1984
Пришлось тут перечитать «1984» Оруэлла.
В процессе перечитывания меня преследовало ощущение, что где-то рядом носится дух Честертона.
Собственно, это ощущение вызывала фигура О’Брайена, который постоянно наводил на мысли о Воскресенье из «Человека, который был Четвергом».
Наиболее бросающиеся в глаза параллели:
Оба оказываются представителями (и руководителями) тайных организаций, которые готовят некий заговор, а потом оказывается, что их организация - это фикция. И вообще постоянные честертоновские перевертыши отчасти характерны и для «1984». Например, превращение старьевщика Чаррингтона в сотрудника Партии у Оруэлла напоминает преображение анархистов у Честертона. У Честертона Сайм впервые сталкивается с Воскресеньем в темной комнате (4 глава). У Оруэлла Уинстон вспоминает сон (1 часть 2 глава), где он в темноте и слышит голос, как ему кажется, О'Брайена, который говорит ему: «We shall meet in the place where there is no darkness» (Мы встретимся там, где нет темноты) - что в дальнейшем оказывается в своем роде правдой. И Сайм, и Уинстон чувствуют, что их оппонент (соответственно Воскресенье и О'Брайен) многократно превосходит их интеллектуально. При этом, осознавая свою ничтожность перед силой своих противников, они ощущают свое моральное превосходство над ними (Сайм в 6 главе, Уинстон в 3 главе 3 части).
Некоторые моменты портретного сходства:
О'Брайен:
В 1 главе 1 части он описывается как очень большой и плотный человек с толстой шеей и грубым лицом (large, burly man with a thick neck and a coarse, humorous, brutal face), но в тоже время с обезоруживающей манерой поправлять очки на носу. В 8 главе 2 части говорится, что у него мощные плечи (powerful shoulders) и грубое (blunt-featured) до уродливости, но при этом civilized (культурное? с примесью утонченности?) лицо. И рукопожатие у него сокрушительное (His powerful grip crushed the bones of Winston’s palm).
Во 3 главе 3 части Уинстон в какой-то момент не видит ничего, кроме его «тяжелого, строгого лица и четырех пальцев» (The heavy, stern face and the four fingers filled his vision). В той же главе: опять тяжелое (heavy) лицо с морщинами, уродливое и умное (so ugly and so intelligent). И еще раз лицо (та же глава): His face looked enormous because of its nearness, and hideously ugly because it was seen from below («Лицо его, огромное вблизи, казалось отталкивающе уродливым оттого, что Уинстон смотрел на него снизу» - перевод В. Голышева).
Воскресенье:
огромный человек (a man of massive stature) - 4 глава
его трудно увидеть, потому что он слишком большой (it was too large to see); когда он сидит на балконе, он похож на гору (the back of a great mountain of a man), так что кажется, что балкон под ним сломается; когда он сидит за завтраком со своими анархистами, они по сравнению с ним кажутся детьми - 5 глава
His neck and shoulders were brutal, like those of some apish god. («Затылок его и плечи были грубы, как у гориллы или идола» - перевод Н. Трауберг) - глава 14
As he gazed, the great face grew to an awful size, grew larger than the colossal mask of Memnon, which had made him scream as a child. It grew larger and larger, filling the whole sky; then everything went black. («Пока он глядел, большое лицо разрослось до немыслимых размеров. Оно стало больше маски Мемнона, которую Сайм не мог видеть (без крика - прим. amphigyeis) в детстве. Оно становилось огромней, заполняя собою небосвод; потом все поглотила тьма» - перевод Н. Трауберг) - глава 15
Попытки загуглить связь между Оруэллом и Честертоном к материалам по сравнению О'Брайена и Воскресенья не привели, но зато вывели на несколько ресурсов, одним из которых оказался блог, а в нем пост (2009 г.) о том, почему оруэлловский роман помещен в 1984 г. Автор - Дэвид Аллен Грин (David Allen Green); он, собственно, разбирал этот вопрос в какой-то своей учебно-научной работе (“when I was considering a higher degree”).
Грин рассказал следующее. Существует распространенное мнение, что «1984» - потому что рукопись была дописана в 1948 г. (цифры переставил). Но эта интерпретация ничем не обоснована, кроме того, что один американский издатель, которого сам Оруэлл недолюбливал, выдвинул такую гипотезу.
