Приложение-примечание (16к): Тата и "правда врага" 3
Тата спешит добавить:
"А вот и третий!" (с)
Не только в смысле, что без поллитры не разберёшься, а и в смысле, что третий-заключительный пост по теме: завершаю свой ответ на вопрос Германа про любовь к схватке .
В предыдущем посте я предупредила, что картина моих отношений с моей правотой и чужой правдой будет неполной без ещё одной важной позиции.
Начало здесь.
* * *
Так вот, обещанное важное. Как уже было рассказано, от наивной картины универсальных Добра и Истины (то есть, что у "нас" и у наших оппонентов одинаковое "мне хорошо" и "как сделать ещё лучше", а различия на выходе - исключительно потому что "мы" лучше подумали и точнее догадались) я перешла к более объёмным представлениям о многообразии желаний, приоритетов, целей и стратегий. Но оставалась загадка: почему иные вроде как искренне говорят то же, что и мы, а потом вдруг делают себе и близким хуже, чем враги.
* * *
3. Ненадёжные
Очень ценным для меня, но и трудным, растянувшимся на годы, был процесс постижения этой специфической категории людей. Можно назвать их ненадёжными, чтобы уж так прямо не припечатать "потенциальными предателями".
Не перепутайте, это не те, о ком я сказала:
"…если он просто бесчестный и бессовестный трус, обманщик, лицемер, не желающий отдавать отчёта в своих словах и поступках даже себе самому, не смеющий отстаивать свою правду перед лицом превосходящей силы…Если ему не важна Истина (как устроено, отчего происходит, куда движется, как изменить и т.п.) и не дорого Добро (жизнь, самосознание, свобода, любовь, дружба, благодарность, великодушие и т.д.), а подавай только сиюминутную выгоду - мне противно с ним спорить и даже беседовать!" -
говоря это в предпредыдущем посте, я имела в виду хрестоматийную ситуацию: человек натворил в своих интересах разных безобразий, попался нам и спешит заявить - "был во всём неправ, больше так не буду, в чём хотите раскаиваюсь, только отпустите по-хорошему". И ему самому и нам очевидно, что для него "раскаяние" означает "как жаль что я попался", а "больше так не буду" подразумевает "…пока вы тут и на меня смотрите". И "отстаивать свою правду" в словесном споре он не может, потому что она у него вся в делах: в каждый момент времени наиболее доступными способами заботиться о насущном для себя (материальный резерв, безопасность, удовольствия) и на дальнюю перспективу не загадывать. Выражениями типа "ценность жизни" или "важность любви" он может воспользоваться в разговоре, если это сулит ему профит, но самому ему такие материи чужды. И это по нему видно сразу.
Так вот нет, я хочу объяснить свою мысль про другую категорию.
Какие такие ненадёжные?
В отличие от наших любимых настоящих злодеев и маргиналов, эти благонамерены и социальны; в отличие от "столпов режима", эти декларируют примерно те же личностные ценности, что и мы. Тем не менее, на ЗА мы сталкиваемся с ними в очень нездоровых ситуациях, в мучительных и порой трагических сýдебных узлах, виновниками коих - невольными, вот как! - они оказываются, притом сплошь и рядом систематически.
Герман, готовый возиться с маньяками и людоедами, во многих случаях отказывался иметь дело с данной категорией как разведчик. Он работает только с добровольцами, а эти обычно (при обязательных декларациях своей "доброй воли" в принципе) не хотят разбираться, что с ними "не так". Не хотят - потому что, по их утверждению, "не видят смысла", уверенные, что дело вообще было не в них, а (вот такое редкостное стечение факторов!) в особых обстоятельствах, в непереносимом нажиме, в злонамеренности и ошибках окружающих.
Любой из этих неохотно соглашается обсудить то ужасное, всячески давая нам понять, что идёт на ретравматизацию под давлением нашего недоброжелательного интереса. Он отступает с позиции субъективной невиновности, цепляясь за каждый пункт (либо поспешно бросается в аффектированное самообвинение "знаю, виноват, что родился на свет!"). Да, тогда сложилась как назло такая обстановка, что разобраться, как поступить правильно, было никак невозможно. Ну или должное поведение было явно за гранью человеческих возможностей. Ну допустим не вообще за гранью, а за гранью обычных, нормальных, как у нашего собеседника, он же не строит из себя святого или героя. Ну пускай даже кто-то другой на его месте смог бы повести себя иначе - а вот он не смог, это было свыше его сил, и к его великому горю случилось то, что случилось. Да, скорее всего он в тот момент вполне мог бы сделать хотя бы что-то, но как-то не сориентировался. Никак не ожидал таких последствий от своего, в общем-то, естественного для такой ситуации поведения. Да, если честно - вообще в тот момент не был способен думать ни о чём кроме себя и своего положения… Даже и не думал, строго говоря, а вёл себя как-то автоматически, как будто включилась какая-то программа… Да, вот именно, включилась программа на выживание и отключилось всё остальное! Да, вот именно, даже и не на выживание программа, а какое-то нелепое, несуразное поведение! Вот видите, ясно, что мне и самому не было никакой выгоды так себя вести! Значит я ненарочно! Мне самому ужасно это всё ну вы же видите!!!... …Поэтому я надеюсь… я живу с этой надеждой… я могу нормально жить исключительно благодаря надежде, что это не повторится! - такие обстоятельства не могут повториться! Не должны. Я же в принципе - нормальный, адекватный, нравственный человек, вы сами видите… особенно если всё это поменьше бередить!
