Боливия, день пятый: Уюни - на старт! И кладбище паровозов
Предыдущая серия
Какое странное местечко этот городок Уюни! Широченные улицы, вымощенные камнем. С асфальтом в Боливии напряженка: нефти нет, не из чего асфальт делать, зато камня сколько угодно, поэтому брусчатка широко распространена. Все горизонтальные поверхности в Уюни покрыты мельчайшей, невесомой, как пух, белесой пылью. Пыльные узкие разбитые тротуары, подоконники и подъезды. На любом автомобиле можно писать неприличные слова пальцем. Все машины примерно одного пыльного цвета, если только их не только что не помыли. Каждое утро площадки перед ресторанами поливают драгоценной водой, но к вечеру пыль возвращается на то же место в том же количестве. Машин на улицах очень мало, почти нет, а те, что есть, ездят уже не один десяток лет и просят о пощаде и вечном покое, но тут вдруг откуда-то на моих глазах на перекресток вылезло неземное чудовище - новейший почти что трехэтажный автобус на огромных шинах с затемненными окнами. Откуда он здесь взялся, в царстве вечной пыли и раздолбанных дорог, и куда он отсюда уедет? Загадка.
По главной улице с оркестром. Карнавалы в Боливии не прекращаются никогда. Эти люди что-то постоянно празднуют. За десять дней я застал три карнавала. Обратите внимание как пыль забила щели между плитками.
Параллельно одной главной улице идет вторая главная. Бульвар посередине второй главной улицы оформлен в удивительном стиле промышленного панка.
Как вам нравится этот передовой представитель рабочего класса?
Напротив рабочего стоит не иначе как колхозница. Трудно сказать, кто это на самом деле. Кто-то очень страшный(ая). По левую руку от меня и правую руку от колхозницы находится вокзал. В Уюни приезжают целых два поезда в сутки, и можно сказать, что это единственные два пассажирских поезда во всей стране (не совсем всё-таки так, но в первом приближении так и есть). Ходят эти поезда по единственной прямой ветке. Я зашел на вокзал - там чисто и прилично. Висит очень несложное расписание. Цена на самый дорогой билет в первом классе на самое большое расстояние меньше 20 долларов.
Пешеходная зона идет от вокзала и памятника страшной железной женщине. Плитка почему-то туалетного вида и уже рассыпается. С двух сторон пешеходной улицы сувенирные лавки и рестораны, напоминающие интерьером советский общепит. Но кормят там совсем не по-советски. Абсолютно роскошная еда. В качестве оплаты берут кредитные карты. Ха, скажете вы, подумаешь, эка невидаль. Подумайте. Кажется, это единственное место в Боливии, которое я видел, чтобы там можно было заплатить кредиткой.
В створе пешеходной зоны находится еще один неоднозначный монумент-талисман. Это я уже знаю что такое. С 2014 года в Уюни стартует или по крайней мере тут останавливается ралли Париж-Дакар. Это талисман гонки 2016 года, только очень большой. Я видел их еще несколько раз. Выглядит не менее странно, чем железная женщина.
Однако пора ехать. Вдоль привокзальной улицы тянутся дома, в которые поутру течет непрерывный ручеек людей с рюкзаками. За каждой дверью формируется своя бригада автопробега по солончаку и пустыне. Стандартный маршрут рассчитан на три дня и две ночи. Автомобильные тропы разбегаются в разные стороны, но начинаются все здесь, на адской улице с монументами стим-панка.
Вон, кстати, еще один слева, обратите внимание. А я в следующие три дня просижу в этом древнем Лексусе с надписью Salt Life на крыле. Все машины импортированы из США и, мягко говоря, не молоды.
В нашей группе пять экипажей и два гида.
В машину помещается семь человек. Легко посчитать, что загрузка этого каравана - 28 туристов.
Готовая еда идет в багажник, полуфабрикаты, вода и шмотки на крышу. Там все это добро закрывается брезентом от песка. Туда же, на крышу, крепятся канистры с бензином. Заправок в пустыне нет. Также нет связи, интернета, телевидения и телефона. Зато соль, песок и кактусы гарантированы. В сущности, мы же ведь за этим сюда и приехали.
Легко ли провести трое суток внутри тесной железной коробки с незнакомыми людьми? Это было одной из моих страшилок перед поездкой. Как ни странно, оказалось, что легко. Мне повезло с экипажем. Мы все были немножко чокнутые и с на удивление легкими характерами. Давайте я сейчас представлю своих попутчиков.