Грин предлагает другую интерпретацию названия, согласно которой «1984» - это отсылка к честертоновскому «Наполеону Ноттингхилльскому». Там действие тоже разворачивается в Лондоне будущего, где, в частности, «демократия омертвела: пусть его правит, решили все, раз ему охота, правящий класс. Англия стала деспотией, но не наследственной. Какой-нибудь чиновник становился королем, и никому не было дела ни как, ни кто именно. По сути дела, и не монархом он становился, а генеральным секретарем» (перевод В. Муравьевой). Грин приводит еще множество цитат из "Наполеона Ноттингхилльского", отсылки к которым можно усмотреть в "1984". А вступительная глава романа завершается фразой «Вот поднимается занавес над нашей повестью, время восемьдесят лет тому вперед, а Лондон такой же, каким был в наши дни». Роман «Наполеон Ноттингхилльский» был опубликован в 1904 г. (Кстати, Уинстон, когда начинает писать дневник, не уверен, что на дворе именно 1984 г. - это довольно условная дата.)
Правда, Грин говорит, что у него нет достоверных подтверждений тому, что Оруэлл действительно читал этот роман Честертона, поэтому за точность своей интерпретации он не ручается. Но склонность Оруэлла полемизировать с католиками и с Честертоном в частности - это факт, зафиксированный в его многочисленных высказываниях. Например, Оруэлл любил упрекать католиков в том, что они склонны поддерживать фашистов (1944 г.). В 1946 г. он, правда, написал в эссе о политике и английском языке, что слово "фашизм" уже не употребляется в собственном смысле, а используется для того, чтобы обозначать что-то плохое. К самому Честертону относился противоречиво: с одной стороны, талантливый писатель, с другой стороны - католик, и это проявляется во всём, что он пишет (Честертону, наверно, было бы приятно).
В общем, если в "1984" действительно есть отсылки к "Человеку, который был Четвергом", то О'Брайен - это такой ответ Чемберлену Честертону, что в принципе укладывается в общей контекст Оруэлла.
Кто бы мог подумать, что по "Человеку, который был Четвергом" можно написать фик.
В процессе перечитывания меня преследовало ощущение, что где-то рядом носится дух Честертона.
Собственно, это ощущение вызывала фигура О’Брайена, который постоянно наводил на мысли о Воскресенье из «Человека, который был Четвергом».
Наиболее бросающиеся в глаза параллели:
Оба оказываются представителями (и руководителями) тайных организаций, которые готовят некий заговор, а потом оказывается, что их организация - это фикция. И вообще постоянные честертоновские перевертыши отчасти характерны и для «1984». Например, превращение старьевщика Чаррингтона в сотрудника Партии у Оруэлла напоминает преображение анархистов у Честертона. У Честертона Сайм впервые сталкивается с Воскресеньем в темной комнате (4 глава). У Оруэлла Уинстон вспоминает сон (1 часть 2 глава), где он в темноте и слышит голос, как ему кажется, О'Брайена, который говорит ему: «We shall meet in the place where there is no darkness» (Мы встретимся там, где нет темноты) - что в дальнейшем оказывается в своем роде правдой. И Сайм, и Уинстон чувствуют, что их оппонент (соответственно Воскресенье и О'Брайен) многократно превосходит их интеллектуально. При этом, осознавая свою ничтожность перед силой своих противников, они ощущают свое моральное превосходство над ними (Сайм в 6 главе, Уинстон в 3 главе 3 части).
Некоторые моменты портретного сходства:
О'Брайен:
В 1 главе 1 части он описывается как очень большой и плотный человек с толстой шеей и грубым лицом (large, burly man with a thick neck and a coarse, humorous, brutal face), но в тоже время с обезоруживающей манерой поправлять очки на носу. В 8 главе 2 части говорится, что у него мощные плечи (powerful shoulders) и грубое (blunt-featured) до уродливости, но при этом civilized (культурное? с примесью утонченности?) лицо. И рукопожатие у него сокрушительное (His powerful grip crushed the bones of Winston’s palm).
