К вопросу о дегуманизации образования
Сегодня решил выложить в ЖЖ свой доклад годовой давности, подготовленный для ежегодной конференции "Гуманитарий в роли педагога", проходящей у нас в РГГУ. События уходящего учебного года, в ходе которого мой вуз был признан неэффективным, а философский факультет лишился бюджетных мест в бакалавриат, добавили актуальности этой работе.
Введение
Похоже, в нынешнем мире известная кантовская формула практического императива, «...поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»[1], не имеет той безусловной всеобщности, которую предполагал ее автор. Не секрет, что в современной системе образования, как и в других государственных институтах, на первом месте находится экономический интерес; а при общей технократизации науки роль отдельного человека сводится к обслуживанию глобальной системы производства, сырьем и продуктом для которой выступает гомогенная масса «полезной информации».
В последние годы в нашей стране наблюдается активная реформаторская деятельность в сфере образования. Реформам, как известно, всегда сопутствуют жаркие дискуссии, в рамках которых звучат как критические замечания, так и голоса поддержки. Мы не станем касаться тех проблемных мест, вокруг которых разворачиваются наиболее оживленные споры. Более того, мы не склонны обращать свою критику только против российского системы образования. И то, что, касаясь современной ситуации, мы будем черпать примеры из российской действительности, вовсе не означает, что рассматриваемая проблема характерна только для нашего государства.
На наш взгляд, дегуманизация образования - это общая проблема любого государства, вошедшего в постиндустриальную фазу развития. И корни этой проблемы достаточно глубоки, чтобы считать ее продуктом только нашего времени. Именно выявление таких корней, а также понимание сущности дегуманизации и является основными задачами этой статьи.
Для того, чтобы проникнуть в суть проблемы, мы воспользуемся исследованиями французского философа Мишеля Фуко (1926-1984), в чьих работах дается исторический анализ формирования самой системы образования западного образца. Сначала мы коснемся античного подхода к образованию и покажем его связь с идеями оздоровления души и заботы о себе. Затем, вместе с Фуко, мы совершим скачок в Новое время и покажем как античная идея здоровой души преобразовалась в нормализующий принцип социального контроля.
Рассмотрев некоторые характерные черты системы образования эпохи Просвещения, мы обратимся к нашему времени и попытаемся выявить общий принцип, лежащий в основе современной системы образования и позволяющий говорить об устойчивой тенденции к ее дегуманизации.
Античная παιδεία как путь к душевному здоровью
Для начала, обратимся к понятию «педагогика», лежащему в основе того комплекса практик, которые мы понимаем под образованием. Наше слово «педагогика», как известно, происходит от древнегреческого глагола παιδεύειν, имеющего значения обучать, тренировать, выращивать, воспитывать, дисциплинировать. Древнегреческая παιδεία была одним из столпов греко-римской культуры, задав идеал саморазвития человека как последовательного совершенствования души. По мнению М. Фуко, в ходе развития античной культуры «...искомое исправление души, самосовершенствование, путь к которому лежит через философию или воспитание - paideia, все более приобретает медицинский оттенок. Формировать, образовывать себя и заботиться о себе - два эти занятия суть взаимосвязаны.»[2]
Как отмечает, Фуко, сама концепция воспитания в античном понимании неразрывно связана с идеей заботы о себе. Последняя включает в себя как заботу о собственном теле (гигиена, гимнастические упражнения, различные соревнования) так и заботу о собственном нраве, укрощение сексуальности. Стоит подчеркнуть, что в основе данной концепции лежит личная тяга к совершенству, существующая в античном обществе в качестве идеала и передаваемая от поколения к поколению в форме личного примера (от учителя к ученику).
Особое место в формировании концепции заботы о себе занимает философия. Можно даже утверждать, что именно древнегреческие философы впервые ставят перед педагогикой задачу воспитания души. В Апологии Сократа Платон вкладывает в уста своего учителя такие слова: «Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас, и молодого, и старого, заботиться прежде и сильнее всего не о теле и не о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше»[3] (Платон. Апология Сократа: 30 b)
Сама популярность идеи заботы о себе в греко-римском мире является одним из аспектов общего движения индивидуализации, которое противостоит традиционной общинности старого социума. Развитие этого движения порождает особую прослойку культурной элиты, руководствующейся в своей жизни различными этическими идеалами, сложившимися в рамках основных философских школ (эпикурейский, стоический идеалы).
