Российско-американские сюжеты
Помещу-ка я сюда текст об учебниках. А точнее - попробую разобрать образ Авраама Линкольна (и чуть шире - место Североамериканских Соединенных Штатов, как тогда принято было писать) в российских дореволюционных учебниках истории. Извините, без картинок.
Школьные учебники создаются на пересечении достижений исторической науки и предлагаемых обществу в качестве доминирующих трактовок того или иного исторического сюжета. Применительно к истории другой страны, учебник еще и составляет квинтэссенцию отношения своего общества к этому Другому. По изменениям в оценках можно определить и направление эволюции повестки дня общества, и его идентичность. Авторы учебников не только описывают те черты другого общества и его истории, которые считают важными для своего, но и оценивают их, исходя из собственной системы координат. Очевидно, что в периоды жесткого государственного контроля над общественно-политическим дискурсом исторические учебники в большей степени выражают государственную идеологию или угодную государству трактовку, чем во времена либерализации режима, когда учебник может становиться рупором разных групп общества, борющихся за дискурсивное доминирование.
Надо отметить, что проанализированные нами учебники отличались по адресату (учащиеся гимназий и реальных училищ, женских учебных заведений и торговых школ) и по своей популярности (от выдержавшего десятки изданий учебника Д.Иловайского до раритетных изданий авторских курсов, прочитанных в одном учебном заведении). Учет этой разницы важен для исследования, предметом которого будет влияние учебника на представления россиян. Мы же на данном этапе, однако, ограничимся анализом того, какие идеи и факты из истории США считали необходимым донести до школьников авторы этих пособий.
Образ Авраама Линкольна в российских учебниках оказывается интересным примером, стоящим в центре системы оценок российским обществом Соединенных Штатов в целом. Чтобы понять его место в эволюции отношения русских учебников к США, стоит начать несколько с более раннего периода, чем эпоха Гражданской войны.
Дело в том, что наиболее популярной темой из истории США в русских школьных учебниках на протяжении позапрошлого века была Война за независимость и создание американского государства. Гражданская же война не всегда попадала в поле зрения авторов учебников даже во второй половине столетия.
Популярный учебник истории Ивана Кайданова (1843) так описывал причины войны за независимость США: «Земледельческие колонии, каковыми были английские северо-американские, всегда образуются в общества гражданские, и отличительное свойство их состоит в стремлении к освобождению себя от притеснений и от несправедливых поступков метрополии». В этом учебнике ничего не говорилось ни об успехах промышленности, ни о рабстве негров. «Скоро весь свет с изумлением увидел в них быстрое размножение населения, успехи земледелия, мореплавания и торговли, устройство дорог, умножение и цветущее состояние городов, полную свободу всех вероисповеданий, благоразумные законы, охраняющие имущество и личную безопасность всех и каждого» .
Надо отметить, что столь хвалебное описание Америки появилось в учебнике изданном в год начала строительства железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой, в которой российское правительство опиралось на опыт американских инженеров, и в целом 1840-е гг. были периодом укрепления сотрудничества России и США в разных областях политики и технологии.
Интересно сравнить это описание «гражданских обществ» в американских колониях с упоминанием американских институтов в другом учебнике, опубликованном всего через двенадцать лет. Однако последние из этих лет известны как «мрачное семилетие» николаевской реакции, последовавшей после европейских революций 1848 г. Вот что автор учебника Н.Зуев писал, например, о войне за независимость: «Между тем журналы и политические газеты, распространявшиеся в большом числе, сильно действовали на умы. Здесь обнаружили они в первый раз то влияние, которое возымели впоследствии с гораздо большею силою над Европою».
Роль газет и принцип свободы печати явно автором осуждаются. А вот что он пишет об американской демократии: «Колонисты, действуя единодушно, созвали конгресс, на котором совещания шли с удивительным порядком и умеренностью, возможными только в такой стране, где еще вовсе не было черни. Впрочем, определениями конгресса отвергались только меры парламента, и Американские провинциалы вовсе не думали противиться монархической власти».
Именно так, под пером автора учебника американцы выходили едва ли не монархистами.
В тот период в учебниках еще не заметно понимания важности институтов, трактовка исторической причинности дается через роль великих личностей. Так, в упомянутом учебнике Н.Зуева привлекает внимание следующий пассаж: «Союзные Штаты обязаны своим благоустройством новому президенту, Вашингтону, который и на гражданском поприще оказал им заслуги не менее важные, как и в звании полководца. Американцы умели с тех пор выбирать достойных ему преемников, и блестящие дарования сих великих мужей, замещавших главные должности, обеспечили наконец республике ее политическое существование». Стоит отметить, что образованной русской публикой уже была прочитана книга А. Токвиля «Демократия в Америке», но следов ее влияния в учебнике обнаружить невозможно.