Имя водителя я не запомнил. Он местный, молчаливый работящий парень, абсолютный ас своей профессии, знает пустыню на уровне живущего в ней суслика. Каким образом он находил дорогу через пески - непонятно, но находил без ошибки. В машинах нет навигатора и даже рации. Водитель едет по одному ему известным ориентирам. Я напишу об этом подробно, умение этих парней рулить по пескам заслуживает отдельного абзаца.
Гида звали Сантьяго. Он знает довольно много языков, включая, как ни странно, русский, точнее, славянский. Около года он прожил в Чехии. Поэтому бессмысленные русские фразы сыпались из него как из дырявого мешка. Пожил он и почти в каждой стране Южной Америки. При знакомстве он представился как “белый боливиец, родившийся в Ла Пасе”. Команда ошарашено замолчала. Потом я осторожно спросил, какое значение он придает своему цвету кожи. Он сразу обрадовался и закричал, “ага, вот ты уже и спрашиваешь”. Оказывается, по его мнению, если не подчеркнуть, что он натуральный боливиец, люди могут подумать, что он не натуральный, потому что боливийцы в основном коричневые. А он именно, что боливиец, да еще и отчаянный патриот своей родины, и сама мысль о том, что кто-то может подумать, что он приезжий, ему оскорбительна. Белый в Боливии - это как бы человек второго сорта. Такая, понимаешь, загогулина.
В Сантьяго всем очень импонировали его оптимизм и какая-то двужильность. Работа у гидов и водителей адова. 10-12 часов провести в этой таратайке - это вам не кот начихал. Но после конца смены надо ведь распаковать багаж, накормить эту прорву народа, потом обслужить машину, и потом с утра снова все уложить и закрыть брезентом и опять куда трястись по песчаным барханам, и так каждый день без перерывов. Всего по моим оценкам каждый день из Уюни уходит где-то 100-150 машин с туристами.
Из-за своих объёмных габаритов я заслужил козырное место за водителем. В нашей машине на переднем сиденье сидел Сантьяго. В машине без гида это сиденье оккупировал очень большой пожилой англичанин, постоянно ходивший в трусах и футболке с короткими рукавами, несмотря на адский холод. Лондонцы, они такие. Очень закаленные ребята. Но вообще в караване была в основном молодежь. Рядом со мной на заднем сиденье сидели две веселые подружки-француженки, живущие в Китае, одна в Гонконге, другая в Шеньжене. Назовём их Стефани и Мелани. Было забавно смотреть, как они на привалах щебетали по французски с китайской парой, постоянно живущей во Франции, из другого экипажа. Одна из этих француженок ужасно мучилась животом, не могла ничего есть, и вообще ей было объективно очень плохо, но она всё равно мужественно карабкалась по скалам и прыгала на солончаке, как все. Я уже рассказывал, как я ее вылечил овсянкой и активированным углем.
Французские девочки были в отпуске. В Китае они работают на ведущие мировые бренды одежды, одна на контроле качества тканей, а вторая на закупках. Они были абсолютно счастливы и с удовольствием рассказывали о своей работе. В отличие от француженок невероятно красивая и очень элегантно одетая, насколько это только возможно в таком путешествии, австрийка Сара, сидевшая за мной на откидном сиденье, о себе много не распространялась. Она сказала, что попробовала работать после университета и абсолютно возненавидела это дело. Никаких конкретных планов на жизнь у нее теперь не было. Уюни - это был транзит из Лимы в Буэнос-Айрес. В поездке ее сопровождал друг из Лимы, добрый и незлобивый перуанец Педро (как раз очень даже не белый), который специально под это дело взял отпуск на своей работе. В Буэнос-Айресе они должны были расстаться, потому что у него кончался отпуск и, возможно, деньги.
Всем моим попутчикам по 24 года, кроме Сантьяго, которому было под 40. Я чувствовал себя умудренным жизнью саксаулом в этой компании. (Оказывается, есть люди, которые не понимают, что это шутка. Объясняю: это шутка) Да и вообще во всем караване я был едва ли не самым старшим. Странная жизнь, когда-то я очень комплексовал из-за того, что всегда находился кто-то старше меня в любом коллективе, а вот промелькнул жалкий миг, глазом моргнуть - и всё стало совсем наоборот. Из коллег-туристов в других экипажах запомнилась немолодая австралийская пара, где-то под 50 обоим, которая оттягивалась уже второй месяц в долгом южноамериканском походе. Они потом ушли в Чили. В пустыне есть точка, даже не отмеченная на карте, где находится пеший пограничный переход. Также пару походных ночей я провел в компании молодых веселых голландцев, гордо носивших майки с надписями “я выжил на Дороге Смерти”. Другие люди в памяти не отложились.
