Российско-американские сюжеты
В 1900 году в Сан-Франциско родился мальчик. Его отцом был православный священник Федор Николаевич Пашковский, а мальчик станет известен миру под именем Борис Паш. Но фамилию он сократит только в 1926 году.
Федор Николаевич Пашковский (1874-1950) после окончания духовной семинарии был направлен в Сан-Франциско на должность секретаря миссии Русской православной церкви (РПЦ). Он женился на девушке из сербской городской общины и служил в кафедральном соборе. В 1906 году Федор Пашковский вернулся в Россию. А через четыре года к нему приехали жена и сын. Во время Первой мировой войны отец служил военным священником, а Борис учился в Киевской духовной семинарии, которую окончил досрочно в 1917 году. Впрочем, несмотря на рукоположение в сан, он так никогда и не стал священником как его отец и дед - этому помешало крушение исторической России, Гражданская война и красный террор.
В составе белогвардейской Черноморской эскадры Борис служил на флагманском линкоре «Генерал Алексеев» сначала матросом, а потом в звании мичмана, исполнял обязанности переводчика с английского языка на встречах белогвардейских и британских адмиралов. За усердие награждается английской медалью. На линкоре Пашковский покидает Крым, чтобы больше никогда не вернуться в Россию.
В 1920 году Борис женился на Лидии Ивановой, через год в Берлине у них родился сын Эдгар. Мать Бориса умерла в России (по некоторым данным, погибла как "заложница" во время красного террора в Киеве). С 1922 года семья Пашковского проживала в Сан-Франциско, куда прибыл и овдовевший отец. Вскоре он принял монашеский постриг под именем Феофил. Скоро игумен Феофил станет епископом, потом архиепископом, а с 1934 года (до своей смерти в 1950 году) - митрополитом всея Америки и Канады, главой Православной церкви Америки (ПЦА), независимой от московских церковных властей после смерти патриарха Тихона.
Архиепископ Сан-Франциский и митрополит всея Америки и Канады Феофил (Пашковский)
В США Борис Паш (он сократил длинную для американского уха фамилию в 1926 году) смог начать жизнь сызнова, - он успешно закончил американский колледж в Спрингфилде, штат Массачусетс, а затем Университет Южной Калифорнии. Очень сильный, настоящий атлет, он стал в Калифорнии известным спортсменом и тренером по футболу и регби, одерживал победы в соревнованиях по легкой атлетике.
Имеется информация, основанная на собственном рассказе Бориса Паша (не подтверждаемая, правда, официальными источниками в США), что в 1925 г. он попал в кадровый резерв ФБР. Он никогда не числился официальным сотрудником этого ведомства, хотя, вполне возможно, исполнял негласно какие-то разовые поручения и действовал как информатор.
Формально Паш вплоть до 1940 г. работал учителем физкультуры и спорта в Высшей школе Голливуда в Лос-Анджелесе и возможно, что на этой тихой рутинной работе и прошла бы вся его жизнь, но... Но в том году судьба Бориса Фёдоровича нарисовала необыкновенный зигзаг, толкнув Паша на совершенно новое поприще, благодаря которому имя его и останется в истории. Бориса призвали в вооружённые силы США. Какой-то умник из мобилизационного отдела вдруг припомнил, что эмигрант из России не отдал воинского долга своей новой Родине. Борис Пашковский, видимо, был сильно раздосадован случившимся, потому что отомстил своему обидчику очень сурово и притом весьма необычно.
Хорошо запомнив расположение комнат в здании, где с ним проводилось собеседование, он проник ночью в кабинет обидчика и похитил его служебный сейф весом под центнер. Свою добычу Пашковский далеко не понёс - спрятал в подсобном помещении на этом же этаже и незамеченным вернулся в казарму. На следующий день, пока контрразведка искала вражеских шпионов и допрашивала взятых под арест часовых, Паш явился в местный офис ФБР и рассказал там, сколь отвратительно поставлена охрана штаба гарнизона. Разумеется, он сообщил, где надлежит искать исчезнувший сейф, так что шпионский скандал оказался погашен, не успев толком разгореться.
Для него самого история этим не закончилась. Паш до такой степени заинтересовал контрразведчиков, а рекомендации местного подразделения ФБР оказались столь положительны, что ему предложили поступить на службу в военную контрразведку. Точнее, разведку, поскольку действующая на постоянной основе с 1885 г. разведка американской армии осуществляла также и контрразведывательные функции. В то время эта странная организация (эдакий двуглавый орёл, выполнявший прямо противоположные функции), скрывалась под аббревиатурой МИД (MID-Military Intelligence Division). Это название практически ничего не говорило рядовым американцам той поры, в отличие от звучного FBI (то бишь, ФБР), сотрудники которого уже в 30-е годы прошлого столетия успели стать героями кинофильмов и газетных передовиц.
После начала войны с Японией (декабрь 1941 года) Борис Паш активно участвует в операциях по депортации американцев японского происхождения из Калифорнии вглубь страны. Карьера его оказалась по-настоящему успешной, потому что уже в 1942 г. Паш сделался заместителем руководителя "Манхэттенского проекта" по режиму. Шутка ли сказать, на 42-летнем эмигранте из России лежало контрразведывательное обеспечение всех мероприятий по разработке и производству ядерного оружия США!