Невнятными клише отделывались при описании американской демократии авторы многих учебников XIX века. И лишь в конце первого десятилетия XX века, наконец, учебник К.Иванова по заслугам оценил и влияние американских институтов: «много способствовали экономическому расцвету Соединенных Штатов как свойства самого населения, так и строй жизни. Законодательство Штатов дает широкий простор личному почину. Судьба человека решается его знаниями и пригодностью к делу». Но то будет уже другая эпоха, послесловие к первой русской революции.
Правда, и в этот период американские институты не вызывают полного одобрения авторов русских учебников. К.Добрынин в 1914 году так описал в своем учебнике создание США: «новое государство стало быстро развиваться. Но отрицательными сторонами его явились рабство, уцелевшее в юных штатах и даже подтвержденное конституцией 1787 года, а также организация президентских выборов, сделавшаяся впоследствии источником смут. Впрочем, благодаря безопасности извне, С.-А.С.Штаты развивались, несмотря на указанные отрицательные стороны их строя». Т.е., повторим: Конституция США оставила нерешенными две проблемы, два источника смут - рабство негров и периодические выборы президента.
Любопытен выбор слов автором еще одного учебника новой истории для старших классов, опубликованного в 1908 г., М.Помяловским (речь идет об образовании США): «образование за океаном великой демократической республики на принципах философии XVIII века доказывало применимость ее начал, доказывало, что ее учения не были беспочвенными и бесполезными мечтаниями». Очевидна задача автора - напомнить о словах Николая II, сказанных им вскоре после его восшествия на престол - и оспорить их в условиях начала деятельности Государственной думы.
Таким образом, мы видим, что в описании образования заокеанской республики и ее общественно-политического устройства авторы российских учебников опирались на нужды российской «повестки дня» в не меньшей степени, чем на факты американской истории. Описание истории США становилось подчеркиванием нужных для воспитания российского населения доблестей и осуждением неподходящих для России экстравагантностей.
Однако поищем, наконец, в учебниках Линкольна. Он встречается в дореволюционных учебных пособиях на удивление нечасто.
На протяжении первой половины XIX века в отечественной историографии доминировала романтическая парадигма, которая видела движущую силу истории в деятельности великих людей. Под ее влиянием написаны учебники первой половины XIX века (так, в учебнике С.Смарагдова 1853 года фигурирует «безсмертный Вашингтон» ). Лишь через полвека после этих преувеличенных панегириков Вашингтону он предстал в учебнике В. Ананьина (1913) просто выдающимся человеком: «колонии подняли восстание под начальством Георга Вашингтона, человека, пользовавшегося всеобщим уважением и доверием и прекрасного полководца».
Учебники же второй половины XIX - начала XX века, напротив, испытали влияние позитивизма и историко-критического метода. Именно поэтому Линкольн никогда не удостаивался в них тех же эпитетов, что Вашингтон учебниках предыдущего поколения.
Консерватизм авторов учебников, отнесение к истории лишь событий, со времени которых прошли десятилетия, очевидным образом сказался и на времени включения в них проблематики недавней американской политики. Так, лишь в учебнике Иловайского 1869 года появился рассказ о негритянской проблеме, приведшей к Гражданской войне, а также об успехах парового сообщения на железных дорогах, реках и океанах, изобретении электромагнитного телеграфа (в этом же учебнике впервые упомянут изобретатель парохода Фультон).
Гражданская война в США становится обязательным эпизодом в учебниках новой истории ближе к рубежу веков. С точки зрения Иловайского, позднее разделенной другими авторами российских учебников, Авраам Линкольн - аболиционист: «В Североамериканских Соединенных Штатах по поводу выбора в президенты Линкольна, принадлежавшего к партии аболиционистов, т.е. врагов невольничества, южные штаты (т.е. рабовладельческие) пытаются отторгнуться от союза и избирают собственного президента. Открывается жестокая междоусобная война».
Еще в 1907 году А. Трачевский в своем учебнике назовет Линкольна «горячим аболиционистом» . Известно, что на самом деле Линкольн аболиционистом не был, а на освобождение рабов пошел только к концу второго года Гражданской войны. Однако в российской традиции, в которой либеральные журналисты и профессора еще в дореформенный период использовали критику рабства негров в США как форму завуалированной атаки на крепостное право в России, Линкольн волей-неволей становился аналогом Александра II.
Составители многих учебников предпочитали не углубляться в анализ причин Гражданской войны, а сосредоточиться на фактической стороне дела. Так, в гимназическом учебнике 1914 года его автор К.Добрынин так описывал Гражданскую войну: «Началась ужасная междоусобная война (1861-1865 гг.). У южных штатов оказалось и больше средств и лучше организация силы. Первое время северяне терпели поражения одно за другим, но Линкольн сумел поднять весь Север. Составилась громадная армия в 5000 тыс. человек, нашлись и деньги.
… Несколько южан составили заговор и убили Линкольна в театре… Тем не менее, освобождение негров состоялось. Негры получили даже избирательные права и в настоящее время достигли весьма высокой степени культурного развития» .
