История завоевания Мексики
Автор: Уильям Хаклинг Прескотт
Книга 2. Глава 2
ФЕРНАНДО КОРТЕС - ЕГО МОЛОДОСТЬ - ПЕРЕСЕЛЕНИЕ В НОВЫЙ СВЕТ - ЕГО ЖИЗНЬ НА КУБЕ - КОРТЕС КОММАНДУЕТ ЭСКАДРОЙ
Фернандо Кортес родился в 1485 г. в Меделине, городе на юго-востоке Естремадура. Он происходил из станинного и уважаемого рода; и историки ублажили национальное тщеславие, проследив его корни до Ломбардских королей, чьи потомки перешли через Пиренеи и обосновались в Арагоне, при Католической монархии. эта царственная генеалогия не была открыта, пока Кортес не сделал себе имя могущее оказать честь любому прадеду, сколь бы ни высокородному. Его отец, Мартин Кортес де Монро, был пехотный капитан, человек скромного достатка, но незапятнанной репутации; и оба - он и его жена, Дона Каталина Пизарро Алтамирано, говорят, были очень уважаемы за свои прекрасные качества.
В раннем детстве Кортес, говорят, имел хилое здоровье, но окреп, когда стал старше. В четырнадцать его отправили в Саламанку; - ибо отец, впечатленный скоростью его развития, решил сделать из него юриста; - профессия сулившая лучшие проспекты юному студенту, чем любая другая. Однако, сын не оправдал его надежд. Он не выказал любви к книгам и, два года отбив баклуши в колледже, вернулся домой, к большому огорчению своих близких. Все же, это время не прошло для него совсем даром; поскольку он освоил небольшой запас латыни, и сподобился сочинить пару неплохой прозы, и даже стихи "некоторого достоинства, - как один почтенный биограф филосовски замечает, - учитывая Кортеса, как автора". Теперь он проводил свое время в праздных занятиях человека слишком своенравного, чтобы кому-то подчиняться, и не видящего перед собой никакой цели. Его неуемный характер постоянно выплескивался в капризных выходках и чудачествах, в полном несоответствии с чинным укладом родительского дома. Он проявлял интерес к военной профессии, или точнее к жизни приключений, - к каковой в те времена конечно же, это и не могло не привести; - и когда, в возрасте семнадцати лет, он объявил родителям, что намерен завербоваться под знамена Великого Адмирала, те, рассудив вероятно, что жизнь вдали от дома, среди опасностей и лишений лучше прозябания домашнего бездельника, не стали ему препятствовать.
Молодой кабальеро правда колебался - искать ли ему свою удачу на флоте сего славного вождя, или же в самом Новом Свете, - который сулил злато равно, как и славу, - и где сама опасность казалось была полна тайны и романтики, неотразимо притягательных для юного воображения. В этом направлении жаркие страсти тех дней, соответственно находили, себе выход, - в особенности в той части страны, где Кортес жил, - окрестностей Севильи и Кардиса - фокуса мореплавательной авантюры. Он выбрал этот второй путь, и представившуюся ему благоприятную возможность в виде блистательной армады, снаряжаемой Доном Николасом де Овандо, преемником Колумба. Однако, несчастный случай разбил эти его планы.
В одну ночь, когда он перелезал высокую стену, преграждавшую ему путь к апартаментам одной леди, с которой у него была интрижка, стена внезапно обвалилась, - и он низвергся вниз, и был погребен под обломками. Жестокая контузия - хоть и без других серьезных повреждений - на длительное время приковала его к постели.
Еще два года он оставался дома, не усвоив, как казалось, никаких уроков из произошедшего. Наконец, ему представилась новая возможность: отплытие малой эскадры, приписанной к Индейским островам. Ему было девятнадцать, когда - в 1504 - он сказал родному берегу, прости; в том же самом году, когда Испания потеряла лучшую и величайшую из своих королев, Изабеллу Католичку.
