Российско-американские сюжеты
Рассказ о том, как после Крымской войны в Севастопольской бухте поднимали затопленные суда. Это делали американцы.
Иван Владимиров. Затопление кораблей Черноморского флота на Севастопольском рейде 11 сентября 1854 года. (картина 1909 г.)
В ходе Крымской войны русский флот был затоплен в Севастопольской бухте. Сразу после окончания войны перед российским правительством встала задача очистки гавани.
В октябре в Севастополь прибыл гражданин Североамериканских Штатов, уроженец города Бостона Джон Гоуэн (John E. Gowen). Он имел намерение предложить подписать взаимовыгодный контракт на расчистку большого Севастопольского рейда от затопленных в ходе боевых действий судов. Этот необычный по тем временам контракт заключили 27 октября 1856 года в Кораблестроительной экспедиции Черноморского интендантства. 5 ноября того же года его утвердили Адмиралтейств-совет и Морское министерство. Джон Гоуэн уже имел репутацию в подводном деле: он поднимал американский паровой фрегат "Миссури" в Гибралтаре, и к нему даже обращались во время войны англичане, надеявшиеся с его помощью расчистить вход в Севастополь.
Д.Гоуэн обязался «...предварительно заготовить к выполнению этого предприятия нужные заведения и все материальные средства...». К нему приставили постоянного переводчика - подпоручика Леонарда, а Министерство финансов дало разрешение на беспрепятственный и беспошлинный пропуск через Одесский порт, где находилась морская таможня, машин, инструментов и материалов, предназначенных для подъёма кораблей.
В мае следующего года Гоуэн вернулся в Крым в сопровождении семьи. Из Америки на двух судах привез своих рабочих, водолазов, технику - аппараты и приспособления по подъёму кораблей, а также плавучий док системы «Марисс и Ко»; его длина составляла 50 футов (15,24 м), ширина - 40 футов (12,19 м), а глубина -13 футов (3,96 м). Док имел механизм высокого давления мощностью 30 л.с., паровую лебедку, гальванические батареи, всасывающие и паропроводные трубы.
Рисунок в газете Le Mond Illustre, изображающий корабль под водой
23 июля 1857 года в распоряжение Гоуэна дополнительно прибыл винтовой пароход «General Knox» и шхуна «Silverk» , а 9 августа - судно «Our-Union». Американские рабочие-контрактники во главе со старшим инженером Самуилом Гольбруком (Samuel Holbrook) приступили к строительству бараков для своего проживания и выбору мест для расположения других строений (в основном вблизи Старого адмиралтейства), а Гоуэн тем временем без особых усилий выхлопотал разрешение бесплатно пользоваться транспортами «Буг» и «Сухум-Кале», а в случае необходимости ему обещали предоставить требуемое количество гребных судов.
В пункте 7 контракта было записано: «Если бы мне удалось поднять какое-либо парусное или пароходное судно в целости, не разбирая его на части, и оно окажется, хотя с некоторым исправлением, годно для службы, то казна может такое судно, со всем его имуществом, оставить себе, а мне обязана уплатить половину стоимости...».
Письмом от 27 февраля 1857 года портовое начальство «выписало из Лондона» инженер-фабриканта Гейнке, который привез в Севастополь девять водолазных аппаратов.
Опираясь на подписанные американцами пункты 2 и 3 контракта - «При назначении к вытаске каждого судна Комиссия, назначенная начальством, совместно со мною определяет, можно ли поднять его целым, и в таком случае я обязан испытать все возможные к тому средства, если же оные окажутся недействительными, тогда уже, с дозволения местного начальства, могу взрывать или разобрать оное и вынимать частями...», - русские водолазы стали проводить «освидетельствование» докладов Гоуэна, то есть фактически перепроверяли его донесения о ходе очистки рейда.
Американцы приступили к работам в апреле 1857 года.