Однако в конце века рост социологии и внимания к роли народных масс привел к изменению описания движущих сил истории в научных работах, а следом - и в учебных пособиях. Образ Линкольна также оказывается оттесненным на второй план, на этот раз - величественным зрелищем народных масс, сменивших великих личностей в роли главных субъектов истории. Учебник П.Виноградова (1899) заканчивается описанием Гражданской войны: «Но именно в это трудное время обнаружилась вполне великая нравственная сила американского народа. Он не желал войны и не был подготовлен к ней, в его устройстве не существовало тех принудительных средств, которыми европейские государства создают свои армии - не было ни рекрутского набора, ни общей воинской повинности, ни постоянного надзора и руководства сильных центральных властей - миллионные войска союза пополнялись вновь и вновь добровольцами; солдаты, офицеры, генералы выходили на поле битвы из-за плуга, из конторы, из-за прилавка; успехи были редки, долго пришлось получать кровавые уроки от искусного врага. И все-таки приток сил в армию не ослабевал, добровольцы мало-по-малу становились закаленными солдатами, выдвигались вожди, способные одерживать победы…»
Трактовка М.Помяловским (1908) Гражданской войны отражала взгляды нового поколения историков: теперь за основной двигатель исторического развития брались экономические факторы: «Южные штаты, области крупного земельного хозяйства, производили преимущественно сырье: хлопок, сахар, табак, рис, и были заинтересованы в установлении свободной торговли, так как благодаря этому они беспрепятственно могли сбывать продукты своих плантаций в Европу, где конкуренция с ними была почти невозможна, ибо, пользуясь рабским трудом негров-невольников, южане могли продавать свои товары очень дешево. Северные штаты, напротив, жили фабричною промышленностью и для поддержания ее нуждались в протекционистских пошлинах. Отсюда между северными и южными штатами возникла вражда, обострившаяся вопросом о невольничестве».
Автор учебника путает две партии США, утверждая, что Линкольн был демократом. Аболиционисты же в трактовке Помяловского вовсе не противники рабства по моральным основаниям, а расчетливые буржуа: «Еще во время войны Линкольн издал манифест, объявлявший негров свободными (1862), теперь это постановление в виде особой статьи внесено было в конституцию Штатов; но хотя в теории негры и считаются равноправными гражданами союза, на практике положение их осталось приниженным, так как аболиционистское движение было вызвано не филантропическим порывом, а экономическим расчетом».
Сказывался и недостаток специалистов по американской истории в дореволюционной России, что приводило к выходу учебников с фактическими ошибками. По-своему замечателен текст, включенный в пособие по новой истории, составленное редакцией «Деревенской газеты» в 1907 году: «Из опасения вмешательства Северных Штатов, южные старались перенести рабство на север, и усиленно об этом агитировали. Не желая поступаться денежными выгодами рабства, южные штаты порвали связь с северными во время выборов президента и захватили в свои руки союзную крепость». «Война кончилась в 1866 году (sic!). Линкольн был убит. Президент Джонсон, побуждаемый честолюбием, стал на сторону бывших рабовладельцев, за что был судим сенатом».
И все же часть учебников, выпущенных в этот период, вообще не рассказывает о Гражданской войне в США. Любопытно посмотреть, какие сюжеты были сочтены авторами более важными для включения в программу.
Учебник В. Андреева (1873) упоминает продажу Аляски - в одном ряду с территориальными уступками в результате Крымской войны, что выглядит как не очень завуалированная критика этого решения правительства: «таким образом, уступив по парижскому миру дунайский бессарабский берег и после по соглашению с Соединенными Штатами, передав им за денежное вознаграждение свои американские колонии, - Россия в царствование Александра II при всем том значительно расширила свои пределы» (благодаря приращениям в Азии). Можно предположить, что либеральное александровское царствование позволяло такую степень свободомыслия.
В учебнике Н. Знойко (1904) также нет вообще упоминания о Гражданской войне в США (причем в заголовке указано, что учебник составлен "применительно к требованиям примерных программ по истории 1902 года").
К концу века США уже прочно заняли место ведущей страны - лидера технического прогресса. Некоторые учебники выводят на первый план именно эту особенность Америки.
В 1903 году в литографированное пособие для школьников А.Евсеевой включены специальные параграфы, посвященные Фультону и изобретению парохода, а также Эдисону и его изобретениям. «Самым замечательным из всех когда-либо живших изобретателей является американец Томас Эдисон».
Вернемся к тезису, что в учебниках, рассказывавших о США, явным образом актуализировалась российская повестка дня. К 1907 году в учебниках, похоже, стал аукаться революционный террор, развязанный в России эсерами. Прочтем учебник А. Трачевского (1907): «После Линкольна шел ряд республиканских президентов. Один из них, похожий на него, простой, честный человек, Гарфилд, был также убит (1881)».
