Возобновление и Заказание
Неугомонный elcour недавно снова расшевелил, и вот опять, пыхтя головой, на заказ мы сказки сочиняем. Сразу предупреждаю, не alex_smirnov, о нет, даже не 1/10.
А заказал он в незапамятные времена, и не мне даже, следующее:
напиши мне сказку Киплинга под названием: "Откуда у удава хвост".
Сказка должна повествовать о тех далёких временах, когда у удава ещё не было никакого хвоста и объяснять, с какого-такого перепугу он (хвост) вдруг это появился.
А сразу за сказкой пусть идёт типично редьярдовская причёмная песенка.
Редя Киплин. Откуда у Удава Хвост.
Это только теперь, милый мой парниша, у Удава есть хвост. А прежде, давно, в незапамятные времена, никакого хвоста у Удава не было. Была эдакая гузка, вроде как лепёшка, зелёненькая такая пимпочка. И Удав вовсе не был похож на настоящего Удава, каким мы его сейчас знаем, а смахивал больше на толстозадую Жабу.
Но вот в то самое стародавнее время, жил один такой Удав. - или лучше сказать: Удавка, который был страшно любопытен, и кого, бывало, ни увидит, ко всем пристаёт с расспросами.
Жил он в Африке, и ко всей Африке приставал он с расспросами что твой банный лист.
Он приставал к Страусихе, своей долговязой тётке, и спрашивал её, зачем она выщипывает перья на хвосте, и долговязая тётка Страусиха давала ему за это тумака своей твёрдой-претвёрдой ногой.
Он приставал к своему длинноногому дядьке Жирафу и спрашивал его, почему у него вся шкура в винных яблоках, и длинноногий дядюшка Жираф давал ему за это тумака своим твёрдым-претвёрдым копытом.
Но и это не отбивало у него любопытства.
И он спрашивал свою толстую тётку Бегемотиху, отчего у неё такие красные глаза, и чтобы лучше видеть, толстая тётка Бегемотиха давала ему тумака своим толстым-претолстым коленом.
Но и это не отбивало у него любопытства.
Он спрашивал своего волосатого дядьку Павиана, почему тот никогда не стрижётся, и волосатый дядька Павиан давал ему за это тумака своей мохнатой, волосатой лапой.
Но и это не отбивало у него любопытства.
Что бы он ни увидел, что бы ни услышал, что бы ни понюхал, до чего бы ни дотронулся - он тотчас же спрашивал обо всём и тотчас же получал за это тумака от всех своих родственников и знакомых.
Но и это не отбивало у него любопытства.
Однако, больше всего Удавке доставалось от бандерлогов. Это крикливое, драчливое и невоспитанное племя проживало в пальмовой роще недалеко от Удавкиной норы, и бандерлоги считали своим долгом всё время совать свои носы в его дела. И дня не проходило без того, чтобы несколько бандерлогов не обкидало Удавку кокосовыми орехами, не отхлестало его лианами или не забросало жидкой грязью. А ещё они постоянно издевались над его вопросами, дразнили Удавку и корчили свои мерзкие рожи.
Но и это не отбивало у него любопытства, и он продолжал приставать с вопросами даже к бандерлогам.
И случилось так, что в одно прекрасное утро, незадолго до солнцестояния, этот самый Удавка - надоеда и приставала - спросил об одной такой вещи, о которой ещё никто никогда не спрашивал. Он спросил:
- Что Крокодил курит после ужина?
Все закричали на него:
- Тс-с-с-с! Ч-ш-ш-ш-ш! Шатзефакап!
И тотчас же, без лишних слов, принялись награждать его тумаками. Били его долго, без передышки, но когда кончили бить, он сейчас же вскочил, подбежал к терновому кусту и сказал птице Говоруну:
- Мой отец колотил меня, и моя мать колотила меня, и все мои тётки колотили меня, и все мои дядьки колотили меня, и злые бандерлоги мудохали меня и все родственники и знакомые мочили меня за несносное моё любопытство, и всё же мне страшно хотелось бы знать, что может курить после своего ужина Крокодил?
И сказал птица Говорун, воздев крылья к небу:
- Слушай меня ушами, Удавка! Ступай к широкой реке Лимпопо. Она грязная, мутно-зелёная, и над нею растут ядовитые деревья, которые нагоняют дурман. Там ты узнаешь всё.