О Борисе Пашковском тех лет написали в своих мемуарах некоторые участники "Манхэттенского проекта", в частности генерал Лесли Гровс. Все знавшие Паша отмечали его удивительную работоспособность и потрясающее умение видеть людей насквозь. Многие офицеры, подчиненные Паша, люто его ненавидели за «нечестные методы» в его служебной деятельности. Чтобы показать их неумелость и профессиональные изъяны, он приказывал выкрадывать у этих сотрудников их секретные дела и документы. При этом ему всегда удавалось произвести нужное впечатление и расположить собеседника к себе. Сейчас это качество психологи назвали бы "лабильностью", способностью сопереживать, подстраиваться под собеседника, но при этом сохранять холодную голову и оставаться самим собой. Незаменимая для настоящего разведчика способность! Это был прирождённый манипулятор людьми, вербовщик и кадровик в одном лице. Казалось, его невозможно было одурачить.
Кроме того, Борис Паш являлся антисемитом, что симпатизирующие ему биографы объясняют воспоминаниями его юности о "красном терроре" большевистских "чрезвычаек" (в составе которых было немало евреев). Через всю жизнь Пашковский пронёс ненависть к коммунистам, троцкистам, либералам, интернационалистам. Его, видимо, не на шутку встревожило то обстоятельство, что среди научных светил, ковавших "ядерный меч" Америки в Лос-Аламосе, оказалось множество как явных леваков, так и лиц, скрытно симпатизирующих коммунизму. В конце 1943 г. Паш представил генералу Гровсу список из 8 физиков-теоретиков, участников "Манхэттенского проекта", которых он подозревал в тайном сотрудничестве с советской разведкой.
Все они были либо евреями, либо женаты на еврейках, все имели в прошлом левацкие связи и были замечены в неприкрытых симпатиях коммунизму. Список открывал Роберт Оппенгеймер, научный руководитель "Манхэттенского проекта", женатый на коммунистке, имевший молодую любовницу-коммунистку, неоднократно допускавший просоветские высказывания и всячески опекавший учёных, придерживавшихся схожих с ним взглядов. Многих из них Гровс, кстати, лично привлёк к участию в "Манхэттенском проекте".
После того, как генерал Гровс не принял предложений Пашковского по отстранению от сверхсекретных работ потенциальных агентов советской разведки, Борис Фёдорович расценил это как недоверие к нему лично. Он попросил о переводе на другую работу и работу такую получил. Поскольку он хорошо разбирался в ядерной физике, которой очень интересовался во время участия в "Манхэттенском проекте", ему поручили организацию и проведение уникальной операции "Алсос", направленной на сбор технической информации, техники и специалистов, имеющих отношение к ядерной программе Третьего Рейха и перенаправлении их в США для использования в рамках "Манхэттенского проекта" (строго говоря, операция "Алсос" распадалась на два мало связанных между собою этапа, один из которых реализовывался в Италии, а другой - во Франции и Германии).
Так в самом конце 1943 г. Борис Пашковский сделался главным "атомным шпионом Америки". Он создал "атомный спецназ" - армейское подразделение, ориентированное на розыск расщепляющихся материалов, их охрану и транспортировку с использованием специальных приёмов и техники. К концу войны численность "группы Паша" достигла 480 чел., при этом в её составе находились 24 учёных-ядерщика, призванных консультировать военнослужащих по специфическим вопросам обращения с ядерными материалами.
Полковник Борис Паш (справа) во время миссии АЛСОС в конце Второй мировой войны в Германии
В числе успехов "группы Паша" можно упомянуть "ограбление" дома Жюлио-Кюри под Парижем, во время которого Борис Пашковский лично вытащил из сейфа записи знаменитого учёного. Американцы действовали под самым носом у немцев, фактически "группа Паша" опередила передовые дозоры американской армии, выдвигавшиеся к Парижу. Случилось это 24 августа 1944 г. А буквально на следующий день Борис Пашковский лично встретился с Фредериком Жолио-Кюри и попросил того сообщить американским властям всю известную ему информацию о "ядерном проекте" Третьего Рейха. Жолио-Кюри ответил на конкретные вопросы, связанные с технологическими деталями реализуемой фашистами концепции атомной бомбы, но при этом отказался предоставить какие-либо личные соображения и математические выкладки по вопросу создания "супер-оружия".
Жолио-Кюри не знал, что улыбчивый "русский американец" играл с ним в "кошки-мышки". На самом деле ответы французского физика уже мало интересовали Бориса Пашковского, ведь в то самое время, когда он разговаривал с Жолио-Кюри, все записи и теоретические проработки последнего по теме создания ядерного оружия уже находились в самолёте, летевшем в Вашингтон.
А чуть позже "группа Паша" сумела захватить 1200 тонн обогащённой руды урана-238, заложенных в долговременные хранилища. В кратчайшие сроки Пашковский восстанавил работу расположенной неподалёку фабрики металлической тары, уничтоженной налётами союзнической авиации, благодаря чему было изготовлено нужно количество бочек и урановое сырьё удалось вывезти в США. Сейчас уже мало кто помнит, что первые пять американских атомных бомб были изготовлена из сырья, доставленного из Европы (оттуда поступили не только уран, но и плутоний). Без Бориса Паша не было бы ни Хиросимы, ни Нагасаки.
"Атомный спецназ" Паша вывез в США значительную группу немецких учёных - физиков, химиков и врачей-радиологов - которые могли представлять интерес для продвижения ядерной программы Штатов. Среди вывезенных были 2 Нобелевских лауреата. А уже в самом конце войны - в последней декаде апреля - взвод под личным командованием Бориса Паша совершил рейд по тылам немецкой армии, имевший целью захватить радиоактивные материалы, оказавшиеся в г.Вайде, примерно в 70 км. южнее Лейпцига.