В этом же учебнике впервые США обвиняются в империализме: «Наконец, янки уже явственно впадали в джингоизм. Они начали стеснять европейскую эмиграцию и искать себе новых земель. Отсюда война с Испанией».
В учебнике Беллярминова (1909) также отчетливо заметно влияние современной ему повестки дня: «Образование Соединенных Штатов оказало влияние и на судьбу России, именно Англия после потери колоний в Северной Америке стала особенно оберегать Индию; Россия же кажется ей наиболее опасною в этом случае, и она начинает вредить ей всюду, где может».
Таким образом, Авраам Линкольн не был в дореволюционной России обязательной фигурой для школьного изучения (в отличие, например, от Джорджа Вашингтона). Президент-освободитель рабов не пользовался таким же безусловным уважением, как основатель государства; сама Гражданская война заслуживала осуждения. Если Вашингтон был включен в условный «пантеон» мировых героев как основатель государства и военный руководитель, то включение в ту же компанию Линкольна так и осталось в дореволюционной России под вопросом. Представляется, что это связано с тем, что основной идеей, с которой ассоциировалась его деятельность, была свобода (освобождение рабов), которая в рассматриваемый период оставалась весьма насыщенным противоречивыми коннотациями понятием в России. Нерешенность собственного отношения к свободе приводила к неопределенности отношения к Линкольну авторов школьных учебников.
Учебники, как правило, использовали материал американской истории для актуализации каких-либо отечественных проблем, а не для «объективного» изложения фактов. Вместе с тем, на изложение причинно-следственных связей оказывали влияние господствовавшие в исторической науке концепции. Результатом были пособия, в которых можно обнаружить пересечение фактов собственно американской истории с российской общественно-политической «повесткой дня», изложенной в большей или меньшей степени в терминах современной исторической науки. Соответственно, школьный учебник истории оказывается уникальным источником для анализа эволюции собственной идентичности страны, а включение или исключение политического деятеля другой страны из описания может быть понято как отвечающее задачам актуализированной «повестки дня».
Источник: И.И.Курилла. Образ Авраама Линкольна в российских дореволюционных учебниках истории // Авраам Линкольн. Уроки и современность: Материалы международной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения Авраама Линкольна. М., 2010.
Учебники:
Ананьин В. Учебник всеобщей истории для высших начальных училищ и торговых школ. М.: Изд-во т-ва И.Д. Сытина, 1913.
Андреев В. Эпохи и деятели всеобщей и русской истории (Курс элементарных исторических сведений). Составил В.Андреев, преподаватель Мариинского Донского института и Новочеркасской гимназии. СПб: Тип. А. Моригеровского, 1873.
Беллярминов И. Курс всеобщей истории (элементарный). Изд. 8-е. СПб: Тип. «В.С.Балашов и Ко», 1901.
Виноградов П. Учебник всеобщей истории. Часть III. Новое время. 4-е изд. М.: Печатня С.П. Яковлева, 1899.
Евсеева А.Н. Курс новой истории, составленный для V класса Александринской школы преподавательницей А.Н Евсеевой. СПб: Типо-литография К.Биркенфельда, 1903.
Знойко Н. Систематический курс истории новых веков. Часть II. Курс VII класса мужских и женских гимназий. Составил применительно к требованиям примерных программ по истории 1902 года Николай Знойко. Одесса: Типография Шульце, 1904.
Зуев Н. Учебная книга всеобщей истории, составлена Н.Зуевым. Часть третья. Новая история. Изд. 3-е. СПб: И.И. Глазунов, 1855.
Иванов К.А. Учебник для новейшей истории (для реальных училищ), составил К.А. Иванов, директор императорской Николаевской Царскосельской гимназии. Изд 3-е. Петроград: Книгоиздательство т-ва «Петроградский учебный магазин», 1915.
Иловайский Д. Новая история. Курс старшего возраста. Изд. 7-е. М.: Тип. Грачева и К., 1869.
Кайданов И. Учебная книга всеобщей истории (для юношества). Сочинение заслуженного профессора И. Кайданова. История новых времен, или XVI, XVII и XVIII веков и первых трех десятилетий XIX века. От 1492 (1500) до 1831 года. 2-е изд., испр. СПб., 1843.
Новая история. Курс VI и VII классов мужских и женских гимназий. Составил К.И. Добрынин, директор Кашинского Алексеевского реального училища. М.: Издатель В.С. Спиридонов, 1914.
Новая история. Часть II. Составлено и издано редакцией «Деревенской газеты». [Библиотека «Зернышко знания».] СПб: Типография «Деревенской газеты», 1907.
Помяловский М. Учебник новой истории для старших классов средних учебных заведений. Курс систематический. СПб - М.: Тов-во М.О.Вольф, 1908.
Смарагдов С. Руководство к новой истории для женских учебных заведений. СПб: У издателя книгопродавца Ю.А. Юнгмейстера, 1853.