Изображение работ в гравюре из Le Mond Illustre
Любопытно отметить, что Д.Гоуэн оказался не единственным американцем, предложившим свои услуги Севастопольскому порту. Очищать рейд изъявили желание еще два гражданина Северной Америки - Лэн и Лундборг, которые, прибыв в Николаев, направились к контр-адмиралу Г.И.Бутакову доказывать свои преимущества. В письме от 18 июня 1857 года на имя графа А.Г.Строганова Г.И.Бутаков писал, что он тут же отправился с этими двумя господами в Севастополь на их же пароходе, где и выслушал все их «резоны... и пришел к тому заключению, что не имею никакого права допустить их к работам в Севастополе..., вопреки контракта с другими...», что они «вполне успешно могут найти работу в Евпатории, Керчи или Бердянске». В результате фирма-конкурент, the Boston Submarine and Wrecking Company отправилась в Константинополь вести переговоры с турками о поднятии турецкого флота, затопленного русским флотом в Синопе.
В общей сложности компания Гоуэна наняла более двухсот русских, сто или сто пятьдесят греков (по некоторым данным, с острова Самос; они работали водолазами), и тридцать американцев, занимавших управляющие и технические позиции.
14 мая одним из первых американцы подняли бриг «Язон». В заключении «Комиссии по освидетельствованию» написали следующее: «...судно это в шпангоутах крепко и, по- видимому, к мореплаванию благонадежно, но от нахождения его под водою более полутора года червоедением попорчена большая часть бимсов, полубимсов..., битеньги, палубы, планширя, гальюн и корма... Каюты и погреба хотя и есть, но нужно переменить вновь... Отправить в Николаевский порт». Бриг «Неарк» также подняли целым, но сильно пострадавшим от червоточины, поэтому его решили «обратить на портовые надобности».
4 июля 1857 года американцы устроили в Севастополе большой праздник в честь своего Дня Независимости. По сообщению очевидца, в празднике приняло участие "большое количество русских офицеров. ... По приказу полковника Гоуэна был построен большой павильон, внутренности которого украсили американскими и российскими флагами". Кроме того, в этот день для гостей играл русский духовой оркестр из двадцати пяти инструментов, а также - отдельно - струнный оркестр.
После летних работ ситуация с затопленными судами стала более определенной. Четыре главных 120-пушечных корабля поднять оказалось невозможно - уровень погружения в ил был слишком велик. Особо надо отметить, что в контракте стоял отдельный пункт в отношении корабля «Двенадцать Апостолов», где было четко оговорено, что судно нужно либо разобрать и поднимать частями, либо, если удастся, поднять его полностью. Казна бралась полностью оплатить все расходы по реставрации этого корабля - ради памяти адмиралов Лазарева и Корнилова. Взрывать судно следовало только в самом крайнем случае.
Гоуэн - надо отдать ему должное - старался. При заключении контракта он не сомневался в том, что его люди с помощью привезенного оборудования и машин смогут поднять эти корабли, «непременно не взрывая», а все работы закончат к 1859 году. Но все оказалось иначе. С «Великого князя Константина» смогли поднять только остатки мачты, части пенькового и цепного канатов, якоря, медь, железо и небольшую часть бимсов. По вполне понятным причинам севастопольское начальство начало проявлять признаки нервозности: давать разрешение на взрыв этого корабля не решался никто. Донесения Гоуэна стали называть «совершенно ложными и не заслуживающими внимания...» , а ему самому посоветовали, что коль обещали поднять корабль целым «вместе с килями и флортимберсами - ну так и извольте поднимать, а не рапорты в контору строчить».
Как ни оттягивали, но вопрос о разборке судов с помощью подводных фугасных взрывов все-таки пришлось решать. Водолазы единодушно заявили, что 120-пушечные корабли «оказались невозможными к подъему». Девался было некуда, и «Великого князя Константина» пришлось взрывать. Не лучше обстояло дело и с «Двенадцатью Апостолами». Из воды подняли штурвал красного дерева в медной оправе, якорь и небольшую пробитую цистерну - все, что осталось от большого корабля.
