История завоевания Перу
Автор: Уильям Хаклинг Прескотт.
( Книга 1, глава 1, продолжение )
Читатель будет менее озадачен тем сходством, какое этот церемониал имеет с иннагурацией христианского рыцаря, в феодальную эпоху, если поразмыслит, что подобное же сходство можно проследить в обычаях и других народов, более или менее цивилизованных; и что это естественно, чтобы народы занятые одним большим делом войны, отмечали бы дату, когда предварительное обучение оной заканчивалось, схожими характерными ритуалами. С честью, таким образом, пройдя это суровое испытание, законный наследник признавался достойным присутствовать на советах своего отца и участвовать во внутренних делах государства, или, что обыкновеннее, отравлялся в дальнюю военную экспедицию, дабы на практике укреплять те навыки, какие он до этого приобретал в импровизировных баталиях. В своих первых кампаниях об действовал под началом прославленных командиров, дослуживших до седин в армии короля, пока, укрепленный годами и опытом, не начинал командовать сам, - дабы, как Нуайана Капаки, последний и самый блистательный из его рода, утвердить банер с радугой - родовым гербом государства - далеко за его пределами, покорив дикие племена.
Формой правления в Перу был деспотизм; мягкий по своему характеру, но по форме чистый абсолютный деспотизм. Сюзерен находился на неизмеримой высоте над своими поданными, Даже знатнейшие из знатных Инка, ведущие свое происхождение из того же божественного источника, как он сам, не смели дерзнуть появиться в его присутствии обутыми и без легкой ноши на плечах, в знак подчиненности. Как наместник Солнца, он стоял во главе духовенства, и председательствовал на наиболее значимых религиозных церемониях. Он возглавлял войска, и обычно командовал ими персонально. Он облагал налогами, издавал законы и назначал исполнявших их судей, коих смещал по своему удовольствию. Он был источник, из которого все вещи проистекали - все титулы, вся власть, все богатства. Вобщем, он был - по хорошо известному выражению европейского деспота - "сам - государство".
Великий Инка подкреплял свое право на должность высшего существа пышностью своего образа жизни, рассчитанной поразить воображение народа. Его платье было из тончайшей шерсти викуньи, насыщенных окрасов, обильно унизанное золотом и дорогими каменьями. На его голове возлежал многоцветный тюрбан, называемый илауту, или султан, подобный тому, что был у принца, но только алого цвета, и в котором торчали два пера редкой и интересной птицы, именуемой куракуэнку. Птицы, из которых эти перья добывались, обитали в безводной пустыне среди гор; и смерть была тому кто посмел бы убить или поймать их, - ибо они предназначались для единственной цели, украшения королевской чалмы. Каждый следующий монарх получал свежуя пару таких перьев; и его доверчивые поданные искренне верили, что только две особи этой птицы существовали всегда, дабы снабжать этим простым украшением корону Инков.
Несмотря на то, что перуанский монарх был так высоко вознесен над высочайшими из своих поданных, он снисходил иногда до общества с ними; и возлагал на себя большие труды персонально инспектировать положение более бедных классов. Он возглавлял некоторые религиозными празднества, и по таким оказиям приглашал высоких аристократов на королевский банкет, где он раздавал им похвалы в манере более просвещенных наций, поднимая свой бокал за здравие тех, коим воздать честь было для него удовольствием.