Были ли еще русские, кроме меня? Я не знаю. Боюсь что-то утверждать. Мог бы сказать точно, что нет, но в какой-то момент мне показалось, что одна женщина могла знать русский язык. Впрочем, она ни с кем не общалась.
Ну вот, перезнакомились, подружились, залезли в облезлые таратайки. Первая остановка - кладбище паровозов, самое большое в мире. До него от центра Уюни десять минут хода. Я сделал ошибку: надо было взять такси поутру и смотаться сюда до безумного наплыва народа, потому что все приезжают в это место одновременно, и сделать хорошие фотографии в толпе человек на 500 очень сложно. Но не невозможно. Смотрите:
Депрессуха! Это надо видеть. Здесь увязло в песке не меньше 50 паровозов и без счета вагонов.
В коммуне, стало быть, следующая остановка. Это хорошо. Это кладбище дает надежду на то, что до коммуны доедут не все.
Да, ну хорошо, стало ясно, что вдохновляло творцов стим-панка на улицах Уюни. А откуда взялись паровозы?
Была война, и не одна, и самая главная чилийско-боливийская война закончилась сокрушительнейшим поражением. Вообще, с некоторой натяжкой можно сказать, что Боливия не выиграла ни одной войны в своей истории. Говорят, Россия не проиграла ни одной войны, а Боливия ни одной не выиграла. И то, и другое утверждение неверны, но для красного словца сойдёт. Но ни по одному историческому поводу не переживают боливийцы так сильно, как из-за войны с Чили в 1870х, в результате которой они потеряли выход к океану. Современные порты Арика и Антофагаста раньше принадлежали Боливии, а сейчас они в Чили, и Боливия платит за транзит грузов. Из-за этого с Чили уже полвека разорваны дипломатические отношения, и ситуация на границе весьма напряженная. Я мог бы написать очень много на эту тему, она очень интересная, и я с удовольствием ее исследовал, но изобразительного материала маловато, чтобы все это рассказывать.
Перед войной дела в Боливии складывались очень неплохо. Концессиями на разработку полезных ископаемых владели англичане. Он построили тысячи километров железных дорог и пригнали подвижной состав - эти самые паровозы и вагоны (1860е годы, напомню). Жалкие остатки английской железнодорожной сети работают до сих пор. По ним-то и бегают те два единственных пассажирских поезда, которые останавливаются в Уюни. Однако большая часть британских железных дорог сейчас попросту развалилась. Война с Чили затянулась и длилась целых десять лет. Солдат не хватало. Откуда их было взять? Все мужчины работали на шахтах. Забрили на войну шахтеров, да и сгинули они там. После поражения в войне экономика оказалась в руинах, шахты опустели, англичане ушли. А паровозы остались.
И было это почти 150 лет назад.
Вы можете меня спросить: а почему же не пустили эти паровозы на переплавку, как везде в мире? О, это очень просто. Боливия не производит ничего. Вообще ничего. Сельское хозяйство и разработка полезных ископаемых - вот два источника экономики страны. У них нет переплавки. И выхода к морю тоже нет, китайцам не продать железо за копейки. После войны было не до паровозов, а потом - сами видите, что с ними стало. Зато сейчас это attraction. Турист умирает от счастья при виде этих ржавых развалин. Я не умер, но в общем... был близок. Много лет я мечтал увидеть это кладбище. Живописненько.
Сейчас еще немного посмотрим и поедем дальше.
От кладбища паровозов начинается собственно путешествие.
Шоссе совсем новое, с иглочки, открылось только что. Президент Эво Моралес очень сильно инвестирует в инфраструктуру. При этом южнее Уюни то же самое шоссе превращается в какой-то кошмар, примечательный даже по российским меркам. Но и там ведется активное строительство новой дороги.
Горы на горизонте... внимательнее смотрите. Есть что-то странное в том, как они контактируют с землей. Но это надо сильно приглядываться. Проедем еще пару километров.
Вот тут точно видно, что далекая гряда натурально плывет в небе. Это не дефект съемки. И белая меловая линия на горизонте не просто так прочерчена. С каждой минутой она становится всё ближе и шире.
Песок из розового становится белым. Сейчас свернем влево. Прощай асфальт. Сотовая связь исчезнет через 20 минут.
