И снова об учебном пособии
В который раз приходится начинать с дисклеймера: я очень уважаю Никиту Соколова и, как правило, солидарен с его позицией по поводу развития отечественной науки.
Однако сегодня я не могу согласиться с его точкой зрения, высказанной на странице polit.ru. Речь все о том же пособии Барсенкова-Вдовина и развернувшейся вокруг него кампанией. Мне совсем не понравилась его аргументация: она меня просто не убедила; и я попробую объяснить, почему.
Я нахожу себя в трудной ситуации, потому что в содержательной части - в оценках отечественной истории XX века - я, скорее, принадлежу к противникам точки зрения, высказываемой в пособии. И защищать я собираюсь не ее.
Но давайте по порядку.
"Главный тезис публицистов-апологетов, объединяемых наклонностью аттестовать себя «русскими» и выступающих в «русских» же преимущественно изданиях, заключается в том, что учебное пособие по истории России XX столетия, составленное этими авторами для студентов истфака МГУ - предмет научной дискуссии, а не административно-судебного преследования", - пишет Никита Соколов. Вот вряд ли кто-то отнесет меня к числу тех, с кого начинается эта фраза, но с последним ее выводом я согласен. Могу также заметить, что с ним согласились даже авторы известной книги "История России XX век" под ред. Зубова, которые занимают прямо противоположные Барсенкову и Вдовину позиции в оценках отечественной истории. Я тоже считаю, что текст пособия - не предмет административно-судебного преследования.
Дальше Никита Соколов заявляет: "предмет для научной дискуссии в данном случае отсутствует напрочь, поскольку наделавшее шуму сочинение, не имеет к науке, ни малейшего касательства" (лишние запятые из оригинала). Здесь есть несколько логических ошибок. Одна из них связана с тем, что обсуждается учебное пособие, а не научная монография. Учебники вообще с наукой связаны лишь одним боком. Однако научная дискуссия по поводу учебного пособия и содержащихся в нем оценок вполне возможна.
Собственно, к такой научной дискуссии Никита Соколов в следующем параграфе и переходит. Меня, правда, покоробили не укладывающиеся в современные стандарты дискуссии оценки методологического введения как "шулерского" и "методологической галиматьи" - и впрямь вспомнились советские оценки "буржуазных фальсификаторов истории". Тем более, что претензии к методологии Барсенкова и Вдовина вовсе не настолько ужасны, а собственные методологические позиции Соколова не настолько непоколебимы, чтобы ими можно было козырять. Борьба сторонников "формационного" и "цивилизационного" подходов, и правда, выдохлась еще в 1990-е - но это не значит, что искать способ их сопряжения на каком-либо новом уровне возбраняется либо может считаться показателем методологической недобросовестности. Применение синергетического подхода в исторической науке также разрабатывается целым рядом историков и методологов, и, хотя оно далеко от того, чтобы стать влиятельным (а мне лично кажется несколько странным), но я бы подождал называть его "чистым мошенничеством". Наконец, Соколов считает, что историческая наука "отбила кавалерийскую атаку инициаторов так называемого "лингвистического поворота"", что мне представляется сильным упрощением ситуации в современной методологии исторической науки.
Таким образом, если в чем и обвинять авторов, то в методологической эклектике, которой на самом деле грешат очень многие исторические работы, написанные после "падения коммунизма". Это не извиняет авторов, но явно относится к "внутрицеховым проблемам", которые должны решаться в дискуссии между учеными. Запал Соколова (и его резкие эпитеты) выглядит тут просто неуместным.
Дальше автор переходит к источникам. Здесь я вступаю на "минное поле", потому как сам занимаюсь в основном историей XIX века, причем международными отношениями, то есть по отношению к обсуждаемому периоду сам источниками не владею и оценить могу только аргументацию. Но статья на polit.ru вроде бы и обращена к людям, не занимающимся профессионально историей России XX века.