Линия советско-германского фронта проходила буквально в 10 км. от города и американцам грозила двойная опасность - их могли уничтожить не только фашисты, но и советские войска. Тем не менее, Паш рискнул и, прокатившись по немецким тылам в форме военнослужащего вермахта, попал в Вайде. Там его ожидало пренеприятное открытие - оказалось, что радий, который искали спецназовцы, не имеет штатной свинцовой укупорки, а значит смертельно опасен при транспортировке. Тем не менее, Пашковский не отступил и, не желая подвергать опасности подчинённых, повёз 16 кубиков радия в своём "виллисе". Сумка с опасным грузом стояла подле его правого бедра и офицер получил радиоактивный ожог, след на ноге от которого остался на всю жизнь.
После окончания войны в Европе, Борис Фёдорович с частью своего спецназа был переброшен на Дальний Восток: Японию тоже надлежало соответствующим образом зачистить. С этой целью Пашковский побывал даже в Корее, впрочем, без видимого результата, поскольку никаких особых успехов ядерная программа Японии не имела. Японцы располагали всего 1 тонной уранового концентрата, да и то полученного из Германии, так что американцы ничего интересного для себя в Стране Восходящего Солнца не отыскали.
До середины 1947 г. Пашковский оставался в Японии, затем последовало возвращение в Европу. Борис Паш был назначен на должность офицера связи между военной разведкой и только что созданным Центральным Разведывательным Управлением. У американского разведывательного сообщества в Европе имелось в тот момент множество проблем, самые серьёзные из которых - огромное число перемещённых на Запад лиц, не желавших возвращаться на территории под контролем СССР, и колоссальный рост просоветских настроений в крупнейших странах, союзниках США. Пашковскому пришлось решать обе.
Он много работал с попавшими на Запад советскими людьми, преимущественно военнопленными, пытаясь отобрать среди них потенциально годных к разведывательной работе против СССР. Одновременно с этим Борис Паш установил контакты с бывшими нацистами, определяя, кого следует отправить в тюрьму (в рамках проводимой союзниками денацификации), а кого - использовать в интересах США.
MID и ЦРУ руками бывших нацистов пытались обезглавить коммунистическое движение в Европе. Операция эта получила название "Бартоломью", со стороны ЦРУ её курировал начальник отдела специальных операций Уизнер, а со стороны военной разведки - Борис Пашковский. В рамках этой операции было совершено несколько десятков актов личного террора, направленных против крупных коммунистических и профсоюзных деятелей. Наиболее известные объекты атак - лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти, которого неудачно пытались взорвать в 1948 г., и глава бельгийской компартии Лео, убитый в 1951 г.
Другая известная операция Пашковского той поры - очистка лагерей перемещённых лиц от просоветски настроенных людей, агитировавших за возвращение в СССР - получила название "Бладстоун" ("Bloodstone"). Сколько людей погибло в рамках её реализации сказать невозможно, с уверернностью можно лишь утверждать, что масштабы эта чистка имела немалые. В октябре 1947 г. в лагере перемещённых лиц в местечке Миттенвальд среди заключённых произошла настоящая бойня, в результате которой погибло более 100 человек, преимущественно выходцев с Украины. Администрация лагеря выдала холодное оружие части содержащихся в нём лиц, в основном активным ОУНовцам, для того, чтобы те зачистили "агентов Кремля". Точное число убитых неизвестно, поскольку значительная часть погибших была сожжена в печах лагерной хлебопекарни. Бойня в Миттенвальде - всего лишь один из эпизодов "Бладстоуна".
Заявленными целями проекта "Бладстоун" были
- ликвидация двойных агентов из бывших граждан СССР и стран Восточной Европы в структурах американских и британских спецслужб;
- ликвидация советской агентурной сети в лагерях для перемещенных лиц;
- организация технических и других условий для перехода, бегства и похищения из стран «за железным занавесом» граждан, представляющих интерес для США;
- увеличение всевозможной помощи партизанской, подпольной, подрывной и идеологической борьбе против коммунистических режимов в странах советского блока.
Присутствовали и тайные цели операции:
- создание подпольных террористических групп в Западной Германии под видом («крышей») легальных общественных, молодежных, спортивных и других организаций;
- укрытие в т.н. «трудовых подразделениях» американской армии, куда набирали неграждан США, бывших союзников нацистов из числа власовцев, бандеровцев, усташей и им подобных для дальнейшего использования в антисоветской и антикоммунистической борьбе;
- создание в тайной лаборатории под руководством доктора Сиднея Готтлиба и полковника Бориса Паша новых видов бесшумного портативного оружия, в том числе миниатюрных стрел и катапульт, насыщенных ядами, микробами, наркотиками.
«Союз немецкой молодежи», или Bund Deutsher Jungen, образованный стараниями ЦРУ и состоявший в основном из бывших военнослужащих вермахта и даже ваффен СС, не стал дожидаться «коммунистического мятежа» в своей стране. Активисты BDJ подготовили список германских политических и профсоюзных деятелей, подлежащих ликвидации как приверженцы жесткого курса по денацификации Западной Германии, преследованию военных преступников и развитию дружественных отношений с СССР. Помимо коммунистов в списке оказались лидер социал-демократической партии Германии Эрих Олленхауэр, несколько десятков земельных руководителей этой партии, а также бургомистры Гамбурга и Бремена. Немецкая полиция обнаружила документ о том, что американцы спонсировали группу «молодых немцев» из ста человек ежемесячно суммой 50 тыс. немецких марок и вооружили их. В условиях все еще оккупационного режима и безнаказанной деятельности американских спецслужб арестовали не всех потенциальных террористов.
