История кокаина
История открытия и покорения американского континента изобилует многими обстоятельствами весьма странными и даже загадочными. К числу таковых могут быть отнесены также и многие подробности из доколумбовой эпохи Латинской Америки, о чём имеется довольно обширная и обстоятельная литература. Дальнейший рассказ опирается во многом на сведения из неё.
Встречаются утверждения, что Колумб уже в первом своём плавании на запад через Атлантику знал, куда плывёт. Так, при попытке команды, измученной долгим переходом и неизвестностью, поднять бунт, он, не вступая в препирательства, предложил им вернуться к этому вопросу через столько-то дней (и миль). И в самом деле, как будто знал заранее из каких-то источников, что именно через это расчётное время вахтенный матрос увидит искомую землю, как оно и случилось.
Имеются сведения о более раннем периоде его жизни, что, с одной стороны, он горел мечтой открыть новые земли на западе - слухи о них ходили хотя бы от исландцев, и Христофор тщательно собирал такие сведения, с другой - он добился руки некоей испанской девицы, дочери тамошнего приора ордена иоаннитов (госпитальеров) и через тестя мог получить доступ к некоторым архивам, включая архивы, оставшиеся от давно разгромленного к тому времени ордена тамплиеров.
Далее, уже в 1513-м году, менее чем через два десятилетия после возвращения Колумба из первой экспедиции, вышел в свет атлас адмирала Пири-реиса. На сохранившемся фрагменте карты Южной Атлантики и прилегающих земель изображены, причём весьма точно, неизвестные на момент её создания географические объекты. В частности, в глубине южноамериканского континента изображена горная цепь, отождествляемая с Андами, до открытия которых оставались ещё годы; изображенный у восточного побережья нового континента архипелаг ныне известен как Фолклендские или Мальвинские о-ва, также открытые лишь во второй половине XVI века. На этом же листе - береговая линия Антарктиды, причём изображённая без ледников, скрывающих её и поныне.
Таким образом, большой сводный атлас, включающий весьма обстоятельную карту земель в глубине американского континента, сама работа над которым требовала значительных усилий и времени для сведения воедино частей, появился раньше, чем была начата колонизация этих земель, в тот период (десятилетие или полтора), когда моряки других держав только приступали к исследованию побережий.
Итак есть основания для предположения, что картографическая работа адмирала Пири состояла, как можно понять, в копировании и компилировании других источников, уже имеющихся на то время, то есть более ранних.
С другой стороны, за несколько веков до того рыцари крестоносцы, которые господствовали на Святой Земле, ревностно собирали там всяческие древности. И, если упомянутые выше более ранние посетители Южной Америки составили карту той земли, то эта карта могла попасть таким извилистым путём, через архивы рыцарей, через почти полтора тысячелетия, к тому, кто охотился за такими вещами, то есть к Колумбу. А затем, поскольку карту неизбежно пришлось размножать и перерисовывать, и тайна вышла наружу, то какая-то из копий могла правдами или неправдами попасть и в турецкое морское ведомство, которое не могло не интересоваться новинками мореходства, и так в атласе Пири-реиса появился этот лист.
Исходя из характера изображения, точности и подробности этой карты современные исследователи делают утверждения, что единственный способ создать карту такой точности - получение изображения с большой высоты, "аэросъёмка", способ, обыкновенный в веке 20-м. Почему бы не предположить, что этот вид, открывающийся из выси поднебесной, был увиден, запомнен и зарисован тем или теми, кто умел подниматься на такую высоту и перемещаться так на большие расстояния?
Без малого две тысячи лет назад ходил по земле Господь Иисус Христос. Весьма вскоре после тех Евангельских событий ученики Его, Святые Апостолы, разошлись по жребию по разным сторонам света, чтобы донести до народов ойкумены Благую весть. Имеются довольно скупые сведения, как и по каким местам проходили их апостольские пути, и места их упокоения свидетельствуют о том, что ходили они весьма далеко от Святой земли, и несли учение Господа Бога, давали покой страждущим, исцеляли больных, оживляли безвременно умерших, и совершали многие чудеса во славу Божию, силою Духа Святого. Таковы были Апостолы из двенадцати, и Павел Апостол, и Апостолы из семидесяти, и Святые - их последователи.
