По дороге на Волчий остров
по мотивам РИ "Баллада о любви. Лэ о Лэйтиан"
У него была сокровенная мечта: он хотел вернуть остров и замок, который выстроил своими руками.
Тот другой майа, увидев, как он украдкой проводит ладонью по каменным узорам, догадался: это сделал ты?..
...Он нарисовал прекрасный подземный город руками своих мастеров. Отблески разноцветных огней плыли под белыми сводами. Хотелось оставить много воздушного пространства, поэтому стен в залах не было - только колонны. С такой же резьбой, как в замке на острове.
Захватчик сам сковывает ему руки. Металл не слушается.
- Говорят, ты был учеником Аулэ…
- Верно. Почему ты спросил?
- Не похоже.
С появлением в городе его кузенов оружие стали ковать еще более крепкое и красивое. Старший из них взял на себя труд разведки. Он же подал прекрасный воинский пример племянникам, которые целые дни стали проводить в походах и возвращались с победами и добрыми вестями.
Город блаженствовал в достатке и праздности. Совершеннолетие отмечало поколение, не видевшее орков. Тени недавних невзгод быстро отступали, истаивая при звуках песен, которые все звонче и веселее лились на пирах из уст менестрелей.
Феаноринг запел. Голос был тихим, но ровным, несмотря на страдания, которые испытывал его обладатель.
A Elbereth Gilthoniel
Silivren penna miriel!..
- A menel aglar ellenath, -также негромко подхватил он, справляясь со сбитым дыханием. - Na haerath palan diriel…
Их били по очереди, приковав так, чтоб один видел другого.
Они вошли вчетвером и встали вряд, словно бы перекрыв выход из покоя.
Говорили по очереди, и один продолжал слова другого.
- Мы пойдём с тобой. Мы были вместе там, на болотах.
- И мы тоже должны роду Беора. Ты не можешь нам отказать.
- Я не был в топях и не должен беорингам, - произнёс старший из них. - Я просто пойду с тобой.
Феаноринг, целитель, картограф и его верный. Что ж, подумал он, добавить тут нечего: я и правда не могу стоять между ними и их чувством долга.
- Почему он не кричит?
- Неужели ты не понимаешь, почему?..
- Послушай, эльф, если кричать, боль переносится легче!
- Оставь, он не будет кричать. Но может быть, он поговорит со мной… Итак, куда вы шли?
Человек пришёл неожиданно.
Ожидалось, что беоринг будет измотан дорогой и истомлен своей участью. Но нет: в глазах пылало пламя.
Он говорил о войне, о своих землях, о мести за свой род...
Когда смертный появился в городе в следующий раз, он говорил о любви.
- Почему ты пошёл со мной, аран?
- Я мог бы сказать, что меня ведёт долг, и это будет правдой…
- Ты не должен мне. Я бы не посмел попросить о таком.
- Я хочу, чтоб у твоей любви был шанс. Она стоит гораздо больше, чем я могу отдать.
Густое вино, нектар рубинового цвета, был первым налит в кубок. Виноделы постарались: перед ним на столе стояло около пяти новых напитков, каждый из которых хотелось пригубить поскорее. Он выбрал вино "Достойно короля".
- Кто ты такой, что за тобой идут столь многие?
- Их выбор - не моя заслуга.
- Но ты готов обречь их на смерть?
- Мы были готовы к смерти, когда покинули свои дома четыре столетия назад...
Они провёли в мастерской почти весь день за работой. Ему помогали ученики и его ближние, и к вечеру из-под его рук вышло два десятка стрел. Оперенье было чёрным и блестящим, а древко украшал крошечный силуэт ласточки. Рисунок был волшебным: мастер вплел в своё творение магию, помогающую стреле быстрее достигать цели.
- Цель похода?.. Молчишь? Тогда я продолжу.
Витражи в этой зале создавала его сестра, и они сохранились. Он следил глазами по линиям, вспоминая, как она водила кистью, когда нож Захватчика рассекал его плечо. Линия за линией.
Захватчик называл эту залу своей мастерской...
Верный задел рукавом кубок, и вино выплеснулось на подол его белой одежды. В глазах племянницы, старшей из детей его родного брата, метнулась тревога.
- Это просто вино, - говорил он ей, видевшей теркенья, после пира в своих покоях. - Иногда разлитое вино - это всего лишь разлитое вино. И, признаюсь, мне жаль каждой капли, что не попала мне в рот!..