Но в 1951 г. Борис Фёдорович Пашковский получил новое, пожалуй, самое ответственное в своей жизни назначение. Ему предложили возглавить работу по разведке объектов атомной промышленности СССР, о которых в то время американцы имели крайне отрывочные сведения. Условия ведения агентурной разведки в Советском Союзе были в то время исключительно тяжелы. Подробности этой работы Паша, видимо, до сих пор засекречены.
Полковник Борис Паш
В эти же годы полковник Паш стал одним из главных свидетелей в маккартистских процессах. Любопытна его оценка собственной деятельности (по охране "атомных секретов" США): на слушании по делу профессора Оппенгеймера в Комитете Конгресса США по ядерным исследованиям (апрель1954 года), отвечая на обвинения в нечестных методах, Паш заявит, что его служба «не в футбол играла, а изучала поступки и поведения, чувства и характер Оппенгеймера». «Я знаю его так, как будто он мой брат», - скажет он и напомнит, что «они ничего не забыли». А чтобы «парализовать угрожающую опасность, …подсунули ему красивую студентку-коммунистку, и он вспыхнул, как факел, при виде ее». Этот любовный роман использовали для дискредитации ученого.
Борис Паш не доверял не только "левакам", но и самим сенаторам США. По некоторым данным, это в конце концов и послужило причиной его досрочного увольнения из разведки. Речь шла о сомнительном источнике сведений об атомных разработках СССР, сообщенных законодателям. Вызванный на слушания конгресса США главный "атомный разведчик" Пентагона полковник Борис Паш заверил конгрессменов в точности информации, которая им предоставлена разведкой.
Однако парламентарии ему не поверили тоже. То, что Пашковский и его подчинённый не сообщили на комитетских слушаниях истинной информации было расценено как попытка ввести конгрессменов в заблуждение. Игра была очень опасной, поскольку от Конгресса всецело зависело финансирование разведывательных программ. Все лица, выступавшие перед членами комитета, приводились к присяге, и получалось, что полковник Паш оказался клятвопреступником. В отношении него было возбуждено служебное расследование, по итогам которого Борис Фёдорович был отправлен в том же году на пенсию с выслугой в военной разведке всего 17 лет.
Правда, надо отметить, что проводили Бориса Фёдоровича с почётом, как человека, который пострадал за хорошее дело (защищал от парламентариев ведомственные секреты). В его честь в Зале Славы военной разведки была установлена плита из розового мрамора с барельефом офицера и списком наград.
С ростом влияния социал-демократов и их прихода к власти в ФРГ начинается широкое расследования проекта «Бладстоун». Это ощутимо ударило по престижу США, где была создана комиссия Сената по собственному расследованию. Борис Паш не пострадал, в отличие от некоторых своих коллег. В ЦРУ не нашли документов о причастности Паша к подготовке убийств иностранных политических деятелей. А планирование им операций по ликвидации двойных агентов и советской агентуры только приветствовалось. Однако те из сослуживцев Паша, кто все же был наказан, прямо заявили в СМИ, что он планировал эти убийства и даже категорически выступал против осторожной тактики руководства ЦРУ в этих вопросах, требовал максимальной реализации планов проекта.
Так, после расследования деятельности американских спецслужб так называемой "комиссией Черча" (после Уотергейта), Ховард Хант в интервью газете "Нью-Йорк Таймс" прямо назвал Бориса Паша руководителем подразделения ЦРУ по убийствам (тот, понятно, опроверг это заявление).
Остаётся сказать, что после ухода из Вооружённых Сил он прожил ещё очень долгую жизнь, энергично участвовал в деятельности русской колонии в Калифорнии, помогал в создании казачьего музея, оставался прихожанином православной церкви.
Борис Паш повсюду видел советских агентов, в том числе среди архиереев и клириков РПЦ. Во время встреч митрополита Феофила с прихожанами по вопросу о каноническом единении и общении с РПЦ на собраниях русских американцев рядом с ним нередко появлялся элегантный, почти всегда в штатском Борис Паш. Он улыбался и даже кланялся советским представителям, но они боялись близко к нему подходить, остерегались, как гоголевского Вия. И активисты канонического воссоединения с РПЦ не подходили к владыке Феофилу за благословением, когда рядом с ним находился его сын. Если кто-либо из них разговаривал с Пашем, то его потом спрашивали: «Что тебе сказал Вий?»
Другая часть русских американцев восторгалась деятельностью Бориса Паша и его борьбой с коммунистическим проникновением. Борис Паш, хотя и был одним из многочисленных американских полковников, но, отметим, был «козырным полковником», имевшим определенное влияние в Пентагоне. Поэтому к нему обращались за помощью представители русской военной эмиграции, например, бывший атаман Кубанской казачьей области генерал-майор Вячеслав Науменко. И мичман Борис Пашковский помогал организации музеев русской Белой армии. Посетители деревянного музея «Форт Росс» на месте русского поселения в Калифорнии (начало XIX века) не раз видели престарелого Бориса Паша на крутом обрыве Тихоокеанского побережья. Он часто и долго сидел в коляске, всматриваясь в безбрежную морскую даль.
Умер Пашковский 11 мая 1995 г., был похоронен на Сербском кладбище в Сан-Франциско.
Источники: Сергей Тюляков. Полковник Борис Паш(ковский): выдающийся сын русского и американского народов // Военно-промышленный курьер. - 2007. - №39. вики, wiki, А.И.Ракитин.
