Российско-американские сюжеты
Среди ярких людей, переселившихся из России в Америку, были представители разных национальностей, и люди, по-разному относившихся к своей национальной принадлежности. Человек, о котором пойдет речь сегодня, попал в США после работы у Герцена, поддерживал русское освободительное движение, но постепенно смещал задачи с освобождения России к освобождению Украины от России. Кроме того, он был женатым иеромонахом, мечтал о "казацкой украинской державе", включающей Аляску и Дальний Восток, общался с Мадзини, Генри Джорджем, Хорасом Грили, Джорджем Кеннаном и многими другими людьми, без которых невозможно представить вторую половину позапрошлого века. Знакомьтесь -
Агапий Гончаренко
Агапий Гончаренко (Андрей Онуфриевич Гумницкий) родился 14 августа (по другим источникам 19 августа) 1832 г. в селе Кривин, ныне Таращинского района Киевской области в семье священника о. Онуфрия, родом из малороссийских казаков. Агапий, последовавший по стопам отца, получил религиозное образование в Киевской бурсе (духовном училище и семинарии), где проучился 13 лет. Он окончил бурсу в 1853 г. со званием “совершенного богослова”. В 1857 году он получил назначение в церковь при российской миссии в Афинах и отбыл в Грецию.
В Греции Гончаренко был далек от российских представительских кругов. Будучи неплохим художником, много времени он проводил на Акрополе, рисуя развалины храмов, изучал новогреческий язык. Здесь, на Акрополе, познакомился он с представителем одесского пароходства Давыдовым, который увидел у Гончаренко издания Вольной Русской типографии, к которой последний проявлял значительный интерес. Бывая в Лондоне и находясь в хороших отношениях с Герценом и Огаревым, Давыдов рассказал им о Агапии Гончаренко. Вскоре Гончаренко стал посылать в “Колокол” свои статьи о русском духовенстве, где весьма нелицеприятно отзывался о нем, о нравах, царивших в его среде, нравах, хорошо знакомых ему. О материалах, посылаемых Гончаренко в “Колокол”, стало известно российскому посланнику в Афинах Озерову. 2 февраля 1860 г. ему донесли, что Гончаренко опустил в почтовый ящик письмо в Лондон. Озеров не постеснялся лично приехать к Гончаренко и пригласить его на “обед” на русское боевое судно “Русалка”, находившееся в это время в Афинском порту. Взойдя на борт корабля, А.П.Озеров вручил Агапию заготовленный им заранее приказ об аресте и отправке в Россию, “в распоряжение духовного ведомства”. Гончаренко попал в ловушку, ему предстояло тяжкое будущее: тюрьма Соловецкого или Суздальского монастыря.
По просьбе русского консула Агапия временно перевели в греческую тюрьму до прихода в Константинополь русского парохода “Олег”, шедшего в Одессу. Но здесь счастье улыбнулось нашему арестанту. Знавшие о заключении своего земляка эмигранты-украинцы пришли ему на помощь. Знаменитый атаман казаков-некрасовцев Осип Гончар организовал побег Гончаренко из тюрьмы 16 февраля 1860 г. В марте 1860 г. Гончаренко приехал в Лондон. Здесь он вошел в круг издателей “Колокола”, познакомился с Герценом и Огаревым.
Герцен и Огарев5-го апреля 1861 г. у Герцена состоялось собрание по случаю манифеста 1861 года, на котором присутствовал и Гончаренко. Здесь познакомился он со знаменитым Джузеппе Мадзини (1805-1872) - вождем республиканско-демократического крыла Рисорджименто и основателем “Молодой Италии”, активным участником революции 1848-49 гг. - личностью воистину легендарной. Впоследствии Мадзини дал Гончаренко рекомендацию и адрес своих друзей в Северной Америке.
Джузеппе МадзиниВскоре Агапий вернулся на Ближний Восток, а 6 июня 1863 г. в Афинах стал греческим гражданином. Русским посланником в Греции был уже не Озеров, а граф Блудов, бывший в Лондоне первым секретарем посольства во время пребывания там Гончаренко. Он не только не требовал высылки Гончаренко в Россию, но даже просил его (в мае 1864г.) сопровождать в поездке по Морее (стар. Пелопоннес) российских профессоров Ломанского и Перцева, приехавших искать там следы славян. После этой научной поездки Гончаренко окончательно решил ехать в Северную Америку.