Представителей этой когорты мы отмечали чаще на З/з, но на ЗА мы теснее и более открыто общались с пострадавшими от них и с ними самими. Герман пожимал плечами: "если человек сам не хочет ничего делать с этим своим роковым "себя-не-пониманием", которое из раза в раз подставляет его близких - я тем более ничего тут не сделаю" - и старался как можно скорее передать подобное существо на баланс тех, кто готов с таким иметь дело и заботиться о нём. А я переходила от возмущения к оторопи, от отвращения к недоумению: да что же внутри таких делается, разве они не видят себя со стороны, ну хотя бы чтобы задаться вопросом - насколько их собственные слова расходятся с их делами?
* * *
…А потом в нашей с Кирой зэзэшной жизни наступил тяжёлый период (мы будем про него рассказывать), такой что мне то и дело было плохо - по-разному, но скорее не физически, а психически - как-то всё очень трудно с альтеррой и ещё более сложно с Кирой, так что разобраться, как поступать правильно, было никак невозможно. Тем более что Кира очень сердилась на меня, желая от меня какого-то поведения за гранью возможностей, во всяком случае, моих в этом положении. Она доставала меня вопросом, почему я не могу хотя бы попытаться вести себя с ней и с нашими альтерритами по-человечески, по-честному, естественно, как с любимыми - ведь я же говорю, что люблю? а я не находила никакой возможности объяснить, что я как раз по моим ощущениям не веду себя никак неестественно, ну то есть вообще никак не веду, просто не могу толком сориентироваться и сосредоточиться на том, что необходимо для моих любимых, и вообще мне сейчас не до них, мне страшно, и у меня нет сил, ни умственных ни моральных, так что действую я почти автоматически, как реагирую - так реагирую, чаще всего никак, а по-другому не получается… Мне самой нет никакого удовольствия так жить, разве не понятно, Кира! значит я ненарочно, значит не виновата, и меня не следует отталкивать и презирать!..
Между тем, в глазах Киры, когда она смотрела на меня, было всё больше отчаяния, а голоса наших альтерритов стали для меня совсем глухими, почти неслышными.
Я пребывала в отупении и старалась уклоняться от боли, думая как можно меньше обо всём происходящем ужасе, но настал день, когда я решилась и целый день специально думала про всё это. И к вечеру у меня "срослось"! - совместились картинки "вид снаружи" и "вид изнутри":
снаружи Кира вот сейчас видит того кто в панике (какой бы ни была её причина) перестал думать о любимых, да и вообще перестал думать, бежит не помня себя, бросает, предаёт - и на призывы к его человеческим чувствам, к его памяти, отвечает "да не могу я сейчас, потом, потом, не до того мне, мне же плохо" - да, да, одного из ненадёжных, из тех, от которых я так шарахалась и так недоумевала, как это вообще;
изнутри я вот сейчас вижу раздрай, панические атаки переходящие в апатию и обратно, клубок невнятных ощущений, из которых единственно устойчивое - желание забиться куда-нибудь в щель и ни о чём не думать, бессилие при мысли о проблемах с близкими, слабость в коленях при необходимости как-то действовать, принимать какие угодно решения, что угодно объяснять о происходящем: на всё в голове один ответ "мне страшно и сил нет", но и сказать это вслух близкому сил нет и страшно… - ааа, так вот как это происходит внутри у этих!
Я сейчас - одна из этих.
Я сейчас избегаю разобраться с собой и с Кирой, а потом буду недоумевать, и что это такое творилось, и как всё так ужасно получилось, притом что я ничего плохого никому не хотела и просто ничего не могла в тот момент, потому что мне было плохо… Вот так и объясняют "то ужасное в прошлом" нам с Германом те, кого я называю трусами, подлецами, предателями, не готовыми отвечать за свои действия.
Сопоставив это всё, я попыталась сказать про это Кире. Неожиданно для меня мои довольно беспомощные слова помогли ей нащупать почву под ногами и остановить процесс разрушения наших отношений и ткани альтерры.
Мне тоже стало лучше; в те дни я не раз говорила себе: это большой урон для нас, что я впала в такое состояние, но по крайней мере я выхожу из этого периода с важным приобретением! - надо только хорошенько запомнить, как всё это происходит внутри, потому что теперь я буду понимать этих наших самых тяжёлых клиентов, и им тоже можно будет помочь.
