безымянная знаменитость...
- Безумец, - сказал он, - зачем в тот день, когда я решил мстить, не вырвал я сердца из своей груди! Эдмон Дантес, "Граф Монте-Кристо"
Посетило меня желание посмотреть четырехсерийную французскую постановку "Граф Монте-Кристо" с Жераром Депардье в главной роли. Сразу надо сказать, что роман Дюма я люблю очень и очень. Да и идеи, заключенные в его роман, мне очень импонируют. "Ждать и надеяться" - под час это невозможно трудно.
Эту экранизацию я смотрела давным-давно и уже мало что помнила, так что можно сказать, что смотрела как в первый раз. Конечно, выбор Депардье на роль утонченного аристократа Монте-Кристо не совсем удачен. Ну нет в нем ничего аристократического или такого, чтобы эпатированные парижские дамы и господа на месте падали. Да и... как бы помягче сказать... фигура у Депардье не та, чтобы узника страшной темницы играть. В этом плане Обеликс ему ближе :) Ну да Бог с ней, с внешностью. Характер совершенно изменен. У Дюма главным вопросом было, имеет ли человек право брать на себя функцию Провидения и карать и миловать других людей. В книге выходит, что нет, и Эдмон этим проникается. В фильме... для Эдмона это не очевидно. И ключевым моментом тут служит "кара" Вильфора, человека-Правосудие. Вильфор без жалости и снисхождения, с гордостью, отправляет на плаху преступников. В этом плане роль отыграна отлично. В каком-то смысле он, как и Монте-Кристо, чувствует себя вправе. А дальше идет главнейший момент книги: Монте-Кристо ненавязчиво подсказывает жене Вильфора идею с отравлением (в книге это случайный разговор о ядах и о том, как трудно их порой обнаружить). Воодушевленная дама решает восстановить равенство в правах между падчерицей Валентиной (которая получает наследство и со стороны матери, и со стороны деда по отцу) и своим сыном, который не получает практически ничего. А потому дедушка с бабушкой Валентины, как и сама Валентина, отправляются в расход.
Вильфор жену уличает, и от имени Правосудия приказывает ей "решить ситуацию без скандала". Отравительницам не место в доме королевского прокурора, но и рубить им голову как-то некрасиво получается. И с каменным лицом уходит от рыдающей женщины вершить очередной суд. На суде он узнает в обвиняемом своего потерянного сына от любовницы, которого он при рождении, посчитав мертвым, закопал живьем. И тут Вильфора пробирает. Он понимает, что виновен ничуть не меньше, чем его жена, и убегает из зала суда к ней, чтобы уехать подальше с ней и ребенком. Но...
Вильфор окинул взглядом комнату.
- Никого, - сказал он, - она у себя в спальне.
Он бросился к двери.
Но эта дверь была заперта.
Он остановился, весь дрожа.
- Элоиза! - крикнул он.
Ему послышалось, что кто-то двинул стулом.
- Элоиза! - повторил он.
- Кто там? - спросил голос его жены.
Ему показалось, что этот голос звучал слабее обычного.
- Откройте, откройте, - крикнул Вильфор, - это я!
Но, несмотря на повелительный и вместе тревожный тон этого приказа-
ния, никто не открыл.
Вильфор вышиб дверь ногой.
На пороге будуара стояла г-жа де Вильфор с бледным, искаженным лицом
и смотрела на мужа пугающе неподвижным взглядом.
- Элоиза! - воскликнул он. - Что с вами? Говорите!
Она протянула к нему бескровную, цепенеющую руку.
- Все исполнено, сударь, - сказала она с глухим хрипом, который слов-
но разрывал ей гортань. - Чего вы еще хотите?
И она, как подкошенная, упала на ковер.
Вильфор подбежал к ней, схватил ее за руку. Рука эта судорожно сжима-
ла хрустальный флакон с золотой пробкой.
Госпожа де Вильфор была мертва.
Вильфор, обезумев от ужаса, попятился к двери, не отрывая глаз от
трупа.
- Эдуард! - вскричал он вдруг. - Где мой сын? - И он бросился из ком-
наты с воплем:- Эдуард, Эдуард!
Этот крик был так страшен, что со всех сторон сбежались слуги.
- Мой сын! Где мой сын? - спросил Вильфор. - Уведите его, чтобы он не
видел...
- Господина Эдуарда нет внизу, сударь, - ответил камердинер.
- Он, должно быть, в саду, бегите за ним!
- Нет, сударь; госпожа де Вильфор полчаса тому назад позвала его к
себе; господин Эдуард пошел к ней и с тех пор не выходи я.
Ледяной пот выступил на лбу Вильфора, ноги его подкосились, мысли
закружились в мозгу, как расшатанные колесики испорченных часов.
- Прошел к ней! - прошептал он. - К ней!
И он медленно побрел обратно, вытирая одной рукой лоб, а другой дер-
жась за стену.