Следующая серия
Какое странное местечко этот городок Уюни! Широченные улицы, вымощенные камнем. С асфальтом в Боливии напряженка: нефти нет, не из чего асфальт делать, зато камня сколько угодно, поэтому брусчатка широко распространена. Все горизонтальные поверхности в Уюни покрыты мельчайшей, невесомой, как пух, белесой пылью. Пыльные узкие разбитые тротуары, подоконники и подъезды. На любом автомобиле можно писать неприличные слова пальцем. Все машины примерно одного пыльного цвета, если только их не только что не помыли. Каждое утро площадки перед ресторанами поливают драгоценной водой, но к вечеру пыль возвращается на то же место в том же количестве. Машин на улицах очень мало, почти нет, а те, что есть, ездят уже не один десяток лет и просят о пощаде и вечном покое, но тут вдруг откуда-то на моих глазах на перекресток вылезло неземное чудовище - новейший почти что трехэтажный автобус на огромных шинах с затемненными окнами. Откуда он здесь взялся, в царстве вечной пыли и раздолбанных дорог, и куда он отсюда уедет? Загадка.
По главной улице с оркестром. Карнавалы в Боливии не прекращаются никогда. Эти люди что-то постоянно празднуют. За десять дней я застал три карнавала. Обратите внимание как пыль забила щели между плитками.
Параллельно одной главной улице идет вторая главная. Бульвар посередине второй главной улицы оформлен в удивительном стиле промышленного панка.
Как вам нравится этот передовой представитель рабочего класса?
Напротив рабочего стоит не иначе как колхозница. Трудно сказать, кто это на самом деле. Кто-то очень страшный(ая). По левую руку от меня и правую руку от колхозницы находится вокзал. В Уюни приезжают целых два поезда в сутки, и можно сказать, что это единственные два пассажирских поезда во всей стране (не совсем всё-таки так, но в первом приближении так и есть). Ходят эти поезда по единственной прямой ветке. Я зашел на вокзал - там чисто и прилично. Висит очень несложное расписание. Цена на самый дорогой билет в первом классе на самое большое расстояние меньше 20 долларов.
Пешеходная зона идет от вокзала и памятника страшной железной женщине. Плитка почему-то туалетного вида и уже рассыпается. С двух сторон пешеходной улицы сувенирные лавки и рестораны, напоминающие интерьером советский общепит. Но кормят там совсем не по-советски. Абсолютно роскошная еда. В качестве оплаты берут кредитные карты. Ха, скажете вы, подумаешь, эка невидаль. Подумайте. Кажется, это единственное место в Боливии, которое я видел, чтобы там можно было заплатить кредиткой.
В створе пешеходной зоны находится еще один неоднозначный монумент-талисман. Это я уже знаю что такое. С 2014 года в Уюни стартует или по крайней мере тут останавливается ралли Париж-Дакар. Это талисман гонки 2016 года, только очень большой. Я видел их еще несколько раз. Выглядит не менее странно, чем железная женщина.
Однако пора ехать. Вдоль привокзальной улицы тянутся дома, в которые поутру течет непрерывный ручеек людей с рюкзаками. За каждой дверью формируется своя бригада автопробега по солончаку и пустыне. Стандартный маршрут рассчитан на три дня и две ночи. Автомобильные тропы разбегаются в разные стороны, но начинаются все здесь, на адской улице с монументами стим-панка.
Вон, кстати, еще один слева, обратите внимание. А я в следующие три дня просижу в этом древнем Лексусе с надписью Salt Life на крыле. Все машины импортированы из США и, мягко говоря, не молоды.
В нашей группе пять экипажей и два гида.
В машину помещается семь человек. Легко посчитать, что загрузка этого каравана - 28 туристов.
Готовая еда идет в багажник, полуфабрикаты, вода и шмотки на крышу. Там все это добро закрывается брезентом от песка. Туда же, на крышу, крепятся канистры с бензином. Заправок в пустыне нет. Также нет связи, интернета, телевидения и телефона. Зато соль, песок и кактусы гарантированы. В сущности, мы же ведь за этим сюда и приехали.
Легко ли провести трое суток внутри тесной железной коробки с незнакомыми людьми? Это было одной из моих страшилок перед поездкой. Как ни странно, оказалось, что легко. Мне повезло с экипажем. Мы все были немножко чокнутые и с на удивление легкими характерами. Давайте я сейчас представлю своих попутчиков.
