Новые Небеса (Йельский университет)
Начало
Йельский Университет частный, он существует на доходы от хозяйственной деятельности и на пожертвования. И этот огромный бассейн, и главная готическая башня, и колледжи, все-все построено на чьи-то конкретные деньги. Кто-то их дал безвозмездно, то есть просто так. Для пожертвований, понятное дело, нужны пожертвователи, причем много. Откуда-то они здесь берутся в больших количествах, даже странно. У меня не укладывается в голове, что кто-то способен подарить такие деньжищи просто потому, что у него они лишние. Но это на самом деле так и есть. Во всех крупных - и не очень -заведениях существует специальная должность - менеджер по пожертвованиям. Я знавал одну такую тетку. Буквально на моих глазах, например, она добыла полмиллиона долларов для госпиталя у одной старушки в светлую память о ее умершем муже. Ну и там каждый день по мелочи, сотни или десятки тысяч - это рутина, даже не считается. Цифры благотворительных пожертвований в американской экономике поражают воображение. Так называемый non-profit сектор - огромная отрасль, в ней крутятся триллионы долларов. Конечно, хватает жуликов, куда же без них. Однако откровенных Остапов Бендеров очень мало, или это шушера, разводящая лохов по телефону. Скажем, всем нам порой звонят, уговаривая поделиться суммой малой на детей-сирот, и уговоры очень убедительные. Вот это чистейшей воды лохотрон, базирующийся на желании людей дать чек и отвязаться. Никто никаким сиротам и не думает помогать. Более хитрые жулики действительно отдают какие-то сборы в благотворительность, только они собирают миллион, а отдают десять тысяч. Такие организации могут существовать годами, и юридически к ним не придраться. Подобные махинации раскапывает пресса. Однако это лишь пена. Основные денежные потоки идут по правильным адресам. Иначе ничего бы вокруг нас не было. Естественно, благотворительные взносы, даже самые мизерные, освобождены от налогов. Явление массовое, вот что удивительно.
Пройдемся по колледжам Йельского Университета. Я их никак не обозначаю, я не знаю, что это за здания конкретно. Университет - и все.
Меня привлекла в этом здании башенка и эркер под ней. Приблизим.
Проволока на единорогах - это иллюминация. А герб внизу, смотрите, за ним ведь наверняка прячется какая-то история. Это может быть герб колледжа, а может быть герб семьи-дарителя средств на постройку или содержание этого колледжа.
Это... не помню что. Возможно, общага.
А вот это я уже знаю. Это вход в знаменитую Йельскую Школу Права. За темной деревянной дверью готовят самых известных, самых высокооплачиваемых адвокатов. Выпускники этого заведения формируют элиту страны. Можно подойти и потрогать входную ручку. Все равно как взять автограф у бывших, настоящих и будущих президентов сразу. Очень необычно. Теперь приблизим герб над дверью.
Опа! Надпись на иврите, а под ней и над ней на латыни. Это лозунг Йельского Университета, переводится он как "Свет и Истина" (естественно; до истины я догадался сам, а вот свет разыскал в словаре, хотя это такое же очевидное слово). Откуда иврит? Не знаю. Иврит встречается очень часто в каменных настенных фресках. Мы потом задали этот вопрос очень интеллигентному и знающему человеку, уроженцу Бостона, и он ответить не смог. Удивился нашим наблюдениям вместе с нами.
Образы Школы Права - судья, вор, Фемида, убийца, полицейский. Эти образы встречаются в самых неожиданных местах, в том числе и внутри здания. Они образуют жанровые сценки в разных местах. Вообще, фигурки и барельефы в таком вроде бы серьезном месте не лишены остроумия.
Сценка над одной входной дверью изображает как студенты тянутся к знаниям, но профессор спит, а ассистент разглядывает порнуху! Скажете, чаще бывает наоборот? Есть и наоборот, над другой дверью.
Диалектика! Скульптору не откажешь в чувстве справедливости (и, заметим, юмора).
Факультет Изящных Искусств, сиречь музыкальный и рисовальный.
Большая часть зданий Йеля построена из светлого камня типа песчаника. Но наиболее старые здания, которым уже по триста лет, построены из камня красного. Вдоль площади Green тянется как бы крепостная стена красного камня. Это тоже колледжи - общежития университета.
Пройдем внутрь через один из нескольких небольших проходов в красной стене колледжей.
Огромный двор, расчерченный дорожками, совсем пуст. Каникулы, что же вы хотите. Я поворачиваю камеру от этой точки сначала направо.
Что за мужик сидит в центре, я не знаю. На постаменте есть надпись с именем, но это имя нам ничего не сказало. Башмак мужика, как положено, натерт до латунного блеска миллионами рук, которые за него держались на счастье. Приложились и мы и загадали свои желания. Если мое желание сбудется, напишу о нем задним числом обязательно. Вот было бы здорово!
Справа от бронзового интеллигента самое внушительное строение Йеля, башня со звонницей. 54 колокола, на которых играют студенты музыкального факультета, можно послушать дважды в день - кроме каникул, конечно. Высота башни 66 метров или 216 футов - по числу лет истории Йеля на момент ее закладки.
Нижний снимок, конечно, не мой.
Теперь поведем камеру левее от той точки, где мы начали осмотр двора.