По прибытии на Эспаньолу, Кортес тотчас отправился к губернатору, которому он был официально представлен еще в Испании. Овандо отсутствовал, будучи на экспедиции в глубине острова, но молодой человек был радушно принят его секретарем, уверившим его в том, что он, вне всякого сомнения, сможет получить крупный участок земли, для поселения. "Но, я приехал, чтобы искать золото! - воскликнул Кортес, - а не для того, чтобы пахать землю, как крестьянин!" По возвращению губернатора, последнему удалось убедить его оставить свои авантюристические планы, по крайней мере на время, объяснив ему, что он куда вероятнее удовлетворит свои желания не скорыми, действительно, но надежными доходами от хозяйства, где земля и работники были безвозмездным даром плантатору, нежели ставя на лотерею, в которой так много пустых билетов на приз.
Он, соответственно, получил участок земли, вместе с репартиментом индейцев, и был назначен нотарием городка, или поселка, Агуа. Столь солидное социальное положение однако же никак не повлияло на его страсть к любовным интрижкам, - естественную спутницу того солнца, под которым он родился; - и это не единожды вовлекало его в дуэли, из которых он - хоть и превосходный фехтовальщик - вынес несколько шрамов, сопровождавших его до самой могилы. Кроме этого, время от времени ему выпадала возможность нарушить привычный ход своей жизни участием в военных экспедициях, которые, под командой помощника Овандо лейтенанта Диего Веласкеса, предпринимались для подавления туземных волнений. В этой школе молодой солдат впервые изучил коварную тактику индейской войны, познал лишения и опасность, и познакомился с той жестокостью, которая так часто, увы! пятнала светлые хоругви христианского рыцарства в Новом Свете. Лишь болезнь, счастливая, можно сказать в этом случае, помешала его участию в экспедиции Никуэссы, - истории, печальнее которой немного найдешь в анналах испанской Конкисты. Провидение уберегло его для более высокой миссии.
Наконец, в 1511 г., когда Веласкес возглавил экспедицию по завоеванию Кубы, Кортес, охотно отставив все свои прежние занятия ради волнующих перспектив тут открывавшихся, принял в ней участие. В продолжении всего похода он проявлял отвагу и инициативу, снискавшие ему уважение командира, - в то же время, как его открытые воспитанные манеры, добрый нрав и живая игривость ума сделали его фаворитом солдат. "Мало, что указывало, - говорит современник, - на те великие качества, которые он продемонстрировал впоследствии." Возможно, что об этих своих качествах не догадывался он сам; - тем более стороннему наблюдателю его беспечная веселость и шутейность могли казаться несовместимыми с чем-нибудь серьезным и глубоким; - как истинная глубина реки не подозревается под легкой игрой и солнечным переливом ее поверхности.
После завоевания острова, Кортес, по видимому, удостоился большой благосклонности Веласкеса, который был теперь назначен губернатором. По сведениям Лас Касаса он стал его секретарем. Он не изменил своей любви к галантным похождениям, в которых его привлекательная наружность давала ему большие шансы, но которая не часто навлекала на него и большие неприятности в более молодые годы. Среди семей, поселившихся на Кубе, была одна по фамилии Хуарес, из Гранады в cтарой Испании, состоявшая из брата и четырех сестер, замечательных своей красотой.
К одной из них, по имени Каталина, пылкое сердце молодого солдата воспылало страстью. Насколько далеко близость зашла, не вполне ясно, но кажется, что он дал обещание на ней жениться, - исполнить которое, когда время подошло и рассудок, по видимому, возобладал над страстью, он разохотился. Он сопротивлялся всем демонстрациям, понуждающим его к тому, со стороны семьи этой самой леди, - поддерживаемой самим губернатором, и даже с некоторой ожесточенностью со стороны последнего, - порожденной, как говорят, особым интересом его самого к одной из четырех сестер-красавиц, коему, говорят, и она не платила неблагодарностью.
Или это давление Веласкеса, или какая-иная причина посеяла неприязнь в сердце Кортеса, - но он стал холоден к своему патрону, и примкнул к партии нелояльных, умеренно-многочисленной на острове. Они сделали привычкой собираться в его доме для обсуждения причин своего недовольства, - сводившихся, по их представлениям, главным образом к недостаточной оценке их заслуг, что касается распределении земель и должностей. Нетрудно представить, насколько это была непростая задача, для управителя одной из этих колоний, - сколь бы ни мудрого и благонамеренного, - ублажить непомерные аппетиты всех дельцов и проходимцев, которые, как голодные гарпии, роились в кильватере открытия Нового света.