Стоит заметить, что образование в античности не входит в компетенцию государства. Дело образования - это личное дело каждого, оно не имеет обязательного характера, но престиж образования поддерживается в рамках культурной традиции. Фуко подчеркивает, что «...философы не предлагали проект всеобщего принудительного законодательства, не пытались изобрести какие-либо "унифицированные" меры или наказания, которые позволили бы привести к строгости всех людей разом, но, скорее, призывали к ней индивидуумов, готовых вести жизнь, отличную от той, что ведут "многие".»[4] Таким образом, идея врачевания души, лежащая в основе античного образования, была, по сути, идеей аристократической, чуждой массовому применению.
Проект Просвещения: нормализация через дисциплину
В эпоху Просвещения наблюдается тенденция к возрождению античной модели образования в новой, механистической трактовке. Эталоном для новой системы образования служит Древний Рим; но не только и не столько Рим интеллектуальной элиты, сколько римская военная машина. Фуко по этому поводу пишет следующее: «...в эпоху Просвещения Римская модель играла двойную роль: в ее республиканском аспекте она была самим воплощением свободы, в военном - идеалом схемы дисциплины.»[5] Заметим, что в большинстве образовательных учреждений Нового времени утверждается именно дисциплинарная модель военного типа.
Эпоха Просвещения трансформирует античную идею заботы о себе в концепцию культивирования члена общества. Причем механицизм, пронизывающий дух этого времени, превращает античный проект совершенствования души в дисциплинарную систему управления телом. Каждый учащийся рассматривается в рамках такой системы в качестве своеобразного «сырого материла», из которого предстоит сформировать послушного и полезного члена общества. Дисциплинарное воздействие направлено, прежде всего, на тело учащегося, которое приучается быть послушным и беспрекословно подчиняться приказам. Таким образом, в учебных заведениях эпохи Просвещения господствует палочная дисциплина наподобие армейской муштры. Причем, согласно Фуко, и в учебных заведениях и в армии появляется новое понимание дисциплины, делающее учащегося или солдата безличной деталью в общем механизме.
Основная задача такой модели - превращение учащегося в послушный объект манипулирования, эффективный автомат. Вот как Фуко описывает методы образования того времени: «Муштра школьников должна производиться так же [как и муштра солдат - А.Г.]: мало слов, никаких объяснений, полная тишина, прерываемая лишь сигналами - звоном колокола, хлопаньем в ладоши, жестами, просто взглядом учителя или маленьким деревянным приспособлением, применяемым братьями в христианских школах, - преимущественно его называли «Сигналом», и в своей механической краткости он содержал и технику приказа и мораль повиновения.»[6] Основные цели такой автоматизации процесса обучения: повышение эффективности, увеличение экономической выгоды, достижение тотального контроля.
Стоит отметить кардинальное отличие системы образования, сложившейся в эпоху Просвещения, от описанной выше традиции античного воспитания, чуждой каким-либо властным отношениям. В Новое Время впервые сформировалась концепция системы образования как института властных отношений, наделенного нормализующей, контролирующей и производящей функциями.
Дегуманизация в информационном обществе
Конечно, читатель может спросить, какое отношение к современной системе образования имеют давно отжившие дисциплинарные практики эпохи Просвещения? Ведь, в современных учебных заведениях отсутствует как палочная дисциплина так и желание превратить учащегося в послушный автомат; даже простое психологическое принуждение в современном образовательном процессе используется весьма умеренно. На первый взгляд, налицо гуманистическая модель образования, где во главе угла стоит личность учащегося, и, в полном согласии с кантовской моралью, человек является не средством, а целью.
Но обратимся к современному нормативному акту, содержащему описание стратегии инновационного развития Российской Федерации до 2020 г. При беглом прочтении раздела, содержащего планы по модернизации системы образования, мы сталкиваемся с обилием чисто технических терминов, таких как: «профессиональная мобильность», «технологии образования», «инновационные программы образования», «образовательные центры», «аттестация кадров», «кадровые резервы», «сеть вузов», «обработка информации», «индивидуальная образовательная траектория», «механизмы оценки» и пр.
