Василий Цеханович - фронтовик, писатель, человек…
Работая полвека в ленинградской (затем петербургской) газете «Телевидение. Радио», я познакомился со многими литераторами. Почти в каждом номере публиковалась моя небольшая статья - анонс выступления того или иного автора по городскому радио или чтения его произведений.
У газеты был огромный тираж. И писатели после публикации моей статьи нередко звонили мне, благодарили, что всегда было приятно. Об одном таком случае напоминает запись в моем дневнике от 26 января 1989 года: «Утром позвонил Всеволод Азаров. Благодарил за мою заметку о нём в нашей газете. Очень чуткий деликатный человек. Попросил передать привет Салите и Майе (Е.Г. Салита - главный редактор «Т.Р», Майя - его жена - А.Н.). Всеволод Борисович знал её отца, старого газетчика Хилю Брискера». Благодарили меня поэт Семен Ботвинник, прозаик Владимир Ларин и другие писатели.
Случалось, они дарили мне книги. Мой старый знакомый - Василий Петрович Цеханович (на снимке) - начертал на обороте обложки сборника своих повестей и рассказов «Тропа через пожарище» автограф (на снимке): «От души желаю дорогому Анатолию Ивановичу доброго здоровья и многих творческих удач. Василий Цеханович. 21 июня 1983 года».
Храню эту книгу, перечитываю, вспоминаю встречи с автором, мимолетные и продолжительные. Так, летом 1989 года моей Наташе дали в Союзе писателей путевку в Дом творчества в Пицунде. В
августе мы отдохнули там всей семьей - с сыном и дочерью.
30 августа я поделился в дневнике впечатлениями об отдыхе в Абхазии: «В Пицунде из московских писателей отдыхал один Эдвард Радзинский. Он был одинок и волочился за всеми хорошенькими девушками и молодыми женщинами. Из ленинградцев в Доме творчества жили Радий Погодин, Анатолий Томилин и Валерий Воскобойников. Потом к нему приехала его жена Наталья Ухова, которую я знаю по работе на радио. Из писателей мне был знаком один Василий Цеханович, с ним и общался».
Василий Петрович по вечерам обычно прогуливался по дорожкам парка с Радием Погодиным. Раза два его спутником оказался я. Темы для наших разговоров находились. В основном, мы вспоминали прошлое - войну: он - фронтовик, я - блокадник. В пятидесятых годах оба учились на филологическом факультете Ленинградского университета. На разных курсах, но профессора у нас в основном были те же. В шестидесятых годах вместе работали в Лениздате.
Сын Цехановича - Андрей и мой - Борис - окончили журфак, много лет дружили (на снимке, Андрей слева). Наверное, и мы, отцы, чем-то нравились друг другу. С возрастом я всё больше начал ценить Василия Цехановича как яркую творческую личность и скромного, интеллигентного человека.
И вот недавно, в марте этого года, я попросил Андрея Цехановича рассказать об его отце. Он согласился и ответил на мои вопросы:
- Андрей, Василия Петровича нет уже восемь лет. Поднялась новая поросль читателей, многим из которых не известно имя вашего отца. Вместе с тем, судя по интернету, спрос на его книги сохраняется. Вам встречались в интернете предложения о продаже книг отца, их электронных и печатных версий?
- Встречались и встречаются. В интернете есть страницы, которые легко найти по фамилии Цеханович, и особенно легко, если написать в поисковиках: Василий Цех
анович. На этих страницах, принадлежащих нескольким интернет-магазинам, предлагается, например, купить имеющуюся на складе книгу моего отца «Гляжу издалека» (на снимке), выпущенную в 1975 году Лениздатом. Прошло почти сорок лет со времени ее выхода в свет. Книга - внешне неброская, в мягком переплете. Она и тогда, сорок лет назад, когда была издана (солидным по тем временам тиражом в сто тысяч экземпляров), не привлекала внимания покупателей. А сейчас ее оставшиеся на складах интернет-магазинов потертые (так написано в аннотации) экземпляры смотрятся еще более скромно.
Даже забавно: в аннотации, написанной в 1975 году и публикуемой сейчас интернет-магазинами, нет таких слов, как писатель, художественная проза, правда и так далее. Она состоит из правильных скучных фраз в духе пропаганды брежневских времен. Но книга «Гляжу издалека», как и другие книги отца, - не пропагандистская, не декоративная, не конъюнктурная, - можно и дальше продолжать эпитеты с не… Берусь утверждать с полной ответственностью за свои слова: эта книга настоящая. Отец писал её, вложив всю свою душу.