И таки да, опыт пригодился: когда наш визави, разрозненный изнутри как выброшенная книга, тем не менее ищет в себе решимость встретиться со своим прошлым - у Германа есть для него необходимые слова; когда мой контактёр, перебинтованный самообманом и забвением сверху донизу по рукам и ногам, внутренне готовится к отчаянному рывку, чтобы выпутать себя-настоящего из клубка страхов и защитных прог - я могу синергически поддержать его порыв.
Судя по нашему опыту, на Земле Алестры люди с этим видом травмы встречаются реже, чем на Земле-здешней, и помочь им легче: таки опыт безусловного приятия (и стало быть - возможность самоприятия) есть в базе у каждого, вопрос лишь в том, удастся ли до него добраться и как скоро. Когда же я сталкиваюсь на З/з с моими товарищами по несчастью, мне остаётся по крайней мере сочувственное понимание, дополняющее мой опыт наблюдение - ну и проживание тщетности, когда визави даёт понять, что диссоциированное существование его устраивает.
* * *
Ну и последнее заодно
Мне конечно страшно интересно, почему одни диссоциированные-ненадёжные находят в себе силы интересоваться вопросом, что за проклятие блин такое и как бы им перестать зиять угрожающей дырой для близких, а другие - избегают всяких выяснений, предпочитая считать: чем меньше про это думаешь, тем оно менее вероятно.
На данном этапе мне представляется, что есть берущие исток в детстве факторы, которые способствуют активной позиции "носителя аццких бездн".
Во-первых, энергия дерзновения: она напрямую зависит от условий, в которых растёт ребёнок, и у недолюбленных её меньше, поэтому они не так много спрашивают "почему", и там где я, например, упорно лезла и интересовалась "как это устроено в голове у плохих людей", другие дети-травматики уставали и унывали "да какая разница". Их в конце концов устраивал ответ взрослых "плохие люди - плохие, потому что они плохие". Тем более что взрослые ещё, глядишь, тебя же спросят с подозрением: а что это ты спрашиваешь, зачем тебе про плохих знать?
Во-вторых, баланс живучесть / уязвимость. У низкоресурсного существа любая рана, любой стресс - серьёзная проблема, потому что репарация слабая. Отсюда у нашего брата-травматика, с нашей слабой психологической устойчивостью, страх "инфояда": "вот полезу я выяснять, что и почему там другие думают про значимую для меня тему - и такоооое увижу и услышу, что мне потом будет невыносимо плохо, буду как отравленный, ну и зачем мне это, лучше не буду соваться." Мне этот страх не чужд, но любопытство обычно перевешивало, а взаимодействие с новым - оно же само даёт новый ресурс. Ну и ощущение тесноты тоже напрягало - это что же, я так и буду сидеть и прятать голову от того, с чем мне всё равно встречаться надо, раз оно - про моё важное?
В-третьих, вообще доверие к стихии ментализации, которое, думаю, как доверие к водной стихии. Когда растёшь на берегу если не бурного моря, то по крайней мере живого просторного водоёма, то интуитивно доверяешь игре волн и не боишься окунаться или пускаться в плавание, полагая, что разберёшься и сориентируешься: "все же вон плавают, ну и я смогу". А если вообще не привык к глубине под открытым небом, с младенчества имея дело только с влагой, стиснутой искусственными стенками, и с жадными безднами на телеэкране, то резонно сомневаешься, что в этой неверной и коварной стихии вообще можно усмотреть какие-то закономерности, тем более рассчитывать на что-то доброе от неё: "никто же не суётся туда с головой без акваланга, тем более мне-то как?"
Это развёрнутое цветистое сравнение - к тому, что от психологического климата в семье, от того, сколько было любви и доверия и свободы между старшими, заметно зависит, верит ли вообще человек в возможность плодотворно анализировать речи и поступки друг друга (и свои), делать на основании общения далеко идущие выводы друг о друге (и о себе), короче - понимать друг друга (и себя, и себя). Так вот, кто вырос в кругу, где штатно лицемерят, где страх (себя ли, друг друга ли, общества ли) диктует свой этикет - тот не верит, что благодаря процессу общения и сам может понимать, и его могут понимать.
Такой ребёнок не суётся в волны открытого общения, а выводы об окружающих и их внутренней жизни делает на основе телеэкрана "общих теорий". То есть для ребёнка-то и это неплохое начало (вы на меня посмотрите), но дальше чтобы проверять свои теоретические выкладки о том, что у людей делается в голове, нужен личный опыт общения, а ребёнок его недополучает: нехватка энергии дерзновения, страх пораниться и, ещё учтите, - страх поранить собеседника! (этот аспект ребёнок усвоил, видя, какие причиняет чудовищные страдания своим бедным взрослым, бестактно и нечутко проявляя свою истинную сущность)
Поэтому общение фильтруется, чем старше ребёнок, тем более тщательно и осмотрительно. Про это был интереснейший пост Астентара (и разговоры в комментах как наглядная иллюстрация), так что я на этом задерживаться не буду.