Трачевский А. Учебник новой истории профессора Александра Трачевского. СПб: Изд-во М.В. Пирожкова, 1907. С. 447.
Школьные учебники создаются на пересечении достижений исторической науки и предлагаемых обществу в качестве доминирующих трактовок того или иного исторического сюжета. Применительно к истории другой страны, учебник еще и составляет квинтэссенцию отношения своего общества к этому Другому. По изменениям в оценках можно определить и направление эволюции повестки дня общества, и его идентичность. Авторы учебников не только описывают те черты другого общества и его истории, которые считают важными для своего, но и оценивают их, исходя из собственной системы координат. Очевидно, что в периоды жесткого государственного контроля над общественно-политическим дискурсом исторические учебники в большей степени выражают государственную идеологию или угодную государству трактовку, чем во времена либерализации режима, когда учебник может становиться рупором разных групп общества, борющихся за дискурсивное доминирование.
Надо отметить, что проанализированные нами учебники отличались по адресату (учащиеся гимназий и реальных училищ, женских учебных заведений и торговых школ) и по своей популярности (от выдержавшего десятки изданий учебника Д.Иловайского до раритетных изданий авторских курсов, прочитанных в одном учебном заведении). Учет этой разницы важен для исследования, предметом которого будет влияние учебника на представления россиян. Мы же на данном этапе, однако, ограничимся анализом того, какие идеи и факты из истории США считали необходимым донести до школьников авторы этих пособий.
Образ Авраама Линкольна в российских учебниках оказывается интересным примером, стоящим в центре системы оценок российским обществом Соединенных Штатов в целом. Чтобы понять его место в эволюции отношения русских учебников к США, стоит начать несколько с более раннего периода, чем эпоха Гражданской войны.
Дело в том, что наиболее популярной темой из истории США в русских школьных учебниках на протяжении позапрошлого века была Война за независимость и создание американского государства. Гражданская же война не всегда попадала в поле зрения авторов учебников даже во второй половине столетия.
Популярный учебник истории Ивана Кайданова (1843) так описывал причины войны за независимость США: «Земледельческие колонии, каковыми были английские северо-американские, всегда образуются в общества гражданские, и отличительное свойство их состоит в стремлении к освобождению себя от притеснений и от несправедливых поступков метрополии». В этом учебнике ничего не говорилось ни об успехах промышленности, ни о рабстве негров. «Скоро весь свет с изумлением увидел в них быстрое размножение населения, успехи земледелия, мореплавания и торговли, устройство дорог, умножение и цветущее состояние городов, полную свободу всех вероисповеданий, благоразумные законы, охраняющие имущество и личную безопасность всех и каждого» .
Надо отметить, что столь хвалебное описание Америки появилось в учебнике изданном в год начала строительства железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой, в которой российское правительство опиралось на опыт американских инженеров, и в целом 1840-е гг. были периодом укрепления сотрудничества России и США в разных областях политики и технологии.
Интересно сравнить это описание «гражданских обществ» в американских колониях с упоминанием американских институтов в другом учебнике, опубликованном всего через двенадцать лет. Однако последние из этих лет известны как «мрачное семилетие» николаевской реакции, последовавшей после европейских революций 1848 г. Вот что автор учебника Н.Зуев писал, например, о войне за независимость: «Между тем журналы и политические газеты, распространявшиеся в большом числе, сильно действовали на умы. Здесь обнаружили они в первый раз то влияние, которое возымели впоследствии с гораздо большею силою над Европою».
Роль газет и принцип свободы печати явно автором осуждаются. А вот что он пишет об американской демократии: «Колонисты, действуя единодушно, созвали конгресс, на котором совещания шли с удивительным порядком и умеренностью, возможными только в такой стране, где еще вовсе не было черни. Впрочем, определениями конгресса отвергались только меры парламента, и Американские провинциалы вовсе не думали противиться монархической власти».
Именно так, под пером автора учебника американцы выходили едва ли не монархистами.
В тот период в учебниках еще не заметно понимания важности институтов, трактовка исторической причинности дается через роль великих личностей. Так, в упомянутом учебнике Н.Зуева привлекает внимание следующий пассаж: «Союзные Штаты обязаны своим благоустройством новому президенту, Вашингтону, который и на гражданском поприще оказал им заслуги не менее важные, как и в звании полководца. Американцы умели с тех пор выбирать достойных ему преемников, и блестящие дарования сих великих мужей, замещавших главные должности, обеспечили наконец республике ее политическое существование». Стоит отметить, что образованной русской публикой уже была прочитана книга А. Токвиля «Демократия в Америке», но следов ее влияния в учебнике обнаружить невозможно.
Невнятными клише отделывались при описании американской демократии авторы многих учебников XIX века. И лишь в конце первого десятилетия XX века, наконец, учебник К.Иванова по заслугам оценил и влияние американских институтов: «много способствовали экономическому расцвету Соединенных Штатов как свойства самого населения, так и строй жизни. Законодательство Штатов дает широкий простор личному почину. Судьба человека решается его знаниями и пригодностью к делу». Но то будет уже другая эпоха, послесловие к первой русской революции.