В связи с подобными работами, как правило, возникали разного рода разногласия и конфликты, заканчивающиеся взаимными претензиями. Они были неизбежны прежде всего по причине психологической: для американцев эта деятельность была всего лишь одним из способов заработать деньги и, конечно же, добросовестно помочь русским очистить рейд. Для севастопольских же офицеров это была душевная рана, боль утраты друзей и флота. Поэтому некоторые рапорты, докладные записки и жалобы пронизаны едва сдерживаемым раздражением и ощущается явная неприязнь к Гоуэну. Но таких документов немного, в большинстве своем отчеты и обращения, поступившие в Контору порта, носили деловой характер и были справедливы в отношении критики Гоуэна.
Кроме того, отношение части американских техников к русским рабочим вызывало возмущение у из соотечественников. Один из американцев писал в 1857 году филадельфийскую газету:
"Наши люди бесстыдно помыкают русскими, и бьют их при первой возможности. Сегодня я предупредил команду, что если кто-нибудь из них ударит кого-нибудь из моих подчиненных, ему надо будет ударить меня, поскольку они безобидные ребята, и не отваживаются дать сдачи, будучи крепостными. Видеть это мелкое тиранство, которое наши люди практикуют здесь, плохо обращаясь с местными людьми, достаточно для того, чтобы повесить голову и пожалеть, что родился не собакой или свиньей".
Первой крупной прибылью Гоуэна стали деньги, вырученные за пароход «Турок», поднятый 4 июля 1858 года. Система платежей казны Гоуэну в отношении кораблей и фрегатов оставалась прежней, а вот за новые пароходы он получал значительно больше. В 1854 году общая стоимость «Турка» составляла около 159 000 рублей, срок службы, если бы не война, предположительно 20 лет. Пробыв под водой три года, «Турок» почти не пострадал, в отличном состоянии сохранилось даже 1000 пудов качественного английского угля, затопленного вместе с пароходом в 1855 году.
В протоколе осмотра парохода члены комиссии записали: «...пароход этот военный трофей, английской надежной постройки, весьма мало поврежденный..., машина хорошо сохранившаяся..., может полезно заменить старый уже “Ординарец” для Дунайской станции... по исправлении будет к мореплаванию благонадежен».
Оценив пароход в 30 тысяч рублей серебром, начальство выделило Гоуэну половину суммы - 15 тысяч. Известно, что впоследствии на этом пароходе совершались и научные, в основном гидрографические, плавания. Одна из таких экспедиций началась 24 июня 1861 года, когда «Турок» вышел в море «для производства магнитных наблюдений».
30 сентября 1858 года с Гоуэном заключили второй контракт, по некоторым пунктам имевший отличия от первого. Так, если в 1856 году американцы гарантировали полностью очистить весь фарватер к 1859 году, то теперь Гоуэн писал: «...обязуюсь совершенно окончить расчистку Севастопольской гавани к ноябрю 1860 года... Очистку же Южной и Корабельной бухт... производить только тогда и в то время года, когда из-за зимней погоды нельзя работать в большой бухте Севастопольской. ..Если поднятые целыми пароходы будут пригодны к дальнейшей службе, то казна имеет полное право оставить таковую машину за собою, а мне уплатить за оную действительную ее стоимость... Вашему правительству докажу добросовестное исполнение своих работ...».
В этом же контракте ввели еще один существенный параграф - о налагаемых на американцев штрафных санкциях за не поднятые в срок корабли. После 1859 года штрафы стремительно возрастали, достигая четырехзначных цифр. Только за корабль «Великий князь Константин» Джону Гоуэну назначили штрафных 8785 рублей серебром. Правда, начальство шло ему на постоянные уступки, списывая некоторые суммы штрафов в счет безвозмездной передачи в казну добытого им имущества.