Скажу только что получается в итоге. Как едва не получилось у меня:
Вступая в социальную жизнь, начинаем мажорно с "каждый имеет право выражать любые мысли!" и "я знаю, что могу ошибаться!"
Но из-за боязни пораниться не можем не вставить оговорку: "только пожалуйста не выражайте таких мыслей, которые больно задевают меня!" и "не указывайте мне на ошибку в этом месте, именно здесь мне это очень больно!"
Поскольку всех окружающих не заткнуть (невежливо да и нереально), то мы вынуждены выбрать стратегию "если я не могу заставить их не говорить - то по крайней мере могу не слушать!" и сосредоточиться на всех возможных способах дистанцирования от болезненных областей: не слушаем, не думаем, не возражаем.
Поэтому нет ни стимула, ни возможности проанализировать, чья позиция ближе к истине и почему именно оппонент говорит такие болезненные для нас вещи: в чём механизм болезненности, больно потому что согласны или потому что не согласны, и если так, то где расхождение по фактам, где разное их толкование, где разная логика умозаключений из фактов и прочее.
Поэтому нам не удаётся составить объёмное и отчётливое представление ни по сабжу (о чём дискуссия), ни о визави (как он видит предмет разногласия и почему так); мы политесно резюмируем "даа, всё так сложно…", а про себя (не вслух, ни-ни!) добавляем "…потому что некоторые спорят агрессивно, категорично, неучтиво и нечутко!"
(Мы искренне уверены, что если бы оппонент в споре вёл себя как мы - неагрессивно, некатегорично, учтиво и чутко - то мы бы сразу нашли истину!.. Ну, точнее, легче уверились бы, что мы в общем ближе к истине, чем оппонент… Ну, если уж совсем точно, то в очередной раз убедились бы, что нам важна не истина, а чтобы в споре победила дружба… Ну, не дружба, если разобраться, а чтобы нам не травмироваться… Потому как что толку нам в этих ваших фактах и открытиях, если нам от них одна боль!)
Поэтому выбираем такие контакты и такие дискуссии, где визави либо ведут себя как мы (избегают поединка мнений), либо разделяют нашу точку зрения.
Поэтому мы не имеем возможности совершенствовать в себе инструментарий, которым понимают людей. В том числе себя.
Если нам понимать других людей не очень-то и хочется, то нет проблем. Проблемы возникают, если:
мы сочинители или альтерристы: мы описываем портреты и события живо и колоритно, но наши герои… они как-то очень узнаваемы и предсказуемы… кроме отдельных моментов, которые зато не очень вяжутся со всем остальным, во всяком случае в авторской трактовке; но если кто-то предложит альтернативную версию глубинных механизмов и подлинных чувств - нас это очень шокирует, пугает, лишает душевного равновесия, и мы позволяем себе выразить недоумение: "извините, но наверное мне как автору лучше знать истинные мотивы моего героя, которые я сам в него вложил?"
(сказать мы это можем, но фрустрация ломает всё удовольствие от деятельности)
мы в беседе с солидарным визави успешно разобрали (на основе надёжных передовых теорий, ничего личного) и припечатали негодяя (-ев) или ничтожеств (-о), но после этого понимающий собеседник ушёл, а пришёл объект обсуждения и выставил нам контртезисы к нашим утверждениям, заявляя, что не имеет в анамнезе таких фактов, не опирается на такие дефолты, не испытывает таких чувств, не руководствуется такими мотивами - короче, мы "понимаем" про него всё шиворот-навыворот и вообще кому лучше видна его суть, как мы думаем, нам или ему?
(мы конечно поспешим согласиться с ним, чтобы отвязался, но какую линию держать дальше с остальными?)
мы непонятным для себя образом оказались вроде как виноваты в беде или горе ближнего, и с нас требуют ответа (см. в начале поста объяснение, кто такие ненадёжные и в каких ситуациях они обнаруживаются), или даже ещё ничего особо катастрофического не случилось, а нам посторонние ну пускай эти самые ближние уже пытаются навесить обвинение указать на некие особенности нашего же внутреннего устройства! - вынуждая нас напомнить обличителю очевидность: "мне изнутри, надо думать, лучше видно, чем со стороны, как я устроен и чем руководствуюсь!"
(отстоять своё право единолично судить о себе нам удастся, но это не вернёт нам близкого в случае чего)
* * *
Впрочем, даже с этими проблемами можно жить, и вполне сносно. Так что изучать людей или не изучать - это чисто вопрос выбора. Но мне лично было бы жутко обидно дожить до преклонных лет и остаться в плену банальных представлений...
так и не узнав ничегошеньки реального
о дух-захватывающей своею сложностью стихии -
о внутренней жизни
моей и других злодеев!
Вот! теперь вроде бы всё сказала, что хотела.