Он узнал этот подвал: пленников держали в бывшем винном погребе. Где-то здесь, в год окончания постройки замка, он спрятал бутылку с вином из винограда первого урожая, что был выращен в восточных землях.
Изумрудное стекло сделалось почти чёрным и покрылось бесчисленными царапинами и потертостями.
- Пей первым ты, - сказал бывший с ними феаноринг, когда он протянул вскрытую бутылку своим спутникам.
Рудознатцы нашли наконец-то жилу и добыли сырьё - в городе началась работа в кузнях.
Тонко звенел малый молот и ему вторили ювелирные молотки - старший кузен выправлял меч.
Эта новая сталь будет несокрушима. И она сможет рубить другую сталь.
Он снова изо всех сил потянул цепь, давя на неё грудью. Раненое плечо отозвалось болью, от которой потемнело в глазах, но тут металл наконец поддался, и обрывок цепи хлестко ударил в стену.
Он упал, закрывая человека и чувствуя, как предназначенный тому орчий клинок проходит сквозь лёгкое.
Когда стражи ушли, бросив полумертвых узников, адан склонился над ним:
- Я не оставлю тебя умирать здесь!
- Уходи. Не делай напрасными наши жертвы.
Было ясно, что царственный родич посылал возлюбленного дочери на смерть, и Камень на самом деле не интересовал его. Это было сказано кузенам, пока они не успели схватиться за мечи. Смертный был не виноват.
Народ не понял его поступка и выбора. Его осуждали, отговаривали, взывали к долгу перед городом.
Брат выглядел очень несчастным в этой слишком большой для его головы короне.
- Сохрани мой город. Когда я вернусь, пусть он будет таким же красивым и радостным.
…В это не хотелось верить: перед ним стояло войско города и все три его лорда - в первой шеренге. Брат не сводил с него глаз.
Его поставили на колени. У горла - нож.
Захватчик пытался торговаться за его жизнь. Надо было успеть сказать. Брат не должен винить себя…
- Мой народ! Я знаю, зачем вы пришли. Сделайте же это! Возьмите замок!
Мгновение тишины показалось вечностью.
Лавина обрушилась на остров, заливая его белым и серебром.
Было много света: солнце отражалось в клинках, играло на башнях, сияло в белизне плащей и само пылало, как гнев валар. Ветер с силой трепал стяги и штандарты с гербами - Дома Феанаро, Дома Арафинвэ, Дома Беора. Слышался шум птичьих крыльев и крики восторга.
- Auta i-lome! - улыбнулся он феанорингу, ступая на тропу Мандоса.
- Aure entuluva! - отозвался тот.
***
…По дороге на Волчий остров леса да топи,
Оскверненные земли среди оскверненных вод.
Уходящим слепая эстель тропинки тропит,
Остающимся не достанется и того.
В бесполезный бой за основой идут резервы,
За надежды проблеск жизнь отдают взаймы.
Тот, кто думает о любви, погибает первым,
Кто не думает - чем спасется от этой тьмы?
Имена и судьбы на картах походных чертит
Раскачавшийся маятник рока, вперед-назад.
Тот, кто верует в смысл своей неизбежной смерти,
Не нуждается ни в одной из земных наград.
В тайном городе веет страх не успеть с подмогой,
Но как водится, их король прогадал с ценой.
Говорят, что на Волчий остров одна дорога -
А вот далее не проложено ни одной*.
...Но они шли вперёд и вперёд. Где бы ни лежал их путь, они проходили рука об руку.
Влюбленные миновали леса, долины и горы, они пили из чистых рек и находили приют у корней древних деревьев. Леса питали их, и птицы пели для них свои весенние гимны.
За них был весь мир.
Если бы король увидел их, он бы почувствовал, каким горячим стало сердце принцессы - так пылают только сердца смертных.
И ради этой любви стоило умереть.
Это был его долг, отданный Любви - за младшего брата, за покинутую возлюбленную, за род Беора.
За этого Человека.
Любовь, считал он, величайший дар Эру. И ни на миг не сомневался, что поступил правильно.
___________
Ценой горькой победы эльдар вернули замок Минас Тирит и сумели закрыть брешь, сквозь которую в Белерианд проникало северное зло.
Последний брат короля принял корону тайного королевства.
Леса Дориата снова зазеленели по весне, покрыв пепел цветами.
Что было с влюбленным дальше, никто не знает. Точно известно одно: их не смогла разлучить даже смерть.