Эти оппозиционеры решили довести свои жалобы до высоких властей на Эспаньоле, откуда Веласкес получил свое назначение. Предприятие было весьма опасным; так как надо было проделать путешествие в малой лодке через морской рукав шириной в восемнадцать лье; и их выбор пал на Кортеса, неустрашимость которого была им хорошо известна, и которого они сочли наиболее подходящей кандидатурой. Однако их тайный план дал течь и достиг ушей губернатора еще до отплытия гонца, - которого тот приказал немедленно арестовать, и заковать в кандалы. Говорят, что он даже собирался его повесить, если бы не заступничество его влиятельных друзей.
Кортес недолго оставался в заточении. Он ухитрился разомкнуть свои кандалы, с их помощью отогнуть оконную решетку, спрыгнуть со второго этажа не получив повреждений, и был таков. Он почел за лучшее, добраться до ближайшей церкви и заявить о праве на убежище.
Веласкес пришел в бешенство, но тем не менее не решилcя оскорбить насилием священное место. Однако установил вокруг него наблюдение и приказал, схватить беглеца, если тот забудется настолько, что высунется из своего убежища. Через пару дней так и произошло. Кортеса, беспечно стоявшего у крыльца церкви, констебль обхватил сзади и удерживал, пока другие не подбежали и его не скрутили. Этот человек, по имени Хуан Эскудеро, впоследствии был повешен Кортесом за некое преступление, в Новой Испании. Незадачливого беглеца опять заковали в кандалы, и поместили на борт судна, дабы отправить следующим утром на Эспаньолу, для судебного испытания.
Но судьба благоволила ему снова. Ценой больших усилий и немалой боли, он освободился от ножных колец, незаметно проник на палубу, под покровом ночной темноты скользнуть в шлюпку, стоявшую на плаву, и оттолкнуться от борта. Когда его поднесло ближе к берегу течение сделалось быстрым и турбулентным. Не доверяясь больше лодке он, будучи превосходный пловец, отважно нырнул в воду. Поток бы могуч, но рука человека борющегося за свою жизнь оказался сильнее; и наконец, на грани полного изнеможения, он выбрался на берег, - где опять нашел убежище в той самой церкви, что защитила его раньше. Легкость, с какой ему удалось бежать дважды, может внушить сомнение в честности его стражей, которые, вероятно, видели в нем жертву политических гонений, и ощущали на себе обаяние его манер, завоевывавших ему друзей в любом окружении, где бы он ни очутился.
По неясным причинам, возможно тактическим, он теперь оставил свое нежелание жениться на Каталине Хуарез. Тем самым он обеспечил себе горячее заступничество ее семьи. Скоро после того губернатор и сам смягчился, и помирился со своим незадачливым противником. В этой связи рассказывают любопытный анекдот. А именно: что Кортес гордо отклонил предложение о мире, переданное ему Веласкесом, но, что, в один вечер, он внезапно предстал перед последним в его походной палатке, собственной персоной и в полном вооружении. Губернатор, вздрогнув от его внезапного появления, с некоторым ужасом вопросил, что сие значит. Кортес настаивал на праве быть услышанным и на исчерпывающем объяснении своего предшествующего поведения. После некоторой горячей полемики тет-а-тет завершился полюбовно. Партии обнялись; и когда вошел посыльный с сообщением об очередном побеге Кортеса, то он обнаружил его в апартаментах его превосходительства, где оба, отойдя ко сну, буквально спали в одной кровати! Этот анекдот пересказывается, без недоверия, не одним биографом Кортеса. Почти невероятно, тем не менее, чтобы такой надменный и необузданный человек, как Веласкес, мог бы дать такие необычные доказательства дружбы и доверия кому-то столь ниже его по положению, с кем он так недавно был в смертельной вражде, ни, с другой стороны, чтобы Кортес мог проявить столько легкомыслия и безрассудства, чтобы дразнить льва в его собственном логове, где тот мог отправить его на виселицу одним кивком головы, - и при этом с не большим сожалением или беспокойством о последствиях, чем из-за казни какого-нибудь индейского раба.
Каким бы образом этот мир с губернатором ни был достигнут, он стал перманентным.
