(no subject)
А. Беляева «Встреча Нового 1954 года» с комментариями
написано: 18 января 2009 г. 22:43
Представляю Вашему вниманию рассказ Александра Беляева «Встреча нового года», который был напечатан в одном из двух самых известных советских детских журналов 30-х «Чиж» и «Еж», а именно в журнале «Еж», №12'1933. Возможно, несмотря на идеологические установки советской фантастике находилось место в детских журналах.
цитата
ВСТРЕЧА НОВОГО 1954 ГОДА.
- Это было в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, в ночь под пятьдесят третий. Я был тогда студентом, жил на Фонтанке, в новом доме-коммуне студентов-электротехников. Группа товарищей, кончавших институт, встречала новый год у меня.
Летом пятьдесят третьего года мы должны были получить звание инженера и разлететься в разные стороны. Естественно, мы заговорили об этом. Куда занесет нас судьба?.. увидимся ли мы в следующую ночь под новый год?
И надо же было мне выступить с таким необдуманным предложением:
- Товарищи! - сказал я. - Давайте дадим друг другу слово, что где бы мы ни были, ровно через год, в 24 часа каждый из нас будет сидеть за своей приемно-передающей радиостанцией, и я всех вас поздравлю с новым годом, а потом передам это поздравление от каждого каждому.
Мое предложение было принято почти единогласно. И только один, мой друг Глебов, тряхнул своей черной курчавой головой, засмеялся и воскликнул:
- Я против, потому, что твое предложение в той форме, как ты его сделал, совершенно невыполнимо, неосуществимо.
- То есть как это неосуществимо? - спросил я. - Разве мы не беседуем друг с другом по радио каждый день? Разве наши радиостанции…
- Он просто очень плохого мнения о всех нас, - сказал, смеясь, один из гостей. - Глебов уверен, что, разъехавшись, мы тотчас забудем друг друга.
Глебов вложил свою руку в мою и промолвил:
- Ну, вот что. Если ты еще и сейчас не понял нелепости своего предложения, то надо наказать тебя за твою недогадливость. Хочешь пари на шар-прыгун? Я утверждаю, что ни одного из нас ты сам не поздравишь с новым годом вовремя - ровно в полночь.
Это был уж вызов, а я был горяч, и принял пари.
На другой день, чтобы не забыть, я достал новый - на 1953 год - перекидной календарь и на последнем листке, 31 декабря, написал красным карандашом:
РОВНО В ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ ВСТРЕЧА НОВОГО ГОДА ПО РАДИО.
Все в порядке…
Пятьдесят третий год начался, и дни побежали за днями. Зиму сменила весна, весну - лето, мы получили аттестаты и, действительно, разбрелись в разные стороны. В Ленинграде остались только я - аспирантом института - и два товарища, которые должны были стажироваться радистами на стратопланах, - Питт и Алиев. Пока они работали в лаборатории. Первый же их полет предполагался не ранее конца года.
И вот, 30 декабря, за день до кануна нового 1954 года, ко мне в комнату вбежали радостно возбужденные Питт и Алиев и сообщили, что сегодня в полночь они летят в первый кругосветный полет на стратопланах, - один из них в восточном направлении, другой - в западном.
- Но так как весь полет продлится не более двадцати четырех часов, то мы надеемся, быть может, с небольшим опозданием встретить новый год с тобою, - сказал Питт. - ты помнишь, конечно, о пари?
- Разумеется, - отвечал я.
- Мы будем свидетелями. А теперь прощай, спешим. Итак, до полуночи через сутки.
И они быстро ушли.
На другой день, 31 декабря, в двадцать три часа пятьдесят минут я уже сидел в боевой готовности у радиоаппарата. Рядом с аппаратом стояли выверенные часы, и лежал список товарищей, которых я должен поздравить с новым годом. Против каждой фамилии отметка - длина волны его радиостанции.
Посмотрев на этот список, я впервые почувствовал, что могу проиграть пари. Мне нужно было поздравить человек пятнадцать. Для каждой станции надо «перестраивать волну». Как ни быстро это делается, а «ровно в полночь» всех не поздравишь. Впрочем, ведь, Глебов утверждал, что я вовремя не поздравлю ни одного. Посмотрим…
Ровно в 24 часа ноль секунд я послал первый новогодний привет московскому товарищу.
- Увы, мой друг, ты опоздал со своим поздравлением, по крайней мере на полчаса, - услышал я его ответный голос: - в Москве мы уже встретили новый год.
Быть может у него часы неверны… Но мне некогда было раздумывать. Я уже поздравляю саратовского друга.
В ответ я услышал веселый свист и слова:
- В Саратове уже целый час новый год.
И я сразу понял все. Каким же я был олухом, заключив столь необдуманное пари. Я упустил из виду разницу между ленинградским и местным временем. Конечно, я хорошо знал об этом. Но как в старину говорили, на всякую старуху бывает проруха. Оскандалился.