Если верить Преданию Святой Церкви (а многим знаком и иконописный сюжет на эту тему), однажды Апостолы ученики Господа, которые были тогда далеко, прилетели в Святую Землю на облаках. Причина была в том, что Пресвятой Пречистой Приснодеве Богородице Марии было дано знать, что вскоре окончит Она свой земной путь. Через Ангелов было это срочно сообщено Апостолам, и, поскольку проститься с Той, Которая стала им Матерью, было делом безотлагательным, и времени оставалось мало, то им пришлось прибегнуть к такому способу.
Надо думать, что, подобно способности хождения по воде, была им дана и власть применять облака таким способом, который кажется нам сегодня настолько необычным, что иные даже считают признаком хорошего тона и сугубого здравомыслия ставить сам этот факт под сомнение и объявлять его неуместной выдумкой. На такую критику может быть один ответ: в таком случае следует вычистить из писаного канона Церкви, из Нового Завета, из Житий и упоминания о других чудесах Апостолов и Святых, не менее ошеломляющих.
Поэтому, правдоподобным должно выглядеть предположение о том, что этим или подобными способами Апостолы могли пользоваться, при той или иной необходимости, без ограничений. А раз так, то география их странствий могла оказаться даже несколько шире, чем принято считать. Другое дело, что, поскольку цель этих странствий включала проповедь в возможно более широких человеческих аудиториях, "проповедь на крышах", то к такого рода чудотворению они прибегали не часто, да и не могло оно быть самоцелью. Одно - как ветер пронестись в небесной выси над пространствами земли, не оставив на ней следа, и совсем другое - без лишней спешки, обстоятельно исходить её уголки: ведь люди живут на поверхности. Безлюдные же места, такие как пустыни и тем более пространства морей и океанов, разумно быстро преодолевать по воздуху - если есть такая возможность и способность.
Таким образом, имеются по крайней мере формальные основания для предположения, что для Апостолов не было непреодолимых препятствий для того, чтобы побывать в Новом Свете. Кто-то из них вполне мог это сделать, и оставить там следы пребывания в памяти тех народов.
В пользу этого предположения могут быть интерпретированы те почтение, радость, даже восторг, с которыми латиноамериканские аборигены встречали первые флотилии Колумба: в пришельцах из Европы они узнали тех самых, кто много-много поколений назад обещал их предкам вернуться. Гости выглядели точно так, как и должны были выглядеть по древним завещаниям, и паруса колумбовых кораблей несли изображение креста. Хотя крест был не совсем тот же самый, но иоаннитский, сходный с тамплиерским.
«Мои посыльные сообщают, - писал Колумб 6 ноября 1492 года, - что после долгого марша нашли деревню на 1000 жителей. Местные встретили их с почестями, поселили в самых красивых домах, позаботились об их оружии, целовали им руки и ноги, пытаясь дать им понять любым способом, что они (испанцы) - белые люди, пришедшие от Бога. Около 50 жителей попросили моих посыльных взять их с собой на небеса к звёздным богам».
По древним преданиям центрально- и южноамериканских индейцев, если провести сопоставление, то возникает догадка, принадлежащая, насколько знаю, именитому этнографу и путешественнику Туру Хейердалу, что под именами (а скорее титулами) Кетсалькоатль у ацтеков, Кукулькан у майя, Вотан у цендалей, Кондой у зоки, Гукумац у гватемальских киче, Бочика у чибче, Кон Тики Вира Коча у андских индейцев и т.д. следует понимать одного и того же человека. Как будто, эти легенды в совокупности устроены так, что каждая из них отмечает, откуда пришёл их главный герой и в какую сторону удалился, погостив в земле данного народа. И, получается, они складываются в единый маршрут, состоящий из последовательности пунктов. И везде на пути его следования легенды гласят: "явился великий человек, который... учил людей, какой образ жизни вести, как называть вещи и пользоваться ими. Его сопровождали ученики, они распространяли его учение" (так писали панамские индейцы куна, которые вырезали письмена на деревянных дощечках).