Хотя Кортес и не был восстановлен в должности адъютанта, он получил щедрый репартимент индейцев и солидный участок земли в районе Сант-Яго, от которого он вскоре был избран алькальдом. Он теперь почти безвыездно жил в своем поместье, занявшись хозяйством с большим усердием, чем раньше. Он разводил разные породы скота, продолжая начатое им на Эспаньоле. Он приобрел участие в разработках золотых копей, обещавших больший доход, чем на Эспаньоле. После нескольких лет такого прилежания он сделался владельцем без малого трех тысяч кастельяно, - внушительного богатства для человека его положения. "Бог, кто один знает, сколько индейских жизней было за это заплачено, - восклицает Лас Касас, - зачтет это!" Его дни размеренно текли за этими занятиями, и в обществе очаровательной супруги, - которая, если и не была слишком удачная партия из-за своего невысокого происхождения, кажется, обладала всеми качествами верного и любящего союзника. Действительно, в то время часто можно было услышать от него, - как, выше процитированный, святой-отец отмечает, - что он не чувствовал бы себя более счастливым с ней, даже если бы она была дочь герцогини.
Таково было положение дел, когда Альварадо прибыл с известиями об открытиях Грийалвы и с богатыми плодами его торговли с туземцами. Эти известия распространились по острову подобно пожару; ибо каждый видел в них обещание куда более захватывающих открытий, чем все, что было раньше. Губернатор, как было уже сказано, решил направить на след этого открытия более мощную эскадру; и он стал искать подходящую персону, которая могла бы разделить с ним затраты на ее снаряжение, и принять над ней командование.
Нескольких идальго, предложивших себя, он - из-за недостатка у них должной квалификации, или из-за недоверия в их лояльность к своему нанимателю - одного за другим отклонил. В Сант-Яго были два человека, к мнению которых он питал большое доверие: Амадор де Ларес - контадор, или королевский казначей; и его личный секретарь, Андрес де Дуэро. Кортес был в приятельстве с обоими, - и оным воспользовался, уговорив их предложить его на должность командующего. Говорят, что он подкрепил эти свои уговоры обещанием щедрой доли с будущих доходов от экспедиции. Так или иначе, но оба рекомендовали его губернатору со всей силой своего красноречия. Этот офицер имеет богатый военный опыт, способности и храбрость необходимые кандидату. Губернатор знает, что он приобрел состояние, которое позволит ему разделить с ним расходы на организацию экспедиции. Его популярность на острове сразу привлечет массу добровольцев под его знамена. Все прошлые обиды давным-давно канули в забвение; и то доверие, которое он теперь ему окажет, гарантирует его будущую преданность и благодарность. Губернатор охотно развесил ухо, внимая этим увещеваниям советников, - и, послав за Кортесом, объявил тому о своем намерении, назначить его командующим экспедицией.
Кортес, теперь, достиг цели своих мечтаний; - цели, по которой его душа тосковала постоянно с той минуты, как он ступил в Новый Свет. Он больше не будет приговорен к нудной, меркантильной жизни фермера и продавца; и не будет стеснен границами жалкого острова; но взойдет на новую сцену независимого действа; и перспективы открывшиеся его взору будут способны удовлетворить не только позывы алчности, - но и во много раз более сильную жажду славы, - жажду даже такого честолюбивого отважного духа, как его. Он вполне оценил значение этих последних открытий, - прочтя в них свидетельство существования большого царства на далеком западе, - темные слухи о котором проплывали время от времени по островам, чуть просветляясь свидетельствами тех, которые достигали материка. Эта была та страна, о которой поведали Великому Адмиралу в его походе к Гондурасу, в 1502 г., и которой он мог бы достичь, пойди на север, а не поверни на юг в поисках воображаемого пролива. Так получилось, что он "только отворил калитку, - по его собственному горькому выражению, - чтобы другие вошли." Их время наконец пришло, дабы войти; и молодой первопроходец, чье волшебное копье должно было разбить чары, так долго укрывавшие эти таинственные регионы, готовился сие исполнить.