Эта пара зданий - самый первый колледж, левое здание называется Коннектикут Холл. Достаточно забавно, что эти дома как раз и не выглядят старыми, пройдя капитальную реставрацию.
Аня стоит возле памятника. Приблизим.
Это памятник выпускнику 1773 года этого самого колледжа Йельского Университета. Его звали Натан Хейл, и он стал первым документированным героем в американской истории.
Мне навсегда запомнились строчки, которые я впервые услышал после мятежа в Москве в 1993 году.
Мятеж не может кончится удачей:
Тогда бы назывался он иначе.
Гениально! Невозможно сказать точнее. Война за независимость начиналась как мятеж. Естественно, англичане полезли восстанавливать конституционный порядок в колониях. Первоначально им сопутствовал полный успех. Нью-Йорк сдался после ряда поражений колонистов и в результате более грамотных действий обученных войск метрополии. 21 сентября 1776 года весь нижний Манхеттан был сожжен дотла. Это событие теперь называют Большим Нью-Йоркским Пожаром. Защитники Нью-Йорка были выкурены из домов и окружены. Их всех казнили. Натан Хейл вызвался добыть информацию о боевых порядках англичан после пожара и, прикинувшись голландским учителем, проник в тыл англичан, но был схвачен, уличен и повешен на следующий день. Как положено, ему дали возможность сказать последнее слово. Натан произнес мощную прочувствованную речь, поразившую всех собравшихся. Среди этих собравшихся нашелся человек, который ее записал и, таким образом, Натан Хейл вошел в историю. Его казнили в районе нынешней 66-й улицы Манхеттана. Этому парню был 21 год.
Что он сказал точно, неизвестно. Существуют несколько примерно одинаковых вариантов, записанных со слов того свидетеля в разное время. В учебниках истории для нынешней молодежи приводится следующая фраза, считающаяся теперь канонической:
Я сожалею, что у меня только одна жизнь, которую я могу отдать за свою страну.
Это фраза высечена по кругу основания монумента, установленного возле колледжа. Приглядитесь, слова хорошо различимы.
Прижизненных портретов Натана Хейла, разумеется, не сохранилось, поэтому скульпторы, создающие его статуи, руководствуются воображением и здравым смыслом. Каким этот парень был при жизни, в точности никто не знает.
Еще один памятник Натану Хейлу, установленный перед ратушей Нью-Йорка. Я его, конечно, не один раз видел, но до посещения Йеля не придавал ему никакого значения.
Вернемся в Нью-Хейвен и выйдем из двора мимо готической башни.
Проход в арку ведет к картинной галерее Нью-Хейвена.
В ней представлены очень неплохие работы знаменитых мастеров. Даже странно увидеть такие картины в таком небольшом городке. Из известных имен можно назвать Гольбейна, Ван Дайка и Рубенса. А вот на этом небольшом фрагменте алтаря, помещенном в очень простую изъеденную жучком раму, без труда узнается Иеронимус Босх. Оказывается, доски, которые расписывал Босх, менее долговечны, чем холст. На них хуже держится краска, и они ломаются.
Это был, как обычно для Босха, триптих, посвященный семи порокам. Левая створка триптиха раскололась на несколько фрагментов, до нас дошли два. Фрагмент этой створки, хранящийся в галерее Университета, посвящен очень понятному мне лично греху Чревоугодия. Второй фрагмент под названием "Корабль Дураков" находится в Лувре, и это единственная работа Босха, выставленная в Лувре. Так получилось, что я видел ее в октябре меньше чем за два месяца до моего визита в картинную галерею Йельского Университета. Где Париж, а где Нью Хейвен, кто вообще слыхал об этом городке, а вот надо же, их что-то объединяет. Это меня поразило больше всего.
Для полноты картины даю изображение куска из Лувра. Средняя часть алтаря потеряна, а правая створка, описывающая Алчность, выставлена в музее в Вашингтоне. Надо будет обязательно зайти при случае.
Осталось совсем немного. Мы выходим из картинной галереи и снова направляемся на главную площадь Green. Я буду вести камеру по часовой стрелке, как бы стоя в середине площади.
Три небольшие аккуратные церкви расположены рядком друг за другом. По случаю Хануки перед одной из них поставили большую переносную менору. Никто не обижен и никому не обидно.
Очень аккуратный типовой домик. Ему лет двести, если не больше.
Офисное здание, вероятно, конца XIX - начала ХХ века. Сто лет назад так строили. Я думаю, это первое относительно высотное здание в городе.
Ратуша, естественно, с часовой башней.
Еще один кадр с ратушей.
Очень важное здание. Это почта и по совместительству суд. Почты во всех городах и городках США занимают лучшие здания, иногда настоящие дворцы. Почте придается огромное государственное значение, а почтальон в США - очень уважаемая профессия. Это государственный служащий с массой льгот, и он пользуется признанием и авторитетом. Вот, видите, бывает и так, что почта объединена с судом, причем, обратите внимание на надпись, это "почта и суд", а не "суд и почта". Порядок слов имеет значение. Почта важнее. Наверно, потому что она нужна всем, а суд немногим.
Симпатичные здания провинциальной Америки. Очень типичный стиль. В Канаде то же самое.
И это праздничная елка в центре площади. Вечереет, нам пора уезжать. Хорошее место.