1859 год оказался наиболее «урожайным» на поднятые целыми корабли. 24 января подняли бриг «Птолемей», 6 марта - «Эндимион», 9 марта - «Аргонавт», 11 марта - корвет «Калипсо», 27 апреля - транспорт «Лиман», 14 мая - фрегаты «Мидия» и «Мессемврия» (при подъеме переломились пополам). 6 июля в Старом адмиралтействе американцы спустили на воду еще один ими же построенный большой плавучий док. 23 августа была поднята яхта «Стрела», которую Гоуэн сразу же выкупил для себя лично. 19 сентября приступили к подъему пароходофрегата «Владимир». 22 сентября его приподняли на 7 футов и, «...буксируя с места два часа безуспешно, по случаю зыби с моря и малой силы парохода американского...», взяли в помощь еще один пароход. «Владимир» удалось отбуксировать к устью Килен-бухты, где он вновь затонул на глубине 18 футов. Работы по подъему «Владимира» продолжались до 17 ноября, после чего Гоуэн написал в отчете, что «... цепи лопались до 20 раз, вынуждены выписать из Англии новые, которые ожидаем в феврале...». «Владимир» оставался под водой до 1 июля 1860 года. По новому контракту за этот пароходофрегат, поднятый целым, Гоуэн не получил ни рубля - за срыв срока подъема. 8 декабря 1859 года подняли пароходофрегат «Крым», 22 января 1860 года - пароходофрегат «Бессарабия», 17 февраля - пароход «Дунай» (при подъеме переломился), 8 марта - пароходофрегат «Громоносец», 2 апреля - пароходофрегат «Одесса».
22 марта 1860 года американская компания подняла железный пароход «Эльборус». Пароход был построен в Англии 26 мая 1848 года и предназначался для Отдельного кавказского корпуса. Водоизмещение его составляло 764 т, длина между перпендикулярами 54,9 м, скорость хода - 11,5 уз. Он имел машинно-котельную установку с двумя паровыми котлами и двумя двухцилиндровыми машинами с качающимися цилиндрами общей мощностью 260 л.с.
Гоуэн немедленно подал прошение на имя генерал-адмирала великого князя Константина с предложением купить «Эльборус». Столь высокое обращение носило неслучайный характер: Гоуэн хотел получить за пароход 35 тысяч рублей серебром. Пароход был поднят без существенных повреждений, в протоколе осмотра записано, что «все было найдено в исправном состоянии... - медные, железные, чугунные вещи... Особливо пригодны...: ворота для вращения гребных колес, якорные клюзы, патентованный шпиль мастера Браунса, полы из чугунных плит в машинном и кочегарном отделениях, руль, битеньги, штоки от поршня, медные паровые клапаны у котла, чугунные паровые трубы, главный средний вал...». Лишь медные кингстоны требовали небольшой починки. Петербург прислал разрешение на покупку - Морское ведомство оставляло «Эльборус» за собой. Пароход поставили в Мортонов эллинг, принадлежавший тогда Русскому обществу пароходства и торговли, очистили, исправили подводную часть, покрасили и переименовали в «Казбек». Он стал курсировать по линии Николаев-Одесса-Севастополь-Керчь- Новороссийск и погиб 29 октября 1887 года при столкновении с английским пароходом.
Визит Гоуэна в столицу побудил великого князя Константина предпринять летом 1861 года поездку в Севастополь, чтобы самому посмотреть на результаты операций по подъему кораблей.
К этому времени Гоуэн доложил членам комиссии, что корабли «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов», «Париж», «Святослав», «Силистрия», «Варна», «Гавриил», «Ягудиил», фрегаты «Флора», «Коварна», «Сизополь» и другие «...взорваны до такого состояния, что остались одни щепки..., они не мешали свободному плаванию..., место, где находился корабль “Константин”, очищено лучше, нежели Гибралтарский рейд, где я проводил очистку для английского правительства...».
После окончания работ по подъему кораблей (на последнем этапе к ним подключился русский предприниматель Телятников), Гоуэн не покинул Россию, а вложил средства в развитие пароходного сообщения на реке Кубань, а в 1863 году приобрел большой участок земли около Баку, став одним из первых нефтедобытчиков в России.
Источники: Гребенщикова Г.А. Постскриптум к Крымской войне (малоизвестные факты из истории Черноморского флота) // Гангут. 2000. Т.23-24. Подборка современных статей: Sebastopol operation, Norman E. Saul. Distant Friends... Лейтенант Павловский. Очистка Севастопольской бухты // Морской сборник. 1860. Т. 2-3.