Самым главным в его жизни были создаваемые им книги. Он писал их тихо, без пиара, без проталкивания рассказов и повестей в журналы и издательства. И он был по-настоящему счастлив, когда его приняли в Союз писателей СССР. В своей анкете признался, что только после выхода сборника «Гляжу издалека» решился считать себя писателем, хотя у него уже были изданы и другие книги.
- Сейчас мало осталось тех, кто лично общался с Василием Петровичем. Живые состарились. Я моложе его на семь лет. А мне уже восемьдесят
пятый…
- Да, тех, кто знал отца, сегодня совсем мало. Ушли из жизни его одногодки - им бы исполнилось в следующем, 2015-м году, 93. Возможно, кто-то еще помнит его как сотрудника газеты Ленинградского военного округа, служившего в ней все послевоенные годы, сразу после фронта, где отец был сначала солдатом-телефонистом (бегал по передовой с катушкой), а потом - офицером-корреспондентом газеты 22-й Сибирской добровольческой дивизии (на снимке).
- Известно, что Василий Петрович был ранен...
- Он подорвался на минном поле во время боя за станцию Локня. О ранении напоминает сохранившийся гвардейский знак (на снимке), в центре которого - щербина от осколка (Сибирской добровольческой дивизии к концу войны было присвоено звание гвардейской).
Когда отец преодолевал минное поле, произошёл взрыв. Отца посекло осколками. Два остались в нём до конца жизни: в переносице и в безымянном пальце. Один осколок вырезали из ноги в госпитале. Папа выжил, благодаря тому, что не упал, не подорвал другие мины, не истек кровью, а удержался на ногах, по своим следам вышел назад, и уже возле минного поля его подобрали санитары.
- Что, прежде всего, волновало Василия Петровича как писателя?
- У отца была биография фронтовика. И он написал о войне несколько книг художественной прозы. Его рассказы и повести - о поколении погибших и победивших, о любви и верности, о совести. С войны не вернулись его отец, младший брат, отец жены. Папа, по счастливой случайности вернувшийся с фронта живым, помнил об этом всегда. Он выполнил свой долг солдата и гражданина. Выполнил книгами, написанными о войне.
Есть у отца и рассказы о мирной жизни и даже поэтические зарисовки о временах развала СССР, о России 90-х.
- У Василия Петровича непростая судьба…
- Да, нелегкая. В детстве он пережил голод, нужду.. Одни валенки на всю семью в далекой сибирской глухомани… Потом школа, лагерь «Артек» в Крыму, институт военных инженеров в Новосибирске, фронт, ранения в молодости и несколько страшных полостных операций в конце жизни.
Папа всегда работал, даже тогда, когда уже был очень болен. А когда из-за болезни и старости уже не мог писать, последние свои десять лет редактировал и готовил к печати воспоминания фронтовиков о Великой Отечественной войне. К 2006 году вышло двадцать таких томов, и ему была (в составе творческого коллектива издательства «Пальмира») за это премия Президента России В.В.Путина…
- Андрей, расскажите, как отец создавал свои повести и рассказы.
- Он писал их рано по утрам, вставал в 5 - 6 часов. Пешком шел по Ленинграду в Петропавловку, где руководил редакцией и типографией окружной военной газеты «На страже Родины», будучи в ней ответственным секретарем, а до этой должности - заведующим отделами культуры, собственным корреспондентом.
- Вы сказали, что отец руководил редакцией, но он не был в ней главным?
- В те времена в «На страже Родины» (самой влиятельной военной газете города и вообще Северо-запада страны) должность ответственного секретаря была подполковничья. Отец был третий под статусу человек в газете. Но именно на нём лежало оперативное руководство всем её выпуском ежедневно и, соответственно, всеми военными и невоенными сотрудниками редакции и типографии.
Замредактора и редактор газеты были непосредственными руководителями отца, полковниками. Их основной задачей было выполнение указаний Главпура Советской Армии (Москва) и политорганов ЛенВО (Ленинград). Отцу непосредственно подчинялись, примерно, 30 - 40 человек: офицеров, солдат-срочников и гражданских служащих. Естественно, в типографии был начальник, подчиненный отцу.