Еще в детстве он невольно сравнивал острова и заливы русской Америки с греческим архипелагом. О русских на Аляске и в Калифорнии он много беседовал в Лондоне с Огаревым и Кельсиевым. Последний ехал на службу в Российско-Американскую компанию на о. Ситку и застрял в 1859 г. в Лондоне. Герцен имел в Нью-Йорке и Калифорнии друзей, участников революции 1848-49 гг. в Западной Европе. Первая жена Огарева, Мария Львовна, еще в 1853 г. ездила в Калифорнию. Интерес Герцена к этой стране возрос после рассказов о ней последнего правителя форта и колонии Росс А.Г.Ротчева и его жены. Наконец, Бакунин, бежавший из Сибири через Японию, пробыв в октябре 1861 г. неделю в Калифорнии, “нашел в Америке такую повсеместную и безусловную симпатию к России и веру в русскую народную будущность, что уехал оттуда самым решительным сторонником Соединенных Штатов.”
Еще в Лондоне, в беседах с Огаревым, Гончаренко создал план мощной русской организации в Сан-Франциско для воздействия на Аляску и Сибирь. Бакунин, имевший собственный план создать “Русское Дело”, т.е. русскую революционную организацию в Америке, и связать ее с Сибирью, горячо откликнулся на письма Гончаренко и торопил его с исполнением задуманного. Оба они - и Огарев, и Бакунин - продолжали дружескую переписку с Гончаренко и в 1870-х годах.
1-го января 1865 г. Гончаренко приехал в Бостон с эллинским паспортом иерея Агапия из Афин. В Нью-Йорке Гончаренко жил уроками греческого языка (между прочим, он преподавал его студентам богословия епископальной церкви в St. Shon’s School), резал по дереву, гравировал на меди. Брал у него уроки, не зная, что Father Agapios и есть тот самый крамольный Гончаренко, российский консул барон Остен-Сакен.
Еще в Греции Гончаренко сошелся с “прогрессивными реформаторами” - греками, сторонниками брака для епископов. Поэтому отец Агапий, будучи иеромонахом, не очень считаясь с канонами, женился (в мэрии) на Альбине Читти (Citti) из Филадельфии, женщине необыкновенной красоты. В доме ее отца бывали выдающиеся итальянские патриоты-эмигранты: де Рудио, Орсини, Фарретти, Гарибальди, да и сам Гончаренко явился с личной рекомендацией Дж. Мадзини. Накопивши достаточно денег для покупки шрифтов (Гончаренко затратил на это 1600 долларов), 4 октября 1867 г. он двинулся в Сан-Франциско основывать русскую типографию, "щоб Сiбiряки слухали, через Тихий Океан, вiльну i тиху пiсню из вiльноï Америки…”
Пока Гончаренко плыл в Сан-Франциско, русский флаг в Ново-Архангельске (американцы переименовали Ново-Архангельск в Ситку, а Ситку в Баранов-Айлэнд) был спущен, и Аляска стала 18 октября 1867 г. владением Соединенных Штатов.
Гончаренко приехал в Сан-Франциско 6 ноября 1867 г. По пути в Калифорнию он мечтал изначально поставить свой печатный станок в г. Ново-Архангельске на о. Ситке, но затем правильно сообразил, что там бы он попал под власть и цензуру американского военного управления. Не прочь был он переехать на Аляску, на материк, и обосноваться в одном из селений на реке Нушагак. Но он понял, что все люди и все сведения с Аляски, Алеутских островов и из района Ситки (бывшего русского административного центра) будут теперь стекаться прямо в Сан- Франциско, который и раньше, с середины 1850-х годов, стал одним из главных центров поставки товаров для Русской Америки. Поэтому, сойдя с парохода, он обосновался в Сан-Франциско и сразу же принялся за набор своей первой книги.