Имя водителя я не запомнил. Он местный, молчаливый работящий парень, абсолютный ас своей профессии, знает пустыню на уровне живущего в ней суслика. Каким образом он находил дорогу через пески - непонятно, но находил без ошибки. В машинах нет навигатора и даже рации. Водитель едет по одному ему известным ориентирам. Я напишу об этом подробно, умение этих парней рулить по пескам заслуживает отдельного абзаца.
Гида звали Сантьяго. Он знает довольно много языков, включая, как ни странно, русский, точнее, славянский. Около года он прожил в Чехии. Поэтому бессмысленные русские фразы сыпались из него как из дырявого мешка. Пожил он и почти в каждой стране Южной Америки. При знакомстве он представился как “белый боливиец, родившийся в Ла Пасе”. Команда ошарашено замолчала. Потом я осторожно спросил, какое значение он придает своему цвету кожи. Он сразу обрадовался и закричал, “ага, вот ты уже и спрашиваешь”. Оказывается, по его мнению, если не подчеркнуть, что он натуральный боливиец, люди могут подумать, что он не натуральный, потому что боливийцы в основном коричневые. А он именно, что боливиец, да еще и отчаянный патриот своей родины, и сама мысль о том, что кто-то может подумать, что он приезжий, ему оскорбительна. Белый в Боливии - это как бы человек второго сорта. Такая, понимаешь, загогулина.
В Сантьяго всем очень импонировали его оптимизм и какая-то двужильность. Работа у гидов и водителей адова. 10-12 часов провести в этой таратайке - это вам не кот начихал. Но после конца смены надо ведь распаковать багаж, накормить эту прорву народа, потом обслужить машину, и потом с утра снова все уложить и закрыть брезентом и опять куда трястись по песчаным барханам, и так каждый день без перерывов. Всего по моим оценкам каждый день из Уюни уходит где-то 100-150 машин с туристами.
Из-за своих объёмных габаритов я заслужил козырное место за водителем. В нашей машине на переднем сиденье сидел Сантьяго. В машине без гида это сиденье оккупировал очень большой пожилой англичанин, постоянно ходивший в трусах и футболке с короткими рукавами, несмотря на адский холод. Лондонцы, они такие. Очень закаленные ребята. Но вообще в караване была в основном молодежь. Рядом со мной на заднем сиденье сидели две веселые подружки-француженки, живущие в Китае, одна в Гонконге, другая в Шеньжене. Назовём их Стефани и Мелани. Было забавно смотреть, как они на привалах щебетали по французски с китайской парой, постоянно живущей во Франции, из другого экипажа. Одна из этих француженок ужасно мучилась животом, не могла ничего есть, и вообще ей было объективно очень плохо, но она всё равно мужественно карабкалась по скалам и прыгала на солончаке, как все. Я уже рассказывал, как я ее вылечил овсянкой и активированным углем.
Французские девочки были в отпуске. В Китае они работают на ведущие мировые бренды одежды, одна на контроле качества тканей, а вторая на закупках. Они были абсолютно счастливы и с удовольствием рассказывали о своей работе. В отличие от француженок невероятно красивая и очень элегантно одетая, насколько это только возможно в таком путешествии, австрийка Сара, сидевшая за мной на откидном сиденье, о себе много не распространялась. Она сказала, что попробовала работать после университета и абсолютно возненавидела это дело. Никаких конкретных планов на жизнь у нее теперь не было. Уюни - это был транзит из Лимы в Буэнос-Айрес. В поездке ее сопровождал друг из Лимы, добрый и незлобивый перуанец Педро (как раз очень даже не белый), который специально под это дело взял отпуск на своей работе. В Буэнос-Айресе они должны были расстаться, потому что у него кончался отпуск и, возможно, деньги.
Всем моим попутчикам по 24 года, кроме Сантьяго, которому было под 40. Я чувствовал себя умудренным жизнью саксаулом в этой компании. (Оказывается, есть люди, которые не понимают, что это шутка. Объясняю: это шутка) Да и вообще во всем караване я был едва ли не самым старшим. Странная жизнь, когда-то я очень комплексовал из-за того, что всегда находился кто-то старше меня в любом коллективе, а вот промелькнул жалкий миг, глазом моргнуть - и всё стало совсем наоборот. Из коллег-туристов в других экипажах запомнилась немолодая австралийская пара, где-то под 50 обоим, которая оттягивалась уже второй месяц в долгом южноамериканском походе. Они потом ушли в Чили. В пустыне есть точка, даже не отмеченная на карте, где находится пеший пограничный переход. Также пару походных ночей я провел в компании молодых веселых голландцев, гордо носивших майки с надписями “я выжил на Дороге Смерти”. Другие люди в памяти не отложились.