( Оглавление "российско-американских сюжетов")
Иван Владимиров. Затопление кораблей Черноморского флота на Севастопольском рейде 11 сентября 1854 года. (картина 1909 г.)
В ходе Крымской войны русский флот был затоплен в Севастопольской бухте. Сразу после окончания войны перед российским правительством встала задача очистки гавани.
В октябре в Севастополь прибыл гражданин Североамериканских Штатов, уроженец города Бостона Джон Гоуэн (John E. Gowen). Он имел намерение предложить подписать взаимовыгодный контракт на расчистку большого Севастопольского рейда от затопленных в ходе боевых действий судов. Этот необычный по тем временам контракт заключили 27 октября 1856 года в Кораблестроительной экспедиции Черноморского интендантства. 5 ноября того же года его утвердили Адмиралтейств-совет и Морское министерство. Джон Гоуэн уже имел репутацию в подводном деле: он поднимал американский паровой фрегат "Миссури" в Гибралтаре, и к нему даже обращались во время войны англичане, надеявшиеся с его помощью расчистить вход в Севастополь.
Д.Гоуэн обязался «...предварительно заготовить к выполнению этого предприятия нужные заведения и все материальные средства...». К нему приставили постоянного переводчика - подпоручика Леонарда, а Министерство финансов дало разрешение на беспрепятственный и беспошлинный пропуск через Одесский порт, где находилась морская таможня, машин, инструментов и материалов, предназначенных для подъёма кораблей.
В мае следующего года Гоуэн вернулся в Крым в сопровождении семьи. Из Америки на двух судах привез своих рабочих, водолазов, технику - аппараты и приспособления по подъёму кораблей, а также плавучий док системы «Марисс и Ко»; его длина составляла 50 футов (15,24 м), ширина - 40 футов (12,19 м), а глубина -13 футов (3,96 м). Док имел механизм высокого давления мощностью 30 л.с., паровую лебедку, гальванические батареи, всасывающие и паропроводные трубы.
Рисунок в газете Le Mond Illustre, изображающий корабль под водой
23 июля 1857 года в распоряжение Гоуэна дополнительно прибыл винтовой пароход «General Knox» и шхуна «Silverk» , а 9 августа - судно «Our-Union». Американские рабочие-контрактники во главе со старшим инженером Самуилом Гольбруком (Samuel Holbrook) приступили к строительству бараков для своего проживания и выбору мест для расположения других строений (в основном вблизи Старого адмиралтейства), а Гоуэн тем временем без особых усилий выхлопотал разрешение бесплатно пользоваться транспортами «Буг» и «Сухум-Кале», а в случае необходимости ему обещали предоставить требуемое количество гребных судов.
В пункте 7 контракта было записано: «Если бы мне удалось поднять какое-либо парусное или пароходное судно в целости, не разбирая его на части, и оно окажется, хотя с некоторым исправлением, годно для службы, то казна может такое судно, со всем его имуществом, оставить себе, а мне обязана уплатить половину стоимости...».
Письмом от 27 февраля 1857 года портовое начальство «выписало из Лондона» инженер-фабриканта Гейнке, который привез в Севастополь девять водолазных аппаратов.
Опираясь на подписанные американцами пункты 2 и 3 контракта - «При назначении к вытаске каждого судна Комиссия, назначенная начальством, совместно со мною определяет, можно ли поднять его целым, и в таком случае я обязан испытать все возможные к тому средства, если же оные окажутся недействительными, тогда уже, с дозволения местного начальства, могу взрывать или разобрать оное и вынимать частями...», - русские водолазы стали проводить «освидетельствование» докладов Гоуэна, то есть фактически перепроверяли его донесения о ходе очистки рейда.
Американцы приступили к работам в апреле 1857 года.