Это была “Russian And English Phrase Book”, разговорная книжка для американских солдат, отправляемых на Ситку для занятия новоприсоединенных к Штатам земель. Издана была эта книга за американский счет, по заказу статс-секретаря Сьюарда, главного инициатора покупки у России Аляски. Сьюард пригласил к себе Гончаренко из Нью-Йорка в Вашингтон еще ранее, до отъезда в Сан-Франциско; он не только заказал разговорник, но и обещал субсидию его будущей газете - при условии, что Гончаренко займется в ней регулярным ознакомлением на русском языке граждан Аляски с конституцией Соединенных Штатов и с распоряжениями новых властей. Гончаренко согласился, оговорив независимость своих политических взглядов. Независимость эту он и поддержал на практике в полной мере. Заметим, что республиканские убеждения Гончаренко не могли никого пугать в Америке, а его пресвиторское звание внушало к нему полное доверие. Вслед за разговорной книжкой Гончаренко приступил к изданию намеченного им уже давно периодического органа печати, первого на русском языке в пределах Америки.
Первый номер появился на свет 1 марта 1868 г. С английским заголовком «Alaska Herald» и с русским подзаголовком: «Издатель Пресвитер Агапий Гончаренко». Подписка принималась в типографии по адресу: Printed Office of Cubery and Comp., 536 Market Street, San Francisco. Цена была назначена за номер - 20 центов, на год - 4 доллара. Первые три номера вышли с одним английским названием. В № 4-ом (15 апреля 1868 г.) над русским текстом появился русский же заголовок - “Свобода”.
Газета печаталась на английском и русском языках, содержание статей было различное: в английских статьях Гончаренко осведомлял американцев об Аляске, а в русских печатал тексты из американской конституции в переводе и заметки о жизни аляскинцев и местной русской колонии в Сан-Франциско. “Свободная Америка и Сибирь, - объяснял назначение своего печатного органа Гончаренко, - это два юных силача, обращенных друг к другу спиной. Время настало, чтобы понять друг друга и работать вместе на общую пользу [...] Понимая это, мы поставили у себя русский станок, который есть первый в Америке, для напечатания торговых карт, циркуляров, памфлетов, грамматик, для изучения русского и английского языков и всякого рода работ, способствующих благоденствию народа.”
Сравнение Америки и Сибири было заимствовано у Герцена, мысли которого об Америке и России Гончаренко повторял неоднократно и впоследствии. “Цель учреждения нашего русского станка в Сан-Франциско, - объяснял Гончаренко, - состояла в том, чтобы нашим соотечественникам, отдаленным от центра великого племени, доставить возможность встретить русское слово […] Для Алеутских и Аляскинских единоязычников наш станок необходим для изъяснения на русском языке правительственных распоряжений совершенно нового правительства, торговых отношений с новыми товарищами, в торговом обращении имеющими другие обычаи и другие цены […] при этом замечаем, что мы не имеем ничего общего с лакеями [старого режима] и ворами, бежавшими из родины от заслуженного наказания. Мы жмем руку и даем наше сердце только истинным и святым труженикам за свободу и прогресс России”. “Наше слово истины не замолкнет, потому что для публикации мы не нуждаемся ни в чьем пособии; мы - издатель, типограф и разносчик нашего журнала”.
Довольно быстро начались у Гончаренко трения с военным управлением, которому была неприятна его критика поведения американцев на Аляске. Гончаренко пожелал подчеркнуть свою независимость и дал своему печатному органу новое имя: «The Free Press and Alaska Herald». Издание было названо “Еженедельной независимой газетой” (Independent Weekly Paper). Редакция обещала, что в более широком размере продолжит работу «Alaska Herald». Русская часть сохранила тот же заголовок - “Свобода”. Нумерация была установлена новая (Volume №1 May 2, 1868). Затем Гончаренко отказался от мысли издавать еженедельную газету, посчитал №№1-5 еженедельника за 5-9 «Alaska Herald», и с опозданием выпустил №10 издания, вновь изменивши его название на «Alaska Herald Свобода». Он назвал себя уже “собственником” (propietor), и обещал выпускать журнал каждые 2 недели.
1 июля Гончаренко опубликовал призыв к алеутам и русско-американцам не работать на американцев меньше, чем за 5 золотых долларов в день, т.к. эту цену получали за свой труд белые рабочие в Калифорнии. Этот совет очень не понравился американцам, жестоко эксплуатировавшим труд бывших русских колонистов на Аляске; он показался им революционным. Заговорили, что Гончаренко поляк (тогда революционерами считали по преимуществу поляков).