Были ли еще русские, кроме меня? Я не знаю. Боюсь что-то утверждать. Мог бы сказать точно, что нет, но в какой-то момент мне показалось, что одна женщина могла знать русский язык. Впрочем, она ни с кем не общалась.
Ну вот, перезнакомились, подружились, залезли в облезлые таратайки. Первая остановка - кладбище паровозов, самое большое в мире. До него от центра Уюни десять минут хода. Я сделал ошибку: надо было взять такси поутру и смотаться сюда до безумного наплыва народа, потому что все приезжают в это место одновременно, и сделать хорошие фотографии в толпе человек на 500 очень сложно. Но не невозможно. Смотрите:
Депрессуха! Это надо видеть. Здесь увязло в песке не меньше 50 паровозов и без счета вагонов.
В коммуне, стало быть, следующая остановка. Это хорошо. Это кладбище дает надежду на то, что до коммуны доедут не все.
Да, ну хорошо, стало ясно, что вдохновляло творцов стим-панка на улицах Уюни. А откуда взялись паровозы?
Была война, и не одна, и самая главная чилийско-боливийская война закончилась сокрушительнейшим поражением. Вообще, с некоторой натяжкой можно сказать, что Боливия не выиграла ни одной войны в своей истории. Говорят, Россия не проиграла ни одной войны, а Боливия ни одной не выиграла. И то, и другое утверждение неверны, но для красного словца сойдёт. Но ни по одному историческому поводу не переживают боливийцы так сильно, как из-за войны с Чили в 1870х, в результате которой они потеряли выход к океану. Современные порты Арика и Антофагаста раньше принадлежали Боливии, а сейчас они в Чили, и Боливия платит за транзит грузов. Из-за этого с Чили уже полвека разорваны дипломатические отношения, и ситуация на границе весьма напряженная. Я мог бы написать очень много на эту тему, она очень интересная, и я с удовольствием ее исследовал, но изобразительного материала маловато, чтобы все это рассказывать.
Перед войной дела в Боливии складывались очень неплохо. Концессиями на разработку полезных ископаемых владели англичане. Он построили тысячи километров железных дорог и пригнали подвижной состав - эти самые паровозы и вагоны (1860е годы, напомню). Жалкие остатки английской железнодорожной сети работают до сих пор. По ним-то и бегают те два единственных пассажирских поезда, которые останавливаются в Уюни. Однако большая часть британских железных дорог сейчас попросту развалилась. Война с Чили затянулась и длилась целых десять лет. Солдат не хватало. Откуда их было взять? Все мужчины работали на шахтах. Забрили на войну шахтеров, да и сгинули они там. После поражения в войне экономика оказалась в руинах, шахты опустели, англичане ушли. А паровозы остались.
И было это почти 150 лет назад.
Вы можете меня спросить: а почему же не пустили эти паровозы на переплавку, как везде в мире? О, это очень просто. Боливия не производит ничего. Вообще ничего. Сельское хозяйство и разработка полезных ископаемых - вот два источника экономики страны. У них нет переплавки. И выхода к морю тоже нет, китайцам не продать железо за копейки. После войны было не до паровозов, а потом - сами видите, что с ними стало. Зато сейчас это attraction. Турист умирает от счастья при виде этих ржавых развалин. Я не умер, но в общем... был близок. Много лет я мечтал увидеть это кладбище. Живописненько.
Сейчас еще немного посмотрим и поедем дальше.
От кладбища паровозов начинается собственно путешествие.
Шоссе совсем новое, с иглочки, открылось только что. Президент Эво Моралес очень сильно инвестирует в инфраструктуру. При этом южнее Уюни то же самое шоссе превращается в какой-то кошмар, примечательный даже по российским меркам. Но и там ведется активное строительство новой дороги.
Горы на горизонте... внимательнее смотрите. Есть что-то странное в том, как они контактируют с землей. Но это надо сильно приглядываться. Проедем еще пару километров.
Вот тут точно видно, что далекая гряда натурально плывет в небе. Это не дефект съемки. И белая меловая линия на горизонте не просто так прочерчена. С каждой минутой она становится всё ближе и шире.
Песок из розового становится белым. Сейчас свернем влево. Прощай асфальт. Сотовая связь исчезнет через 20 минут.
Следующая серия