Несколькими десятилетиями позже Колумба, завоеватель Новой Кастилии (т.е. Перу) Писарро и его люди, грабя и ломая инкские храмы, оставляли подробные описания своих действий. В храме Куско, стёртом с лица земли, стояла огромная каменная статуя, изображавшая человека в длинном одеянии и сандалиях, «точно такая же, что рисовали испанские художники у нас дома». Они почему-то сразу приняли эту статую за изображение св. апостола Варфоломея, и несколько лет не решались разрушить её, вопреки своему обыкновению.
В ходе работы над этим текстом выяснилось, что кечуанский (на службе у испанской короны) хронист конца XVI - начала XVII века Гуаман Пума, Felipe Guaman Poma de Ayala, работавший менее чем через столетие после завоевания государства инков Ф. Писарро, в своём обстоятельном труде утверждал совершенно определённо, что св. апостол Варфоломей, который в Евангелии именуется Нафанаилом, посещал эту землю и находился там некоторое время. И, следовательно, под полулегендарным верховным божеством индейцев с титулом Кон Тики Виракоча следует понимать именно этого Апостола Христова. Таким образом, версии об апостольской проповеди в Новом Свете как минимум четыреста лет. (См. в хронике на стр. 370, по авторской нумерации, http://www.kb.dk/permalink/2006/poma/370/en/text/?open=id2975196; имеется в продаже и бумажная книга с английским переводом.)
Почему эти индейские легенды не называют его просто по имени: Варфоломей? Дело может быть в том, что Варфоломей, 'бар-толмай' это скорее не имя, но прозвище, которое взял себе Нафанаил в своей новой апостолькой жизни. "Нафанаил", "Натаниэль" означает "дар Божий" (ср. 'Богдан', 'Теодор'). После того, как был дарован Хлеб истинный с небес, спасение для жизни вечной от Бога, Апостол, вероятно, посчитал неуместным, чтобы его в дальнейшем именовали "Даром Божьим", и просил называть себя попроще, "сын бороздящего, т.е. пахаря", 'бар-толмай'. Имя, данное родителями, обыкновенно не переводится и звучит одинаково на всех языках, но это своё взятое прозвище, надо думать, им переводилось и звучало по-разному. Жители же этих земель, куда он прибыл проповедовать, пораженные его милостями и чудесами, его учением, считали, вероятно, непочтительным обращаться к нему "сын человека, ковыряющего землю", и придумали помпезные и велеречивые титулы, вроде "Повелитель огня, воды и земли" ( вариант интерпретации обращения "Кон Тики Вира Коча"), и т.п.
Тогда получается, что эта карта, которой пользовался Колумб в своём путешествии и которую воспроизвёл Пири-реис в атласе - была картой, составленной Апостолом, который вполне мог совершить облёт на облаках этой земли и заодно побережья того материка, который известен нам теперь под названием "Антарктида". По всей видимости, ледового покрова тогда не было, что и позволило увидеть, запомнить и впоследствии зарисовать береговую линию без скрывающих её теперь ледников.
По жизнеописанию Варфоломея, он ходил с проповедью в Индию - а между тем, в качестве Апостола Индии традиционно упоминается его собрат из двенадцати Фома. Есть много свидетельств, что св. Фома вёл свою проповедь в местности в южной части Индостанского полуострова, на Малабарском берегу - но где именно в Индии проповедовал св. Варфоломей, остаётся непонятным. Встречаются даже мнения, со ссылкой на древних историков Церкви, что под Индией Варфоломея надо понимать скорее какие-то области Аравии или даже Эфиопии.
Под Индией подразумевалось тогда не то же самое, что сегодня. Тогда это был не унитарное государство с международно признанной демаркированной границей, но совокупность многочисленных царств и территорий в той или иной близости к реке Синдху, Инд и называемая по реке, лишь отчасти знакомая обитателям средиземноморья по местам торговых путей и перекрестков, протяженность её была неизвестна, линии дальних границ и берегов неизведаны, как и прочие географические подробности. Не исключено, Варфоломей со спутником или спутниками и в самом деле принял увиденную им землю за какой-то из берегов полулегендарной на то время дальней части индской цивилизации, и в таком качестве она, быть может, и фигурировала в записанных и зарисованных им картографических свидетельствах. Поэтому, надо думать, и Колумб очень долго считал, что нашёл с помощью древней карты не отдельный континент, но только новый проход в ту самую дальнюю Индию, впоследствии какое-то время называвшуюся среди европейцев Вест-Индией.