Мне больше ничего не оставалось, как из упрямства продолжать свои поздравления. А отчасти меня и самого заинтересовала эта «проверка местного времени».
Свердловск мне ответил, что у них прошло два часа с наступления нового года.
Сердитый друг из Омска, спросил меня, какой это олух будит его в три часа ночи.
Иркутск - тоже не очень ласково - ответил, что в пять часов утра с новым годом не поздравляют.
Хабаровский друг поспешно ответил:
- Благодарю. Допиваю утренний чай. Спешу на работу. Семь утра.
А зимовщик на острове Врангеля сообщил, что мое поздравление застало его во время десятичасового утреннего завтрака.
Дальше. Но дальше у меня на востоке не было друзей, и я направил свою волну на запад. Здесь меня преследовала неудача.
Берлинский друг сказал мне, что я поторопился со своим поздравлением: у них в Берлине еще 23 часа 31 декабря 1953 года.
Этот ответ вселил в меня слабую надежду, что я еще могу выиграть пари хоть на половину, - поздравить хотя бы одного - берлинского товарища, дождавшись, когда в Берлине будет ровно полночь. Но эта надежда, конечно, тотчас лопнула: увы, берлинского друга я мог бы поздравить вовремя по-берлински только, когда мои часы показывали бы уже около часа ночи, то есть не вовремя по-ленинградски…
Мои радиоволны уже без надежды на успех летели на запад…
В комнату быстро вошли два мои друга-радиста.
- Мы, кажется, немного опоздали. Эта вина уж не стратоплана, а автомобиля, который вез нас от аэродрома. Мы ползли с черепашьей, земной скоростью, - сказал Алиев, летевший в западном направлении.
- Лучше поздно, чем никогда, - сказал я. - Поздравляю с новым годом!
- С новым годом? - переспросил Алиев. - Прямо не знаю, что тебе ответить, - принять ли это поздравление? Я бы мог побиться на какое угодно пари, что сегодня все еще 30 декабря, самое большее, он посмотрел на часы, - десять минут 31-го декабря 1953 года.
- Никогда не заключай пари, - меланхолически ответил я. - Но ты, Алиев, меня удивляешь. Ты не только готов отрицать наступление нового года, но утверждаешь, что сегодня даже не 31, а 30 декабря истекшего года.
- Суди сам, - ответил Алиев: - я вылетел на стратоплане в западном направлении ровно в полночь 30 декабря. Так? И что же? С того момента, как я полетел, - я готов биться об заклад, - что время стало…
- Никогда не бейся об заклад. Но объясни, как это время стало. Часы перестали идти? - спросил я его.
- Нет, положим часы шли как всегда. И по часам как будто и прошли сутки со времени моего отлета. Часы шли, а время не шло. Я находился в пути двадцать четыре часа, как будто. Но я не видал восхода солнца, словно оно куда-то провалилось, я не видал дня. Целые сутки продолжалась непрерывная ночь. Можно было подумать, что я нахожусь на северном полюсе. Но и в полярную ночь время движется, - движется луна на небе, движутся звезды. А во время моего полета небо словно застыло, небесные часы остановились. Звезды видны были прекрасно, я делал наблюдения над ними точнейшими навигационными инструментами - и ни малейшего склонения. Вот та звезда, - он показал в окно, как сейчас стоит, так и простояла весь путь неподвижно. Ну, разве после этого нельзя сказать, что я выиграл у жизни сутки? - смеясь, закончил он.
- Ну, а с тобой что случилось? - спросил я Пита, летавшего в восточном направлении.
- Со мной, - ответил Питт, - случилось, пожалуй, еще более необычайное. Если Алиев отказался принять твое поздравление потому, что, по его мнению, остались еще целые сутки до встречи нового года, то я готов биться об заклад…
- Не бейся об заклад! - упрямо повторял я.
- Я все-таки готов биться об заклад, что сегодня уже… - он посмотрел на часы - было 15 минут первого, - что сейчас уже 2 января 1954.
Я почувствовал, что у меня голова начинает пухнуть от этих встреч нового года.
- Вы меня с ума сведете! - воскликнул я. - Как это 2 января?
- Да вот как. За двадцать четыре часа я прожил двое суток. Слыхал ли ты о чем-нибудь подобном? Этак я вдвое быстрее состарюсь, если всегда буду летать в восточном направлении.
«В продолжение одних суток я дважды видел восход и заход солнца. Каждый этот день и каждая ночь длились - по моим часам - всего по шести часов. Да, я пережил за одни сутки двое «укороченных» суток. И сейчас для меня 16 минут третьих суток - 2-го января».
- Вот так история! - воскликнул я, пытаясь разобраться во всем этом. И в тот же момент я услышал голос Глебова, - он, злодей, не забыл о пари.
- Алло! Что же ты не поздравил меня с новым годом? Проиграл пари!.. - Глебов засмеялся. - Ты проиграл бы его, милый друг, даже в том случае, если бы поручился, что поздравишь ровно в полночь товарища, живущего на другом конце Ленинграда, потому что в таких больших городах, как Москва и Ленинград, в восточной части города новый год наступает по крайней мере на полминуты раньше, чем в западной.