На следующий день, когда от солнцестояния уже ничего не стояло, Удавка набрал червяков - целую банку! - и вяленых кузнечиков - ещё банку! - и семнадцать коричневых хрустящих сколопендр, взвалил всё это на плечи и, пожелав своим милым родственникам, знакомым и бандерлогам счастливо оставаться, запрыгал в путь.
- Прощайте! - сказал он им. - Я иду к грязной, мутно-зелёной реке Лимпопо; там растут деревья, они нагоняют дурман, и я узнаю-таки, что курит после ужина Крокодил.
И родственники ещё раз воспользовались случаем и хорошенько вздули его на прощанье, хотя он чрезвычайно любезно просил их не беспокоиться и поберечь лёгкие.
Это было ему не в диковину, и он ушёл от них, слегка потрёпанный, но не очень побеждённый. Ел по дороге жуков и червяков, а банки бросал на землю, так как подбирать эти банки ему было лень.
Из города Крэма он пошёл в Зимберлей, из Зимберлея в Мамову землю, из Мамовой земли на восток и на север и всю дорогу угощался сколопендрами, покуда, наконец, не пришёл к грязной, мутно-зелёной широкой реке Лимпопо, окружённой как раз такими деревьями, как говорил птица Говорун.
А надо тебе знать, мой милый пацанёнок, что до той самой недели, до того самого дня, до того самого часа, до той самой минуты наш любопытный Удавка никогда не видал Крокодила и даже не знал, что это, собственно, такое. Представь же себе его любопытство!
Первое что бросилось ему в глаза, - был Лысый Американский Орёл, сидевший на краю утеса.
- Простите, пожалуйста! - сказал Удавка чрезвычайно учтиво.- Не встречался ли вам где-нибудь поблизости Крокодил? Здесь так легко заблудиться.
- Не встречался ли мне Крокодил? - с подозрением переспросил Орёл.- Нашёл о чём спрашивать!
- Простите, пожалуйста! - продолжал Удавка.- Не можете ли вы сообщить мне, что курит Крокодил после ужина?
Тут Лысый Орёл не мог уже больше удержаться, быстро развернулся и огромным клювом дал Удавке подзатыльника.
- Вот чудеса! - сказал Удавка.- Мало того, что мой отец колотил меня, и моя мать колотила меня, и мой дядька колотил меня, и моя тётка колотила меня, и другой мой дядька, Павиан, колотил меня, и другая моя тётка, Бегемотиха, колотила меня, и бандерлоги издевались надо мной, и все как есть колотили меня за ужасное моё любопытство,- здесь, как я вижу, начинается та же история.
И он очень учтиво попрощался с Лысым Орлом, помог ему снова забраться на скалу и пошёл себе дальше; хотя его порядком потрепали, он не очень дивился этому, а снова взялся за кузнечиков и снова бросал банки на землю, потому что, повторяю, зачем бы он стал их поднимать? - и к вечеру набрёл на какой-то громадный камень, валявшийся у самого берега грязной, мутно-зелёной реки Лимпопо, окруженной деревьями, нагоняющими дурман.
Но на самом деле, мой милый мальчик, это был совсем не камень - это был Крокодил. He was just, well, you know, stoned! И мигнул Крокодил одним глазом - вот так.
- Простите, пожалуйста! - обратился к нему Удавка чрезвычайно учтиво. - Не случилось ли вам встретить где-нибудь поблизости в этих местах Крокодила?
Крокодил подмигнул другим глазом и высунул наполовину свой хвост из воды. Удавка (опять-таки очень учтиво!) отпрыгнул немножко назад, потому что новые тумаки его вовсе не привлекали.
- Подойди-ка сюда, моя крошка! - сказал Крокодил.- Тебе, собственно, зачем это надобно?
- Простите, пожалуйста! - сказал Удавка чрезвычайно учтиво.- Мой отец колотил меня, и моя мать колотила меня, моя долговязая тётка Страусиха колотила меня, и мой длинноногий дядька Жираф колотил меня, моя другая тётка, толстая Бегемотиха, колотила меня, и другой мой дядька, мохнатый Павиан, колотил меня, и Лысый Американский Орёл вот только что, совсем недавно колотил меня ужасно больно, и теперь - не во гнев будь вам сказано - я не хотел бы, чтобы меня колотили опять.
- Подойди сюда, моя крошка, - сказал Крокодил, - потому что я и есть этот, как его, Крокодил.