Хуже того, он показался “агитатором”, посягающим на прибыли торговой колонии Хатчинсон, сменившей под американским флагом Российско-Американскую Компанию. К тому же он резко протестовал против насилия над аляскинцами. Тут подоспели протесты российского посланника в Вашингтоне Катакази, и генерал В. Галлен, начальник войск в Сан-Франциско, лишил Гончаренко его субсидий. Но это лишь обострило желание Гончаренко продолжить борьбу, и он стал издавать свой труд полностью за свой собственный счет. Без большой аккуратности он продолжил свое издание в 1869-1871 гг., причем в мае 1872 г. продал английский отдел американцу A.A.Stickney. Летом 1872 г. Агапий стал издавать чисто русский печатный орган под названием “Свобода - простая речь, издаваемая Агапием Гончаренко”.
Всего вышло 5 номеров этого органа. (В 1872 г.: №1-1 го сентября, №2 - 28 сентября, №3 - 14 декабря. В 1873 г.: №4 - 2 февраля и №5, последний - 1 июня). Все эти номера впоследствии, в 1890-х годах, когда вновь появился спрос на «Свободу», были Гончаренко перепечатаны без малейших изменений. Известно, что Огарев поддержал своего приятеля и бывшего сотрудника Гончаренко, посылая ему свои стихотворения, который Агапий печатал в своем органе. Первое из них интересно потому, что Огарев избрал для него в качестве эпиграфа стихи, принадлежавшие перу Пушкина, приписав их Рылееву. Cвое собственное стихотворение, шедшее вслед за этим эпиграфом, Огарев посвятил идее«племен соединенья», которую он не раз обсуждал в Лондоне с Гончаренко, идее, то есть всероссийской федерации. Вот эти стихи:
Издателю «Свободы» в Сан Франциско
«Товарищ, верь, взойдет она -
Звезда общественного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Сдружатся наши имена.»
Рылеев
Хотя я стих переменил немного,
Но смысл теперь пожалуй что ясней,
Союз племен для нас одна дорога,
Свободы путь и проще и верней.
Да будет же твоя Свобода, друг,
Еще раз кличем русского движенья,
И указав общественный недуг,
Укажет путь племен соединенья.
1 сентября 1872 г. Н.Огарев
Гончаренко опубликовал в «Свободе» часть писем к нему декабриста С.П.Трубецкого, письма Кропоткина. В №5 он перепечатал из «Колокола » от 15 апреля 1861 г. целиком свою скорбную заметку о смерти Т.Г.Шевченко, написанную им по-украински. Гончаренко резко порицал российское самодержавие и представителей русской власти в Америке - светской и духовной. Доставалось от него и россиянам на чужбине, неспособным приспособиться к новой жизни и враждовавшим между собой.
«В течение нашей 12-летней рефьюжье-жизни мы встречали,- писал он в №1 «Свободы» в 1872 г., - только украинцев и поляков на чужбине из всего славянского племени, совершенно доросшими к самоуправлению и демократической жизни». В Турции, Греции, Англии, Египте между многими политическими рефьюжье мы не встречали ни одного украинца, бедствующего вне родины. Украинская стихия в нем начинает одерживать верх над общерусской, и свой призыв к сородичам на чужбине (в №3, 1872 г.) он адресовал уже прямо по-украински: «Земляки моi, родаки моi на чужбинi! Кохайтэся, братайтэся, подывитця - в якому благу i добрi живут другi людэ - Влохи, Французi, або лукава нiмота - чому би и нам в братерстви не житi!..».
Моментами в нем прорывался украинский националист. Так в №4, 1872 г, он напечатал статью «Украiна моя ненько»: «Казакуючи по свиту вже скiлько рокiв, меж всяким людом, я не бачив щэ нiкого крашче, як тэбе, украiнська земле. Ой, любо мая, мама моя! Я не пиду житти с тобою, бо там Москаль сквернивец пануе. Вин скаженниi вже запоганив всiх дiтэй Славэньських, тильки щэ не вкусить Казацьких дiтэй своими чэрвивими зубами, бо вони дужэ мiцьни (слишком крепки) для Москаля...». Но наряду с такими выходками, Гончаренко и устно, и печатно поддерживал именно всероссийскую, общерусскую культуру. Изобличая старый порядок на Руси, он служил делу русской свободы. Сражаясь за права и благосостояние граждан бывшей российской колонии с новыми хозяевами, он делал общее русское дело.