Федор Николаевич Пашковский (1874-1950) после окончания духовной семинарии был направлен в Сан-Франциско на должность секретаря миссии Русской православной церкви (РПЦ). Он женился на девушке из сербской городской общины и служил в кафедральном соборе. В 1906 году Федор Пашковский вернулся в Россию. А через четыре года к нему приехали жена и сын. Во время Первой мировой войны отец служил военным священником, а Борис учился в Киевской духовной семинарии, которую окончил досрочно в 1917 году. Впрочем, несмотря на рукоположение в сан, он так никогда и не стал священником как его отец и дед - этому помешало крушение исторической России, Гражданская война и красный террор.
В составе белогвардейской Черноморской эскадры Борис служил на флагманском линкоре «Генерал Алексеев» сначала матросом, а потом в звании мичмана, исполнял обязанности переводчика с английского языка на встречах белогвардейских и британских адмиралов. За усердие награждается английской медалью. На линкоре Пашковский покидает Крым, чтобы больше никогда не вернуться в Россию.
В 1920 году Борис женился на Лидии Ивановой, через год в Берлине у них родился сын Эдгар. Мать Бориса умерла в России (по некоторым данным, погибла как "заложница" во время красного террора в Киеве). С 1922 года семья Пашковского проживала в Сан-Франциско, куда прибыл и овдовевший отец. Вскоре он принял монашеский постриг под именем Феофил. Скоро игумен Феофил станет епископом, потом архиепископом, а с 1934 года (до своей смерти в 1950 году) - митрополитом всея Америки и Канады, главой Православной церкви Америки (ПЦА), независимой от московских церковных властей после смерти патриарха Тихона.
Архиепископ Сан-Франциский и митрополит всея Америки и Канады Феофил (Пашковский)
В США Борис Паш (он сократил длинную для американского уха фамилию в 1926 году) смог начать жизнь сызнова, - он успешно закончил американский колледж в Спрингфилде, штат Массачусетс, а затем Университет Южной Калифорнии. Очень сильный, настоящий атлет, он стал в Калифорнии известным спортсменом и тренером по футболу и регби, одерживал победы в соревнованиях по легкой атлетике.
Имеется информация, основанная на собственном рассказе Бориса Паша (не подтверждаемая, правда, официальными источниками в США), что в 1925 г. он попал в кадровый резерв ФБР. Он никогда не числился официальным сотрудником этого ведомства, хотя, вполне возможно, исполнял негласно какие-то разовые поручения и действовал как информатор.
Формально Паш вплоть до 1940 г. работал учителем физкультуры и спорта в Высшей школе Голливуда в Лос-Анджелесе и возможно, что на этой тихой рутинной работе и прошла бы вся его жизнь, но... Но в том году судьба Бориса Фёдоровича нарисовала необыкновенный зигзаг, толкнув Паша на совершенно новое поприще, благодаря которому имя его и останется в истории. Бориса призвали в вооружённые силы США. Какой-то умник из мобилизационного отдела вдруг припомнил, что эмигрант из России не отдал воинского долга своей новой Родине. Борис Пашковский, видимо, был сильно раздосадован случившимся, потому что отомстил своему обидчику очень сурово и притом весьма необычно.
Хорошо запомнив расположение комнат в здании, где с ним проводилось собеседование, он проник ночью в кабинет обидчика и похитил его служебный сейф весом под центнер. Свою добычу Пашковский далеко не понёс - спрятал в подсобном помещении на этом же этаже и незамеченным вернулся в казарму. На следующий день, пока контрразведка искала вражеских шпионов и допрашивала взятых под арест часовых, Паш явился в местный офис ФБР и рассказал там, сколь отвратительно поставлена охрана штаба гарнизона. Разумеется, он сообщил, где надлежит искать исчезнувший сейф, так что шпионский скандал оказался погашен, не успев толком разгореться.
Для него самого история этим не закончилась. Паш до такой степени заинтересовал контрразведчиков, а рекомендации местного подразделения ФБР оказались столь положительны, что ему предложили поступить на службу в военную контрразведку. Точнее, разведку, поскольку действующая на постоянной основе с 1885 г. разведка американской армии осуществляла также и контрразведывательные функции. В то время эта странная организация (эдакий двуглавый орёл, выполнявший прямо противоположные функции), скрывалась под аббревиатурой МИД (MID-Military Intelligence Division). Это название практически ничего не говорило рядовым американцам той поры, в отличие от звучного FBI (то бишь, ФБР), сотрудники которого уже в 30-е годы прошлого столетия успели стать героями кинофильмов и газетных передовиц.
После начала войны с Японией (декабрь 1941 года) Борис Паш активно участвует в операциях по депортации американцев японского происхождения из Калифорнии вглубь страны. Карьера его оказалась по-настоящему успешной, потому что уже в 1942 г. Паш сделался заместителем руководителя "Манхэттенского проекта" по режиму. Шутка ли сказать, на 42-летнем эмигранте из России лежало контрразведывательное обеспечение всех мероприятий по разработке и производству ядерного оружия США!