В подтверждение своих слов он перекатил из правого глаза в левый большую крокодилову слезу.
Удавка ужасно обрадовался; у него захватило дух, он упал на колени и крикнул:
- Боже мой! Вас-то мне и нужно! Я столько дней разыскиваю вас! Моё паломничество закончено! Скажите мне, пожалуйста, поскорее, что вы курите после ужина?
- Ну-ка подойди поближе, малютка, да взгляни во-он туда - Крокодил указал своей зубастой мордой куда-то за спину Удавки.
Снедаемый любопытством, Удавка тут же развернулся, чтобы увидеть неизбежное чудо, и тут Крокодил схватил его зубами за маленький хвостик, который до этой самой недели, до этого самого дня, до этого самого часа, до этой самой минуты был нисколько не больше чубука.
- С нынешнего дня,- сказал Крокодил сквозь зубы,- с нынешнего дня я буду курить только молоденьких ужиков! - и попробовал затянуться Удавкой.
Удавке это страшно не понравилось, и он прокричал, синея от натуги:
- Усиите ееея, ее оеееей оооййо! (Пустите меня, мне очень больно).
Тут Лысый Американский Орёл кинулся со скалы и сказал:
- Слушай меня ушами, о мой юный друг! Если ты тотчас же не рванёшься вперёд, сколько хватит у тебя твоей силы, то моё мнение таково, что не успеешь ты сказать "Отче наш", как вследствие твоего разговора с этим кожаным мешком (так он величал Крокодила) от тебя и бычка горелого не останется!
Лысые Американские Орлы, парень, всегда корчат из себя учёных. Удавка послушался, и вовсю заработал обеими парами своих тоненьких лапок, путаясь вырваться из пасти курильщика.
Он рвался, и рвался, и рвался, и хвост у него стал вытягиваться. А Крокодил отступил подальше в воду, вспенил и замутил её всю ударами своего хвоста, и тоже затягивался, и затягивался, и затягивался.
И хвост у Удавки вытягивался, и Удавка цеплялся всеми четырьмя ногами, такими крошечными удавьими ножками, и тянулся, и тянулся, и тянулся, и хвост у него всё вытягивался. И Крокодил бил своим хвостом, как веслом, и затягивался, и затягивался, и чем больше он затягивался, тем длиннее вытягивался у Удавки хвост, и больно было этому хвосту у-ж-ж-жа-сно!
И вдруг Удавка почувствовал, что ножки его заскользили по земле, и он вскрикнул, весь зелёный от натуги:
- Оааайййе! Оооййййоооо! Оооааайййееее! (Оставьте! Довольно! Оставьте!)
Услыхав это, Лысый Американский Орёл бросился вниз со скалы, вцепился когтистыми лапами в загривок Удавки и сказал своим торжественным голосом:
- Слушай меня ушами, о неопытный и легкомысленный путник! Мы должны поднатужиться сколько возможно, ибо мнение моё таково, что этот живой броненосец с бронированной палубой (так величал он Крокодила) хочет испортить твою будущую карьеру...
Лысые Американские Орлы, мать их, всегда выражаются так. И вот тянет Орёл, тянет Удав, но тянет и Крокодил.
Тянет-затягивается, но так как Удавка и Лысый Американский Орёл тянут сильнее, то Крокодилу, в конце концов, должно стать влом пытаться раскурить Удавку, и Крокодил должен выпустить хвост нашего любопытного героя в тот самый миг, когда у бедняги от натуги отваливаются его маленькие ножки, - и Крокодил отлетает назад с таким плеском, что слышно по всей Лимпопо.
Ну, в общем, это, чувак - пробормотал Крокодил. - Ты это - помни: мы с тобой одной крови, ты и я.
- Какой такой одной крови? - вскричал измученный Удавка.
- Конечно же, холодной! - прогнусавил Лысый Американский Орёл (Лысые Американские Орлы всегда пытаются выпятить свою образованность). - И ты, и Крокодил - холоднокровные, только он - земноводное, а ты - пресмыкающееся. - И Лысый Американский Орёл горделиво упёр крылья в бока.
А Удавка как был вытянут в струнку, так и схлопнулся кольцами и очень больно ударился, но всё же успел сказать Лысому Американскому Орлу спасибо, хотя, право, ему было не до того: надо было поскорее заняться вытянутым хвостом - опустить в холодную мутно-зелёную воду реки Лимпопо, чтобы он хоть немного остыл.