В преданиях индейцев американских время пребывания этого учителя и непосредственно после его посещения считается эпохой благоденствия, золотым веком. Он дал им жизненные правила, научил их многим полезным вещам - и милостью Бога всемогущего эти правила очень скоро дали многие благие плоды. Например андские индейцы считают, что именно он (бар-талмай, сын обрабатывающего землю) научил их земледелию на горных склонах и показал, как строить террасы для этого.
Вероятно, что, рассказывая о своей жизни, они сетовали на скудость своей земли, на то, что зачастую живут впроголодь, досыта едят изредка. Тогда пришелец рассказал им, что Бог, которому он служит, создал человека таким, что последний может быть насыщен даже самой малой крошкой хлеба (см. чудеса в Христовом учении, как несколькими хлебами были насыщены многие тысячи), а если хлеба нет с собой, то вместо хлеба подойдёт и любой плод земли, овощ, или корнеплод, даже побег зелени (а здесь вспоминаем, как питался прор. Даниил, см. первую главу его книги). Сорвав с подвернувшегося рядом невзрачного кустика несколько свежих листиков, прочитал молитву к Богу, или отрывок из священного текста, ведь Варфоломей имел обычай носить с собой Матфеево евангелие, и изображается со свитком на иконах. Дал при этом попробовать сорванные листики слушателям - и, о чудо, в самом деле чувство голода прошло, пришло насыщение желудка и прилив сил тела. Дело было конечно не в особых свойствах этого кустика, но в милости Божьей, в силе Духа Святого, каковой силой и было это произведено. Не отравленные позднейшим европейским скептицизмом, не наученные жестоковыйному безверию, они и не воспротивились чудотворению апостольскому (о противлении чуду неверием см. например Мф. 13, 58 ).
Если даже видевшие это чудо насыщения листиками, и сообразили, что дело не в растении, то разнесшаяся молва об этом умолчала, ибо чуду от Бога были свидетели, но Бога истинного они ещё почти совсем не знали: проповедь апостольская ещё была только в самом начале. Будучи наивными и неразвращенными безверием, они, как дети, уверовали - но не во всемогущего Бога Отца Вседержителя, не в Бога Иисуса Христа, чьё Имя призывалось, и не в Бога Духа Святого, чьей силой творилось чудо (ибо всё это было им ещё слишком непонятно), но в предмет, с которым чудо было связано, в листики кустарника, который известен нам теперь под названием "кока". И, коль скоро сказано "по вере вашей будет вам", и это от Бога, то так оно и случилось в дальнейшем: ничем не выделяющийся род растения оказался в глазах жующих обладателем чудодейственных свойств.
Здесь нужно ответить на вопрос: как так получилось, что проповедь самого Святого Апостола не принесла плода в виде заложенной Церкви верных христиан в тех краях? Дело может быть в том, что Апостол избрал подход к проповеди, исключающий всякую поспешность и неосновательность. (Некоторое представление о ловушках поспешного крещения можно почерпнуть например из рассказа Н.С. Лескова "На краю света".) При таком подходе благовествование требует многих лет - лет, которых у него просто могло и не быть.
И за многие столетия то немногое, что они успели узнать от Апостола о Боге истинном, изгладилось из памяти поколений, или, точнее, видоизменилось до полной неузнаваемости, что стало похоже просто на один из вариантов "основного мифа", исследуемого этнографами.
Самая низменная дикость и хаос царили в их жизни до прихода этого виракочи, по их же сказаниям. Пришед, он нашел их в этом слепом, плачевном состоянии, как будто позабытых и забывшихся адамов, уже давно изгнанных из эдема, но ещё не получивших предустановления сеять и жать хлеб в поте лица. Поэтому, какие разговоры о Хлебе истинном, сшедшем с небес, могли быть с теми, кто ещё не знал хлеба земного?
