Перестанем гнаться за счастьем
Роже Поль Друа (Roger-Pol Droit), философ, историк, писатель и журналист.
Паскаль Брюкнер (Pascal Bruckner), философ, писатель, преподает в парижском Институте политических исследований.
Не становится ли счастье для нас наваждением? Зачем стремиться быть счастливыми… всегда, каждую минуту? Философы Роже-Поль Друа и Паскаль Брюкнер решительно против того, чтобы желать и требовать блаженства любой ценой.
Psychologies: Что сегодня не так с нашим желанием быть счастливыми?
Паскаль Брюкнер Я думаю, что это огромное заблуждение современного мира. Всеобщее помешательство, наркотик, одурманивший нас всех. Сегодня стремление к счастью проявляется в двух областях. С одной стороны, безграничный консюмеризм: мы покупаем счастье в виде предметов, они становятся его внешними знаками. С другой стороны, мы ищем счастье внутри себя, но при этом стремимся к двум противоречащим друг другу вещам: быть сильной личностью, развить весь свой потенциал и одновременно достичь просветленного и умиротворенного состояния души.
Роже-Поль Друа На мой взгляд, особенность нашего времени состоит в том, что мы пытаемся получить доступ к счастью прежде всего через собственное тело: мы должны добиться, чтобы оно было здоровым, стройным, энергичным, «экологически чистым». Вместо того чтобы распоряжаться своей жизнью и своим телом так, как мы того желаем - а это тоже может быть способом ощущать себя счастливыми, - мы подгоняем себя под весьма обязывающие нас требования. Причем результаты усилий всегда переносятся на будущее: сколько раз нужно посетить спортзал, чтобы стать наконец счастливыми? В какой момент цель будет достигнута?
Тем не менее никогда не появлялось столько книг, в том числе и философских, которые учат нас быть счастливыми.
Р.-П. Д. Мы распоряжаемся телом через мысль, об этом люди знали уже в античные времена. Но тогда же говорили: «Торопись медленно»! Для античных философов поиск безмятежности превращался в дорогу, по которой можно идти всю жизнь, и никто никогда не может быть уверен, что придет к цели. Вот об этой протяженности пути и отсутствии гарантий результата сегодня совершенно забыли. «Стань счастливым и спокойным за десять дней», - говорит один учитель счастья. «А я научу и за три», - заявляет его конкурент. Каждый думает, что достаточно быстро, радикально и окончательно «перенастроить» себя, и ему наконец станет «хорошо».
П. Б.Листая все эти книги про счастье, человек скорее похож на посетителя ресторана, изучающего меню, чем на того, кто стремится постичь философскую глубину той или иной идеи. Это пестрое ассорти из умных мыслей напоминает шведский стол с разно-образными закусками. Мы почему-то совершенно забыли о смирении и твердо убеждены в том, что раз уж мы - высшая стадия развития человека, то нам удастся воспользоваться всей мудростью прошлого.
А есть ли разница между тем, как понимали счастье в Античности, и тем, к чему мы стремимся сейчас?
Р.-П. Д. Древние понимали достижение счастья как постоянное противоборство с бедами и роком. Греки и римляне знали: мы прилагаем усилия, чтобы приобрести блага (здоровье, репутацию, деньги...), но никогда не будем защищены от риска их потерять. Поэтому учения стоиков и других философов были призваны помочь человеку достичь такого состояния, которое делает его нечувствительным к ударам судьбы… А мы сегодня предпочитаем закрывать глаза на то, что существует случайность и что она нам неподвластна. Сейчас считается, что быть счастливым - значит полностью контролировать свое настроение, свое тело и все, что с нами происходит. Это стремление к тотальному контролю - один из основных мифов нашего времени. Этим, в частности, объясняется такой успех позитивного мышления - теории, согласно которой достаточно начать думать по-другому, чтобы изменить наш внутренний мир. Совершенно забывая о том, что «моя мысль не оказывает никакого влияния на вещи», как писал Кант.
П. Б. Разумеется, борьба с несчастьем - цель всякого человеческого существа. И именно это нам предлагают различные философские школы, религии и психоанализ… Но это очень сильно отличается от того, что мы называем «быть счастливым». Нам всем знакомо это ощущение, например, когда мы выздоравливаем после болезни. Конечно, восстановление сил и избавление от необходимости лечиться и принимать лекарства приносят огромную радость. Между тем здоровые люди вовсе не обязательно счастливы. Точно так же нехватка денег доставляет нам страдания, но обладание большим богатством отнюдь не влечет за собой искомого блаженства. Иными словами, если мы избавляемся от страдания или печали, это не означает, что мы автоматически обретаем счастье. А ведь мы сегодня хотим не только меньше страдать, но и вообще искоренить несчастье. Нам уже непонятно, почему мы время от времени еще болеем, грустим и разочаровываемся… Почему наша гигантская машина прогресса еще дает сбои? Парадоксальным образом мы стали гораздо чувствительнее к мелким повседневным неприятностям, чем были наши предки. Потому что счастье превратилось для нас в предел мечтаний.
Когда, по-вашему, произошли эти изменения в концепции счастья?