О Борисе Пашковском тех лет написали в своих мемуарах некоторые участники "Манхэттенского проекта", в частности генерал Лесли Гровс. Все знавшие Паша отмечали его удивительную работоспособность и потрясающее умение видеть людей насквозь. Многие офицеры, подчиненные Паша, люто его ненавидели за «нечестные методы» в его служебной деятельности. Чтобы показать их неумелость и профессиональные изъяны, он приказывал выкрадывать у этих сотрудников их секретные дела и документы. При этом ему всегда удавалось произвести нужное впечатление и расположить собеседника к себе. Сейчас это качество психологи назвали бы "лабильностью", способностью сопереживать, подстраиваться под собеседника, но при этом сохранять холодную голову и оставаться самим собой. Незаменимая для настоящего разведчика способность! Это был прирождённый манипулятор людьми, вербовщик и кадровик в одном лице. Казалось, его невозможно было одурачить.
Кроме того, Борис Паш являлся антисемитом, что симпатизирующие ему биографы объясняют воспоминаниями его юности о "красном терроре" большевистских "чрезвычаек" (в составе которых было немало евреев). Через всю жизнь Пашковский пронёс ненависть к коммунистам, троцкистам, либералам, интернационалистам. Его, видимо, не на шутку встревожило то обстоятельство, что среди научных светил, ковавших "ядерный меч" Америки в Лос-Аламосе, оказалось множество как явных леваков, так и лиц, скрытно симпатизирующих коммунизму. В конце 1943 г. Паш представил генералу Гровсу список из 8 физиков-теоретиков, участников "Манхэттенского проекта", которых он подозревал в тайном сотрудничестве с советской разведкой.
Все они были либо евреями, либо женаты на еврейках, все имели в прошлом левацкие связи и были замечены в неприкрытых симпатиях коммунизму. Список открывал Роберт Оппенгеймер, научный руководитель "Манхэттенского проекта", женатый на коммунистке, имевший молодую любовницу-коммунистку, неоднократно допускавший просоветские высказывания и всячески опекавший учёных, придерживавшихся схожих с ним взглядов. Многих из них Гровс, кстати, лично привлёк к участию в "Манхэттенском проекте".
После того, как генерал Гровс не принял предложений Пашковского по отстранению от сверхсекретных работ потенциальных агентов советской разведки, Борис Фёдорович расценил это как недоверие к нему лично. Он попросил о переводе на другую работу и работу такую получил. Поскольку он хорошо разбирался в ядерной физике, которой очень интересовался во время участия в "Манхэттенском проекте", ему поручили организацию и проведение уникальной операции "Алсос", направленной на сбор технической информации, техники и специалистов, имеющих отношение к ядерной программе Третьего Рейха и перенаправлении их в США для использования в рамках "Манхэттенского проекта" (строго говоря, операция "Алсос" распадалась на два мало связанных между собою этапа, один из которых реализовывался в Италии, а другой - во Франции и Германии).
Так в самом конце 1943 г. Борис Пашковский сделался главным "атомным шпионом Америки". Он создал "атомный спецназ" - армейское подразделение, ориентированное на розыск расщепляющихся материалов, их охрану и транспортировку с использованием специальных приёмов и техники. К концу войны численность "группы Паша" достигла 480 чел., при этом в её составе находились 24 учёных-ядерщика, призванных консультировать военнослужащих по специфическим вопросам обращения с ядерными материалами.
Полковник Борис Паш (справа) во время миссии АЛСОС в конце Второй мировой войны в Германии
В числе успехов "группы Паша" можно упомянуть "ограбление" дома Жюлио-Кюри под Парижем, во время которого Борис Пашковский лично вытащил из сейфа записи знаменитого учёного. Американцы действовали под самым носом у немцев, фактически "группа Паша" опередила передовые дозоры американской армии, выдвигавшиеся к Парижу. Случилось это 24 августа 1944 г. А буквально на следующий день Борис Пашковский лично встретился с Фредериком Жолио-Кюри и попросил того сообщить американским властям всю известную ему информацию о "ядерном проекте" Третьего Рейха. Жолио-Кюри ответил на конкретные вопросы, связанные с технологическими деталями реализуемой фашистами концепции атомной бомбы, но при этом отказался предоставить какие-либо личные соображения и математические выкладки по вопросу создания "супер-оружия".
Жолио-Кюри не знал, что улыбчивый "русский американец" играл с ним в "кошки-мышки". На самом деле ответы французского физика уже мало интересовали Бориса Пашковского, ведь в то самое время, когда он разговаривал с Жолио-Кюри, все записи и теоретические проработки последнего по теме создания ядерного оружия уже находились в самолёте, летевшем в Вашингтон.
А чуть позже "группа Паша" сумела захватить 1200 тонн обогащённой руды урана-238, заложенных в долговременные хранилища. В кратчайшие сроки Пашковский восстанавил работу расположенной неподалёку фабрики металлической тары, уничтоженной налётами союзнической авиации, благодаря чему было изготовлено нужно количество бочек и урановое сырьё удалось вывезти в США. Сейчас уже мало кто помнит, что первые пять американских атомных бомб были изготовлена из сырья, доставленного из Европы (оттуда поступили не только уран, но и плутоний). Без Бориса Паша не было бы ни Хиросимы, ни Нагасаки.
"Атомный спецназ" Паша вывез в США значительную группу немецких учёных - физиков, химиков и врачей-радиологов - которые могли представлять интерес для продвижения ядерной программы Штатов. Среди вывезенных были 2 Нобелевских лауреата. А уже в самом конце войны - в последней декаде апреля - взвод под личным командованием Бориса Паша совершил рейд по тылам немецкой армии, имевший целью захватить радиоактивные материалы, оказавшиеся в г.Вайде, примерно в 70 км. южнее Лейпцига.