Наиболее же эффективным способом общения Великих Инка со своим народом были их путешествия через территорию империи. Они совершались каждые несколько лет, с большой пышностью и блеском. Паланкин, или носилки, в которых они путешествовали, отягощенный золотыми украшениями и изумрудами, охраняла многочисленная свита. Слуги, которые его несли на своих плечах, поставлялись из двух городов, специально назначенных для этой цели. Это была служба, какая не возжелалсь бы никому, если, как утверждают, падение наказывалось смертью. Они путешествовали налегке и споро, отдыхая в тамбос, или трактирах, возведенных правительством вдоль всего пути их следования, и, иногда, в королевских дворцах обеспечивавших просторные апартаменты, для всей монаршей свиты. Прекрасные дороги, пересекавшие плоскогорье, по краям были облеплены людьми, которые сметали с них сор и камни, усыпая их душистыми цветами и соперничая один с другим за несение королевского багажа, от деревни к деревне. Монарх останавливался, время от времени, дабы выслушать жалобы своих поданных, или уладить какие-то дела, которые были отнесены к его решению казенными судами. Когда царственный поезд двигался через перевалы, зрители заполоняли всякую свободную терраску, вожделея поймать "хотя бы одним глазком" сияние своего сюзерена; и когда он приподнимал занавески паланкина, открываясь их взглядам, воздух разрывался радостными кликами, призывающими благословение на его голову. Традиция долго хранила память о тех местах, где он остановился, и простой люд почитал их благоговением, как места, освященные присутствием Великого Инка.
Королевские дворцы впечатляли своим размахом, и, не стесненные столицей, или несколькими ключевыми, городами были рассеяны по всем провинциям этой протяженной империи. Эти строения были низкие, но покрывали внушительную площадь. Некоторые их помещения были обширные, но в целом они были небольшие, и не имели сообщений одно с другим, только открывались в один общий двор, или сквер. Стены этих дворцов были из каменных блоков, различного размера, подобных описанным для крепости Куцко, грубо отесанных, но тщательно обработанных в местах стыков, почти незаметных глазу. Крыши были из дерева, или из тростника, и не сохранились, под нажимом времени, проявившим больше уважения к стенам. Все целое, как представляется, должно было впечатлять прочностью и основательностью, нежели архитектурным изяществом.
Однако, сколько бы ни недоставало изящества в экстерьере этих имперских строений, это с лихвой компенсировалось их интерьером, где все богатства перуанских королей кичливо выставлялись. Стены помещений были густо подбиты золотыми и серебряными орнаментами. Ниши, сделанные в этих стенах, были заполнены причудливыми изваяниями животных и растений, сработанными из тех же драгоценных материалов; и даже многое из домашней утвари, включая посуду для низменных употреблений, демонстрировало сходное бессмысленное великолепие. С этими блестящими декорациями перемежались богато окрашенные ткани деликатной мануфактуры, из перуанской шерсти, такой превосходной текстуры, что испанские короли, к услугам которых были все роскошества Европы и Азии, не гнушались ими. Королевское домохозяйство включало армию лакеев, и снабжалось из окрестных городов и деревень, которые, как в Мексике, были обязаны обеспечивать монарха топливом и всем прочим необходимым для жизни дворца.
Излюбленной же резиденцией Великих Инка был Юакай, приблизительно в четырех лье от столицы. В этой прелестной долине, окруженной дружественными склонами сиерры, укрывающими ее от грубых ветров с востока, и орошаемой бьющими фонтанами и бегущими ручьями, они построили самый прекрасный из своих дворцов. Сюда, утомленные пылью и тяжкими трудами столицы, они любили удаляться, утешаясь в обществе любимых наложниц, и прогуливаясь среди рощ и воздушных садов, проливающих нежные пьянящие ароматы, и баюкающих к чувственному покою. Здесь, также, они любили отдаться удовольствию своих бань, пополняемых кристальной водой, бегущей по подземными каналами из серебра в бассейны из золота. Обширные сады пестрели бесконечным разнообразием растений и цветов, что росли сами по себе, в этом субтропическом регионе, в то время, как цветники более удивительной природы цвели с ними рядом, сверкая различными формами растительной жизни, искусно с иммитированой в золоте и серебре! Среди них, индейская кукуруза в особенности была запечатлена, в коей золотой початок был наполовину раскрыт среди широких листьев из серебра, и легкий султан из того же материала изящно выплывал из его верхушки.