Вертикаль управления была военной, четкой. По отцу равнялись остальные - он лучше всех писал, лучше всех правил, быстро всё решал, не боялся ответственности, и его красный карандаш, заточенный идеально, рисовал макеты, правил материалы, возвращал на доработку... В редакции и типографии отца не просто уважали и слушались, его все очень любили. Я это чувствовал на себе, чувствовала на себе и мама, которую папины начальники и подчиненные, называли Клавочкой.
Однажды летом отец меня водил с собой на работу целый месяц (видимо, родителям некуда было меня девать...). Мне было тогда лет 12, наверное. Папа работал, а я целый день один гулял по Петропавловке, по зоопарку (он и сейчас там, рядом), ходил сам в типографию, смотреть на то, как вываливаются строки из линотипов...
Когда отцу исполнилось пятьдесят, он ушел в запас, чтобы иметь больше времени. Он и на все свои гражданские работы (Лениздат, журнал «Нева») тоже ходил пешком. Ему надо было победить раннюю гипертонию. Он ее одолел, «наматывая» по городу несколько километров в день. Обязательно с блокнотом. Прямо как на фронте корреспондентом дивизионки…
- Далековато приходилось ходить! Особенно, когда семья переехала на проспект Народного Ополчения…
- Конечно, далеко. Отец ходил сначала с набережной Фонтанки, где мы занимали комнату в десятикомнатной коммуналке, в Петропавловку и назад. А потом, когда мы жили на проспекте Народного Ополчения, каждый день он шагал от Сосновой Поляны до Ульянки и там садился на электричку. И возвращался таким же способом. Причём он ходил в любую погоду. В возрасте с 25 до 69 лет. И работая в Лениздате (там он редактировал книги воспоминаний ветеранов войны), и в журнале «Нева»...
- Кого из современных писателей Василий Петрович любил, кого из классиков?
- Можно долго перечислять. Если честно, я не знаю, почему мальчик из деревни Каменка в ста километрах от Анжеро-Судженска, нашедший книгу без обложки Лонгфелло «Песнь о Гайавате», стал ее читать. Да и откуда эта книга взялась в бревенчатой землянке, построенной на месте вырубки. В ней в семье плотника Петра Цехановича родились пятеро детей (кстати, своего сына я назвал Петром в его честь).
- Семья жила в бревенчатой землянке, а не в избе?
- В землянке. Отец был старшим ребенком, и он буквально родился в этой землянке. Это был трудный 1922 год. Когда отцу исполнилось десять лет (в этой же землянке родились еще четверо детей) и ему надо было идти в школу, семья переселилась в райцентр, где папа за один год закончил три класса. Там уже был дом.
Папа и мама через много-много лет (где-то в начале 50-х) ездили на место рождения папы. Их туда вёз родственник на «Победе». Они оставили машину, когда дорога кончилась, и долго шли пешком (несколько часов). От папиной деревни не осталось ничего, кроме земляных возвышений на местах былых строений. Папа сфотографировал то место, где родился.
- Кто ваши предки?
- Отец, когда писал о своей семье, всегда указывал, что в Сибирь его дед и отец переехали из Белоруссии в результате столыпинской реформы. Но мои изыскания более поздних времен показали, что тайна моих предков, скрываемая ими в сталинские годы, берет начало из польского восстания 1861 года. От клана шляхтичей, рассеянных тогда по всему миру и отправленных в Сибирь…
Мой отец этого мог просто не знать. Но до него из прошлого, я подозреваю, долетела наследственная искра, сделавшая его писателем. Ну, а мне он прочитал целиком «Тараса Бульбу» Гоголя и «Степь» Чехова. Любовь к классикам русской литературы ему помогла, не особо напрягаясь, сдать выпускные экзамены на филфаке ЛГУ и получить «красный» диплом… Ему в газету «На страже Родины» приносили свои стихи, к примеру, Шефнер, Дудин и другие писатели. Федор Абрамов называл моего папу по имени, а он, тогда редактор отдела прозы журнала «Нева», обсуждая свои аккуратно-деликатные предложения по роману Федора Александровича, называл его по имени-отчеству.
- Расскажите о своей маме Клавдии Константиновне (на сн
имке), какая у нее была профессия? Когда родители стали супругами и как относились друг к другу?
- Она была дочерью крестьянки Марии Павловны, которую ее отец, мельник и кулак Павел Жигулин выдал замуж за рабочего из Ленинграда, чтобы спасти в лихие времена сталинского раскулачивания. До сих пор дом моего прадеда стоит в деревне под городом Кашин (Тверская область).
