История завоевания Мексики.
Уильям Хаклинг Пресскотт. История завоевания Мексики.
Книга 1. Обзор Ацтекской Цивилизации
Глава 6. ТЕЦКУКАНЦЫ - ИХ ЗОЛОТОЙ ВЕК - КОРОЛЕВСКАЯ ДИНАСТИЯ - ЗАКАТ ИЗ МОНАРХИИ.
Читатель получил бы неполное представление о цивилизации Анауака без краткого очерка об Аколхуанцах, или Тецкуканцах, как их еще называли, - народа родственного с Ацтеками, с которыми
они соперничал в силе, и которых опережали в научных школах и изящных искусствах. По счастью мы имеем о них достаточно материала в хрониках, оставленных нам Ихлилхочитлом, - прямым
потомком королевской линии Тецкуко, жившим в эпоху Конкисты. В свою работу он вложил много прилежания и таланта, - и если ее критиковали за слишком высокий штиль, в стараниях оживить
увядшую славу древнего, хотя и пришедшего в упадок царственного дома, то она в равной мере удостоилась похвал за свои честность и полноту, и цитировалось без недоверия всеми испанскими
авторами, которые смогли получить доступ с его манускриптами. Я ограничусь правлениями двух монархов, которые, можно сказать, обнимают золотой век Тецкуко, не пытаясь взвешивать
правдоподобие деталей, - что я оставляю делать читателю.
Аколхуанцы пришли в Долину, как мы узнали, в конце двенадцатого века, где они построили свою столицу Тецкуко, - на восточном берегу главного озера, напротив Мехико. Отсюда они постепенно
расширялись на север Анауака, когда их ход был остановлен вторжением родственного им племени Тепанеков, которые после отчаянной борьбы сумели захватить их столицу, убили их короля и
полностью покорили себе их королевство. Это событие имело место в 1418 г.; и пятнадцатилетний принц Нецакуалкуотл, наследник короны, спрятанный среди дружеских ветвей густого дерева,
наблюдал своими глазами, как казнили отца. Его дальнейшая история полна романтической отваги и опасных приключений.
Он сумел спастись, но вскоре был выслежен своими врагами, которые с триумфом привели его в родную столицу и бросили в тюрьму. Но опять ему удалось бежать, - благодаря ротозейству
тюремщика и подвигу старого слуги, который подставил себя на место беглеца и поплатился за свою верность жизнью. В конце-концов ему было позволено - через заступничество правителей
Мехико, бывших с ним в родстве - удалиться в их столицу, а в дальнейшем в свою собственную, где он уединился в родительском дворце. Здесь он прожил восемь лет не тревожимый, постигая
науки, под руководством старого учителя, опекавшего его с раннего детства и обучавшего манерам и поведению приличествующим его высокому положению.
В один из дней тепанекский узурпатор скончался, передав империю своему сыну, Макстле, человеку свирепого и подозрительного нрава. Нецакуалкуотл поспешил на его коронацию, чтобы выразить
свое уважение. Однако тиран не принял скромный дар цветов, который принц положил к его ногам, и повернулся к нему спиной, в присутствии своих вождей. Один из слуг, дружески расположенный к
молодому принцу, посоветовал ему не теряя ни минуты бежать, ради собственной безопасности Принц поторопился покинуть негостеприимный двор и вернулся в Тецкуко
Но Макстла уже склонился к его устранению. Он видел ревнивым глазом раскрывающиеся таланты и обаятельные манеры своего соперника, и популярность, которую он с каждым днем приобретал
среди своих давних поданных. Он придумал план, покончить с принцем на одном из своих вечерних приемов. Однако план был разрушен бдительностью старого учителя, который сумел навести
убийц на ложный след и подставить им, заместо принца, другую жертву.
Одураченный тиран тогда сбросил все маски и послал в Тецкуко сильный отряд с приказом, найти Нецахолкуотла и убить. Когда солдаты вошли во дворец, они увидели принца играющего в мяч.
Принц, сразу догадавшийся о цели их прихода, учтиво предложил им немного подкрепиться, после утомительного путешествия.Пока они ели, он прошел в смежный зал, - что не вызвало у них беспокойства, так как он был виден им через дверной проем. В проеме стояла тлеющая жаровня, и когда, в какой-то момент, слуги
подбросили травы, поднялись такие клубы дыма, что они скрыли на минуту принца от глаз солдат. Под этой дружеской завесой ему удалось бежать потайным ходом, сообщавшимся c большой
подземной трубой - частью бывшего дворцового водопровода. Здесь он укрывался до ночи, после чего под покровом темноты добрался до предместий, где нашел укрытие в доме одного из
вассалов своего отца.