Если эта ослепительная картина поколебала доверие читателя, то он может поразмыслить, что перуанские горы кишели золотом, что туземцы владели искусством разработки шахт, в значительно степени, что никакая руда, как мы увидим далее, не превращалась в монету; и что все это переходило в руки сюзерена, для его собственной исключительной выгоды, или для изготовления утвари, или украшений. Определенно то, что ни один факт не удостоверен лучше самими конкистадорами, кто имел обильные возможности для информации, и никакого мотива для введения в заблуждение. - Итальянские поэты в своих великолепных картинах садов Алкины и Морганы подошли ближе к истине, чем они воображали.
Однако, мы можем резонно изумляться, когда узнаем, что перуанский король владел лишь тем состоянием, которое он нажил лично. Он не получал ничего от своих предков, и ничего не оставлял своим потомками. По смерти Великого Инка, его дворцы покидались, все его сокровища кроме, тех что участвовали в его похоронах, его утварь, одежда оставлялись так, как он их оставил; и все его жилища, кроме одного, закрывались навсегда. Новый сюзерен должен был обеспечить себя всеми вещами заново, - для своего королевского положения. Причиной тому была популярная вера, что душа отошедшего монарха должна вернуться через какое-то время, чтобы реанимировать его земное тело; и они хотели, чтобы каждая его вещь была готова к его приходу.
Когда Великий Инка умирал, или на их языке "возвращался домой, во дворцы своего отца, Солнца", его хоронили в великой пышностью и торжественностью. Кишки извлекались из тела, и помещались в храм Тампу, примерно в пяти лье от столицы. Часть его посуды и драгоценностей погребали вместе с ним; и какое-то число его слуг и любимых наложниц, доходившее иногда, говорят, до тысячи, приносилось в жертву на его могиле. Некоторые из них проявляли естественную антипатию к собственному закланию, как иногда случается с жертвами подобного же суеверия в Индии, но это были, вероятно, лакеи, и более низкие слуги; ибо известно достачное число случаев, когда женщины в неистовстве налагали на себя руки, если им не давали засвидетельствовать свою супружескую верность, этим актом мученичества. Эта печальная церемония сопровождалась всеобщим трауром, по всей империи. Через определенные периоды, в течении года, люди собирались, чтобы оживить выражение своего горя. Составлялись процессии, под банером ушедшего короля, бардам и менестрелям предписывалось воспевать все его достижения, и их песни затем повторяли на больших празднествах, в присутствии правящего монарха, - тем самым вдохновляя живущих славным примером умершего.
Тело умершего Инка искусно бальзамировали, и помещали в большой храм Солнца, в Куцко. Здесь, перуанский монарх, войдя в это жуткое святилище, мог созерцать мумии своих царственных предков, упорядоченные в две противоположные группы, - короли справа, а их королевы слева от великого светила, сверкавшего в золоте на стенах этого храма. Тела, одетые в королевские одежды, которые они привыкли носить, сидели на стульях из золота, с их головами склоненными к их рукам, безмятежно скрещенным на груди, с их ликами демонстрирующими их естественный смуглый цвет, мненее подверженный изменению, чем бледный цвет лица европейца, и с их волосами цвета воронова крыла, или седыми, соответственно тому возрасту, в котором они умерли! Это выглядело, как торжественная компания идолопоклонников, застывших в молитве, - так правдоподобны были их формы и черты - жизни. Перуанцы были столь же успешны, как и Египтяне, в этой жалкой попытке, сохранить существование тела за пределами, отведенными ему природой.
Они питали еще более странную иллюзию, платя внимание этим бесчувственным останкам, так словно они были полны жизни. Один из дворцов умершего Великого Инка оставляли открытым, с его охраной и слугами, и всей роскошью, подобающей королевскому величию. По определенным праздникам, священные мощи государей доставлялись, с большой помпой, на центральную площадь столицы. Командиры охраны соответственных Великих Инка рассылали вельможам и сановникам двора приглашения на прием от имени своих господ. "По этой оказии" - говорит старинный хроникер, - такое представление было тут, на большой площади Куцко, золотой и серебряной посуды и драгоценных украшений, какому ни один другой город в мире никогда не был свидетелем. Банкет обслуживался лакеями соответствующих дворцов, и гости принимали участие в этом меланхолическом веселье, в присутствии королевского фантома, с тем же соблюдением форм дворцового этикета, как если бы председательствовал живой монарх.