Он должен войти в эту комнату и снова увидеть тело несчастной.
Он должен позвать Эдуарда, разбудить эхо этой комнаты, превращенной в
гроб; заговорить здесь - значило осквернить безмолвие могилы.
Вильфор почувствовал, что язык не повинуется ему.
- Эдуард! Эдуард! - пролепетал он.
Никакого ответа; где же мальчик, который, как сказали слуги, прошел к
матери и не вышел от нее?
Вильфор сделал еще шаг вперед.
Труп г-жи де Вильфор лежал перед дверью в будуар, где только и мог
быть сын; труп словно сторожил порог, в открытых, остановившихся глазах,
на мертвых губах застыла загадочная усмешка.
За приподнятой портьерой виднелась ножка рояля и угол дивана, обитого
голубым атласом.
Вильфор сделал еще несколько шагов вперед и на диване увидел своего
сына.
Ребенок, вероятно, заснул.
Несчастного охватила невыразимая радость; луч света озарил ад, где он
корчился в нестерпимой муке.
Он перешагнет через труп, войдет в комнату, возьмет ребенка на руки и
бежит с ним, далеко, далеко.
Это был уже не прежний Вильфор, который в своем утонченном лицемерии
являл образец цивилизованного человека; это был смертельно раненный
тигр, который ломает зубы, в последний раз сжимая страшную пасть.
Он боялся уже не предрассудков, а призраков. Он отступил на шаг и пе-
репрыгнул через труп, словно это был пылающий костер.
Он схватил сына на руки, прижал к груди, тряс его, звал по имени;
мальчик не отвечал. Вильфор прильнул жадными губами к его лицу, лицо бы-
ло холодное и мертвенно-бледное; он ощупал окоченевшее тело ребенка,
приложил руку к его сердцу: сердце не билось.
Ребенок был мертв.
Вчетверо сложенная бумажка упала на ковер.
Вильфор, как громом пораженный, опустился на колени; ребенок выс-
кользнул из его безжизненных рук и покатился к матери.
Вильфор поднял листок, узнал руку своей жены и жадно пробежал его.
Вот что он прочел:
"Вы знаете, что я была хорошей матерью: ради своего сына я стала
преступницей.
Хорошая мать не расстается со своим сыном!"
Вильфор не верил своим глазам, Вильфор не верил своему рассудку. Он
подполз к телу Эдуарда и еще раз осмотрел его с тем вниманием, с каким
львица разглядывает своего мертвого львенка.
Из его груди вырвался душераздирающий крик.
- Бог! - простонал он. - Опять бог! И тут приходит Монте-Кристо, желающий торжествовать над врагом.
- Ты Эдмон Дантес! - вскричал королевский прокурор, хватая графа за
руку. - Так идем!
И он повлек его к лестнице; удивленный Монте-Кристо последовал за
ним, не зная, куда его ведет королевский прокурор, и предчувствуя новое
несчастье.
- Смотри, Эдмон Дантес! - сказал Вильфор, указывая графу на трупы же-
ны и сына. - Смотри! Ты доволен?..
Монте-Кристо побледнел, как смерть; он понял, что в своем мщении
преступил границы; он понял, что теперь он уже не смеет сказать:
- Бог за меня и со мною.
Ужас оледенил его душу; он бросился к ребенку, приподнял ему веки,
пощупал пульс и, схватив его на руки, выбежал с ним в комнату Валентины
и запер за собой дверь.
- Мой сын! - закричал Вильфор. - Он похитил тело моего сына! Горе,
проклятие, смерть тебе!
И он хотел ринуться за Монте-Кристо, но как во сне его ноги словно
вросли в пол, глаза его едва не вышли из орбит, скрюченные пальцы все
глубже впивались в грудь, пока из-под ногтей не брызнула кровь, жилы на
висках вздулись, череп готов был разорваться под напором клокочущих мыс-
лей, и море пламени затопило мозг.
Это оцепенение длилось несколько минут, и, наконец, непроглядный мрак
безумия поглотил Вильфора.
Он вскрикнул, дико захохотал и бросился вниз по лестнице.
Четверть часа спустя дверь комнаты Валентины отворилась, и на пороге
появился граф МонтеКристо.
Он был бледен, взор его померк, грудь тяжело дышала; черты его всегда
спокойного благородного лица были искажены страданием.
Он держал в руках ребенка, которого уже ничто не могло вернуть к жиз-
ни.
Монте-Кристо стал на одно колено, благоговейно опустил ребенка на ко-
вер подле матери и положил его голову к ней на грудь.
Потом он встал, вышел из комнаты и, встретив на лестнице одного из
слуг, спросил:
- Где господин Вильфор?
Слуга молча указал рукой на сад.
Монте-Кристо спустился с крыльца, пошел в указанном направлении и
среди столпившихся слуг увидел Вильфора, который, с заступом в руках,
ожесточенно рыл землю.