Я согласен с декларированной Никитой Соколовым важностью опоры на проверенные источники. И я согласен, что опора на источники непроверенные - серьезное профессиональное прегрешение. Однако не все примеры, приводимые Соколовым, кажутся мне убедительными. Он начинает вот с этого пассажа: "в доказательство заслуг Сталина перед русским народом, они без зазрения совести приводят «цитату» из речи Уинстона Черчилля о сохе и атомной бомбе, хотя исследователи не только давно доказали, что Черчилль ничего подобного не произносил". Вполне вероятно, что не говорил. Но никакое высказывание Черчилля и не может быть использовано как источник, позволяющий оценить "заслуги Сталина перед русским народом". Больше того, заслуги или прегрешения Сталина - вообще не могут быть научно-историческим выводом: это оценки, а не факты, а оценки опираются на собственную систему ценностей автора и (или) систему ценностей общества, в котором он живет. Я могу теоретически представить себе (вполне людоедскую) систему ценностей, в которой и Освенцим будет "заслугой Гитлера", а не преступлением. Система ценностей авторов обсуждаемого учебного пособия - отдельный разговор, и именно она и вызывает неприятие. На нее и нападает Соколов - и я с ним в этом согласен ("в качестве итоговых оценок событий и персонажей приводятся не заключения историков, а пристрастные реплики публицистов-современников, без указания на то, какому лагерю эти публицисты принадлежат").
Но, простите, это на самом деле другой разговор. Давайте тогда формулировать так: люди с определенной системой ценностей не имеют права писать учебные пособия и преподавать историю студентам. Вам понравится такой призыв?
В заключение Никита Соколов приводит несколько примеров умолчания и неверного использования терминологии авторами учебного пособия. Мне нечего возразить ему в этой части, - да я с ним здесь и согласен. Мне, например, режет глаза цитата из фальшивого "плана Даллеса" (который "еще в марте 1945 г. предложил план послевоенной борьбы с СССР, в ходе которой "эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа" - из учебного пособия.). Однако общее впечатление от статьи Соколова не совпадает с его заключительным тезисом: "Перечень претензий к Барсенкову и Вдовину, подчеркнем - не идеологических, а чисто профессиональных...". Основные претензии, озвученные Соколовым, - все же претензии к оценкам, что не вписывается в ограничения профессиональной работы. Если же мы их "вынем", то останется лишь проблема качества учебного пособия - то есть совершенно очевидно проблема, которую должно решать историческое сообщество. При чем здесь Общественная палата и адвокаты?
Соколов завершает свою статью выводом, что с авторами нельзя дискутировать. Я хотел бы сказать, что надо (и можно) дискутировать не только с авторами, но и в целом в историческом сообществе по поводу качества учебных пособий, научной экспертизы и отношения фактов и оценок. Но переносить эту дискуссию в Общественную палату - некрасиво.
Однако сегодня я не могу согласиться с его точкой зрения, высказанной на странице polit.ru. Речь все о том же пособии Барсенкова-Вдовина и развернувшейся вокруг него кампанией. Мне совсем не понравилась его аргументация: она меня просто не убедила; и я попробую объяснить, почему.
Я нахожу себя в трудной ситуации, потому что в содержательной части - в оценках отечественной истории XX века - я, скорее, принадлежу к противникам точки зрения, высказываемой в пособии. И защищать я собираюсь не ее.
Но давайте по порядку.
"Главный тезис публицистов-апологетов, объединяемых наклонностью аттестовать себя «русскими» и выступающих в «русских» же преимущественно изданиях, заключается в том, что учебное пособие по истории России XX столетия, составленное этими авторами для студентов истфака МГУ - предмет научной дискуссии, а не административно-судебного преследования", - пишет Никита Соколов. Вот вряд ли кто-то отнесет меня к числу тех, с кого начинается эта фраза, но с последним ее выводом я согласен. Могу также заметить, что с ним согласились даже авторы известной книги "История России XX век" под ред. Зубова, которые занимают прямо противоположные Барсенкову и Вдовину позиции в оценках отечественной истории. Я тоже считаю, что текст пособия - не предмет административно-судебного преследования.
Дальше Никита Соколов заявляет: "предмет для научной дискуссии в данном случае отсутствует напрочь, поскольку наделавшее шуму сочинение, не имеет к науке, ни малейшего касательства" (лишние запятые из оригинала). Здесь есть несколько логических ошибок. Одна из них связана с тем, что обсуждается учебное пособие, а не научная монография. Учебники вообще с наукой связаны лишь одним боком. Однако научная дискуссия по поводу учебного пособия и содержащихся в нем оценок вполне возможна.