Итак, пахарев сын, Великий Господин Виракоча, помимо чудесных благодеяний, дал им и начала и приёмы земледелия, и нашел пригодный для того злак, маис, научил мужчин и женщин создавать семью, строить жилища и т.п. - каковая наука сама по себе требовала немалого времени. Но вскоре ему по каким-то причинам пришлось прервать миссию и вернуться из этих дальних земель, и тут-то, не иначе как по Промыслу Божьему, окончил свой земной путь: после того, как висел на кресте, но не до смерти, с него заживо содрали кожу и затем обезглавили.
Проповедь его осталась незаконченной, Церковь не была основана, к Христу они не были приведены, но остались в том народе легенды, которые и дошли до конкистадоров через полтора тысячелетия, в обрывочном и искаженном виде. Высокомерие европейских завоевателей, помноженное на алчность, также не способствовало сохранению этого наследия.
Пожалуй, единственным бесспорным свидетельством проповеди Апостола в доколумбовой Америке могла бы быть только основанная им Церковь, ибо только Церковь христианская может пройти сквозь века. - И, таким образом, поскольку Церкви не нашли на новооткрытых землях тогда, на сегодняшний день отсутствуют убедительные свидетельства присутствия там Апостола, то сказанное не может быть ничем иным, как гипотезой. Только если будут найдены там какие-то другие свидетельства, например бесспорно христианские древности, относящиеся в апостольской эпохе, то гипотеза сможет получить подтверждение явное.
Если поначалу европейцы весьма презрительно относились к культуре и обычаям коренных жителей континента, то позже, к веку девятнадцатому по Р. Х., европейская медицина уделила довольно пристальное внимание сообщениям о чудесных свойствах листочков, которые жевали аборигены. Ученым были доставлены образцы, их исследовали, как умели, с помошью т.наз. "аналитических методов", в тогдашнем понимании. Искали вещество, вытяжку из листьев, эссенцию, в которой должны были проявиться свойства в концентрированном виде. А поскольку сказано "ищите, и найдёте" (Мф. 7, 7), то, поскольку знали и верили, что должно быть найдено, то и, в самом деле, вскорости нашли, выделили весьма чудодейственный белый порошочек, названный по имени растения кокаином. Чудодейственный тем более, что индейцы за прошедшие полторы дюжины веков, не уклонившись от соблазна магизма, творчески разнообразили способы применения коки.
Что же желали найти в коке и кокаине? Что ищут - и находят - в веществах, известных как "наркотики"? - новые ощущения, обострение ощущений, иллюзорные образы, картины и миры - то есть всё то, что может заслонить ощущения реальной жизни, дать забвение от неё. Экстракт этот поначалу пытались применить как лекарственное снадобье при самых разных болезнях, вплоть до сифилиса, но весьма скоро вся эта второстепенная шелуха отсеялась, и кокаин стал употребляться с целями, ныне общеизвестными.
В своё время, когда по причине умножения беззакония у многих во многих охладевает любовь, в обществе, отдаляющемся от Бога и, следовательно, от Божьей благодати, с неизбежностью возникает потребность заменить её хоть чем-то хотя бы отдаленно напоминающим, появляется спрос на стимуляторы эйфории. Источник такой эйфории ищется в соответствии с господствующими в этом обществе учениями. Если учение утверждает, что таким источником должно быть какое-то химическое вещество, то такое вещество с неизбежностью бывает найдено, и чем настойчивее ищут, тем быстрее и больше находят.
Экстракт коки и оказался одним из таких таких весьма подходящих кандидатов, чтоб служить таким химическим источником. Это при том, что известно, что в цивилизациях с иными мировоззренческими представлениями для достижения сходного или такого же состояния никаких веществ может и не требоваться. Таким образом, само это наркотическое вещество является лишь одним из возможных способов, "агентов", "мостиков", "проходов" в искомое состояние. Главное же условие - вера, ибо, надо думать, только по желанию сердечному бывает попущение от Бога, читающего в сердцах.