- К чему тебе это? - сказал Лысый Американский Орёл. - Простите, пожалуйста,- сказал Удавка,- хвост у меня потерял прежний вид, и я жду, чтобы он опять стал коротеньким.
- Долго же тебе придётся ждать, - сказал Лысый Американский Орёл. - То есть удивительно, до чего иные не понимают своей собственной выгоды!
Удавка пролежал в воде три дня и три ночи и всё поджидал, не уменьшится ли у него хвост. Но хвост и не думал уменьшаться.
Потому что, мой милый мальчик, ты, надеюсь, уже догадался, что Крокодил вытянул Удавке самый настоящий Хвост - точь- в-точь такой, какие бывают у нынешних Змей.
К концу третьего дня прилетела какая-то муха и ужалила Удавку туда, где когда-то было плечо, и он, сам не замечая, что делает, приподнял хвост, хлопнул кончиком хвоста муху - и та повалилась замертво.
- Вот тебе и первая выгода! - сказал Лысый Американский Орёл. - Ну, рассуди сам: мог бы ты сделать что-нибудь такое своим прежним булавочным хвостом? Кстати, не хочешь ли закусить?
Удавка заметил скакавшего мимо кролика и, сам не зная, как у него это вышло, свернулся в кольцо, прыгнул на кролика и заглотил его в один присест! Но если раньше кролик, мгновенно переварившись, тут же вывалился бы у Удавки из-под хвостика, то теперь по всему Удавкиному тело пошло тепло, и он понял, что на этот раз переваривание будет долгим и приятным.
- Вот тебе и вторая выгода! - сказал Лысый Американский Орёл. - Попробовал бы ты проделать это со своим прежним хвостом! Кстати, заметил ли ты, что солнце стало слишком припекать?
- Пожалуй, что и так! - сказал Удавка. - И сам не зная, как у него это вышло, он сполз в воды грязной, мутно-зелёной реки Лимпопо, и быстро извиваясь, поплыл! А раньше не умел!
- Вот тебе третья выгода! - сказал Лысый Американский Орёл.- Попробовал бы ты проделать всю эту перистальтику (ну, ты всё понял про Лысых Американских Орлов, да?) со своим прежним булавочным хвостом! И кстати, что ты теперь думаешь насчёт тумаков?
- Простите, пожалуйста,- сказал Удавка,- но я, право, не люблю тумаков.
- А вздуть кого-нибудь другого? - сказал Лысый Американский Орёл.
- Это я готов! - сказал Удавка.
- Слушай меня ушами! - сказал Лысый Американский Орёл. - Ты ещё не знаешь своего хвоста! Это просто клад, а не хвост.
- Благодарю вас, - сказал Удавка, - я приму это к сведению. А теперь мне пора домой; я пойду к моим милым родственникам и знакомым, проверю мой хвост на моих домашних.
И пополз Удавка по Африке, забавляясь и помахивая хвостом. Захочется ему плодов - он вмиг забирается на дерево, а не стоит и не поджидает, как прежде, чтобы они свалились на землю.
Захочется ему грызунов - он вытаскивает их из нор, а не ждёт чтоб сами вылезли, как бывало до той поры.
Мухи докучают ему - он сворачивается в кольца. Припекает солнце - он сейчас же ползёт купаться в реку. Скучно ему одному шататься без дела по Африке - он танцует танец хвоста, как никто никогда не танцевал.
Он нарочно свернул с дороги, чтобы разыскать Бегемотиху, хорошенько отколотить и придушить её - проверить, правду ли сказал ему Лысый Американский Орёл про его новый хвост. Поколотив Бегемотиху, он пошёл по прежней дороге и подбирал с земли те банки, которые разбрасывал по пути к Лимпопо,- потому что был Чистоплотным Пресмыкающимся.
Стало уже темно, когда в один прекрасный вечер он пришел домой к своим милым родственникам. Он свернул хвост в кольцо и сказал:
- Здравствуйте! Как поживаете?
Они страшно обрадовались ему и сейчас же в один голос сказали:
- Поди-ка, поди-ка сюда, мы дадим тебе тумаков за твоё несносное любопытство.
- Эх, вы! - сказал Удавка. - Много вы смыслите в тумаках! Вот я в этом деле понимаю. Хотите, покажу?