Собственно, к такой научной дискуссии Никита Соколов в следующем параграфе и переходит. Меня, правда, покоробили не укладывающиеся в современные стандарты дискуссии оценки методологического введения как "шулерского" и "методологической галиматьи" - и впрямь вспомнились советские оценки "буржуазных фальсификаторов истории". Тем более, что претензии к методологии Барсенкова и Вдовина вовсе не настолько ужасны, а собственные методологические позиции Соколова не настолько непоколебимы, чтобы ими можно было козырять. Борьба сторонников "формационного" и "цивилизационного" подходов, и правда, выдохлась еще в 1990-е - но это не значит, что искать способ их сопряжения на каком-либо новом уровне возбраняется либо может считаться показателем методологической недобросовестности. Применение синергетического подхода в исторической науке также разрабатывается целым рядом историков и методологов, и, хотя оно далеко от того, чтобы стать влиятельным (а мне лично кажется несколько странным), но я бы подождал называть его "чистым мошенничеством". Наконец, Соколов считает, что историческая наука "отбила кавалерийскую атаку инициаторов так называемого "лингвистического поворота"", что мне представляется сильным упрощением ситуации в современной методологии исторической науки.
Таким образом, если в чем и обвинять авторов, то в методологической эклектике, которой на самом деле грешат очень многие исторические работы, написанные после "падения коммунизма". Это не извиняет авторов, но явно относится к "внутрицеховым проблемам", которые должны решаться в дискуссии между учеными. Запал Соколова (и его резкие эпитеты) выглядит тут просто неуместным.
Дальше автор переходит к источникам. Здесь я вступаю на "минное поле", потому как сам занимаюсь в основном историей XIX века, причем международными отношениями, то есть по отношению к обсуждаемому периоду сам источниками не владею и оценить могу только аргументацию. Но статья на polit.ru вроде бы и обращена к людям, не занимающимся профессионально историей России XX века.
Я согласен с декларированной Никитой Соколовым важностью опоры на проверенные источники. И я согласен, что опора на источники непроверенные - серьезное профессиональное прегрешение. Однако не все примеры, приводимые Соколовым, кажутся мне убедительными. Он начинает вот с этого пассажа: "в доказательство заслуг Сталина перед русским народом, они без зазрения совести приводят «цитату» из речи Уинстона Черчилля о сохе и атомной бомбе, хотя исследователи не только давно доказали, что Черчилль ничего подобного не произносил". Вполне вероятно, что не говорил. Но никакое высказывание Черчилля и не может быть использовано как источник, позволяющий оценить "заслуги Сталина перед русским народом". Больше того, заслуги или прегрешения Сталина - вообще не могут быть научно-историческим выводом: это оценки, а не факты, а оценки опираются на собственную систему ценностей автора и (или) систему ценностей общества, в котором он живет. Я могу теоретически представить себе (вполне людоедскую) систему ценностей, в которой и Освенцим будет "заслугой Гитлера", а не преступлением. Система ценностей авторов обсуждаемого учебного пособия - отдельный разговор, и именно она и вызывает неприятие. На нее и нападает Соколов - и я с ним в этом согласен ("в качестве итоговых оценок событий и персонажей приводятся не заключения историков, а пристрастные реплики публицистов-современников, без указания на то, какому лагерю эти публицисты принадлежат").
Но, простите, это на самом деле другой разговор. Давайте тогда формулировать так: люди с определенной системой ценностей не имеют права писать учебные пособия и преподавать историю студентам. Вам понравится такой призыв?
В заключение Никита Соколов приводит несколько примеров умолчания и неверного использования терминологии авторами учебного пособия. Мне нечего возразить ему в этой части, - да я с ним здесь и согласен. Мне, например, режет глаза цитата из фальшивого "плана Даллеса" (который "еще в марте 1945 г. предложил план послевоенной борьбы с СССР, в ходе которой "эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа" - из учебного пособия.). Однако общее впечатление от статьи Соколова не совпадает с его заключительным тезисом: "Перечень претензий к Барсенкову и Вдовину, подчеркнем - не идеологических, а чисто профессиональных...". Основные претензии, озвученные Соколовым, - все же претензии к оценкам, что не вписывается в ограничения профессиональной работы. Если же мы их "вынем", то останется лишь проблема качества учебного пособия - то есть совершенно очевидно проблема, которую должно решать историческое сообщество. При чем здесь Общественная палата и адвокаты?
Соколов завершает свою статью выводом, что с авторами нельзя дискутировать. Я хотел бы сказать, что надо (и можно) дискутировать не только с авторами, но и в целом в историческом сообществе по поводу качества учебных пособий, научной экспертизы и отношения фактов и оценок. Но переносить эту дискуссию в Общественную палату - некрасиво.