Деятельность Гончаренко в Сан Франциско не ограничивалась работой лишь типографского станка. Он основал и первую русскую библиотеку, в которой были полные комплекты «Колокола», «Полярной Звезды», издания Герцена, Трюбнера, князя Долгорукова, книги о Северной Америке на английском и русском языках, географические карты Северных Азии и Америки, и т.д. Библиотека эта просуществовала до ликвидации Гончаренко его «Свободы», когда он поделил свои исторические и географические материалы между библиотеками - Bankroft’a, Mercantil’a и Сан Францисской библиотекой Механического института. Лондонские и женевские русские издания он постепенно передавал во вновь открывавшиеся в Америке, как он выражался, «нигилистическиe кружки», но все эти коллекции исчезли по мере исчезновения этих эфемерных библиотек.
Совершение Гончаренко треб для славян и греков привело к тому, что и российские дипломатические представители в Штатах, и Синод осознали, что в Сан Франциско существует русская колония, не считая православных греков и славян. В августе 1868 г. с помощью Синода была открыта в Сан Франциско русская православная церковь, отвлекшая от Гончаренко большинство прихожан. Довольно быстро организовал Гончаренко «вольную общину» - «Панславянское общество в память Декабристов», куда вошли и немногие политические русские эмигранты, и некоторые колонисты бывшей русской Америки, и беглые из Сибири (уголовные), и просто выходцы из России, которых оказалось больше, чем предполагал сам Гончаренко, и наконец, славяне и греки. Целью общества Гончаренко поставил моральную и материальную помощь русским людям в Калифорнии, но не забыл и мысли о «борьбе против царя и кнута». Президентом выбрали коренного аляскинца, широко известного в русской Америке, капитана Иллариона Архимандритова, казначеем Н. Греговича, секретарем - бывшего студента Харьковского университета А. Ростовцева.
Однако выписанному консулом из Ситки священнику Ковригину удалось привлечь на свою сторону Ростовцева и Греговича. Немного времени прошло с 14-го декабря 1867 г, когда Общество торжественно чествовало память декабристов, а уже в марте 1868 г оно же исключило из числа членов своего основателя - Гончаренко за то, что «он не уважает святынь, дорогих каждому русскому человеку: царя и православие». Архимандритов и революционно настроенное меньшинство покинули Общество и «ушли в подполье». Потом Архимандритов исчез - как в воду канул, и Гончаренко решил, что он похищен агентами самодержавия и увезен в Сибирь. Оказалось, что Архимандритов стал агентом компании Хатчинсон и жестоко эксплуатировал туземцев, в чем его и стал изобличать Гончаренко. Само же «русское и панславянское Общество» было заменено в сентябре 1869 г. при содействии посланника Катакази и прибывшего из России епископа Иоанна «Славяно-греческо-русским православного католического исповедания благотворительным обществом». На некоторое время квартира Гончаренко стала сборным пунктом всех приезжавших с Севера аляскинцев, алеутов, колонистов. Он усиленно опрашивал всех о промышленных и торговых возможностях их края и публиковал собранные сведения, что создало ему славу знатока Аляски (Аляска-мэн) и принесло немало пользы устремившимся туда дельцам.
Довольно быстро узнал Гончаренко не только о том, как безобразно ликвидировала свои предприятия Российско-Американская Компания, но и о том, как беспощадно эксплуатировали жителей Аляски агенты Хатчинсона и как бесцеремонно вели себя военные из оккупационного американского отряда. Гончаренко глубоко возмутило, что «колониальных граждан» американцы третировали как «диких», с которыми можно обращаться так, как обращались в Штатах с их собственными индейцами.