Узурпатор, пришедший в ярость от этой повторной неудачи, немедленно оправил погоню. За голову царственного беглеца была назначена высокая награда. Всякому, поймавшему принца живого или
мертвого, каким бы ничтожным ни было его звание, была обещана рука благородной девицы и богатое имение в качестве приданного Вооруженные отряды прочесывали местность. В ходе этой облавы солдаты вошли в дом, где скрывался принц. Но он избежал обнаружения, спрятанный под большой кучей из нитей магуэу,
приготовленной для производства ткани.
Однако это место уже не могло быть надежным убежищем, и кроме того, он подвергал смертельной опасности верных ему людей; поэтому он теперь вынужден был скрываться в гористо-лесистом
районе на границах его королевства и княжества Тласкала. Здесь он вел существование жалкого бродяги, открытый любому ненастью, прячась в густых зарослях и пещерах, и воруя по ночам,
чтобы смягчить муки голода, - и все время преследуемый своей погоней, то и дело нападавшей на на его след.
Однажды его спасла от них небольшая группа солдат, оказавшихся друзьями, и
спрятавших его в большом полковом барабане. В другом случае, - когда он из последних сил спускался по склону холма, в то время, как погоня еще поднималось на противоположный, он увидел
девушку, жавшую чиан. Он накрыла его снопами. Когда его преследователи приблизились и спросили, видела ли она беглеца, девушка спокойно ответила, что видела, и указала рукой направление,
куда он якобы побежал.
Несмотря на обещанную за его голову высокую награду, Нецакуалкуотл по видимому почти не опасался предательства, - такова была всеобщая любовь к нему и его королевскому дому. "Выдал
бы ты принца, если бы встретил его?" - спросил он молодого крестьянина, который не знал его внешности. "Нет." - ответил тот. "Что, даже за руку благородной девицы и богатое поместье?" -
усомнился принц. В ответ тот лишь покачал головой и рассмеялся. Не раз и не два верные ему люди предпочли пытки, и даже саму смерть предательству. Но какими бы укрепляющими его дух ни
были подобные свидетельства лояльности, положение принца в этой глуши с каждым днем становилось все отчаяней. Тем больнее ему было наблюдать страдания его верных спутников вдобавок к
его собственным, - разделивших с ним бремя скитаний. "Оставьте меня" - не раз говорил он им - "моей участи. Зачем вам умирать за того, кого преследует сама судьба?"
Большая часть тецкуканаских вождей, понимая свои интересы, своевременно подчинились узурпатору. Но все-же некоторые сохранили верность своему принцу, несмотря на опалу и даже угрозу
смерти. Эти его друзья, между тем, предпринимали активные усилия для его освобождения. Деспотическое поведение Макстлы и расширение его империи посеяли общее недовольство в
окружающих княжествах, помнивших мягкий стиль правления тецкуканских государей. Была сформирована коалиция и разработан план восстания; и в день общего выступления Нецакуалкуотл
встал во главе войска не менее многочисленного, чем у его тепанекских врагов. В произошедшей битве последние были наголову разбиты, с великой резней; и победоносный принц, принимая на
всем своем пути выражения вассальной преданности и народного ликования, вступил в родную столицу, уже не как беглый преступник, а как законный наследник короны; и на следующий день он
был коронован, во дворце своих отцов.
Скоро после этого он объединил свои силы с Мексиканцами, которые долго терпели притеснения Макстлы. Союзные армии, после серии кровопролитных сражений, разбили узурпатора под стенами
его собственной столицы. Он пытался спрятаться в водопроводе, но был оттуда извлечен, - и был и принесен в жертву по традиционному кровавому обычаю ацтеков. Его столицу Ацкапотцалко
сравняли с землей, и эта территория была впредь отведена под большой рынок рабов для народов Анауака. Эти события завершились созданием того примечательного альянса трех государств -
Тецкуко, Мексики и Тлакопана, - о котором было упомянуто в предыдущих главах.