* * *
Оглавление "Трёх Парок" с приложениями - вот здесь.
"А вот и третий!" (с)
Не только в смысле, что без поллитры не разберёшься, а и в смысле, что третий-заключительный пост по теме: завершаю свой ответ на вопрос Германа про любовь к схватке .
В предыдущем посте я предупредила, что картина моих отношений с моей правотой и чужой правдой будет неполной без ещё одной важной позиции.
Начало здесь.
* * *
Так вот, обещанное важное. Как уже было рассказано, от наивной картины универсальных Добра и Истины (то есть, что у "нас" и у наших оппонентов одинаковое "мне хорошо" и "как сделать ещё лучше", а различия на выходе - исключительно потому что "мы" лучше подумали и точнее догадались) я перешла к более объёмным представлениям о многообразии желаний, приоритетов, целей и стратегий. Но оставалась загадка: почему иные вроде как искренне говорят то же, что и мы, а потом вдруг делают себе и близким хуже, чем враги.
* * *
3. Ненадёжные
Очень ценным для меня, но и трудным, растянувшимся на годы, был процесс постижения этой специфической категории людей. Можно назвать их ненадёжными, чтобы уж так прямо не припечатать "потенциальными предателями".
Не перепутайте, это не те, о ком я сказала:
"…если он просто бесчестный и бессовестный трус, обманщик, лицемер, не желающий отдавать отчёта в своих словах и поступках даже себе самому, не смеющий отстаивать свою правду перед лицом превосходящей силы…Если ему не важна Истина (как устроено, отчего происходит, куда движется, как изменить и т.п.) и не дорого Добро (жизнь, самосознание, свобода, любовь, дружба, благодарность, великодушие и т.д.), а подавай только сиюминутную выгоду - мне противно с ним спорить и даже беседовать!" -
говоря это в предпредыдущем посте, я имела в виду хрестоматийную ситуацию: человек натворил в своих интересах разных безобразий, попался нам и спешит заявить - "был во всём неправ, больше так не буду, в чём хотите раскаиваюсь, только отпустите по-хорошему". И ему самому и нам очевидно, что для него "раскаяние" означает "как жаль что я попался", а "больше так не буду" подразумевает "…пока вы тут и на меня смотрите". И "отстаивать свою правду" в словесном споре он не может, потому что она у него вся в делах: в каждый момент времени наиболее доступными способами заботиться о насущном для себя (материальный резерв, безопасность, удовольствия) и на дальнюю перспективу не загадывать. Выражениями типа "ценность жизни" или "важность любви" он может воспользоваться в разговоре, если это сулит ему профит, но самому ему такие материи чужды. И это по нему видно сразу.
Так вот нет, я хочу объяснить свою мысль про другую категорию.
Какие такие ненадёжные?
В отличие от наших любимых настоящих злодеев и маргиналов, эти благонамерены и социальны; в отличие от "столпов режима", эти декларируют примерно те же личностные ценности, что и мы. Тем не менее, на ЗА мы сталкиваемся с ними в очень нездоровых ситуациях, в мучительных и порой трагических сýдебных узлах, виновниками коих - невольными, вот как! - они оказываются, притом сплошь и рядом систематически.
Герман, готовый возиться с маньяками и людоедами, во многих случаях отказывался иметь дело с данной категорией как разведчик. Он работает только с добровольцами, а эти обычно (при обязательных декларациях своей "доброй воли" в принципе) не хотят разбираться, что с ними "не так". Не хотят - потому что, по их утверждению, "не видят смысла", уверенные, что дело вообще было не в них, а (вот такое редкостное стечение факторов!) в особых обстоятельствах, в непереносимом нажиме, в злонамеренности и ошибках окружающих.
Любой из этих неохотно соглашается обсудить то ужасное, всячески давая нам понять, что идёт на ретравматизацию под давлением нашего недоброжелательного интереса. Он отступает с позиции субъективной невиновности, цепляясь за каждый пункт (либо поспешно бросается в аффектированное самообвинение "знаю, виноват, что родился на свет!"). Да, тогда сложилась как назло такая обстановка, что разобраться, как поступить правильно, было никак невозможно. Ну или должное поведение было явно за гранью человеческих возможностей. Ну допустим не вообще за гранью, а за гранью обычных, нормальных, как у нашего собеседника, он же не строит из себя святого или героя. Ну пускай даже кто-то другой на его месте смог бы повести себя иначе - а вот он не смог, это было свыше его сил, и к его великому горю случилось то, что случилось. Да, скорее всего он в тот момент вполне мог бы сделать хотя бы что-то, но как-то не сориентировался. Никак не ожидал таких последствий от своего, в общем-то, естественного для такой ситуации поведения. Да, если честно - вообще в тот момент не был способен думать ни о чём кроме себя и своего положения… Даже и не думал, строго говоря, а вёл себя как-то автоматически, как будто включилась какая-то программа… Да, вот именно, включилась программа на выживание и отключилось всё остальное! Да, вот именно, даже и не на выживание программа, а какое-то нелепое, несуразное поведение! Вот видите, ясно, что мне и самому не было никакой выгоды так себя вести! Значит я ненарочно! Мне самому ужасно это всё ну вы же видите!!!... …Поэтому я надеюсь… я живу с этой надеждой… я могу нормально жить исключительно благодаря надежде, что это не повторится! - такие обстоятельства не могут повториться! Не должны. Я же в принципе - нормальный, адекватный, нравственный человек, вы сами видите… особенно если всё это поменьше бередить!