Конечно, в этой терминологии для современного уха нет ничего необычного. Все упомянутые выражения вошли в «плоть и кровь» нашего языка. Мы используем их, в буквальном смысле, бессознательно, т. е. не осознавая, что описываем с их помощью модель, имеющую в качестве образца мир электроники.
Механистические образы Нового времени стали частью истории. Так же как и дисциплинарная модель, созданная в рамках механицизма. Но сам принцип машинизации в его новом воплощении - компьютерном - продолжает свое развитие и в наше время. Эта новая модель, так же как и прежняя, основана на принципах экономической эффективности и тотального контроля.
Характерной особенностью этого нового технократического подхода к образованию является включение в дискурс темы либеральных ценностей. Возьмем следующую выдержку из упомянутого документа: «В рамках образования модернизации будет обеспечен системный переход общего и профессионального образования к использованию современных методов и технологий обучения, направленных на непрерывное развитие и дальнейшее совершенствование творческого мышления, навыков и мотивации, выявления и постановки проблем, создания нового знания, направленного на их решение, поиска и обработки информации, самостоятельной и командной работы и иных компетенций инновационной деятельности.»[7] В данном отрывке мы сталкиваемся с подходом, в рамках которого «совершенствование», «творческое мышление», «выявление и постановка проблем», «создание нового знания» оказываются процедурами, составляющими содержание понятия «инновационная деятельность». Согласно такому подходу, человек рассматривается как функциональная единица, носитель «творческого мышления», производитель «нового знания» и участник «инновационной деятельности». Сама же «инновационная деятельность» оказывается некой идеализированной структурой, работающей по законам поставляющего производства[8].
Конечно, нам могут возразить, что взятый пример иллюстрирует лишь особенности бюрократической терминологии и не может служить обоснованием общей тенденции. Но такое ограничение кажется нам слишком оптимистичным. Не секрет, что в так называемом информационном обществе, знание оказывается одним из наиболее ценных ресурсов, а система образования становится одной из наиболее важных государственных структур. Сама концепция информационного общества основывается на предельной информатизации (прямая связь с «информационными технологиями») социума, превращении его в подобие компьютерной сети. И, если идеалом системы образования в эпоху Просвещения был хорошо отлаженный механизм, производящих нормальных членов общества, способных приносить государству пользу, то идеалом современной системы образования является хорошо спроектированный компьютер.
Заключение
Конечно, критикуя современную систему образования, мы не призываем ни к ее срочной реконструкции, ни к радикальному пересмотру сложившейся в ее рамках системы отношений, ни к отказу от развившихся в ее лоне практик. Мы пытаемся переосмыслить ее содержание, не отрицая значимости. Ведь нынешняя система образования, несмотря на выявленную нами тенденцию к дегуманизации, является проектом, сложившимся в ходе развития культуры. То есть, она представляет собой продукт человеческого творчества и по самой своей сути ориентирована на потребности человека.
Именно поэтому необходимо время от времени возвращаться к вопросу о месте человека в современной системе образования и очищать исконное человеческое намерение от технологической патины. Техницизм - это, в немалой степени, порождение будничности. В основе автоматизации любого процесса лежит тяга к экономии. Живое развитие требует гораздо большей заботы, чем технический процесс.
Мы показали, что истоки самой идеи образования лежат в античном проекте оздоровления души. Это частный проект, проект становления индивидуальности. Причем двигателем идеи в этом случае выступает вовсе не дисциплинарный аппарат власти, не популярная идеология, а личный пример ее хранителей. Любовь к самосовершенствованию передается непосредственно от учителя к ученику, и личность наставника играет в этих отношениях ключевую роль. В таких условиях безмерно возрастает как личная ответственность учителя, так и ценность его жизненного опыта.
Современная технократическая модель государства предполагает тотальный контроль над функционированием и развитием всех общественных институтов. С этой целью разрабатываются бесчисленные стандарты, программы, нормы, правила и пр. Однако нормативная деятельность государства не должна мешать живому процессу взращивания самосознания под руководством опытного наставника. Это сама суть образования, без которой благородное дело воспитания человека превращается в безжизненную процедуру социальной нормализации.