В 1947 году старший лейтенант Цеханович (на снимке), направленный на год служить в военную газету в Таллин (Эстония), после двух-трёх встреч с моей мамой во время очередной их встречи уговорил ее уехать с ним, прямо с улицы, не заходя домой. Моей бабушке об этом было сообщено запиской, которую ей отнёс сержант-милиционер по приказу офицера-фронтовика, имевшего на груди планки боевых орденов и медалей.
Вслед за папой мама тоже получила высшее образование: закончила в Ленинграде педагогический институт (работала в школе преподавателем английского языка). Маму тоже могут помнить её выпускники. Она была и отличным классным руководителем, сделала несколько выпусков.
- Какой характер был у Василия Петровича и у вашей мамы? С кем отец дружил?
- Он был человеком внешне спокойным и сдержанным. Редко (в исключительных случаях) мог сказать: «Я тебя прошу это сделать». Притом, что старался делать всё, что мог, сам. Личным примером он учил меня (даже в мелочах) никого и ни о чем не просить. Это было для моей мамы большой житейской проблемой. Мы выехали из коммуналки в первую и единственную нашу квартиру в 1966 году, после того как мама тайком от него пошла к зампотылу ЛенВО и разревелась у него в кабинете (к тому времени уже более пяти лет отец числился первым в очереди офицеров политуправления округа на получение квартиры).
Если вспоминать маму, то более теплых, более певуче-веселых, более заботливых женщин, я не встречал. Она накрывала добрым своим биополем всех, кого могла. В первую очередь, сыновей и мужа. Папа благодаря ее терпению, заботе и мог писать свои книги.
Они жили в маленькой 37-метровой четырехкомнатной «хрущёвке», которая для друзей и близких людей была всегда открыта, с маминой готовностью за 15 минут посадить всех за стол. При этом мама пыталась раззадорить папу, готова была ему налить вторую и третью рюмку, но он отказывал ей в этом (и всем тоже). Любимой застольной песней его была «По диким степям Забайкалья…»
Самыми близкими друзьями отца были его сибирский одноклассник, военный журналист Владимир Качин и бывший сослуживец замредактора «На страже Родины» писатель Иван Виноградов. Кстати, на похоронах Ивана Ивановича - по приглашению его сына и моего товарища детства Владислава - я присутствовал по просьбе отца. Тот уже был очень болен и сам прийти не мог.
- Ваши отношения с отцом?
- Всегда были хорошими (на снимке). Незадолго до смерти он оставил мне, его младшему сыну, генеральную доверенность на полное распоряжение всем имуществом. Тогда еще жив был мой старший брат, и я не мог поступить иначе, кроме как поделить с ним пополам стоимость квартиры, которая была тогда продана.
К внукам папа относился, мне кажется, еще лучше, чем к нам, сыновьям, и внуки его отлично помнят. Все они, несмотря на наши с братом перипетии судеб и матримониальных изменений, носят фамилию Цеханович. Я назвал своего сына в честь деда Петром. Папа был этим моим поступком очень доволен. Первого внука (сына моего брата) зовут, как и меня, - Андреем. Фамилия та же, отчество другое...
- Вы довольны своими детьми?
- Мои дети - Катя и Пётр - получились очень удачными…
- Ваши отец и мать, Андрей, судя по всему, были образцовой супружеской парой…
- Да, они вместе прожили долгую прекрасную жизнь и никогда не расставались. Папа умер дома, на проспекте Народного Ополчения, 11 апреля 2006 года от нежелания жить. За сутки до этого в больнице от второго инсульта скончалась мама. Я сказал папе об этом, он приподнялся на кровати и произнёс: «Тогда я тоже умру». И всё.
Родители похоронены рядом на кладбище при Санкт-Петербургском крематории. На могильном памятнике есть их фото - они стоят на балконе Дома офицеров над Литейным проспектом, им меньше лет, чем мне сейчас, и они улыбаются…
На снимках (сверху вниз): В.П. Цеханович (фото Анатолия Бейлина), 1984 г.; обложка книги «Гляжу издалека»; автограф писателя на сборнике его повестей и рассказов «Тропа через пожарище»; Андрей Цеханович (слева) и Борис Нутрихин. Фото 1986 года; лейтенант Цеханович на фронте, 1942 год; его гвардейский знак; старший лейтенант Цеханович в 1947 году; его жена Клавдия Константиновна. 1947 год; писатель с младшим, восьмилетним сыном Андреем, фото середины 60-х годов.
Фото из семейного альбома Андрея Цехановича.