Изображение работ в гравюре из Le Mond Illustre
Любопытно отметить, что Д.Гоуэн оказался не единственным американцем, предложившим свои услуги Севастопольскому порту. Очищать рейд изъявили желание еще два гражданина Северной Америки - Лэн и Лундборг, которые, прибыв в Николаев, направились к контр-адмиралу Г.И.Бутакову доказывать свои преимущества. В письме от 18 июня 1857 года на имя графа А.Г.Строганова Г.И.Бутаков писал, что он тут же отправился с этими двумя господами в Севастополь на их же пароходе, где и выслушал все их «резоны... и пришел к тому заключению, что не имею никакого права допустить их к работам в Севастополе..., вопреки контракта с другими...», что они «вполне успешно могут найти работу в Евпатории, Керчи или Бердянске». В результате фирма-конкурент, the Boston Submarine and Wrecking Company отправилась в Константинополь вести переговоры с турками о поднятии турецкого флота, затопленного русским флотом в Синопе.
В общей сложности компания Гоуэна наняла более двухсот русских, сто или сто пятьдесят греков (по некоторым данным, с острова Самос; они работали водолазами), и тридцать американцев, занимавших управляющие и технические позиции.
14 мая одним из первых американцы подняли бриг «Язон». В заключении «Комиссии по освидетельствованию» написали следующее: «...судно это в шпангоутах крепко и, по- видимому, к мореплаванию благонадежно, но от нахождения его под водою более полутора года червоедением попорчена большая часть бимсов, полубимсов..., битеньги, палубы, планширя, гальюн и корма... Каюты и погреба хотя и есть, но нужно переменить вновь... Отправить в Николаевский порт». Бриг «Неарк» также подняли целым, но сильно пострадавшим от червоточины, поэтому его решили «обратить на портовые надобности».
4 июля 1857 года американцы устроили в Севастополе большой праздник в честь своего Дня Независимости. По сообщению очевидца, в празднике приняло участие "большое количество русских офицеров. ... По приказу полковника Гоуэна был построен большой павильон, внутренности которого украсили американскими и российскими флагами". Кроме того, в этот день для гостей играл русский духовой оркестр из двадцати пяти инструментов, а также - отдельно - струнный оркестр.
После летних работ ситуация с затопленными судами стала более определенной. Четыре главных 120-пушечных корабля поднять оказалось невозможно - уровень погружения в ил был слишком велик. Особо надо отметить, что в контракте стоял отдельный пункт в отношении корабля «Двенадцать Апостолов», где было четко оговорено, что судно нужно либо разобрать и поднимать частями, либо, если удастся, поднять его полностью. Казна бралась полностью оплатить все расходы по реставрации этого корабля - ради памяти адмиралов Лазарева и Корнилова. Взрывать судно следовало только в самом крайнем случае.
Гоуэн - надо отдать ему должное - старался. При заключении контракта он не сомневался в том, что его люди с помощью привезенного оборудования и машин смогут поднять эти корабли, «непременно не взрывая», а все работы закончат к 1859 году. Но все оказалось иначе. С «Великого князя Константина» смогли поднять только остатки мачты, части пенькового и цепного канатов, якоря, медь, железо и небольшую часть бимсов. По вполне понятным причинам севастопольское начальство начало проявлять признаки нервозности: давать разрешение на взрыв этого корабля не решался никто. Донесения Гоуэна стали называть «совершенно ложными и не заслуживающими внимания...» , а ему самому посоветовали, что коль обещали поднять корабль целым «вместе с килями и флортимберсами - ну так и извольте поднимать, а не рапорты в контору строчить».
Как ни оттягивали, но вопрос о разборке судов с помощью подводных фугасных взрывов все-таки пришлось решать. Водолазы единодушно заявили, что 120-пушечные корабли «оказались невозможными к подъему». Девался было некуда, и «Великого князя Константина» пришлось взрывать. Не лучше обстояло дело и с «Двенадцатью Апостолами». Из воды подняли штурвал красного дерева в медной оправе, якорь и небольшую пробитую цистерну - все, что осталось от большого корабля.