- Стоит ли спорить о полминутах и даже часах, когда вот тут у меня сейчас Алиев и Питт спорят о том, какая сегодня ночь - с 30-го на 31-е декабря прошлого года или с 1-го на 2-е нового года? Тут, братец ты мой, разница в несколько суток.
- На этом меня не проведешь, - отвечал Глебов. - Алиев летел на запад со скоростью вращения земли, - в направлении, обратном этому вращению. Ясно, что для него звезды как бы неподвижно стояли над стратопланом и «время не двигалось». Питт же летел на восток. И его стратоплан, получив при отлете поступательную скорость самой земли при ее движении вокруг оси, прибавил такую же скорость, развиваемую самим стратопланом, в том же восточном направлении. Ясно, что для него в одни сутки должны были протечь двое, как в том случае, если бы земля начала вертеться вдвое быстрее. А пари ты все-таки проиграл. Попрыгаю я теперь на твоем шарике!
Александр Беляев, «Еж», 1933 № 12, с. 6-9
Когда читаешь этот рассказ, он кажется менее фантастическим, чем, когда начинаешь сравнивать детали. В тексте Беляева как бы между прочим упоминается стратоплан - аэроплан для полетов в стратосферу. Это определение незаметно объединяет Стратопланы - всё аппараты, которые какое-то время могут лететь без мотора, Стратостаты - аппараты, которые поднимались в стратосферу на воздушном шаре, или выстреливались и спускались на парашюте, и Самолеты, достигающие высоты полета 9000 м и выше. Постаралась узнать о них побольше.
Циолковский не раз говорил: «Полеты в стратосфере - первый шаг к звездам.
В воздушных шарах с открытыми гондолам, в которых люди помещались, имея лишь утепленные костюмы и кислородные маски, было совершено много подъемов: Биемэмэ в 1913 г. на высоту 10.081 м.; Персона и Зюринга в 1901 г. на высоту 10 800 м.; Моласа в 1928 г, на высоту 11 000 м. Два последних полета окончились гибелью воздухоплавателей.
В 1932 году Циолковский опубликовал теоретический труд «Стратоплан полуреактивный», и очень интересовался практикой стратосферных полетов иностранных исследователей, например полетами бельгийского профессора Пикара (в 1931 году на высоту 15 781 м и в 1932 г. - на высоту 16 204 м) и особенно работой советских исследователей и воздухоплавателей. Он пришел в восторг, когда 30 октября 1933 года стратостат «СССР-1» поднялся на высоту в 19 километров.
Полет стратостата ОАХ-1 в 1934 г. на высоту 22 км окончился гибелью трех стратонавтов: Федосеенко, Васенко и Усыкина, после падения на землю сорвавшейся гондолы
Сейчас уже очень немногие знают, что с 31 марта по 6 апреля 1934 г. в большом конференц-зале Академии наук (Ленинград) состоялась первая в мире всесоюзная конференция по изучению стратосферы, на которую Циолковский прислал свой доклад «О высоте, достижимой стратостатами».
Было заслушано 80 докладов, из которых 2 относились к общим вопросам, 54 - к изучению стратосферы и 24 - к ее освоению.
Вопросы разделились на две группы:
1) Вопросы, связанные с изучением стратосферы - геофизические вопросы и
2) вопросы, связанные с освоением стратосферы - технические вопросы.
Методы изучения атмосферы могут быть разделены на следующие три группы:
I. Изучение стратосферы с земли (стратоземный метод);
II. Изучение стратосферы приборами, направляемыми без человека (метод стратоприборов);
III. Изучение стратосферы приборами, отправляемыми с человеком (метод стратонавтов).
Циолковский предложил стратоплан, у которого воздушный винт и мотор помещаются в сигарообразном сквозном корпусе. Как известно, в современных реактивных стратопланах широко используется этот принцип.
Реализация этих идей была поручена Бюро особых конструкций (БОК) - конструкторскому бюро, основанному в 1930 году. За основу была принята схема и конструкция самолета РД. С 1935 по 1940 годы КБ БОК было выпущено семь моделей самолетов для рекордных полетов на высоту и дальность.
Реактивные стратосферные самолеты появились в середине 60-х: в СССР - МИГ- 25, в США «Мираж» и «Фантом». Но современные стратосферные самолеты не всегда могут себе позволить облететь вокруг земного шара. За исключением «Бурана»... Но это уже совсем другая история.
Более подробно о стратопланах можно узнать:
http://epizodsspace.narod.ru/bibl/n_i_t/1934/ovl.html
http://epizodsspace.testpilot.ru/bibl/tm/1946/8-9/chel-real.html
http://commi.narod.ru/txt/shavrov2/123.htm
Но чем больше узнаешь о разработках советских ученых и фантастов ближнего прицела 30-х, тем больше кажется, что должно было появиться совсем другое будущее.