Первым деянием Нецакуалкуотла на посту государя была всеобщая амнистия. У его была максима, что "монарх может казнить, но месть его недостойна." В данном случае он был не расположен
даже казнить, и не только великодушно простил своих аристократов-изменников, но даже назначил некоторых из наиболее прегрешивших на высокие и ответственные посты. Такое решение было
конечно актом политики, принимая во внимание, что их отпадение в значительной степени было обязано страху перед узурпатором, а не нелюбовью к нему самому. Есть, однако, акты политики,
которые лишь великодушный дух способен исполнить.
После этого новый монарх приступил к залечиванию вреда, нанесенного лже-правителями, и к восстановлению, или скорее пере-воссозданию разных государственных департаментов. Он составил
краткий, но исчерпывающий свод законов, настолько отвечавший нуждам того времени, что другие члены тройственного альянса, адаптировав, заменили им свои собственные. Он распределил ношу
правления среди ряда департаментов, таких, как королевский совет войны, совет финансов, совет правосудия. Последний представлял собой высшую судебную инстанцию, по делам и гражданским
и уголовным, и рассматривал апелляции на приговоры судов областей и провинций, обязанных каждые четыре месяца, или восемьдесят дней, предоставлять полный отчет о своих заседаниях этой
высшей юрисдикции.
В этих департаментах определенное число мест отводилось для простых горожан, наряду с аристократами и королевскими чиновниками. Имелся, однако, совет высшей знати, решавший вместе с
королем наиболее важные дела государства. Он включал четырнадцать советников, каждому из которых полагалось особое место за столом короля. Имелся наконец любопытный
департамент - совет музыки, который, не тождественный своему названию, был предназначен для содействия всем наукам и искусствам. Труды по астрономии, хронологии, истории и прочим наукам
требовалось вынести на его суждение, прежде, чем они могли стать публичным достоянием. Эта цензура представляла некоторую опасность, по крайней мере, что касалось исторической науки,
где намеренное искажение исторической правды считалось тяжким преступлением, по суровому кодексу Нецакуалкуотла. Тецкуканский автор, однако, был бы сапожник, если бы не умел
ускользнуть от подобных обвинений под туманной завесой иероглифов.
Этот орган, составленный из признанных специалистов государства, осуществлял, почти без оглядки на чины и звания, надзор за всеми творениямиискусства и наиболее изящных ремесел. Он выносил решения о квалификации преподавателей, о правильности их наставлений своим ученикам, отступление от которой строго наказывалось, и он учреждал экзамены для этих последних. Словом, он был и департаментом образования в данном государстве. В назначенные дни, исторические композиции и поэмы на тему морали или мифологические сюжеты представлялись на его суждение их авторами. Были предусмотрены кресла для трех коронованных особ империи, кто вместе вместе с другими членами комиссии обсуждали сравнительные достоинства творений и вручали ценные призы успешным конкурстантам.
Благотворное влияние этой академии отражалось в первую очередь на столице, которая стала инкубатором не только для наук, какие могли быть охвачены ученостью того периода, но и для разных
полезных и изящных ремесел. Ее историки, ораторы, поэты прославлялись по всей империи. Ее архивы, для которыхбыли устроены помещения в самом королевском дворце, были полны рукописей древних лет. Ее диалект, более утонченный, нежели мексиканский, был несомненно самым совершенным среди языков Ануака, и после Конкисты долго оставался тем, на котором создавались лучшие творения туземных народов. Тецкуко мог бы иметь право, называться Афинами Нового Света.
Среди блистательнейших еe бардов был сам император ( тецкукакнцкие авторы наделяют этим титулом своего короля, как лидера имперского альянса ). Он несомненно представал как соискатель перед той самой академией, в которой нередко заседал как критик. Часы тецкукунского монарха однако не все проходили в приятном общении с музой, или в более серьезных философских размышлениях, как в позднейшие времена. В молодости и в ранней зрелости он водил армии в их ежегодные походы, расширяя границы своий империи. В периоды спокойствия он развивал те производительные силы, какие являются надежнейшим источником государственного процветания, более всего поощряя земледелие, - и едва ли находилась почва столь грубая, или терраса на
склоне столь недоступная, чтобы не подчиниться власти кетменя. Эта земля была полна трудолюбивого населения, и повсюду вырастали поселки и города, - с тех пор заброшенные или выродившиеся в жалкие деревушки.
Доходы, приносимые войной и внутренней экономикой, давали монарху обильные средства для содержание своего обширного двора и для затратных работ по благоустройству и украшению столицы.