___________
*стихи iolf
У него была сокровенная мечта: он хотел вернуть остров и замок, который выстроил своими руками.
Тот другой майа, увидев, как он украдкой проводит ладонью по каменным узорам, догадался: это сделал ты?..
...Он нарисовал прекрасный подземный город руками своих мастеров. Отблески разноцветных огней плыли под белыми сводами. Хотелось оставить много воздушного пространства, поэтому стен в залах не было - только колонны. С такой же резьбой, как в замке на острове.
Захватчик сам сковывает ему руки. Металл не слушается.
- Говорят, ты был учеником Аулэ…
- Верно. Почему ты спросил?
- Не похоже.
С появлением в городе его кузенов оружие стали ковать еще более крепкое и красивое. Старший из них взял на себя труд разведки. Он же подал прекрасный воинский пример племянникам, которые целые дни стали проводить в походах и возвращались с победами и добрыми вестями.
Город блаженствовал в достатке и праздности. Совершеннолетие отмечало поколение, не видевшее орков. Тени недавних невзгод быстро отступали, истаивая при звуках песен, которые все звонче и веселее лились на пирах из уст менестрелей.
Феаноринг запел. Голос был тихим, но ровным, несмотря на страдания, которые испытывал его обладатель.
A Elbereth Gilthoniel
Silivren penna miriel!..
- A menel aglar ellenath, -также негромко подхватил он, справляясь со сбитым дыханием. - Na haerath palan diriel…
Их били по очереди, приковав так, чтоб один видел другого.
Они вошли вчетвером и встали вряд, словно бы перекрыв выход из покоя.
Говорили по очереди, и один продолжал слова другого.
- Мы пойдём с тобой. Мы были вместе там, на болотах.
- И мы тоже должны роду Беора. Ты не можешь нам отказать.
- Я не был в топях и не должен беорингам, - произнёс старший из них. - Я просто пойду с тобой.
Феаноринг, целитель, картограф и его верный. Что ж, подумал он, добавить тут нечего: я и правда не могу стоять между ними и их чувством долга.
- Почему он не кричит?
- Неужели ты не понимаешь, почему?..
- Послушай, эльф, если кричать, боль переносится легче!
- Оставь, он не будет кричать. Но может быть, он поговорит со мной… Итак, куда вы шли?
Человек пришёл неожиданно.
Ожидалось, что беоринг будет измотан дорогой и истомлен своей участью. Но нет: в глазах пылало пламя.
Он говорил о войне, о своих землях, о мести за свой род...
Когда смертный появился в городе в следующий раз, он говорил о любви.
- Почему ты пошёл со мной, аран?
- Я мог бы сказать, что меня ведёт долг, и это будет правдой…
- Ты не должен мне. Я бы не посмел попросить о таком.
- Я хочу, чтоб у твоей любви был шанс. Она стоит гораздо больше, чем я могу отдать.
Густое вино, нектар рубинового цвета, был первым налит в кубок. Виноделы постарались: перед ним на столе стояло около пяти новых напитков, каждый из которых хотелось пригубить поскорее. Он выбрал вино "Достойно короля".
- Кто ты такой, что за тобой идут столь многие?
- Их выбор - не моя заслуга.
- Но ты готов обречь их на смерть?
- Мы были готовы к смерти, когда покинули свои дома четыре столетия назад...
Они провёли в мастерской почти весь день за работой. Ему помогали ученики и его ближние, и к вечеру из-под его рук вышло два десятка стрел. Оперенье было чёрным и блестящим, а древко украшал крошечный силуэт ласточки. Рисунок был волшебным: мастер вплел в своё творение магию, помогающую стреле быстрее достигать цели.
- Цель похода?.. Молчишь? Тогда я продолжу.
Витражи в этой зале создавала его сестра, и они сохранились. Он следил глазами по линиям, вспоминая, как она водила кистью, когда нож Захватчика рассекал его плечо. Линия за линией.
Захватчик называл эту залу своей мастерской...
Верный задел рукавом кубок, и вино выплеснулось на подол его белой одежды. В глазах племянницы, старшей из детей его родного брата, метнулась тревога.
- Это просто вино, - говорил он ей, видевшей теркенья, после пира в своих покоях. - Иногда разлитое вино - это всего лишь разлитое вино. И, признаюсь, мне жаль каждой капли, что не попала мне в рот!..