- Нет, не здесь, - говорил он, - нет, не здесь.
И рыл дальше.
Монте-Кристо подошел к нему и едва слышно, почти смиренно произнес:
- Вы потеряли сына, сударь, но у вас осталась...
Вильфор, не слушая, перебил его.
- Я его найду, - сказал он, - не говорите мне, что его здесь нет, я
его найду, хоть бы мне пришлось искать его до Страшного суда.
Монте-Кристо отшатнулся.
- Он сошел с ума! - сказал он.
И, словно страшась, что на него обрушатся стены этого проклятого до-
ма, он выбежал на улицу, впервые усомнившись - имел ли он право посту-
пить так, как поступил. - Довольно, довольно, - сказал он, - пощадим последнего! И что мы наблюдаем в фильме? Сына Вильфора ликвидировали злобными сценарными ножницами, чего ради убивала госпожа де Вильфор вообще непонятно, а когда граф приходит к Вильфору и видит труп отравительницы, то чувствует явно одно: "туда преступнице и дорога". И никакого катарсиса. Для меня это провал. Впрочем, почему-то этот эпизод не входит ни в одну из постановок, которые я видела. Наверное, он портит светлый образ мстителя :(
Очень понравилась Мерседес в исполнении Орнелы Мути - роковой красавицы, из-за которой главным образом и произошла эта трагедия. И опять мне не понравилось то, что Мерседес и Эдмона оставили вместе, вопреки канону. Но это я думаю сейчас... а когда мне было 12 или 13, и я впервые читала роман, мне до слез хотелось чтобы было именно так. Забавно, как меняется мой взгляд на вещи.
Подвела и Гайдэ. Её выкупили из неволи буквально за несколько дней до процесса, соответственно, никакого романа с Монте-Кристо не было :( Хотя не скажу, чтобы мне нравилась каноническая пара Гайдэ - Монте-Кристо. Я ещё в детстве недоумевала, как это: постоянно сравнивать человека с отцом, звать господином, а потом вдруг выйти за него замуж. Не, я понимаю что взрослый, многое повидавший мужик Монте-Кристо нашел в юной девушке, которая боготворит его. И почему согласилась Гайдэ. Но даже сейчас я не чувствую там романтической любви. Моя романтическая натура требует этого! Хотя, бесспорно, отношения у них будут крепчайшие.
Ну и пара моих любимчиков.
Совершенно отлично отыгранная роль Бертуччо - ловкого слуги графа. Причем он сам к нему нанялся и даже спас ему жизнь, вовремя подведя лодку к острову Монте-Кристо, чтобы Эдмон мог смыться с сокровищем. Потому как его уже готовились раскулачивать контрабандисты. Бертуччо держится как слуга, но ведет себя как друг. И мечтатает однажды называть Эдмона на "ты" :) Он один из тех факторов, что не дает Эдмону превратиться в безжалостную карающую гарпию. А вот в книге этот образ, наоборот, - просто верный, вышколенный слуга.
И второй образ, который мне понравился - это Камилла, персонаж, которого не было в каноне. Граф приобрел себе дом, ложу в опере, и ему понадобилась любовница, а то одному в свете появляться как-то несолидно. Да и от Мерседес надо взгляд оторвать. Поэтому Бертуччо получил задание, найти любовницу, непохожую на Мерседес. Он нашел Камиллу. Молодая вдова, единственным грехом которой является склонность хорошо покушать. Впрочем, она бедна, так что ожирение ей не грозит. Очень красивая, веселая и жизнерадостная дама. И умная. И честная в ущерб себе. То, что нужно Эдмону-Депардье, с моей точки зрения :) Это она первая задается вопросом, какое же имя, собственно, у графа Монте-Кристо. И, получив ответ, что имени нет, проявляет незаурядную смекалку и берет на себя смелость окрестить его "Эдмоном". Бедняжка влюбляется в Эдмона, и этот свинтус проводит с ней ночь (гад, лег к ней в постель потому, что считал эту ночь последней в своей жизни перед дуэлью), а потом - звуки рояля из кустов! - отказывается от Эдмона. Потому что тот её не любит, а вздыхает по Мерседес. Она, со слезами на глазах, отправляет Эдмона к Мерседес, шепча "люблю", а этот уже дважды свинтус уходит, не обернувшись. Сцена с Камиллой же заменяет сцену в доме Вильфора: именно она, в качестве оплаты своих услуг, требует от Дантеса обещания простить всех и за всё. И он, послушав её, отменяет месть Данглару. Ненавижу этих гадских сценаристов! Я уж думала, что они заменили Камиллой нелюбимую мною связь с Гайдэ, но... такой облом!
После этого совместное купание Эдмона и Мерседес в море не доставляет ни разу.
Так что экранизация вышла, без сомнений, любопытная, но весьма далекая от оригинала.