Он облагораживал ее величественными зданиями для своих аристократов, которых постоянное присутствие при своем дворе хотел обеспечить. Он построил великолепный архитектурный ансамбль,
могущий служить и для королевской резиденции, и для общественных нужд. Оный имел протяженность двести тридцать четыре ярда с востока на запад, и девятьсот семьдесят восемь с севера на
юг. Он был окружен стеной из сырого кирпича и цемента. Внутри этого ограждения было две площади. Внешняя служила, как большой городской рынок, - и он сохранялся как таковой долгое время
после Конкисты. Внутренняя была окружена зданиями государственных департаментов и двух дворцов правосудия, а так же здесь было здание для иноземных послов, и еще пространный салон с
примыкающими к нему апартаментами, для ученых и поэтов. Здесь они могли погружаться в свое творчество, среди его покоев, или вести свои ученые беседы, под его мраморными портиками. В
этом же квартале располагался королевский архив, которому прекрасно жилось при индейских королях, но не повезло при их европейских наследниках.
Сюда же примыкала резиденция короля, включая королевский гарем, - по числу красавиц не уступавший гарему восточного султана. Стены ее апартаментов украшала гипсовая лепка, расписная
штукатурка и красочные гобелены из перьев. Длинные аркады и живые лабиринты выводили в парк, с банями и фонтанами под высокими тенистыми кронами кедров и кипарисов. В бассейнах с
водой плавали разнообразные рыбы, а в вольерах птицы сверкали ярким тропическим оперением. Многие птицы и звери не представленные живьем, были представлены в золоте и серебре, - столь
искусно, что впоследствии они послужили великому натуралисту Фенрандесу образцами.
Апартаменты по королевскому размаху были предусмотрены для государей Мексики и Тлакопана, на случай посещения ими дворца.
Весь этот великолепный ансамбль включал в себя три сотни
зданий, - некоторые пятьдесят на пятьдесят ярдов в основании. Высота зданий не упоминается. Видимо они были невысокие и обеспечивали необходимый объем за счет своей внушительной
площади. Интерьер, разумеется, был из дорогих материалов, в основном из ценных пород дерева, произрастающих на этих землях и замечательных своим глянцем и разнообразием оттенков, после
полировки. Использование более прочных камня и штукатурки, подтверждается останками дожившими до наших дней. Развалины этих строений обеспечили неиссякаемую каменоломню для
строительства церквей и других зданий, возведенных испанцами на месте этого древнего города. Сколько времени было затрачено на строительство этого дворца, нам не сообщается, - только то,
что двести тысяч рабочих было в этом задействовано. Так оно, или нет, но ясно, что тецкуканские монархи, подобно правителям Азии и древнего Египта, имели контроль над огромными массами
людей, и могли иногда все население завоеванного города, включай женщин, направить на строительные работы. Те наиболее гигантские памятники древней архитектуры, какие узнал мир, никогда
не были бы воздвигнуты трудом свободных людей.
Здесь же располагались и апартаменты для детей корорля, насчитывавших не менее шестидесяти сыновей и пятидесяти дочерей, от всех его жен. Здесь их обучали всем наукам обязательным для
их высокого положения, включавшим и такие, которые едва ли могли бы найти себе место в королевском воспитании по другую сторону Атлантики, - искусству резьбы по металлам, ювелирному
делу и плюмаж-мозаике.
Один раз в четыре месяца все королевское семейство, не исключая самых юных, и включая стражу и слуг короля, собиралось в гранд-салоне дворца, чтобы прослушать проповедь оратора,
вероятно оного из духовенства. Принцы по такому случаю были одеты в никун - самое грубое платье в этой стране. Проповедник распространяться о моральном долге и о почитании богов, особенно
важных для персон, которые, в силу своего высокого положения, должны были являть собой образец. Он к месту приправлял свою проповедь нелицеприятным примером, если кто-нибудь из его
аудитории бывал виноват в неблаговидном проступке. От сего оздоровительного наставления, говорят, и сам государь не был избавлен, - и оратор смело напоминал ему о высочайшем долге,
оказывать почтение собственным законам. Король, не думая обижаться, внимал уроку со смирением; и аудитория, нас уверяют, часто таяла слезами от красноречия проповедника.