С этого часа все поведение Кортеса казалось преобразилось. Его мысли, испарявшиеся праздными остроумием в центре общего веселья, полностью сосредоточились на его великой цели. Собственным примером, ободряющим словом и деньгами он понукал своих товарищей по утомительному труду, - поднимаясь порой до благородного энтузиазма, которого даже ближе всех знавшие его не могли в нем заподозрить. Он вложил в организацию экспедиции все свои сбережения. Он вложил еще, заложив свои земли под расписки нескольким богатым торговцам. И когда и этот кредит был исчерпан - он сделался должником собственных друзей. Средства таким образом добытые тратились на покупку кораблей, провизии и боевого снаряжения. Привлекая добровольцев обещанием будущего щедрого вознаграждения их будущих подвигов, он выдавал немедленный аванс многим, кто был слишком беден для самостоятельной экипировки.
Возбуждение и суета творились в небольшом городе Сант-Яго. Одни были заняты ремонтом кораблей и подготовкой их к походу, другие доставкой провианта, еще другие обращали свое имущество в деньги для покупки боевой экипировки. Всякий казалось был озабочен тем, как внести свою лепту в успех будущей экспедиции. В течении трех дней шесть кораблей - два из них внушительных размеров - были приобретены; и три сотни добровольцев были завербованы, - желающих поймать свою удачу под коммандой сего отважного и популярного вождя. Каким был вклад губернатора в подготовку экспедиции, не вполне ясно. Если верить друзьям Кортеса, то почти вся ноша легла на одного него; ибо он тратил безвозвратно, в то время, как кубернатор продавал амуницию и снаряжение с собственных складов за непомерную цену. Однако, кажется маловероятным, чтобы Веласкес при своем обилии средств взвалил бы всю тяжесть расходов на своего компаньона, ни чтобы последний в таком случае был в состоянии потянуть эти расходы, составившие, как говорят, больше двадцати тысяч золотых дукатов. С другой стороны трудно отрицать, что амбициозная персона подобная Кортесу, собравшаяся сорвать всю славу этого похода, естественно должна была быть менее озабочена меркантильным подсчетом прибылей, - тогда как его наниматель, в тылу не претендующий на лавры, должен был видеть в них свое единственное вознаграждение. Этот вопрос несколькими годами позже дал начало ожесточенной тяжбе, каковой настоящим нет необходимости беспокоить читателя.
К чести Веласкеса следует сказать, что письменные инструкции данные им командующему экспедицией нельзя обвинить в низком или корыстном душке. Первым делом надлежало разыскать Грийалву, - после чего оба капитана должны были продолжить поход вместе. Кордова из своего путешествия на Юкатан привез известие, что, как рассказывали, шестеро христиан томились в плену у туземцев в глубине той территории. Предполагали, что они могли быть из несчастливой экспедиции Никуэссы, - и соответственно указания были даны - разыскать их по возможности и вернуть им свободу. Главная же цель экспедиции была - торговля с туземцами. При этом следовало уделять особое внимание, чтобы им не причиняли зла, но обходились бы с ними с добротой и гуманностью. Кортес прежде всего должен был держать в уме, что сердечной целью испанского монарха было обращение индейцев. Он должен был внушать им величие и доброту своего государя, понуждая их присягать ему на верность, и доказывать свою искренность обильными подношениями золота, жемчуга и иных драгоценностей. Он должен был составить подробную карту побережья, со всеми бухтами и заливами, для пользы будущих мореходов. Он должен был узнавать о природных ресурсах этой земли, о характерах разных ее народов, об их институтах и уровне цивилизации, и отправлять домой регулярные и детальные отчеты обо всем этом, вместе с образцами полученными в ходе общения с туземцами.
Таков был общий смысл инструкций, данных Кортесу, - пекущихся об интересах науки и человечества в не меньшей мере, чем об успехе коммерческих спекуляций. Могло бы показаться странным, - принимая во внимание недовольство Веласкеса Грийялвой за не закладку поселения, - что никаких указаний не было дано на этот счет и здесь. Однако, ордер из Испании наделяющий его такими полномочиями еще не был получен, а тот, который он получил от святых-отцов на Эспаньоле, давал лишь право на торговлю с туземцами. Этот ордер в то же время утверждал Кортеса в должности командующего экспедицией.
Перевод: Андрей Зубарев. (C)