Во 3 главе 3 части Уинстон в какой-то момент не видит ничего, кроме его «тяжелого, строгого лица и четырех пальцев» (The heavy, stern face and the four fingers filled his vision). В той же главе: опять тяжелое (heavy) лицо с морщинами, уродливое и умное (so ugly and so intelligent). И еще раз лицо (та же глава): His face looked enormous because of its nearness, and hideously ugly because it was seen from below («Лицо его, огромное вблизи, казалось отталкивающе уродливым оттого, что Уинстон смотрел на него снизу» - перевод В. Голышева).
Воскресенье:
огромный человек (a man of massive stature) - 4 глава
его трудно увидеть, потому что он слишком большой (it was too large to see); когда он сидит на балконе, он похож на гору (the back of a great mountain of a man), так что кажется, что балкон под ним сломается; когда он сидит за завтраком со своими анархистами, они по сравнению с ним кажутся детьми - 5 глава
His neck and shoulders were brutal, like those of some apish god. («Затылок его и плечи были грубы, как у гориллы или идола» - перевод Н. Трауберг) - глава 14
As he gazed, the great face grew to an awful size, grew larger than the colossal mask of Memnon, which had made him scream as a child. It grew larger and larger, filling the whole sky; then everything went black. («Пока он глядел, большое лицо разрослось до немыслимых размеров. Оно стало больше маски Мемнона, которую Сайм не мог видеть (без крика - прим. amphigyeis) в детстве. Оно становилось огромней, заполняя собою небосвод; потом все поглотила тьма» - перевод Н. Трауберг) - глава 15
Попытки загуглить связь между Оруэллом и Честертоном к материалам по сравнению О'Брайена и Воскресенья не привели, но зато вывели на несколько ресурсов, одним из которых оказался блог, а в нем пост (2009 г.) о том, почему оруэлловский роман помещен в 1984 г. Автор - Дэвид Аллен Грин (David Allen Green); он, собственно, разбирал этот вопрос в какой-то своей учебно-научной работе (“when I was considering a higher degree”).
Грин рассказал следующее. Существует распространенное мнение, что «1984» - потому что рукопись была дописана в 1948 г. (цифры переставил). Но эта интерпретация ничем не обоснована, кроме того, что один американский издатель, которого сам Оруэлл недолюбливал, выдвинул такую гипотезу.
Грин предлагает другую интерпретацию названия, согласно которой «1984» - это отсылка к честертоновскому «Наполеону Ноттингхилльскому». Там действие тоже разворачивается в Лондоне будущего, где, в частности, «демократия омертвела: пусть его правит, решили все, раз ему охота, правящий класс. Англия стала деспотией, но не наследственной. Какой-нибудь чиновник становился королем, и никому не было дела ни как, ни кто именно. По сути дела, и не монархом он становился, а генеральным секретарем» (перевод В. Муравьевой). Грин приводит еще множество цитат из "Наполеона Ноттингхилльского", отсылки к которым можно усмотреть в "1984". А вступительная глава романа завершается фразой «Вот поднимается занавес над нашей повестью, время восемьдесят лет тому вперед, а Лондон такой же, каким был в наши дни». Роман «Наполеон Ноттингхилльский» был опубликован в 1904 г. (Кстати, Уинстон, когда начинает писать дневник, не уверен, что на дворе именно 1984 г. - это довольно условная дата.)
Правда, Грин говорит, что у него нет достоверных подтверждений тому, что Оруэлл действительно читал этот роман Честертона, поэтому за точность своей интерпретации он не ручается. Но склонность Оруэлла полемизировать с католиками и с Честертоном в частности - это факт, зафиксированный в его многочисленных высказываниях. Например, Оруэлл любил упрекать католиков в том, что они склонны поддерживать фашистов (1944 г.). В 1946 г. он, правда, написал в эссе о политике и английском языке, что слово "фашизм" уже не употребляется в собственном смысле, а используется для того, чтобы обозначать что-то плохое. К самому Честертону относился противоречиво: с одной стороны, талантливый писатель, с другой стороны - католик, и это проявляется во всём, что он пишет (Честертону, наверно, было бы приятно).
В общем, если в "1984" действительно есть отсылки к "Человеку, который был Четвергом", то О'Брайен - это такой ответ Чемберлену Честертону, что в принципе укладывается в общей контекст Оруэлла.
Кто бы мог подумать, что по "Человеку, который был Четвергом" можно написать фик.