Представителей этой когорты мы отмечали чаще на З/з, но на ЗА мы теснее и более открыто общались с пострадавшими от них и с ними самими. Герман пожимал плечами: "если человек сам не хочет ничего делать с этим своим роковым "себя-не-пониманием", которое из раза в раз подставляет его близких - я тем более ничего тут не сделаю" - и старался как можно скорее передать подобное существо на баланс тех, кто готов с таким иметь дело и заботиться о нём. А я переходила от возмущения к оторопи, от отвращения к недоумению: да что же внутри таких делается, разве они не видят себя со стороны, ну хотя бы чтобы задаться вопросом - насколько их собственные слова расходятся с их делами?
* * *
…А потом в нашей с Кирой зэзэшной жизни наступил тяжёлый период (мы будем про него рассказывать), такой что мне то и дело было плохо - по-разному, но скорее не физически, а психически - как-то всё очень трудно с альтеррой и ещё более сложно с Кирой, так что разобраться, как поступать правильно, было никак невозможно. Тем более что Кира очень сердилась на меня, желая от меня какого-то поведения за гранью возможностей, во всяком случае, моих в этом положении. Она доставала меня вопросом, почему я не могу хотя бы попытаться вести себя с ней и с нашими альтерритами по-человечески, по-честному, естественно, как с любимыми - ведь я же говорю, что люблю? а я не находила никакой возможности объяснить, что я как раз по моим ощущениям не веду себя никак неестественно, ну то есть вообще никак не веду, просто не могу толком сориентироваться и сосредоточиться на том, что необходимо для моих любимых, и вообще мне сейчас не до них, мне страшно, и у меня нет сил, ни умственных ни моральных, так что действую я почти автоматически, как реагирую - так реагирую, чаще всего никак, а по-другому не получается… Мне самой нет никакого удовольствия так жить, разве не понятно, Кира! значит я ненарочно, значит не виновата, и меня не следует отталкивать и презирать!..
Между тем, в глазах Киры, когда она смотрела на меня, было всё больше отчаяния, а голоса наших альтерритов стали для меня совсем глухими, почти неслышными.
Я пребывала в отупении и старалась уклоняться от боли, думая как можно меньше обо всём происходящем ужасе, но настал день, когда я решилась и целый день специально думала про всё это. И к вечеру у меня "срослось"! - совместились картинки "вид снаружи" и "вид изнутри":
снаружи Кира вот сейчас видит того кто в панике (какой бы ни была её причина) перестал думать о любимых, да и вообще перестал думать, бежит не помня себя, бросает, предаёт - и на призывы к его человеческим чувствам, к его памяти, отвечает "да не могу я сейчас, потом, потом, не до того мне, мне же плохо" - да, да, одного из ненадёжных, из тех, от которых я так шарахалась и так недоумевала, как это вообще;
изнутри я вот сейчас вижу раздрай, панические атаки переходящие в апатию и обратно, клубок невнятных ощущений, из которых единственно устойчивое - желание забиться куда-нибудь в щель и ни о чём не думать, бессилие при мысли о проблемах с близкими, слабость в коленях при необходимости как-то действовать, принимать какие угодно решения, что угодно объяснять о происходящем: на всё в голове один ответ "мне страшно и сил нет", но и сказать это вслух близкому сил нет и страшно… - ааа, так вот как это происходит внутри у этих!
Я сейчас - одна из этих.
Я сейчас избегаю разобраться с собой и с Кирой, а потом буду недоумевать, и что это такое творилось, и как всё так ужасно получилось, притом что я ничего плохого никому не хотела и просто ничего не могла в тот момент, потому что мне было плохо… Вот так и объясняют "то ужасное в прошлом" нам с Германом те, кого я называю трусами, подлецами, предателями, не готовыми отвечать за свои действия.
Сопоставив это всё, я попыталась сказать про это Кире. Неожиданно для меня мои довольно беспомощные слова помогли ей нащупать почву под ногами и остановить процесс разрушения наших отношений и ткани альтерры.
Мне тоже стало лучше; в те дни я не раз говорила себе: это большой урон для нас, что я впала в такое состояние, но по крайней мере я выхожу из этого периода с важным приобретением! - надо только хорошенько запомнить, как всё это происходит внутри, потому что теперь я буду понимать этих наших самых тяжёлых клиентов, и им тоже можно будет помочь.