Нецакуалкуотл был неравнодушен к великолепию, о чем свидетельствовали его многочисленные виллы, снабженные всем, что могло превратить сельский отдых в наслаждение. Его любимая
резиденция была Тецкотзинко, у подножья конического холма, примерно в двух лье от столицы. Сам холм был украшен террасами и висячими садами, и лестницей из пятисот двадцати ступеней,
часть которых была высечена в монолитном порфире. На вершине холма был бассейн, питаемый акведуком, идущим несколько миль по равнине, на массивных каменных опорах, прежде, чем
подняться на вершину. В центре бассейна стояла каменная глыба, изрезанная иероглифами которые повествовали о всех годах царствования Нецакуалкуотла и о его главных достижениях в каждом.
Под ним, на террасе, были еще три бассейна, в которых стояли три мраморные женские статуи, символизирующие три царства империи. Еще в одном бассейне стоял леопард из чистого порфира,
державший в своей пасти лик императора. Его величество воплощали и в золоте, и в дереве, и в плюмаже, и в камне - но только этот портрет нравился ему самому. Вода из бассейнов отводилась
водостоками, или скатывалась свободными водопадами, проливая свою живительную влагу на цветы и ароматические кустарники внизу.
Среди этих благоухающих растений были устроены мраморные портики и павильоны и бани вырезанные в монолитном порфире. Ведущие вниз ступени из живого камня были отполированы так, что
отражали как зеркала.
У подножья холма, среди рощи кедров, чьи гигантские ветви даже в самое знойное время года создавали прохладную тень, стояла королевская вилла, с ее легкими аркадами и воздушными залами,
утопая в зелени и цветах. Сюда монарх удалялся, чтобы сбросить с себя заботы государства и отдохнуть в обществе любимых жен, - в полуденный зной подремывая в тени этого рая, а в часы
вечерней прохлады принимая участие в их играх и танцах. Сюда он приглашал и своих царственных братьев из Мексики и Тлакопана, для более мужественного удовольствия, - охоты в
благородных лесах, простиравшихся на мили вокруг его усадьбы, в своем первобытном величии. В более поздние годы жизни, когда возраст умерил амбиции и остудил жар крови, он находил здесь
уединение, предаваясь философским размышлениям и черпая мудрость в медитации.
Он не знал страсти, копить. Он щедро распределял королевские доходы, выявляя бедных и достойных впомоществования. Он особенно заботился о воинах-инвалидах и обо всех кто понес
невосполнимые потери, любого рода, на королевской службе. А в случае их смерти, он поддерживал их семьи. Профессионального нищенства он не терпел и преследовал его с показательной
суровостью. Было бы невероятно, чтобы человек его ума и дарований мог разделять первобытные суеверия своих земляков, а тем более кровожадное язычество перенятое ими у ацтеков. В
действительности, его человеческая природа протестовала против этих жестоких обычаев, и он настойчиво стремился обратить свой народ к более просветленной и естественной религии древних
Тольтеков.
Одно обстоятельство произвело временную перемену в его поведении. Он уже несколько лет был женат, но не был вознагражден потомством. Жрецы представляли дело так, что это от его
недостаточного уважения к их богам, и что единственным средством было, умилостивить их человеческими жертвами. Король нехотя уступил, и алтари еще раз обагрились человеческой кровью.
Но все было напрасно, и тогда он в негодовании воскликнул, - "Эти ваши деревянные и каменные идолы не способны ни слышать, ни чувствовать, еще меньше они были бы способны создать небо и
землю, и человека - нашего прародителя. Оные могли быть лишь творениями всемогущего, непостижимого Бога, создателя вселенной, на коего одного я уповаю и коему одному обращаюсь за
утешением и поддержкой. " После этого он удалился в свой сельский дворец Тецкодзинко, где пребывал сорок дней, постясь и молясь в определенные часы, и не делая других приношений, кроме
цветов и фимиама. На сороковой день, сообщается, его посетило видение, в котором он был заверен в успешности своего прошения. Во всяком случае, таков оказался факт, - ибо за этим
последовало радостное известие об успехе его оружия в тех сферах, где он до последнего времени терпел несколько унизительные поражения
Сильно укрепленный в своих религиозных воззрениях, он теперь открыто провозглашал свою веру, стремясь отвернуть своих поданных от их разлагающего суеверия, заместив его более
возвышенными и духовными концепциями Божества. Он построил храм обычной пирамидальной формы, но на его вершине возвел башню в девять этажей, которые символизировали девять небес.