И он развернул свой хвост, и тотчас же два его милых братца полетели от него вверх тормашками.
- Клянёмся жёлтыми земляными червяками,- закричали они,- где это ты так навострился и что у тебя с хвостом?
- Этот хвост у меня новый и дал мне его Крокодил - на грязной, мутно-зелёной реке Лимпопо, - сказал Удавка. - Я завел с ним разговор о том, что он курит после ужина, и он подарил мне на память новый хвост.
- Безобразный хвост! - сказал волосатый, мохнатый дядька Павиан. - Пожалуй, - сказал Удавка, - но полезный!
И он схватил волосатую ногу волосатого дядьки Павиана и, раскачавшись, закинул его в осиное гнездо.
И так разошёлся этот гадкий Удавка, что отколотил всех своих милых родственников. Те выпучили на него глаза от изумления. Он выдернул у долговязой тётки Страусихи чуть не все её перья из хвоста; он ухватил длинноногого дядьку Жирафа за заднюю ногу и поволок его по терновым кустам; с гиканьем стал он душить свою толстую тётку Бегемотихе, когда та дремала в воде после обеда, но никому не позволял обижать птицу Говоруна.
Когда же Удавка вдоволь позабавился с родственниками и знакомыми, он пополз к поляне бандерлогов и тихонько высунул голову из кустов. Бандерлоги, как всегда, были ужасно заняты - гонялись по веткам, орали, плевались и отбирали друг у друга еду. Сначала они даже не заметили Удавку, и тому пришлось громко зашипеть, чтобы привлечь их внимание.
- Ага! - на все голоса заорали бандерлоги - Явился, не запылился, ползучий вопросник! Ну, сейчас ты от нас получишь! - и в их волосатых руках запрыгали тяжёлые кокосы.
И тут Удавка одним движением выпрыгнул на середину поляны, и его хвост стал упруго складываться в диковинные кольца и узоры. Бандерлоги замерли. Некоторое время в наступившей тишине слышен был только стук падающих на землю орехов, да хлёсткое пощёлкивание Удавкиного хвоста...
- Слушшшшайте меня ушшшами, бандерлоги! - грозно прошипел Каа - Ближжже, ближже, ближжжжжже...
И с той поры, мой юный и доверчивый друг, у всех Удавов, которых ты когда-нибудь увидишь, да и у тех, которых ты никогда не увидишь, у всех такой самый хвост, как у этого любопытного Удавки. А всё почему? Потому что он слушал умных людей ушами! Именно поэтому те, кто понимает, если их вдруг спросят: Откуда у Удава хвост? - те, кто понимает, они ответят: от ушей, мой мальчик, от самых ушей.
В жёлтой жаркой Африке, в центральной её части -
Бремя белого человека -
Как-то раз вне графика случилося несчастье
(Бремя белого человека)...
Слон сказал, не разобрав: "Видно, быть потопу!"
(Бремя первого человека)
В общем, так один удав отклячил себе... хвостик!
Время белого человека.
Топ-топ, топ-топ,
Мы идём по Африке.
Топ-топ, топ-топ,
Всё по той же Африке...
Топ-топ, топ-топ,
В Африке акулы.
Топ-топ, топ-топ,
В Африке гориллы.
Топ-топ, топ-топ,
В Африке большие
Топ-топ, топ-топ,
Злые крокодилы.
Топ-топ, крокодилы-бегемоты,
Топ-топ, обезьяны-кашалоты,
Топ-топ, и зелёный попугай!
Что за змей на свете жил
(Бог его помилуй)
Он знакомых не простил,
Всех немного опустил,
Ну и хвост он отрастил
Толстый и красивый.
Появившийся на свет
В папе или в маме,
Пропадал во цвете лет,
(Где мой чёрный пистолет?)
Но зато благой совет
Слушал он ушами.
Любопытственным он был
Что твоя сорока.
Разговоры заводил:
Что, мол, курит Крокодил?
Но ответ не приходил
До поры - до срока.
Но когда пришёл ответ,
То упёрся рогом,
Отлупил всех tete-a-tete,
И сказал он твёрдо - нет!
Где мой чёрный пистолет?
Этим бандерлогам.
Встань! Подобная фигня
Встретится нечасто -
Слушаю ушами я:
Южной Африке змея,
Нашей Африке змея,
Нашей собственной змея
Африке - и баста!