В связи с подобными работами, как правило, возникали разного рода разногласия и конфликты, заканчивающиеся взаимными претензиями. Они были неизбежны прежде всего по причине психологической: для американцев эта деятельность была всего лишь одним из способов заработать деньги и, конечно же, добросовестно помочь русским очистить рейд. Для севастопольских же офицеров это была душевная рана, боль утраты друзей и флота. Поэтому некоторые рапорты, докладные записки и жалобы пронизаны едва сдерживаемым раздражением и ощущается явная неприязнь к Гоуэну. Но таких документов немного, в большинстве своем отчеты и обращения, поступившие в Контору порта, носили деловой характер и были справедливы в отношении критики Гоуэна.
Кроме того, отношение части американских техников к русским рабочим вызывало возмущение у из соотечественников. Один из американцев писал в 1857 году филадельфийскую газету:
"Наши люди бесстыдно помыкают русскими, и бьют их при первой возможности. Сегодня я предупредил команду, что если кто-нибудь из них ударит кого-нибудь из моих подчиненных, ему надо будет ударить меня, поскольку они безобидные ребята, и не отваживаются дать сдачи, будучи крепостными. Видеть это мелкое тиранство, которое наши люди практикуют здесь, плохо обращаясь с местными людьми, достаточно для того, чтобы повесить голову и пожалеть, что родился не собакой или свиньей".
Первой крупной прибылью Гоуэна стали деньги, вырученные за пароход «Турок», поднятый 4 июля 1858 года. Система платежей казны Гоуэну в отношении кораблей и фрегатов оставалась прежней, а вот за новые пароходы он получал значительно больше. В 1854 году общая стоимость «Турка» составляла около 159 000 рублей, срок службы, если бы не война, предположительно 20 лет. Пробыв под водой три года, «Турок» почти не пострадал, в отличном состоянии сохранилось даже 1000 пудов качественного английского угля, затопленного вместе с пароходом в 1855 году.
В протоколе осмотра парохода члены комиссии записали: «...пароход этот военный трофей, английской надежной постройки, весьма мало поврежденный..., машина хорошо сохранившаяся..., может полезно заменить старый уже “Ординарец” для Дунайской станции... по исправлении будет к мореплаванию благонадежен».
Оценив пароход в 30 тысяч рублей серебром, начальство выделило Гоуэну половину суммы - 15 тысяч. Известно, что впоследствии на этом пароходе совершались и научные, в основном гидрографические, плавания. Одна из таких экспедиций началась 24 июня 1861 года, когда «Турок» вышел в море «для производства магнитных наблюдений».
30 сентября 1858 года с Гоуэном заключили второй контракт, по некоторым пунктам имевший отличия от первого. Так, если в 1856 году американцы гарантировали полностью очистить весь фарватер к 1859 году, то теперь Гоуэн писал: «...обязуюсь совершенно окончить расчистку Севастопольской гавани к ноябрю 1860 года... Очистку же Южной и Корабельной бухт... производить только тогда и в то время года, когда из-за зимней погоды нельзя работать в большой бухте Севастопольской. ..Если поднятые целыми пароходы будут пригодны к дальнейшей службе, то казна имеет полное право оставить таковую машину за собою, а мне уплатить за оную действительную ее стоимость... Вашему правительству докажу добросовестное исполнение своих работ...».
В этом же контракте ввели еще один существенный параграф - о налагаемых на американцев штрафных санкциях за не поднятые в срок корабли. После 1859 года штрафы стремительно возрастали, достигая четырехзначных цифр. Только за корабль «Великий князь Константин» Джону Гоуэну назначили штрафных 8785 рублей серебром. Правда, начальство шло ему на постоянные уступки, списывая некоторые суммы штрафов в счет безвозмездной передачи в казну добытого им имущества.