Линия советско-германского фронта проходила буквально в 10 км. от города и американцам грозила двойная опасность - их могли уничтожить не только фашисты, но и советские войска. Тем не менее, Паш рискнул и, прокатившись по немецким тылам в форме военнослужащего вермахта, попал в Вайде. Там его ожидало пренеприятное открытие - оказалось, что радий, который искали спецназовцы, не имеет штатной свинцовой укупорки, а значит смертельно опасен при транспортировке. Тем не менее, Пашковский не отступил и, не желая подвергать опасности подчинённых, повёз 16 кубиков радия в своём "виллисе". Сумка с опасным грузом стояла подле его правого бедра и офицер получил радиоактивный ожог, след на ноге от которого остался на всю жизнь.
После окончания войны в Европе, Борис Фёдорович с частью своего спецназа был переброшен на Дальний Восток: Японию тоже надлежало соответствующим образом зачистить. С этой целью Пашковский побывал даже в Корее, впрочем, без видимого результата, поскольку никаких особых успехов ядерная программа Японии не имела. Японцы располагали всего 1 тонной уранового концентрата, да и то полученного из Германии, так что американцы ничего интересного для себя в Стране Восходящего Солнца не отыскали.
До середины 1947 г. Пашковский оставался в Японии, затем последовало возвращение в Европу. Борис Паш был назначен на должность офицера связи между военной разведкой и только что созданным Центральным Разведывательным Управлением. У американского разведывательного сообщества в Европе имелось в тот момент множество проблем, самые серьёзные из которых - огромное число перемещённых на Запад лиц, не желавших возвращаться на территории под контролем СССР, и колоссальный рост просоветских настроений в крупнейших странах, союзниках США. Пашковскому пришлось решать обе.
Он много работал с попавшими на Запад советскими людьми, преимущественно военнопленными, пытаясь отобрать среди них потенциально годных к разведывательной работе против СССР. Одновременно с этим Борис Паш установил контакты с бывшими нацистами, определяя, кого следует отправить в тюрьму (в рамках проводимой союзниками денацификации), а кого - использовать в интересах США.
MID и ЦРУ руками бывших нацистов пытались обезглавить коммунистическое движение в Европе. Операция эта получила название "Бартоломью", со стороны ЦРУ её курировал начальник отдела специальных операций Уизнер, а со стороны военной разведки - Борис Пашковский. В рамках этой операции было совершено несколько десятков актов личного террора, направленных против крупных коммунистических и профсоюзных деятелей. Наиболее известные объекты атак - лидер итальянских коммунистов Пальмиро Тольятти, которого неудачно пытались взорвать в 1948 г., и глава бельгийской компартии Лео, убитый в 1951 г.
Другая известная операция Пашковского той поры - очистка лагерей перемещённых лиц от просоветски настроенных людей, агитировавших за возвращение в СССР - получила название "Бладстоун" ("Bloodstone"). Сколько людей погибло в рамках её реализации сказать невозможно, с уверернностью можно лишь утверждать, что масштабы эта чистка имела немалые. В октябре 1947 г. в лагере перемещённых лиц в местечке Миттенвальд среди заключённых произошла настоящая бойня, в результате которой погибло более 100 человек, преимущественно выходцев с Украины. Администрация лагеря выдала холодное оружие части содержащихся в нём лиц, в основном активным ОУНовцам, для того, чтобы те зачистили "агентов Кремля". Точное число убитых неизвестно, поскольку значительная часть погибших была сожжена в печах лагерной хлебопекарни. Бойня в Миттенвальде - всего лишь один из эпизодов "Бладстоуна".
Заявленными целями проекта "Бладстоун" были
- ликвидация двойных агентов из бывших граждан СССР и стран Восточной Европы в структурах американских и британских спецслужб;
- ликвидация советской агентурной сети в лагерях для перемещенных лиц;
- организация технических и других условий для перехода, бегства и похищения из стран «за железным занавесом» граждан, представляющих интерес для США;
- увеличение всевозможной помощи партизанской, подпольной, подрывной и идеологической борьбе против коммунистических режимов в странах советского блока.
Присутствовали и тайные цели операции:
- создание подпольных террористических групп в Западной Германии под видом («крышей») легальных общественных, молодежных, спортивных и других организаций;
- укрытие в т.н. «трудовых подразделениях» американской армии, куда набирали неграждан США, бывших союзников нацистов из числа власовцев, бандеровцев, усташей и им подобных для дальнейшего использования в антисоветской и антикоммунистической борьбе;
- создание в тайной лаборатории под руководством доктора Сиднея Готтлиба и полковника Бориса Паша новых видов бесшумного портативного оружия, в том числе миниатюрных стрел и катапульт, насыщенных ядами, микробами, наркотиками.
«Союз немецкой молодежи», или Bund Deutsher Jungen, образованный стараниями ЦРУ и состоявший в основном из бывших военнослужащих вермахта и даже ваффен СС, не стал дожидаться «коммунистического мятежа» в своей стране. Активисты BDJ подготовили список германских политических и профсоюзных деятелей, подлежащих ликвидации как приверженцы жесткого курса по денацификации Западной Германии, преследованию военных преступников и развитию дружественных отношений с СССР. Помимо коммунистов в списке оказались лидер социал-демократической партии Германии Эрих Олленхауэр, несколько десятков земельных руководителей этой партии, а также бургомистры Гамбурга и Бремена. Немецкая полиция обнаружила документ о том, что американцы спонсировали группу «молодых немцев» из ста человек ежемесячно суммой 50 тыс. немецких марок и вооружили их. В условиях все еще оккупационного режима и безнаказанной деятельности американских спецслужб арестовали не всех потенциальных террористов.