Вера первопроходца, первооткрывателя, чудака, отщепенца бывает трудна; уверенность же, подкреплённая поучениями многих опытных и заверениями бесчисленных осведомлённых, с лёгкостью поселяется в сердце, и тем паче для учений соблазнительных. Так, чтобы стать наркоманом, надо не просто употребить наркотическое вещество: надо, во-первых, жаждать этого забвения, даваемого изменённым "альтернативным" состоянием, и надо получить наущение и объяснение от человека искушенного, авторитетного, понимающего в ловле кайфа. К такому же выводу подводит ретроспективный взгляд на практику применения весьма многих других наркотических веществ: многие из них считались почти безобидными, но лишь до той поры, пока не привлекали алчущего взгляда человека ищущего, знающего, что ищет, и искушенного.
Понятно, что в качестве такого наркотического агента, требуемого пока ещё господствующей химической атомистической доктриной, может служить какая угодно жидкость, или толченая субстанция, или выпаренный осадок, или что там обыкновенно понимается под химическими веществами, но для этого его нужно сначала "открыть" в качестве наркотика. Это в свою очередь требует своего рода гениальности, то есть страстного желания и способности призывать демона, ну и конечно Божьего попущения, которого впрочем может и не быть, как ни пыхти. Поэтому далеко не все вещества и оказываются причисленными к наркотическим средствам, хотя вообще-то возможно это для любых, или может быть, почти любых, нашелся бы такой жаждущий, ищущий и вдохновенный. Другое дело, что теперь часто человек, призывающий демона, прибегающий к демону, говорит: "нет, это не демон", даже "не демон, потому что демонов не бывает", и тем самым призывает и злейшего.
Но дьявол отнюдь не простоват, и наличие потребности забыться у человека - не единственное и даже не необходимое условие, чтобы стать наркоманом. Например, если человек принадлежит к сообществу, где в каждого сызмальства вбита непоколебимая вера в химическую детерминированность проявлений жизни и, в частности, человеческой деятельности, в частности, в химическую природу наркозависимости, то, даже не имея таких уж явных признаков склонности к наркомании, в случае, если попробовал вынужденно ли, под уговорами ли, - то и такому может быть попущено стать наркозависимым: ибо верует, что так должно быть, что это неизбежно, что это закон.
И, во всяком случае, причины склонности к наркомании совсем не совпадают, и не имеют ничего общего с тезисами химической (или её отдельной отрасли, биохимической) науки на этот счёт и, если лечат от зависимости химической методами, имеющими химическую, фармацевтическую природу, то конечно это не устраняет причин, лежащих в личной этической области.
Как уже говорил в других местах, одной из главных причин, а сейчас так пожалуй и господствующей (но только не единственной), является то, что родители не умеют прощать детей, и не прощают, и вырастают люди, не знавшие прощения, то есть как бы помещённые в свой земной ад, и терзаемые демонами, и не видя выхода оттуда, часто вынужденно, от безысходности и отчаяния, призывающие новых и новых демонов. Все наслышаны о скверном, до вздорного, нраве наркоманов, о несносных привычках, о скрытности и изворотливости, нечеловеческом их упорстве и неисправимости, и и т.п. Но эти привычки приобретаются вынужденно и не сразу, и в той последовательности, как портится человек, имеется своя логика. Например неоднократное, настойчивое совершение проступков, обыкновенно трактуемое как несомненный признак испорченности, проступков, за которыми следуют неизменное наказание - имеет под собой своеобразное, и, можно сказать, неоспоримое, объяснение, довольно-таки известное: Человек ждёт, чтобы вслед за наказанием его простили. Если же наказание следует в обязательном, неизбежном порядке, а прощения следом за ним не следует, то, по этой логике, надо попробовать ещё раз: может быть, на этот раз догадаются простить. Итак, эта настойчивость является скорее не признаком упорства в испорченности, но скорее до сих пор не потерянной надежды на прощение... увы, обыкновенно это упорство не достигает цели, этот смысл не бывает понят теми, к кому обращен, наказания ужесточаются, и заканчивается дело потерей надежды и уже настоящим озлоблением. Христос же призывает прощать, и прощать многократно.
Эти признаки на самом деле не всегда признаки самой наркомании, но во всяком случае грозные предвестники склонности к оной, то есть обладающий ими может быть и не практикующим наркоманом, но лишь склонным и идущим к тому.