И таки да, опыт пригодился: когда наш визави, разрозненный изнутри как выброшенная книга, тем не менее ищет в себе решимость встретиться со своим прошлым - у Германа есть для него необходимые слова; когда мой контактёр, перебинтованный самообманом и забвением сверху донизу по рукам и ногам, внутренне готовится к отчаянному рывку, чтобы выпутать себя-настоящего из клубка страхов и защитных прог - я могу синергически поддержать его порыв.
Судя по нашему опыту, на Земле Алестры люди с этим видом травмы встречаются реже, чем на Земле-здешней, и помочь им легче: таки опыт безусловного приятия (и стало быть - возможность самоприятия) есть в базе у каждого, вопрос лишь в том, удастся ли до него добраться и как скоро. Когда же я сталкиваюсь на З/з с моими товарищами по несчастью, мне остаётся по крайней мере сочувственное понимание, дополняющее мой опыт наблюдение - ну и проживание тщетности, когда визави даёт понять, что диссоциированное существование его устраивает.
* * *
Ну и последнее заодно
Мне конечно страшно интересно, почему одни диссоциированные-ненадёжные находят в себе силы интересоваться вопросом, что за проклятие блин такое и как бы им перестать зиять угрожающей дырой для близких, а другие - избегают всяких выяснений, предпочитая считать: чем меньше про это думаешь, тем оно менее вероятно.
На данном этапе мне представляется, что есть берущие исток в детстве факторы, которые способствуют активной позиции "носителя аццких бездн".
Во-первых, энергия дерзновения: она напрямую зависит от условий, в которых растёт ребёнок, и у недолюбленных её меньше, поэтому они не так много спрашивают "почему", и там где я, например, упорно лезла и интересовалась "как это устроено в голове у плохих людей", другие дети-травматики уставали и унывали "да какая разница". Их в конце концов устраивал ответ взрослых "плохие люди - плохие, потому что они плохие". Тем более что взрослые ещё, глядишь, тебя же спросят с подозрением: а что это ты спрашиваешь, зачем тебе про плохих знать?
Во-вторых, баланс живучесть / уязвимость. У низкоресурсного существа любая рана, любой стресс - серьёзная проблема, потому что репарация слабая. Отсюда у нашего брата-травматика, с нашей слабой психологической устойчивостью, страх "инфояда": "вот полезу я выяснять, что и почему там другие думают про значимую для меня тему - и такоооое увижу и услышу, что мне потом будет невыносимо плохо, буду как отравленный, ну и зачем мне это, лучше не буду соваться." Мне этот страх не чужд, но любопытство обычно перевешивало, а взаимодействие с новым - оно же само даёт новый ресурс. Ну и ощущение тесноты тоже напрягало - это что же, я так и буду сидеть и прятать голову от того, с чем мне всё равно встречаться надо, раз оно - про моё важное?
В-третьих, вообще доверие к стихии ментализации, которое, думаю, как доверие к водной стихии. Когда растёшь на берегу если не бурного моря, то по крайней мере живого просторного водоёма, то интуитивно доверяешь игре волн и не боишься окунаться или пускаться в плавание, полагая, что разберёшься и сориентируешься: "все же вон плавают, ну и я смогу". А если вообще не привык к глубине под открытым небом, с младенчества имея дело только с влагой, стиснутой искусственными стенками, и с жадными безднами на телеэкране, то резонно сомневаешься, что в этой неверной и коварной стихии вообще можно усмотреть какие-то закономерности, тем более рассчитывать на что-то доброе от неё: "никто же не суётся туда с головой без акваланга, тем более мне-то как?"
Это развёрнутое цветистое сравнение - к тому, что от психологического климата в семье, от того, сколько было любви и доверия и свободы между старшими, заметно зависит, верит ли вообще человек в возможность плодотворно анализировать речи и поступки друг друга (и свои), делать на основании общения далеко идущие выводы друг о друге (и о себе), короче - понимать друг друга (и себя, и себя). Так вот, кто вырос в кругу, где штатно лицемерят, где страх (себя ли, друг друга ли, общества ли) диктует свой этикет - тот не верит, что благодаря процессу общения и сам может понимать, и его могут понимать.
Такой ребёнок не суётся в волны открытого общения, а выводы об окружающих и их внутренней жизни делает на основе телеэкрана "общих теорий". То есть для ребёнка-то и это неплохое начало (вы на меня посмотрите), но дальше чтобы проверять свои теоретические выкладки о том, что у людей делается в голове, нужен личный опыт общения, а ребёнок его недополучает: нехватка энергии дерзновения, страх пораниться и, ещё учтите, - страх поранить собеседника! (этот аспект ребёнок усвоил, видя, какие причиняет чудовищные страдания своим бедным взрослым, бестактно и нечутко проявляя свою истинную сущность)
Поэтому общение фильтруется, чем старше ребёнок, тем более тщательно и осмотрительно. Про это был интереснейший пост Астентара (и разговоры в комментах как наглядная иллюстрация), так что я на этом задерживаться не буду.