Источники
1. Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года : постановление Правительства РФ от 08.12.2011 № 2227-р // Министерство образования и науки Российской Федерации [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: http://mon.gov.ru/files/materials/4432/11.12.08-2227r.pdf
Литература
2. Кант, Иммануил. Сочинения : в 6 т. / Кант Иммануил ; Иммануил Кант ; [под общ. ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана] ; АН СССР, Ин-т философии. - М. : Мысль, 1963-1966. - 21 см. - (Философское наследие).
Т. 4, ч. 1. - 1965. - 543 с., [1] л. фронт. портр. ; 21 см.
3. Мартин У. Дж. Информационное общество (Реферат) // Теория и практика общественно-научной информации. / АН СССР. ИНИОН; Редкол.: Виноградов В. А. (гл. ред.) и др. - М., 1990. - № 3. - С. 115-123.
4. Платон . Сочинения в четырех томах. Т. 1 / Под общ. Ред. А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса; Пер. с древнегреч. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; «Изд-во Олега Абышко», 2006. - 632 с.
5. Фуко Мишель. История сексуальности - III: Забота о себе / Пер. с фр. Т. Н. Титовой и О. И. Хомы ; общ. ред. А. Б. Мокроусова. - М.: Рефл-бук, 1998.- 288 с. (Astrum Sapientiale)
6. Фуко Мишель. Надзирать и наказывать : Рождение тюрьмы / Фуко Мишель Поль ; Пер. с фр. В. Наумова под ред. И. Борисовой. - М. : Ad Marginem, 1999 ; : Ad Marginem. - 478 с.,[12] л.ил. - (Философия по краям : Коллекция : Литература. Искусство. Политика Сер. "1/16") (Университетская библиотека История).
7. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Время и бытие : ст. и выступления : [пер. с нем.] / Хайдеггер Мартин ; [сост., пер., вступ. ст., коммент. и указ. В. В. Бибихина]. - М. : Республика, 1993. - 445 с. - (Мыслители XX века).
Введение
Похоже, в нынешнем мире известная кантовская формула практического императива, «...поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству»[1], не имеет той безусловной всеобщности, которую предполагал ее автор. Не секрет, что в современной системе образования, как и в других государственных институтах, на первом месте находится экономический интерес; а при общей технократизации науки роль отдельного человека сводится к обслуживанию глобальной системы производства, сырьем и продуктом для которой выступает гомогенная масса «полезной информации».
В последние годы в нашей стране наблюдается активная реформаторская деятельность в сфере образования. Реформам, как известно, всегда сопутствуют жаркие дискуссии, в рамках которых звучат как критические замечания, так и голоса поддержки. Мы не станем касаться тех проблемных мест, вокруг которых разворачиваются наиболее оживленные споры. Более того, мы не склонны обращать свою критику только против российского системы образования. И то, что, касаясь современной ситуации, мы будем черпать примеры из российской действительности, вовсе не означает, что рассматриваемая проблема характерна только для нашего государства.
На наш взгляд, дегуманизация образования - это общая проблема любого государства, вошедшего в постиндустриальную фазу развития. И корни этой проблемы достаточно глубоки, чтобы считать ее продуктом только нашего времени. Именно выявление таких корней, а также понимание сущности дегуманизации и является основными задачами этой статьи.
Для того, чтобы проникнуть в суть проблемы, мы воспользуемся исследованиями французского философа Мишеля Фуко (1926-1984), в чьих работах дается исторический анализ формирования самой системы образования западного образца. Сначала мы коснемся античного подхода к образованию и покажем его связь с идеями оздоровления души и заботы о себе. Затем, вместе с Фуко, мы совершим скачок в Новое время и покажем как античная идея здоровой души преобразовалась в нормализующий принцип социального контроля.
Рассмотрев некоторые характерные черты системы образования эпохи Просвещения, мы обратимся к нашему времени и попытаемся выявить общий принцип, лежащий в основе современной системы образования и позволяющий говорить об устойчивой тенденции к ее дегуманизации.