Аристократия в Перу состояла из двух сословий, первым и куда более значимым из которых, были собственно Инка, кто - могущие похвалитсья общим происхождением со своим сюзереном - жили, так оно было, в отраженных лучах его славы. Поскольку перуанские монархии пользовались правом полигамии в весьма либеральных пределах, оставляя после себя семьи с сотней, или даже двумя сотнями детей, знатные королевской крови, хотя представлявшие только потомков по мужской линии, в течении лет сделались весьма многочисленными. Они делились на линии родства, каждая из которых прослеживала свою родословную к одному из членов королевской династии, однако все они оканчивались в божественном основателе империи.
Они обладали многими исключительными и очень важными привилегиями. Они носили особую одежду; говорили, если верить летописцу, на своем особом диалекте; отборнейшая часть имперских земель отводилась для их обеспечения. Многие из них жили при дворе короля, участвуя в его советах, обедая с его домашними, или снабжаясь от его домохозяйства. Они одни могли претендовать на большие должности в духовенстве. Они назначались коммандовать армиями, пограничными гарнизонами, ставились в управление провинциями, и, короче говоря, занимали все посты большой ответственности и доходности. Даже законы, суровые в своем общем характере, кажется, были писаны не для них; и народ, наделявший все это сословие частью того божественного, что принадлежало сюзерену, считал, что знатный Инка не способен на преступление.
Другой класс аристократии, были Кюракас, - какику завоеванных народов, или их потомки. Они обычно оставлялись в управлении своей местностью, однако от них требовалось время от времени посещать столицу, и позволять своим сыновьям проходить в ней обучение, как залог их лояльности. Это не просто, определить характер или степень их привилегий. Они обладали большей или меньшей властью, в зависимости от протяженности их вотчины, и от числа их вассалов. Их власть обыкновенно передавалась от отца к сыну, хотя иногда ее преемника избирали. Они не занимали высших государственные постов, или постов приближенных к персоне государя, как аристократы крови. Их власть, по видимому, в основном была локальной, и всегда подчинялась территориальной власти губернатора провинции, который выбирался среди Инка.
Аристократия Инка - вот кто, в действительности, составлял реальную силу Перуанской монархии. Привязанные к своему государю узами единокровия, они испытывали к нему взаимную симпатию и имели с ним, в значительной степени, общие интересы. Выделяясь особой одеждой и эмблемой, в той же мере, как языком и кровью, из остальной части общества, они никогда не смешивались с другими племенами и народами, инкорпорированными в великую Перуанскую империю. По истечении веков, они все еще сохраняли свою индивидуальность, как особый народ. Для покоренных народов этой земли, они были тем, чем Римляне были для варварских орд Империи, или Норманы для древних обитателей Британских островов. Сгруппированные вокруг трона, они формировали непобедимую фалангу, защищая его равно от тайного заговора и открытого мятежа. Хотя жившие в основном в столице, они были также рассредоточены по империи, на всех ее ключевых точках и укрепленных военных постах, тем самым обеспечивая линии коммуникации со двором, что позволяло сюзерену действовать немедленно и эффективно, в самых отдаленных районах империи. Они обладали кроме того интеллектуальным превосходством, которое не меньше, чем их положение, снискало им уважение среди народа. В действительности, можно сказать, что это было главным основанием их власти. Черепа расы Инка показывают их решительное превосходство над другими народами этой земли, в интеллектуальной развитии; и сложно отрицать, что это было источником той особой культуры и социальной политики, которые поставили Перуанскую монархию выше любого другого государства Южной Америки. Откуда этот замечательный народ пришел, и чем была его ранняя история, это теряется среди тех сказок, что так часто встречаются в анналах Нового Света, и которые время и антиквар вряд ли помогут разгадать.
Перевод: Андрей Зубарев. (С)