Ее крыша была выкрашена черным и усыпана изображениями звезд. Он посвятил храм "непостижимому Богу, причине всех причин". По эмблеме на этой башне, равно как из его стихов - как мы это
узнаем - представляеться вероятным, что он смешивал почитание Всевышнего с астральным культом, существовавшим у Тольтеков. Гонг на вершине храма в определенные дни своими ударами
призывал верующих на молитву. Никакой идол не допускался внутрь этого храма, как недостойный невидимого Бога, и никакие другие приношения, кроме цветов и благовоний.
Остаток своих дней он проводил, в основном, среди очаровывающего безлюдья Тецкодзинко, где занимался астрономическими и,вероятно, астрологическим исследованиям, или размышлениями о своей бессмертной судьбе, - давая выход своим чувствам в песнях, или скорее гимнах, большой торжественности и пафоса.
Наконец, в 1470 году, Нецакуалкуотл, исполненный лет и славы, почувствовал приближение своей смерти. Более полувека прошло с тех пор, как он взошел на трон Тецкуко. Он нашел свое
королевство склонившимся впрах под игом иноземного тирана, и раздираемым междуусобицами. Он уничтожил это иго и вдохнул новую жизнь в свой народ, возродил его древние институты,
расширил далеко его владения, увидел его цветущим, славным своими торговлей и земледелием, и ежедневно ступающим все дальше и дальше в своем большом походе к цивилизации. Все это он
увидел, и мог честно приписать немалую часть этого своему собственному мудрому и благословенному правлению. Его долгий и славный день подходил теперь к своему закату, и он ожидал его с
тем же спокойствием, какое он демонстрировал в ненастье его утра, и под его полуденным блеском.
Перед кончиной он собрал тех из своих сыновей, на которых возлагал наибольшие надежды, своих главных советников, послов Мексики и Тецкуко, и своего малолетнего наследника, - своего
единственного сына от королевы. Тому не было еще девяти лет, но он уже подавал богатые надежды на свое будущего великолепие, насколько такой юный цветок мог. Нежно обняв дитя, монарх
накинул на него мантию сюзерена. Затем он принял послов и, когда они удалились, попросил мальчика повторить суть их беседы. Он сопровождал это такими наставлениями, какие были бы
доступны его уму, и какие, вспоминаясь через много лет, могли бы служить ему маяками в управлении государством. Он просил его не забывать о почитании "неведомого Бога", сожалея, что сам
он оказался недостоин постичь его, и выражая надежду, что придет время, когда он сам откроется и его станут почитать повсюду. Затем он обратился к тому из своих сыновей, которого облек
наибольшим доверием и избрал регентом королевства. "С этого часа, - сказал он, - ты займешь мое место и станешь отцом этому ребенку. Ты будешь учить его жить так, как он должен, и твоими
советами он будет управлять государством. Стой подле него и будь ему проводником, пока он не достиг совершеннолетия." Затем, обратившись к другим своим детям, он завещал им жить друг с
другом в согласии и оказывать уважение своему принцу, разумному не по годам. "Будьте ему верны, - он сказал, - и он наградит вас и землями и званиями." Чувствуя, как смерть приближается, он
воскликнул: "Не оплакивайте меня бесполезными стенаниями. Но пойте песни радости, и являйте бодрость духа, дабы народы, которые я подчинил, не заподозрили бы вас в слабости, но видели бы,
что у любого из вас хватит сил, чтобы держать их в повиновении." Несгибаемый дух монарха сиял даже в агонии смерти. Это твердое сердце однако растаяло, когда он прощался со своими детьми
и друзьями, нежно плачущими над ним, и говорил каждому последнее прости. Когда они удалились, он приказал охране дворца большое никого не впускать. Скоро после того он скончался, - на
семьдесят шестом году своей жизни, и сорок третьем своего правления.