1859 год оказался наиболее «урожайным» на поднятые целыми корабли. 24 января подняли бриг «Птолемей», 6 марта - «Эндимион», 9 марта - «Аргонавт», 11 марта - корвет «Калипсо», 27 апреля - транспорт «Лиман», 14 мая - фрегаты «Мидия» и «Мессемврия» (при подъеме переломились пополам). 6 июля в Старом адмиралтействе американцы спустили на воду еще один ими же построенный большой плавучий док. 23 августа была поднята яхта «Стрела», которую Гоуэн сразу же выкупил для себя лично. 19 сентября приступили к подъему пароходофрегата «Владимир». 22 сентября его приподняли на 7 футов и, «...буксируя с места два часа безуспешно, по случаю зыби с моря и малой силы парохода американского...», взяли в помощь еще один пароход. «Владимир» удалось отбуксировать к устью Килен-бухты, где он вновь затонул на глубине 18 футов. Работы по подъему «Владимира» продолжались до 17 ноября, после чего Гоуэн написал в отчете, что «... цепи лопались до 20 раз, вынуждены выписать из Англии новые, которые ожидаем в феврале...». «Владимир» оставался под водой до 1 июля 1860 года. По новому контракту за этот пароходофрегат, поднятый целым, Гоуэн не получил ни рубля - за срыв срока подъема. 8 декабря 1859 года подняли пароходофрегат «Крым», 22 января 1860 года - пароходофрегат «Бессарабия», 17 февраля - пароход «Дунай» (при подъеме переломился), 8 марта - пароходофрегат «Громоносец», 2 апреля - пароходофрегат «Одесса».
22 марта 1860 года американская компания подняла железный пароход «Эльборус». Пароход был построен в Англии 26 мая 1848 года и предназначался для Отдельного кавказского корпуса. Водоизмещение его составляло 764 т, длина между перпендикулярами 54,9 м, скорость хода - 11,5 уз. Он имел машинно-котельную установку с двумя паровыми котлами и двумя двухцилиндровыми машинами с качающимися цилиндрами общей мощностью 260 л.с.
Гоуэн немедленно подал прошение на имя генерал-адмирала великого князя Константина с предложением купить «Эльборус». Столь высокое обращение носило неслучайный характер: Гоуэн хотел получить за пароход 35 тысяч рублей серебром. Пароход был поднят без существенных повреждений, в протоколе осмотра записано, что «все было найдено в исправном состоянии... - медные, железные, чугунные вещи... Особливо пригодны...: ворота для вращения гребных колес, якорные клюзы, патентованный шпиль мастера Браунса, полы из чугунных плит в машинном и кочегарном отделениях, руль, битеньги, штоки от поршня, медные паровые клапаны у котла, чугунные паровые трубы, главный средний вал...». Лишь медные кингстоны требовали небольшой починки. Петербург прислал разрешение на покупку - Морское ведомство оставляло «Эльборус» за собой. Пароход поставили в Мортонов эллинг, принадлежавший тогда Русскому обществу пароходства и торговли, очистили, исправили подводную часть, покрасили и переименовали в «Казбек». Он стал курсировать по линии Николаев-Одесса-Севастополь-Керчь- Новороссийск и погиб 29 октября 1887 года при столкновении с английским пароходом.
Визит Гоуэна в столицу побудил великого князя Константина предпринять летом 1861 года поездку в Севастополь, чтобы самому посмотреть на результаты операций по подъему кораблей.
К этому времени Гоуэн доложил членам комиссии, что корабли «Три Святителя», «Двенадцать Апостолов», «Париж», «Святослав», «Силистрия», «Варна», «Гавриил», «Ягудиил», фрегаты «Флора», «Коварна», «Сизополь» и другие «...взорваны до такого состояния, что остались одни щепки..., они не мешали свободному плаванию..., место, где находился корабль “Константин”, очищено лучше, нежели Гибралтарский рейд, где я проводил очистку для английского правительства...».
После окончания работ по подъему кораблей (на последнем этапе к ним подключился русский предприниматель Телятников), Гоуэн не покинул Россию, а вложил средства в развитие пароходного сообщения на реке Кубань, а в 1863 году приобрел большой участок земли около Баку, став одним из первых нефтедобытчиков в России.
Источники: Гребенщикова Г.А. Постскриптум к Крымской войне (малоизвестные факты из истории Черноморского флота) // Гангут. 2000. Т.23-24. Подборка современных статей: Sebastopol operation, Norman E. Saul. Distant Friends... Лейтенант Павловский. Очистка Севастопольской бухты // Морской сборник. 1860. Т. 2-3.
( Оглавление "российско-американских сюжетов")