П. Б. Современное представление о счастье мы усвоили от христианства. Эта религия обещала каждому воскресение и рай, при условии, что на земле человек будет терпеть и трудиться для спасения своей души. Затем этот образ взяли на вооружение идеологи марксизма, социализма и даже либералы и освободили его от религиозной составляющей. С тех пор блаженство, первоначально обещанное в иных мирах, стало доступным уже здесь и мир перестал быть долиной слез. Вообще-то мы, бесспорно, живем лучше наших предков, и я бы ни за что на свете не согласился вернуться на пятьдесят, сто или двести лет назад! Но дело в том, что с триумфом индивидуализма это право каждого на счастье стало обязанностью: поскольку больше нет социальных, идеологических и религиозных установок, мешающих мне быть счастливым, остается винить только себя, если это не так. К счастью, есть психологи и коучи, и они готовы нам помочь! Так на смену религии и мощной светской морали, основанной на демократических идеалах, пришли мелкие частные указания, нацеленные на самореализацию. Консультанты с милой улыбкой объясняют нам, что мы всегда можем достичь большего, добиться лучшего здоровья, стать оптимистичнее, превзойти самих себя в сексе.
Р.-П. Д. Я не думаю, что нынешнюю ситуацию можно свести только к христианскому наследию. Уже греческие и римские философы считали земное счастье возможным и доступным человеку. Только оно ни в коем случае не рассматривалось как наша обязанность. Сама идея морального долга привнесена христианством. Сегодня мы имеем дело с античным представлением о земном счастье, но оно все еще в путах христианской идеи долга: мы должны быть счастливыми, как раньше должны были жить по заповедям, - иначе мы живем «неправильно» и с чувством вины.
Так что же нужно сделать, чтобы стать немного счастливее? Перестать этого хотеть?
П. Б. Действительно, не относиться к счастью серьезно - это, наверное, первое условие для счастливой жизни. И нужно понимать, что бунтарский призыв 1960-х годов «жить без скуки, наслаждаться без меры» - это по существу рекламный лозунг общества потребления. Он не может служить для людей идеалом. Современный гедонизм, пронизанный идеологией «всегда желать большего», несет в себе ту самую неудовлетворенность, от которой обещает избавить. Такой вот трагический парадокс: мы - первое в истории общество, которое само себя делает несчастным оттого, что оно не счастливо абсолютно.
И как раз сейчас мы это начинаем сознавать? На фоне экономического и экологического кризисов все чаще слышны призывы научиться жить проще, потреблять умереннее.
П. Б. Мне нравится выражение «счастливая умеренность». На самом деле есть две основные концепции счастья. Одна - счастье как расширение, экспансия жизни, когда она стремится распространиться, захватить как можно больше разных территорий. И другая - счастье как ограничение, сокращение. Эту последнюю концепцию, мне кажется, отстаивают экологи: меньше производить, меньше тратить, открыть для себя преимущества экономии, минимизировать свой «экологический след». Сторонники этого движения с такой же энергией сокращают свое влияние на природу, с какой некоторые промышленные магнаты ее используют для расширения своей деятельности, но при этом первые полагают, что таким образом смогут искупить грехи человеческого рода и промышленного перепроизводства. Выглядит это довольно печально. Стремление к ограничению потребностей всего лишь возрождает давнюю аскетическую практику, характерную для ряда религий. Критика идеологии счастья отнюдь не предполагает, что надо вернуться к тяжелому прошлому.
Тогда в какое же счастье верите вы сами?
Р.-П. Д.Я не верю в то, что счастье может быть постоянным, вроде перманентного макияжа. И тезис о том, что даже в худшие моменты достаточно приказать себе быть счастливым, чтобы стать им, кажется мне чудовищным. Он лишает человеческое существование его фундаментальной связи с горем: человек может чувствовать себя счастливым, только если иногда он бывает несчастен. Так что советам доктора Куэ я предпочитаю чтение Сенеки, Спинозы и Ницше. Сенека позволяет признать: даже когда мы счастливы так, как это только возможно, никто и никогда не гарантирует нам, что так будет всегда. Спиноза помогает понять, что в мире существует неизбежность и что мы не можем следовать только собственным капризам. А Ницше призывает сказать жизни решительное «да» - «да» и счастью, и несчастью вместе.
П. Б. Существуют блаженные минуты, они приходят и уходят, и у нас нет над ними никакой власти: мы можем только принимать их, когда они нам выпадают. Больше счастья я ценю романтику. Я предпочитаю насыщенную жизнь, полную неожиданностей, как приятных, так и горестных, жизни счастливой, но монотонной. Умение принимать наше земное существование с его достоинствами и недостатками, любить без оглядки, испытывать самые сильные радости и самые глубокие страдания - возможно, именно это древние называли «хорошей жизнью». Это такая жизнь, в которой небольшая часть, называемая счастьем, не становится наваждением.
ОБ ЭТОМ
«Вечная эйфория. Эссе о принудительном счастье», Паскаль Брюкнер
В своем мини-трактате автор исследует эволюцию представлений о счастье и ставит под сомнение едва ли не самые общепризнанные идеалы современного общества (Издательство Ивана Лимбаха, 2007).
Источник: журнал Psychologies