Античная παιδεία как путь к душевному здоровью
Для начала, обратимся к понятию «педагогика», лежащему в основе того комплекса практик, которые мы понимаем под образованием. Наше слово «педагогика», как известно, происходит от древнегреческого глагола παιδεύειν, имеющего значения обучать, тренировать, выращивать, воспитывать, дисциплинировать. Древнегреческая παιδεία была одним из столпов греко-римской культуры, задав идеал саморазвития человека как последовательного совершенствования души. По мнению М. Фуко, в ходе развития античной культуры «...искомое исправление души, самосовершенствование, путь к которому лежит через философию или воспитание - paideia, все более приобретает медицинский оттенок. Формировать, образовывать себя и заботиться о себе - два эти занятия суть взаимосвязаны.»[2]
Как отмечает, Фуко, сама концепция воспитания в античном понимании неразрывно связана с идеей заботы о себе. Последняя включает в себя как заботу о собственном теле (гигиена, гимнастические упражнения, различные соревнования) так и заботу о собственном нраве, укрощение сексуальности. Стоит подчеркнуть, что в основе данной концепции лежит личная тяга к совершенству, существующая в античном обществе в качестве идеала и передаваемая от поколения к поколению в форме личного примера (от учителя к ученику).
Особое место в формировании концепции заботы о себе занимает философия. Можно даже утверждать, что именно древнегреческие философы впервые ставят перед педагогикой задачу воспитания души. В Апологии Сократа Платон вкладывает в уста своего учителя такие слова: «Ведь я только и делаю, что хожу и убеждаю каждого из вас, и молодого, и старого, заботиться прежде и сильнее всего не о теле и не о деньгах, но о душе, чтобы она была как можно лучше»[3] (Платон. Апология Сократа: 30 b)
Сама популярность идеи заботы о себе в греко-римском мире является одним из аспектов общего движения индивидуализации, которое противостоит традиционной общинности старого социума. Развитие этого движения порождает особую прослойку культурной элиты, руководствующейся в своей жизни различными этическими идеалами, сложившимися в рамках основных философских школ (эпикурейский, стоический идеалы).
Стоит заметить, что образование в античности не входит в компетенцию государства. Дело образования - это личное дело каждого, оно не имеет обязательного характера, но престиж образования поддерживается в рамках культурной традиции. Фуко подчеркивает, что «...философы не предлагали проект всеобщего принудительного законодательства, не пытались изобрести какие-либо "унифицированные" меры или наказания, которые позволили бы привести к строгости всех людей разом, но, скорее, призывали к ней индивидуумов, готовых вести жизнь, отличную от той, что ведут "многие".»[4] Таким образом, идея врачевания души, лежащая в основе античного образования, была, по сути, идеей аристократической, чуждой массовому применению.
Проект Просвещения: нормализация через дисциплину
В эпоху Просвещения наблюдается тенденция к возрождению античной модели образования в новой, механистической трактовке. Эталоном для новой системы образования служит Древний Рим; но не только и не столько Рим интеллектуальной элиты, сколько римская военная машина. Фуко по этому поводу пишет следующее: «...в эпоху Просвещения Римская модель играла двойную роль: в ее республиканском аспекте она была самим воплощением свободы, в военном - идеалом схемы дисциплины.»[5] Заметим, что в большинстве образовательных учреждений Нового времени утверждается именно дисциплинарная модель военного типа.
Эпоха Просвещения трансформирует античную идею заботы о себе в концепцию культивирования члена общества. Причем механицизм, пронизывающий дух этого времени, превращает античный проект совершенствования души в дисциплинарную систему управления телом. Каждый учащийся рассматривается в рамках такой системы в качестве своеобразного «сырого материла», из которого предстоит сформировать послушного и полезного члена общества. Дисциплинарное воздействие направлено, прежде всего, на тело учащегося, которое приучается быть послушным и беспрекословно подчиняться приказам. Таким образом, в учебных заведениях эпохи Просвещения господствует палочная дисциплина наподобие армейской муштры. Причем, согласно Фуко, и в учебных заведениях и в армии появляется новое понимание дисциплины, делающее учащегося или солдата безличной деталью в общем механизме.