Так умер великий король, и лучший вероятно из всех, кто когда-либо восседал на Индейском троне. Его характер описывается с удовлетворительной беспристрастностью его соотечественником,
тецкуканским летописцем. "Он был мудрый, волевой, либеральный, - и когда мы созерцаем величие его души, масштаб и успехи его деяний, его мудрую, равно как и смелую политику, мы должны
признать его далеко превосходящим любого другого короля и вождя Нового Света. Он сам имел мало недостатков и строго наказывал их в других. Он ставил государственные интересы выше
собственных. Он был благотворитель - часто покупал вещи у населения за двойную цену и раздавал их больным и убогим. Во времена засухи он отсрочивал налоги своим вассалам и поддерживал
их из королевских закромов. Он не разделял идолопоклоннической веры своей страны. Он получил серьезное нравственное воспитание и более всего желал постичь истинного бога. Он верил только
в Единого бога, - создателя земли и небес, от коего мы начали быть, кто никогда не открывался нам в человеческом образе и ни в каком другом, в ком души праведников будут жить после смерти,
тогда как грешники понесут страдания невыразимые. В своих молитвах он обращался к нему как к Всевышнему, к Тому, которым мы живы, и Кто вмещает все вещи в себе. Он называл Солнце
своим отцом, а Землю своей матерью. Он учил своих детей не верить в идолов, ограничиваясь лишь внешним поклонением им, ради уступки общественному мнению. Если он не смог полностью
упразднить человеческие жертвоприношения, перенятые его народом у ацтеков, то он по крайней мере умерил их.
Я занял так много места этим блистательным королем, что совсем мало осталось для его сына и наследника Нецакуалпилли. Я решил, что будет првильнee, в наших стесненных границах, дать
законченный обзор одной эпохи, наиболее интересной в тецкуканских анналах, чем распространяться на более обширное, но сравнительно скудное поле. Тем не менее, Нецахуалпилли был
примечательная персона, и его правление вмещает много ярких событий, которые, к сожалению, я должен обойти молчанием.
Нецахуалпилли походил на своего отца страстью к астрономии и,
говорят, имел обсерваторию на вершине одного из своих дворцов. В молодости он был воином, но с годами предпочел более необременительный образ жизни, - и проводил время, по большей части,
в занятиях любимой наукой и нежных удовольствиях среди садов Тецкотзинко. Такая тихая жизнь мало отвечала турбулентному характеру той эпохи. Отдаленные провинции восстали, в рядах
армии возникло недовольство и ослабла дисциплина, - и его амбициозный соперник, волевой Монтесума, где-то силой, а где-то хитростью, недостойной короля, отобрал у своего брата монарха
часть его наиболее ценных владений. Тогда же он присвоил себе титул и полномочия императора, как главы имперского альянса, до того принадлежавшие тецкуканскому королю. Так
тецкуканские историки объясняют факт явного превосходства ацтекского короля в территориях и влиянии на момент высадки испанцев.
Эти неудачи тяжелым камнем легли на сердце Нецахуалпилли. Их действие было усугублено мрачными пророчествами некоего близящегося бедствия, которое должно было поразить страну. Он затворился в своей сельской обители, предавшись горестным размышлениям о собственных несчастьях. Его здоровье быстро ухудшалось, - и в 1515 году, в возрасти пятидесяти двух лет, он скончался, - удачливый хотя бы в том, что
своей своевременной кончиной избежал, стать очевидцем свершения этих черных предсказаний, - разорения его страны и исчезновения Индейских династий навеки.
Этот краткий обзор государства тецкуканцев показывает их впечатляющее превосходство, во всех главных элементах развития, над другими народами Анауака. Несомненно, что Мексиканцы
имели сходные достижения в ремеслах и даже в математике. Но, в искусстве управления, законотворчестве, в спекулятивных доктринах религии, в изысканиях поэзии, риторики и всего, что требует
утонченности вкуса и совершенства языка, они признавали себя нижестоящими, обращаясь к своим соперником за наукой, и цитировали их работы, как образцы. Лучшие сказания, лучшие поэмы,
лучшие законы, лучший диалект, по всеобщему признанию, были тецкуканские.
Каков был реальный уровень тецкуканской цивилизации, сложно судить по тому ее тусклому отражению, что дошло
до нас. Она, конечно, была много ниже всего, что подразумевает это понятие по меркам европейского стандарта. И в своих искусствах, и в науках они делали лишь, что называется, первые шаги.
Но они шли в правильном направлении и уже демонстрировали изысканность вкуса и стиля, способность к усвоению знаний, каковые, при благоприятных обстоятельствах, могли бы привести их
непредсказуемому совершенству. К несчастью, они быстро поддались влиянию воинственных ацтеков. И этот народ отплатил за всю науку от своих более цивилизованных соседей, привив им свое
кровожадное суеверие, которые, подобно плесени попавшей в почву, скоро отравило сочные плоды их надежд и обратило их в прах.
Перевод: Андрей Зубарев (С)