Правда, и в этот период американские институты не вызывают полного одобрения авторов русских учебников. К.Добрынин в 1914 году так описал в своем учебнике создание США: «новое государство стало быстро развиваться. Но отрицательными сторонами его явились рабство, уцелевшее в юных штатах и даже подтвержденное конституцией 1787 года, а также организация президентских выборов, сделавшаяся впоследствии источником смут. Впрочем, благодаря безопасности извне, С.-А.С.Штаты развивались, несмотря на указанные отрицательные стороны их строя». Т.е., повторим: Конституция США оставила нерешенными две проблемы, два источника смут - рабство негров и периодические выборы президента.
Любопытен выбор слов автором еще одного учебника новой истории для старших классов, опубликованного в 1908 г., М.Помяловским (речь идет об образовании США): «образование за океаном великой демократической республики на принципах философии XVIII века доказывало применимость ее начал, доказывало, что ее учения не были беспочвенными и бесполезными мечтаниями». Очевидна задача автора - напомнить о словах Николая II, сказанных им вскоре после его восшествия на престол - и оспорить их в условиях начала деятельности Государственной думы.
Таким образом, мы видим, что в описании образования заокеанской республики и ее общественно-политического устройства авторы российских учебников опирались на нужды российской «повестки дня» в не меньшей степени, чем на факты американской истории. Описание истории США становилось подчеркиванием нужных для воспитания российского населения доблестей и осуждением неподходящих для России экстравагантностей.
Однако поищем, наконец, в учебниках Линкольна. Он встречается в дореволюционных учебных пособиях на удивление нечасто.
На протяжении первой половины XIX века в отечественной историографии доминировала романтическая парадигма, которая видела движущую силу истории в деятельности великих людей. Под ее влиянием написаны учебники первой половины XIX века (так, в учебнике С.Смарагдова 1853 года фигурирует «безсмертный Вашингтон» ). Лишь через полвека после этих преувеличенных панегириков Вашингтону он предстал в учебнике В. Ананьина (1913) просто выдающимся человеком: «колонии подняли восстание под начальством Георга Вашингтона, человека, пользовавшегося всеобщим уважением и доверием и прекрасного полководца».
Учебники же второй половины XIX - начала XX века, напротив, испытали влияние позитивизма и историко-критического метода. Именно поэтому Линкольн никогда не удостаивался в них тех же эпитетов, что Вашингтон учебниках предыдущего поколения.
Консерватизм авторов учебников, отнесение к истории лишь событий, со времени которых прошли десятилетия, очевидным образом сказался и на времени включения в них проблематики недавней американской политики. Так, лишь в учебнике Иловайского 1869 года появился рассказ о негритянской проблеме, приведшей к Гражданской войне, а также об успехах парового сообщения на железных дорогах, реках и океанах, изобретении электромагнитного телеграфа (в этом же учебнике впервые упомянут изобретатель парохода Фультон).
Гражданская война в США становится обязательным эпизодом в учебниках новой истории ближе к рубежу веков. С точки зрения Иловайского, позднее разделенной другими авторами российских учебников, Авраам Линкольн - аболиционист: «В Североамериканских Соединенных Штатах по поводу выбора в президенты Линкольна, принадлежавшего к партии аболиционистов, т.е. врагов невольничества, южные штаты (т.е. рабовладельческие) пытаются отторгнуться от союза и избирают собственного президента. Открывается жестокая междоусобная война».
Еще в 1907 году А. Трачевский в своем учебнике назовет Линкольна «горячим аболиционистом» . Известно, что на самом деле Линкольн аболиционистом не был, а на освобождение рабов пошел только к концу второго года Гражданской войны. Однако в российской традиции, в которой либеральные журналисты и профессора еще в дореформенный период использовали критику рабства негров в США как форму завуалированной атаки на крепостное право в России, Линкольн волей-неволей становился аналогом Александра II.
Составители многих учебников предпочитали не углубляться в анализ причин Гражданской войны, а сосредоточиться на фактической стороне дела. Так, в гимназическом учебнике 1914 года его автор К.Добрынин так описывал Гражданскую войну: «Началась ужасная междоусобная война (1861-1865 гг.). У южных штатов оказалось и больше средств и лучше организация силы. Первое время северяне терпели поражения одно за другим, но Линкольн сумел поднять весь Север. Составилась громадная армия в 5000 тыс. человек, нашлись и деньги.
… Несколько южан составили заговор и убили Линкольна в театре… Тем не менее, освобождение негров состоялось. Негры получили даже избирательные права и в настоящее время достигли весьма высокой степени культурного развития» .