Основная задача такой модели - превращение учащегося в послушный объект манипулирования, эффективный автомат. Вот как Фуко описывает методы образования того времени: «Муштра школьников должна производиться так же [как и муштра солдат - А.Г.]: мало слов, никаких объяснений, полная тишина, прерываемая лишь сигналами - звоном колокола, хлопаньем в ладоши, жестами, просто взглядом учителя или маленьким деревянным приспособлением, применяемым братьями в христианских школах, - преимущественно его называли «Сигналом», и в своей механической краткости он содержал и технику приказа и мораль повиновения.»[6] Основные цели такой автоматизации процесса обучения: повышение эффективности, увеличение экономической выгоды, достижение тотального контроля.
Стоит отметить кардинальное отличие системы образования, сложившейся в эпоху Просвещения, от описанной выше традиции античного воспитания, чуждой каким-либо властным отношениям. В Новое Время впервые сформировалась концепция системы образования как института властных отношений, наделенного нормализующей, контролирующей и производящей функциями.
Дегуманизация в информационном обществе
Конечно, читатель может спросить, какое отношение к современной системе образования имеют давно отжившие дисциплинарные практики эпохи Просвещения? Ведь, в современных учебных заведениях отсутствует как палочная дисциплина так и желание превратить учащегося в послушный автомат; даже простое психологическое принуждение в современном образовательном процессе используется весьма умеренно. На первый взгляд, налицо гуманистическая модель образования, где во главе угла стоит личность учащегося, и, в полном согласии с кантовской моралью, человек является не средством, а целью.
Но обратимся к современному нормативному акту, содержащему описание стратегии инновационного развития Российской Федерации до 2020 г. При беглом прочтении раздела, содержащего планы по модернизации системы образования, мы сталкиваемся с обилием чисто технических терминов, таких как: «профессиональная мобильность», «технологии образования», «инновационные программы образования», «образовательные центры», «аттестация кадров», «кадровые резервы», «сеть вузов», «обработка информации», «индивидуальная образовательная траектория», «механизмы оценки» и пр.
Конечно, в этой терминологии для современного уха нет ничего необычного. Все упомянутые выражения вошли в «плоть и кровь» нашего языка. Мы используем их, в буквальном смысле, бессознательно, т. е. не осознавая, что описываем с их помощью модель, имеющую в качестве образца мир электроники.
Механистические образы Нового времени стали частью истории. Так же как и дисциплинарная модель, созданная в рамках механицизма. Но сам принцип машинизации в его новом воплощении - компьютерном - продолжает свое развитие и в наше время. Эта новая модель, так же как и прежняя, основана на принципах экономической эффективности и тотального контроля.
Характерной особенностью этого нового технократического подхода к образованию является включение в дискурс темы либеральных ценностей. Возьмем следующую выдержку из упомянутого документа: «В рамках образования модернизации будет обеспечен системный переход общего и профессионального образования к использованию современных методов и технологий обучения, направленных на непрерывное развитие и дальнейшее совершенствование творческого мышления, навыков и мотивации, выявления и постановки проблем, создания нового знания, направленного на их решение, поиска и обработки информации, самостоятельной и командной работы и иных компетенций инновационной деятельности.»[7] В данном отрывке мы сталкиваемся с подходом, в рамках которого «совершенствование», «творческое мышление», «выявление и постановка проблем», «создание нового знания» оказываются процедурами, составляющими содержание понятия «инновационная деятельность». Согласно такому подходу, человек рассматривается как функциональная единица, носитель «творческого мышления», производитель «нового знания» и участник «инновационной деятельности». Сама же «инновационная деятельность» оказывается некой идеализированной структурой, работающей по законам поставляющего производства[8].
Конечно, нам могут возразить, что взятый пример иллюстрирует лишь особенности бюрократической терминологии и не может служить обоснованием общей тенденции. Но такое ограничение кажется нам слишком оптимистичным. Не секрет, что в так называемом информационном обществе, знание оказывается одним из наиболее ценных ресурсов, а система образования становится одной из наиболее важных государственных структур. Сама концепция информационного общества основывается на предельной информатизации (прямая связь с «информационными технологиями») социума, превращении его в подобие компьютерной сети. И, если идеалом системы образования в эпоху Просвещения был хорошо отлаженный механизм, производящих нормальных членов общества, способных приносить государству пользу, то идеалом современной системы образования является хорошо спроектированный компьютер.