Он узнал этот подвал: пленников держали в бывшем винном погребе. Где-то здесь, в год окончания постройки замка, он спрятал бутылку с вином из винограда первого урожая, что был выращен в восточных землях.
Изумрудное стекло сделалось почти чёрным и покрылось бесчисленными царапинами и потертостями.
- Пей первым ты, - сказал бывший с ними феаноринг, когда он протянул вскрытую бутылку своим спутникам.
Рудознатцы нашли наконец-то жилу и добыли сырьё - в городе началась работа в кузнях.
Тонко звенел малый молот и ему вторили ювелирные молотки - старший кузен выправлял меч.
Эта новая сталь будет несокрушима. И она сможет рубить другую сталь.
Он снова изо всех сил потянул цепь, давя на неё грудью. Раненое плечо отозвалось болью, от которой потемнело в глазах, но тут металл наконец поддался, и обрывок цепи хлестко ударил в стену.
Он упал, закрывая человека и чувствуя, как предназначенный тому орчий клинок проходит сквозь лёгкое.
Когда стражи ушли, бросив полумертвых узников, адан склонился над ним:
- Я не оставлю тебя умирать здесь!
- Уходи. Не делай напрасными наши жертвы.
Было ясно, что царственный родич посылал возлюбленного дочери на смерть, и Камень на самом деле не интересовал его. Это было сказано кузенам, пока они не успели схватиться за мечи. Смертный был не виноват.
Народ не понял его поступка и выбора. Его осуждали, отговаривали, взывали к долгу перед городом.
Брат выглядел очень несчастным в этой слишком большой для его головы короне.
- Сохрани мой город. Когда я вернусь, пусть он будет таким же красивым и радостным.
…В это не хотелось верить: перед ним стояло войско города и все три его лорда - в первой шеренге. Брат не сводил с него глаз.
Его поставили на колени. У горла - нож.
Захватчик пытался торговаться за его жизнь. Надо было успеть сказать. Брат не должен винить себя…
- Мой народ! Я знаю, зачем вы пришли. Сделайте же это! Возьмите замок!
Мгновение тишины показалось вечностью.
Лавина обрушилась на остров, заливая его белым и серебром.
Было много света: солнце отражалось в клинках, играло на башнях, сияло в белизне плащей и само пылало, как гнев валар. Ветер с силой трепал стяги и штандарты с гербами - Дома Феанаро, Дома Арафинвэ, Дома Беора. Слышался шум птичьих крыльев и крики восторга.
- Auta i-lome! - улыбнулся он феанорингу, ступая на тропу Мандоса.
- Aure entuluva! - отозвался тот.
***
…По дороге на Волчий остров леса да топи,
Оскверненные земли среди оскверненных вод.
Уходящим слепая эстель тропинки тропит,
Остающимся не достанется и того.
В бесполезный бой за основой идут резервы,
За надежды проблеск жизнь отдают взаймы.
Тот, кто думает о любви, погибает первым,
Кто не думает - чем спасется от этой тьмы?
Имена и судьбы на картах походных чертит
Раскачавшийся маятник рока, вперед-назад.
Тот, кто верует в смысл своей неизбежной смерти,
Не нуждается ни в одной из земных наград.
В тайном городе веет страх не успеть с подмогой,
Но как водится, их король прогадал с ценой.
Говорят, что на Волчий остров одна дорога -
А вот далее не проложено ни одной*.
...Но они шли вперёд и вперёд. Где бы ни лежал их путь, они проходили рука об руку.
Влюбленные миновали леса, долины и горы, они пили из чистых рек и находили приют у корней древних деревьев. Леса питали их, и птицы пели для них свои весенние гимны.
За них был весь мир.
Если бы король увидел их, он бы почувствовал, каким горячим стало сердце принцессы - так пылают только сердца смертных.
И ради этой любви стоило умереть.
Это был его долг, отданный Любви - за младшего брата, за покинутую возлюбленную, за род Беора.
За этого Человека.
Любовь, считал он, величайший дар Эру. И ни на миг не сомневался, что поступил правильно.
___________
Ценой горькой победы эльдар вернули замок Минас Тирит и сумели закрыть брешь, сквозь которую в Белерианд проникало северное зло.
Последний брат короля принял корону тайного королевства.
Леса Дориата снова зазеленели по весне, покрыв пепел цветами.
Что было с влюбленным дальше, никто не знает. Точно известно одно: их не смогла разлучить даже смерть.
___________
*стихи iolf