Однако в конце века рост социологии и внимания к роли народных масс привел к изменению описания движущих сил истории в научных работах, а следом - и в учебных пособиях. Образ Линкольна также оказывается оттесненным на второй план, на этот раз - величественным зрелищем народных масс, сменивших великих личностей в роли главных субъектов истории. Учебник П.Виноградова (1899) заканчивается описанием Гражданской войны: «Но именно в это трудное время обнаружилась вполне великая нравственная сила американского народа. Он не желал войны и не был подготовлен к ней, в его устройстве не существовало тех принудительных средств, которыми европейские государства создают свои армии - не было ни рекрутского набора, ни общей воинской повинности, ни постоянного надзора и руководства сильных центральных властей - миллионные войска союза пополнялись вновь и вновь добровольцами; солдаты, офицеры, генералы выходили на поле битвы из-за плуга, из конторы, из-за прилавка; успехи были редки, долго пришлось получать кровавые уроки от искусного врага. И все-таки приток сил в армию не ослабевал, добровольцы мало-по-малу становились закаленными солдатами, выдвигались вожди, способные одерживать победы…»
Трактовка М.Помяловским (1908) Гражданской войны отражала взгляды нового поколения историков: теперь за основной двигатель исторического развития брались экономические факторы: «Южные штаты, области крупного земельного хозяйства, производили преимущественно сырье: хлопок, сахар, табак, рис, и были заинтересованы в установлении свободной торговли, так как благодаря этому они беспрепятственно могли сбывать продукты своих плантаций в Европу, где конкуренция с ними была почти невозможна, ибо, пользуясь рабским трудом негров-невольников, южане могли продавать свои товары очень дешево. Северные штаты, напротив, жили фабричною промышленностью и для поддержания ее нуждались в протекционистских пошлинах. Отсюда между северными и южными штатами возникла вражда, обострившаяся вопросом о невольничестве».
Автор учебника путает две партии США, утверждая, что Линкольн был демократом. Аболиционисты же в трактовке Помяловского вовсе не противники рабства по моральным основаниям, а расчетливые буржуа: «Еще во время войны Линкольн издал манифест, объявлявший негров свободными (1862), теперь это постановление в виде особой статьи внесено было в конституцию Штатов; но хотя в теории негры и считаются равноправными гражданами союза, на практике положение их осталось приниженным, так как аболиционистское движение было вызвано не филантропическим порывом, а экономическим расчетом».
Сказывался и недостаток специалистов по американской истории в дореволюционной России, что приводило к выходу учебников с фактическими ошибками. По-своему замечателен текст, включенный в пособие по новой истории, составленное редакцией «Деревенской газеты» в 1907 году: «Из опасения вмешательства Северных Штатов, южные старались перенести рабство на север, и усиленно об этом агитировали. Не желая поступаться денежными выгодами рабства, южные штаты порвали связь с северными во время выборов президента и захватили в свои руки союзную крепость». «Война кончилась в 1866 году (sic!). Линкольн был убит. Президент Джонсон, побуждаемый честолюбием, стал на сторону бывших рабовладельцев, за что был судим сенатом».
И все же часть учебников, выпущенных в этот период, вообще не рассказывает о Гражданской войне в США. Любопытно посмотреть, какие сюжеты были сочтены авторами более важными для включения в программу.
Учебник В. Андреева (1873) упоминает продажу Аляски - в одном ряду с территориальными уступками в результате Крымской войны, что выглядит как не очень завуалированная критика этого решения правительства: «таким образом, уступив по парижскому миру дунайский бессарабский берег и после по соглашению с Соединенными Штатами, передав им за денежное вознаграждение свои американские колонии, - Россия в царствование Александра II при всем том значительно расширила свои пределы» (благодаря приращениям в Азии). Можно предположить, что либеральное александровское царствование позволяло такую степень свободомыслия.
В учебнике Н. Знойко (1904) также нет вообще упоминания о Гражданской войне в США (причем в заголовке указано, что учебник составлен "применительно к требованиям примерных программ по истории 1902 года").
К концу века США уже прочно заняли место ведущей страны - лидера технического прогресса. Некоторые учебники выводят на первый план именно эту особенность Америки.
В 1903 году в литографированное пособие для школьников А.Евсеевой включены специальные параграфы, посвященные Фультону и изобретению парохода, а также Эдисону и его изобретениям. «Самым замечательным из всех когда-либо живших изобретателей является американец Томас Эдисон».
Вернемся к тезису, что в учебниках, рассказывавших о США, явным образом актуализировалась российская повестка дня. К 1907 году в учебниках, похоже, стал аукаться революционный террор, развязанный в России эсерами. Прочтем учебник А. Трачевского (1907): «После Линкольна шел ряд республиканских президентов. Один из них, похожий на него, простой, честный человек, Гарфилд, был также убит (1881)».
В этом же учебнике впервые США обвиняются в империализме: «Наконец, янки уже явственно впадали в джингоизм. Они начали стеснять европейскую эмиграцию и искать себе новых земель. Отсюда война с Испанией».