Услыхав об участии сибирского казачества в занятии Курильских и Алеутских островов и Аляски, а также о чисто казачьей общинной организации рыболовных артелей в русской Америке, Гончаренко решил, что казаки, осевшие в Сибири, были запорожцами. Поэтому с усиленной энергией он стал доказывать американским властям, что русские и креолы на Аляске - это казаки, вольные люди, прирожденные республиканцы, имеющие все права на самоуправление. Когда Луи Шлосс от имени компании Хатчинсона поехал в Вашингтон хлопотать о монополии на Аляске на 30 лет, то Гончаренко собрал под протестом, посланном в Вашингтон, более 100 подписей американских граждан. Удаления из Аляски военных отрядов, присутствие которых отягощало местное население, Гончаренко и сочувствующим ему американцам удалось добиться довольно быстро. Но второе требование - организация Аляски на правах «Территории», защита коренного ее населения от наезжавших эксплуататоров, признание прав креолов на полноправное гражданство и сохранение русской культуры - все это пришло лишь в середине 80-х годов.
Некоторое время Гончаренко служил инспектором федеральной таможни в Сан Франциско, но он скоро покинул эту службу, увидев царящие там злоупотребления. Он стал изобличать их с большим жаром, а знаменитый журналист Хорас Грили (который вскоре стал соперником генерала Гранта на президентских выборах) горячо поддержал Гончаренко в его борьбе в «New York Tribune» (21 января 1869 г).
Хорас ГрилиНекоторое время Гончаренко был агентом крупной лондонской фирмы и отлично зарабатывал, уделяя немало денег на издание своей газеты. В 1872 г. с ним вошли в сношения представители новой политической эмиграции из России, члены так называемого «кружка американцев», решивших заняться практической пропагандой коммунизма в Новом Свете путем устройства примерных коммунистических колоний. Это были И.Л.Линев, Романько, Речицкий, Мачтет (впоследствии известный писатель), и др. Хотя колония вскоре распалась, но по ее заказу Гончаренко напечатал брошюру под названием «Русская Община Сеdar Vale, Howard County, Kansas. Вольная Русская типография А.Гончаренко в Сан Франциско». Но ему было не по пути с коммунистами, хотя бы идеалистическими, и он не поддержал их в редактировании и издании их газеты «The Progressive Communist».
В 1873 г. Гончаренко прекратил издание «Свободы», покинул город, купил 50 акров земли в горах, за хребтом, отделяющим его имение от Тихого океана. Имение это он назвал «Украiна», усадьбу - «Свобода». Лежало оно в графстве Аламеда в 26 милях от Сан Франциско и в 5 милях от города Хейвард (Haywards).
Причины, почему Гончаренко «сел на землю», были такими: материальная - необходимость питаться от своей пасеки и от своего огорода; соображения здоровья - тяжкое увечье, полученное при ломке камней, осложненное развивающейся чахоткой; моральная - отсутствие активной сочувствующей среды и усталость от шестилетней тяжкой борьбы, в которой его враги не очень стеснялись в средствах, а друзья зачастую оказывались совсем не теми людьми, которых жаждало его сердце. По преданиям, на земле,которую приобрел Гончаренко, русские жили уже с конца XVIII столетия. Здесь в уединении он провел последние 40 лет своей жизни. И ранее недоверчивый и мнительный Гончаренко стал почти маньяком: ему всюду мерещились враги, замышлявшие извести его, - царь, консулы, синодальные священники. Кельсиев, разочаровавшийся в революции и сдавшийся русским властям, хотел, по мнению Гончаренко, приехать в Калифорнию бороться с ним, уверяя 3-е Отделение, что «Гончаренко с поляками в Сан Франциско вооружает суда, чтобы плыть в Сибирь и сделать там революцию».
Ему казалось, что и Синод ему «пiдiслав шатанiнську работу» (священников, которые вели с ним борьбу). Но, отвлекаясь от своей подозрительности, Гончаренко был не только неустанным тружеником, но и горячим защитником всех россиян в Калифорнии, неустанным борцом за права русских - эмигрантов и аляскинских обитателей. В 1872 г. он продал свой английский шрифт Генри Джорджу для печатания его произведений.