Скажу только что получается в итоге. Как едва не получилось у меня:
Вступая в социальную жизнь, начинаем мажорно с "каждый имеет право выражать любые мысли!" и "я знаю, что могу ошибаться!"
Но из-за боязни пораниться не можем не вставить оговорку: "только пожалуйста не выражайте таких мыслей, которые больно задевают меня!" и "не указывайте мне на ошибку в этом месте, именно здесь мне это очень больно!"
Поскольку всех окружающих не заткнуть (невежливо да и нереально), то мы вынуждены выбрать стратегию "если я не могу заставить их не говорить - то по крайней мере могу не слушать!" и сосредоточиться на всех возможных способах дистанцирования от болезненных областей: не слушаем, не думаем, не возражаем.
Поэтому нет ни стимула, ни возможности проанализировать, чья позиция ближе к истине и почему именно оппонент говорит такие болезненные для нас вещи: в чём механизм болезненности, больно потому что согласны или потому что не согласны, и если так, то где расхождение по фактам, где разное их толкование, где разная логика умозаключений из фактов и прочее.
Поэтому нам не удаётся составить объёмное и отчётливое представление ни по сабжу (о чём дискуссия), ни о визави (как он видит предмет разногласия и почему так); мы политесно резюмируем "даа, всё так сложно…", а про себя (не вслух, ни-ни!) добавляем "…потому что некоторые спорят агрессивно, категорично, неучтиво и нечутко!"
(Мы искренне уверены, что если бы оппонент в споре вёл себя как мы - неагрессивно, некатегорично, учтиво и чутко - то мы бы сразу нашли истину!.. Ну, точнее, легче уверились бы, что мы в общем ближе к истине, чем оппонент… Ну, если уж совсем точно, то в очередной раз убедились бы, что нам важна не истина, а чтобы в споре победила дружба… Ну, не дружба, если разобраться, а чтобы нам не травмироваться… Потому как что толку нам в этих ваших фактах и открытиях, если нам от них одна боль!)
Поэтому выбираем такие контакты и такие дискуссии, где визави либо ведут себя как мы (избегают поединка мнений), либо разделяют нашу точку зрения.
Поэтому мы не имеем возможности совершенствовать в себе инструментарий, которым понимают людей. В том числе себя.
Если нам понимать других людей не очень-то и хочется, то нет проблем. Проблемы возникают, если:
мы сочинители или альтерристы: мы описываем портреты и события живо и колоритно, но наши герои… они как-то очень узнаваемы и предсказуемы… кроме отдельных моментов, которые зато не очень вяжутся со всем остальным, во всяком случае в авторской трактовке; но если кто-то предложит альтернативную версию глубинных механизмов и подлинных чувств - нас это очень шокирует, пугает, лишает душевного равновесия, и мы позволяем себе выразить недоумение: "извините, но наверное мне как автору лучше знать истинные мотивы моего героя, которые я сам в него вложил?"
(сказать мы это можем, но фрустрация ломает всё удовольствие от деятельности)
мы в беседе с солидарным визави успешно разобрали (на основе надёжных передовых теорий, ничего личного) и припечатали негодяя (-ев) или ничтожеств (-о), но после этого понимающий собеседник ушёл, а пришёл объект обсуждения и выставил нам контртезисы к нашим утверждениям, заявляя, что не имеет в анамнезе таких фактов, не опирается на такие дефолты, не испытывает таких чувств, не руководствуется такими мотивами - короче, мы "понимаем" про него всё шиворот-навыворот и вообще кому лучше видна его суть, как мы думаем, нам или ему?
(мы конечно поспешим согласиться с ним, чтобы отвязался, но какую линию держать дальше с остальными?)
мы непонятным для себя образом оказались вроде как виноваты в беде или горе ближнего, и с нас требуют ответа (см. в начале поста объяснение, кто такие ненадёжные и в каких ситуациях они обнаруживаются), или даже ещё ничего особо катастрофического не случилось, а нам посторонние ну пускай эти самые ближние уже пытаются навесить обвинение указать на некие особенности нашего же внутреннего устройства! - вынуждая нас напомнить обличителю очевидность: "мне изнутри, надо думать, лучше видно, чем со стороны, как я устроен и чем руководствуюсь!"
(отстоять своё право единолично судить о себе нам удастся, но это не вернёт нам близкого в случае чего)
* * *
Впрочем, даже с этими проблемами можно жить, и вполне сносно. Так что изучать людей или не изучать - это чисто вопрос выбора. Но мне лично было бы жутко обидно дожить до преклонных лет и остаться в плену банальных представлений...
так и не узнав ничегошеньки реального
о дух-захватывающей своею сложностью стихии -
о внутренней жизни
моей и других злодеев!
Вот! теперь вроде бы всё сказала, что хотела.
* * *
Оглавление "Трёх Парок" с приложениями - вот здесь.