Но в 1951 г. Борис Фёдорович Пашковский получил новое, пожалуй, самое ответственное в своей жизни назначение. Ему предложили возглавить работу по разведке объектов атомной промышленности СССР, о которых в то время американцы имели крайне отрывочные сведения. Условия ведения агентурной разведки в Советском Союзе были в то время исключительно тяжелы. Подробности этой работы Паша, видимо, до сих пор засекречены.
Полковник Борис Паш
В эти же годы полковник Паш стал одним из главных свидетелей в маккартистских процессах. Любопытна его оценка собственной деятельности (по охране "атомных секретов" США): на слушании по делу профессора Оппенгеймера в Комитете Конгресса США по ядерным исследованиям (апрель1954 года), отвечая на обвинения в нечестных методах, Паш заявит, что его служба «не в футбол играла, а изучала поступки и поведения, чувства и характер Оппенгеймера». «Я знаю его так, как будто он мой брат», - скажет он и напомнит, что «они ничего не забыли». А чтобы «парализовать угрожающую опасность, …подсунули ему красивую студентку-коммунистку, и он вспыхнул, как факел, при виде ее». Этот любовный роман использовали для дискредитации ученого.
Борис Паш не доверял не только "левакам", но и самим сенаторам США. По некоторым данным, это в конце концов и послужило причиной его досрочного увольнения из разведки. Речь шла о сомнительном источнике сведений об атомных разработках СССР, сообщенных законодателям. Вызванный на слушания конгресса США главный "атомный разведчик" Пентагона полковник Борис Паш заверил конгрессменов в точности информации, которая им предоставлена разведкой.
Однако парламентарии ему не поверили тоже. То, что Пашковский и его подчинённый не сообщили на комитетских слушаниях истинной информации было расценено как попытка ввести конгрессменов в заблуждение. Игра была очень опасной, поскольку от Конгресса всецело зависело финансирование разведывательных программ. Все лица, выступавшие перед членами комитета, приводились к присяге, и получалось, что полковник Паш оказался клятвопреступником. В отношении него было возбуждено служебное расследование, по итогам которого Борис Фёдорович был отправлен в том же году на пенсию с выслугой в военной разведке всего 17 лет.
Правда, надо отметить, что проводили Бориса Фёдоровича с почётом, как человека, который пострадал за хорошее дело (защищал от парламентариев ведомственные секреты). В его честь в Зале Славы военной разведки была установлена плита из розового мрамора с барельефом офицера и списком наград.
С ростом влияния социал-демократов и их прихода к власти в ФРГ начинается широкое расследования проекта «Бладстоун». Это ощутимо ударило по престижу США, где была создана комиссия Сената по собственному расследованию. Борис Паш не пострадал, в отличие от некоторых своих коллег. В ЦРУ не нашли документов о причастности Паша к подготовке убийств иностранных политических деятелей. А планирование им операций по ликвидации двойных агентов и советской агентуры только приветствовалось. Однако те из сослуживцев Паша, кто все же был наказан, прямо заявили в СМИ, что он планировал эти убийства и даже категорически выступал против осторожной тактики руководства ЦРУ в этих вопросах, требовал максимальной реализации планов проекта.
Так, после расследования деятельности американских спецслужб так называемой "комиссией Черча" (после Уотергейта), Ховард Хант в интервью газете "Нью-Йорк Таймс" прямо назвал Бориса Паша руководителем подразделения ЦРУ по убийствам (тот, понятно, опроверг это заявление).
Остаётся сказать, что после ухода из Вооружённых Сил он прожил ещё очень долгую жизнь, энергично участвовал в деятельности русской колонии в Калифорнии, помогал в создании казачьего музея, оставался прихожанином православной церкви.
Борис Паш повсюду видел советских агентов, в том числе среди архиереев и клириков РПЦ. Во время встреч митрополита Феофила с прихожанами по вопросу о каноническом единении и общении с РПЦ на собраниях русских американцев рядом с ним нередко появлялся элегантный, почти всегда в штатском Борис Паш. Он улыбался и даже кланялся советским представителям, но они боялись близко к нему подходить, остерегались, как гоголевского Вия. И активисты канонического воссоединения с РПЦ не подходили к владыке Феофилу за благословением, когда рядом с ним находился его сын. Если кто-либо из них разговаривал с Пашем, то его потом спрашивали: «Что тебе сказал Вий?»
Другая часть русских американцев восторгалась деятельностью Бориса Паша и его борьбой с коммунистическим проникновением. Борис Паш, хотя и был одним из многочисленных американских полковников, но, отметим, был «козырным полковником», имевшим определенное влияние в Пентагоне. Поэтому к нему обращались за помощью представители русской военной эмиграции, например, бывший атаман Кубанской казачьей области генерал-майор Вячеслав Науменко. И мичман Борис Пашковский помогал организации музеев русской Белой армии. Посетители деревянного музея «Форт Росс» на месте русского поселения в Калифорнии (начало XIX века) не раз видели престарелого Бориса Паша на крутом обрыве Тихоокеанского побережья. Он часто и долго сидел в коляске, всматриваясь в безбрежную морскую даль.
Умер Пашковский 11 мая 1995 г., был похоронен на Сербском кладбище в Сан-Франциско.
Источники: Сергей Тюляков. Полковник Борис Паш(ковский): выдающийся сын русского и американского народов // Военно-промышленный курьер. - 2007. - №39. вики, wiki, А.И.Ракитин.