Заключение
Конечно, критикуя современную систему образования, мы не призываем ни к ее срочной реконструкции, ни к радикальному пересмотру сложившейся в ее рамках системы отношений, ни к отказу от развившихся в ее лоне практик. Мы пытаемся переосмыслить ее содержание, не отрицая значимости. Ведь нынешняя система образования, несмотря на выявленную нами тенденцию к дегуманизации, является проектом, сложившимся в ходе развития культуры. То есть, она представляет собой продукт человеческого творчества и по самой своей сути ориентирована на потребности человека.
Именно поэтому необходимо время от времени возвращаться к вопросу о месте человека в современной системе образования и очищать исконное человеческое намерение от технологической патины. Техницизм - это, в немалой степени, порождение будничности. В основе автоматизации любого процесса лежит тяга к экономии. Живое развитие требует гораздо большей заботы, чем технический процесс.
Мы показали, что истоки самой идеи образования лежат в античном проекте оздоровления души. Это частный проект, проект становления индивидуальности. Причем двигателем идеи в этом случае выступает вовсе не дисциплинарный аппарат власти, не популярная идеология, а личный пример ее хранителей. Любовь к самосовершенствованию передается непосредственно от учителя к ученику, и личность наставника играет в этих отношениях ключевую роль. В таких условиях безмерно возрастает как личная ответственность учителя, так и ценность его жизненного опыта.
Современная технократическая модель государства предполагает тотальный контроль над функционированием и развитием всех общественных институтов. С этой целью разрабатываются бесчисленные стандарты, программы, нормы, правила и пр. Однако нормативная деятельность государства не должна мешать живому процессу взращивания самосознания под руководством опытного наставника. Это сама суть образования, без которой благородное дело воспитания человека превращается в безжизненную процедуру социальной нормализации.
Источники
1. Стратегия инновационного развития Российской Федерации на период до 2020 года : постановление Правительства РФ от 08.12.2011 № 2227-р // Министерство образования и науки Российской Федерации [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: http://mon.gov.ru/files/materials/4432/11.12.08-2227r.pdf
Литература
2. Кант, Иммануил. Сочинения : в 6 т. / Кант Иммануил ; Иммануил Кант ; [под общ. ред. В. Ф. Асмуса, А. В. Гулыги, Т. И. Ойзермана] ; АН СССР, Ин-т философии. - М. : Мысль, 1963-1966. - 21 см. - (Философское наследие).
Т. 4, ч. 1. - 1965. - 543 с., [1] л. фронт. портр. ; 21 см.
3. Мартин У. Дж. Информационное общество (Реферат) // Теория и практика общественно-научной информации. / АН СССР. ИНИОН; Редкол.: Виноградов В. А. (гл. ред.) и др. - М., 1990. - № 3. - С. 115-123.
4. Платон . Сочинения в четырех томах. Т. 1 / Под общ. Ред. А. Ф. Лосева и В. Ф. Асмуса; Пер. с древнегреч. - СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та; «Изд-во Олега Абышко», 2006. - 632 с.
5. Фуко Мишель. История сексуальности - III: Забота о себе / Пер. с фр. Т. Н. Титовой и О. И. Хомы ; общ. ред. А. Б. Мокроусова. - М.: Рефл-бук, 1998.- 288 с. (Astrum Sapientiale)
6. Фуко Мишель. Надзирать и наказывать : Рождение тюрьмы / Фуко Мишель Поль ; Пер. с фр. В. Наумова под ред. И. Борисовой. - М. : Ad Marginem, 1999 ; : Ad Marginem. - 478 с.,[12] л.ил. - (Философия по краям : Коллекция : Литература. Искусство. Политика Сер. "1/16") (Университетская библиотека История).
7. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Время и бытие : ст. и выступления : [пер. с нем.] / Хайдеггер Мартин ; [сост., пер., вступ. ст., коммент. и указ. В. В. Бибихина]. - М. : Республика, 1993. - 445 с. - (Мыслители XX века).