В учебнике Беллярминова (1909) также отчетливо заметно влияние современной ему повестки дня: «Образование Соединенных Штатов оказало влияние и на судьбу России, именно Англия после потери колоний в Северной Америке стала особенно оберегать Индию; Россия же кажется ей наиболее опасною в этом случае, и она начинает вредить ей всюду, где может».
Таким образом, Авраам Линкольн не был в дореволюционной России обязательной фигурой для школьного изучения (в отличие, например, от Джорджа Вашингтона). Президент-освободитель рабов не пользовался таким же безусловным уважением, как основатель государства; сама Гражданская война заслуживала осуждения. Если Вашингтон был включен в условный «пантеон» мировых героев как основатель государства и военный руководитель, то включение в ту же компанию Линкольна так и осталось в дореволюционной России под вопросом. Представляется, что это связано с тем, что основной идеей, с которой ассоциировалась его деятельность, была свобода (освобождение рабов), которая в рассматриваемый период оставалась весьма насыщенным противоречивыми коннотациями понятием в России. Нерешенность собственного отношения к свободе приводила к неопределенности отношения к Линкольну авторов школьных учебников.
Учебники, как правило, использовали материал американской истории для актуализации каких-либо отечественных проблем, а не для «объективного» изложения фактов. Вместе с тем, на изложение причинно-следственных связей оказывали влияние господствовавшие в исторической науке концепции. Результатом были пособия, в которых можно обнаружить пересечение фактов собственно американской истории с российской общественно-политической «повесткой дня», изложенной в большей или меньшей степени в терминах современной исторической науки. Соответственно, школьный учебник истории оказывается уникальным источником для анализа эволюции собственной идентичности страны, а включение или исключение политического деятеля другой страны из описания может быть понято как отвечающее задачам актуализированной «повестки дня».
Источник: И.И.Курилла. Образ Авраама Линкольна в российских дореволюционных учебниках истории // Авраам Линкольн. Уроки и современность: Материалы международной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения Авраама Линкольна. М., 2010.
Учебники:
Ананьин В. Учебник всеобщей истории для высших начальных училищ и торговых школ. М.: Изд-во т-ва И.Д. Сытина, 1913.
Андреев В. Эпохи и деятели всеобщей и русской истории (Курс элементарных исторических сведений). Составил В.Андреев, преподаватель Мариинского Донского института и Новочеркасской гимназии. СПб: Тип. А. Моригеровского, 1873.
Беллярминов И. Курс всеобщей истории (элементарный). Изд. 8-е. СПб: Тип. «В.С.Балашов и Ко», 1901.
Виноградов П. Учебник всеобщей истории. Часть III. Новое время. 4-е изд. М.: Печатня С.П. Яковлева, 1899.
Евсеева А.Н. Курс новой истории, составленный для V класса Александринской школы преподавательницей А.Н Евсеевой. СПб: Типо-литография К.Биркенфельда, 1903.
Знойко Н. Систематический курс истории новых веков. Часть II. Курс VII класса мужских и женских гимназий. Составил применительно к требованиям примерных программ по истории 1902 года Николай Знойко. Одесса: Типография Шульце, 1904.
Зуев Н. Учебная книга всеобщей истории, составлена Н.Зуевым. Часть третья. Новая история. Изд. 3-е. СПб: И.И. Глазунов, 1855.
Иванов К.А. Учебник для новейшей истории (для реальных училищ), составил К.А. Иванов, директор императорской Николаевской Царскосельской гимназии. Изд 3-е. Петроград: Книгоиздательство т-ва «Петроградский учебный магазин», 1915.
Иловайский Д. Новая история. Курс старшего возраста. Изд. 7-е. М.: Тип. Грачева и К., 1869.
Кайданов И. Учебная книга всеобщей истории (для юношества). Сочинение заслуженного профессора И. Кайданова. История новых времен, или XVI, XVII и XVIII веков и первых трех десятилетий XIX века. От 1492 (1500) до 1831 года. 2-е изд., испр. СПб., 1843.
Новая история. Курс VI и VII классов мужских и женских гимназий. Составил К.И. Добрынин, директор Кашинского Алексеевского реального училища. М.: Издатель В.С. Спиридонов, 1914.
Новая история. Часть II. Составлено и издано редакцией «Деревенской газеты». [Библиотека «Зернышко знания».] СПб: Типография «Деревенской газеты», 1907.
Помяловский М. Учебник новой истории для старших классов средних учебных заведений. Курс систематический. СПб - М.: Тов-во М.О.Вольф, 1908.
Смарагдов С. Руководство к новой истории для женских учебных заведений. СПб: У издателя книгопродавца Ю.А. Юнгмейстера, 1853.
Трачевский А. Учебник новой истории профессора Александра Трачевского. СПб: Изд-во М.В. Пирожкова, 1907. С. 447.