Генри Джордж - 1839-1897, знаменитый американский экономист и публицист
А в 1873 г. по совету полярного путешественника D-Р. В.Н.Doll’a Гончаренко «решил увековечить первую русскую печатню в Новом Свете» и разделил русский шрифт на 3 части. Одну отдал в типографию Конгресса, другую - в Смитсоновский институт в Вашингтоне, а третью - в Bancroft Printing Office. Эта часть сгорела в пожаре 1880 г. Перед тем, однако, Гончаренко пытался выписать из Нью Йорка для продолжения дела типографии некоего М.С.Бетонелли, но тот не приехал. Но и после этого Гончаренко не отказывался от содействия новой эмиграции. С основателем одного из новых кружков Варгафтигом Гончаренко выпустил несколько брошюр на английском языке в Денвере под общим названием «Жития наших мучеников», то есть русских революционеров. Гончаренко знали и мнение его ценили многие американцы: путешественник Долл, Генри Джордж, выдающийся журналист с мировой славой Горас Грили, Джордж Кеннан, администратор А.Р.Свайнфорд, первый губернатор «Территории Аляски», инспектора школ на Аляске Шелдон Джексон, Даусон, и многие другие.
После смерти Огарева и Бакунина стали рваться связи с Европой и русскими людьми. Особенно тяжело было в 1880-х годах, когда Гончаренко «був дюже одинокiй в чужих землях и от тяжкой працi (работы) мало чого чув» о России и родной Украине. Однако, заведенная еще в 1871 г. его женой школа, превращенная в воскресную русско-американскую школу, продолжала существовать и в эти годы, поддерживая русскую культуру среди русских детей на далекой чужбине.
Не забывалa о Гончаренко и русская политическая полиция. Один из «секретных сотрудников» заграничной агентуры департамента полиции сообщил в 1889 г Нью-Йоркскому «Уорлду», а тот, ничтоже сумняшеся напечатал, что около Сан Франциско живет какой-то «архимандрит, которого нигилисты считают своим». А так как «по русскому закону всякий россиянин должен раз в году исповедоваться, то нигилисты и ездят на исповедь, а архимандрит выдает доверенные ему нигилистические тайны русской полиции». Это сообщение было воспроизведено без комментариев в русской «Рабочей газете Знамя» (Нью Йорк, 1889, 15 июля, №16).
Благодаря этой заметке Гончаренко разыскал и списался с ним украинский эмигрант В.П.Жук (настоящая фамилия Маслов-Стокоз, он же Батуринский), сотрудник женевского журнала «Свободная Россия», издававшегося небезызвестным В.Л.Бурцевым и В.К.Дебогорий-Мокриевичем. Несколько позже В 1892-93 гг. тот же Жук, редактировавший с Исааком Гуревичем в Чикаго «литературно-политическое обозрение» «Прогресс», мог уже напечатать в этом органе «Автобиографию первой русской газеты в Америке». В эти же годы имела место переписка издателя галицийского журнала «Народ» М.Павлика с Гончаренко. О своей родине он писал: «моя ненька (мать) Украiна I джерело (источник) козацтва, яко же финикс, воскресне на добро людям, на вiчну правду волю...».
Он надеялся на великое восстание, когда с лица земли было бы стерто «i имя московське - варварiв-людоморiв...». В переписке со своими знакомыми Гончаренко писал о необходимости отторжения от Штатов всей бывшей русской Америки и превращения ее в мощную казачью державу. Заселение Уссурийского края полтавцами и черниговцами приводило его в восторг. По его мнению, Украина укреплялась на берегах Тихого океана. Отторгнув от России этот край и соединив его под общей властью с Аляской, можно бы было укрепить Тихоокеанскую Украину. Этой идее он придал даже графическую форму, изобразив на своей визитной карточке восточный и западный берега Тихого океана, Приморский и Уссурийский края Российской Империи и Аляску.
Впрочем, Гончаренко не думал о том, захочет ли расстаться с Аляской Америка, а с Приморской областью - Россия. Понемногу ферма «Украiна» Гончаренко вместе с ним самим стала местной достопримечательностью графства Аламеда. Местное население относилось к нему с симпатией. Это обстоятельство оказалось очень кстати в 1911 г., когда «Украiне» угрожала продажа за долги с молотка. Местная печать обратилась к населению с горячим призывом спасти старого общественного деятеля от этого несчастья, и население немедленно откликнулось. Ферма осталась за Гончаренко. В последние годы жизни Агапия в русскоязычной и английской прессе периодически появлялись материалы о нем.
Умер он в 1916 г в возрасте 84 лет.
Источник: Агапий Гончаренко - первый политэмигрант // Terra Nova. 2007. № 25, 26.