А дело в здесь том, что они и в самом деле бессильны, ибо все усилия их направлены на поиск, копание и ковыряние в себе, а поскольку причина-то находится не в н их, то и найти её не могут. А тем более не могут и устранить, ибо заставить раскаяться другого человека невозможно. Более или менее благополучному человеку материалистического века легче горы свернуть, чем себя строго судить. Увы, даже и опытные борцы с наркоманией ищут причины внутри жертвы и не догадываются распространить разыскания на тех, перед кем эта жертва могла бы быть беззащитна когда-то.
И если человек зрелый начинает искать такого забвения чтоб спрятаться от своих собственных грехов - что было, вероятно, типично для наркомании столетней давности (впрочем тогда прибегали и к средствам более доступным, к пьянству), то сама юность наркоманов современных должна служить подсказкой, что забвения они ищут не только и не столько от грехов своих.
Понятно, что грехи, которые совершены в отношении человека его ближними, поскольку имеют свойство соблазнять к новым, то часто имеют последствия гораздо более разрушительные и губительные для этой жизни, чем грехи, которые совершены им самим. Остаётся надежда, что для Бога всевидящего это не является тайной, о чём и сказано: "кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его во глубине морской" (Мф. 18, 6).
Если говорить о разнообразии причин, побуждающих искать такие средства для забвения и бегства, то их не так много, точнее способов сплетения причин может быть великое многообразие, но учение о грехах говорит, что краеугольных и исходных не так уж и много, и у взявщегося помогать должно быть вынуто бревно из своего глаза, нужны некоторые наблюдательность и опыт, чтобы рассмотреть в этих хитросплетениях первопричины личной жизни, распутать и выявить, что же послужило первоначальным толчком. Тем более, что в каждом варианте безбожной цивилизации сформирован свой писаный кодекс и утвержденные практики, где весьма ясно изложены долженствующие подходы. Например, в советском прошлом России было принято жестко "пропесочивать" на собраниях общественности, выносить выговоры, заносить записи о том в "личных делах", даже специально вести "личные дела" для таких записей. Являть милость, прощать было не очень принято. Поскольку в какие-то десятилетия эта практика была пронизывающей всю жизнь, то не стоит удивляться, что и в жизнь семейную она тоже проникла... и родители превратились в надсмотрщиков, в той или иной мере.
Дети могут воспринимать разлуку с родителями, а дети малые особенно разлуку с матерью как наказание; в безбожное же время, когда ходят самые нелепые представления, даже бывае так, что родители перед длительным отъездом наругают ребёнка, исходя из представления, что ему будет легче перенести разлуку, если тот будет знать, что наказан за что-то, что здесь свершилась справедливость. Или же просто инициировать ссору с ребёнком, разругаться и наругать, предполагая, что в таком случае он легче перенесёт разлуку. Если это произошло в возрасте "розовом" . тем более если ребёнок чувствителен, то после таких действия можно быть почти уверенным, что через какое-то время, возможно длительное терпение ребёнка иссякнет, с понятными последствиями.
Разумеется, практика подобных ложных воззрений на воспитание детей не обязательно ведёт только к наркомании. Так, дети, с которыми обходились как с куском мяса, повзрослев, часто не желают заводить своих детей - так называемые чайлд-фри, на английский манер. Причина здесь может быть в том, что, храня в памяти воспоминания об аде своего детства, и не наученные другим примерам, видевшие слишком мало радости, просто не желают быть источником страданий для тех, кого могли бы родить сами - и не хотят рожать. Не наркомания, но причины сходны.
Итак действие этих средств подобно действию медикаментозных, фармацевтических снадобий: все они суть плацебо, пустышка; пока есть вера людей в их действенность, до тех пор и попускается действие, да и то не всякий раз. Навсегда ли это? Если одна эпоха сменяет другую, как пышная зима непременно истаивает и приходит к весне, так всякая эпоха приходит к своему закату; поэтому, если мы не в преддверии окончания времён, то можем надеяться, что век торжества материализма, столь много воспринявший от Содома и Гоморры, Египта и Вавилона, от древних латинян и эллинов, от талмудических иудеев тоже, как видно, приходит к концу, ибо истлел его остов, иссякли силы, которыми он держался.