Следы вооруженных столкновений в неолитической Южной Скандинавии.
Большая часть значимых свидетельств неолитических конфликтов в Европе рассмотрена в этой сводке. Однако эта тема продолжает изучаться. В 2013 году в Американском журнале физической антропологии вышла статья «Patterns of Violence-Related Skull Trauma in Neolithic
Southern Scandinavia», где рассмотрены свидетельства межличностных и межгрупповых конфликтов в неолитических Южной Швеции и Дании. Попробую кратко рассказать о чем она.
Как справедливо замечено в предисловии, из всех доступных нам свидетельств, только данные антропологии (конкретно травматические повреждения на скелете человека) могут дать явные и бесспорные свидетельства произошедших конфликтов. Присутствие других следов не всегда можно толковать однозначно. Ограждение не всегда призвано служить военной цели, изображения оружия или военных сцен могут иметь религиозное, сакральное или политическое значение. Да и специализированного военного оружия тогда как такового не было.
Насильственные травмы это обычно повреждения ребер, лопаток, рук. Но гораздо чаще страдает череп. Случайные травмы головы у взрослых и половозрелых людей довольно редки, они чаще встречаются у детей и стариков. Именно голова остается главной целью нападения на протяжении веков по психологическим и стратегическим причинам. Даже легкие и умеренные травмы головы имеют особенность повлечь за собой временной отключение сознания. Кроме того, лицо и голова психологически связаны с личностью жертвы и служат объектом вымещения агрессии.
Материалами данного исследования послужили останки 378 человек из 87 памятников неолита на следующей территории.
Большая часть происходит из коллективных погребений (90%) и хронологически охватывает период от 3300 г. до н. э. до 1700 г. При этом более 90 % представлено взрослыми индивидами, которые были разбиты на 6 категорий.
Итак, из 378 человек, 55 несли следы повреждений (14,6%). Практически все пострадавшие были взрослыми, кроме двух подростков из датской выборки. Большинство (41 индивид или 10,8 %) выжили после травм , которые успешно зажили. Лишь 15 человек или 4% умерли после удара в голову. Среди них один неолитический датчанин, который имел две травмы - одна зажила, а от второй он умер. Травмы распределяются следующим образом.
Замечена разница в распределении травм между полами. В Дании 16,9% мужчин обладали зажившими травмами против 7,2 % женщин. В шведской выборке 11,6 % у мужчин против 6,1 % у женщин. В объединенной выборке эта разница также значима (15,7 % заживших травм против 6,8%). Всего в общей выборке 18,8 % мужчин против 11,4 % женщин. Таким образом, женщины чаще, чем мужчины становились смертельными жертвами насилия - 4,5 % женщин против 3,6 % мужчин. Как правило, большинство ударов приходилось на правые передние и теменные кости черепа.
Подавляющее большинство (91,6 %) заживших травм головы представляли собой небольшие повреждения, до 2 см. В то время как значительная часть (60 %) смертельных травм имела более серьезные размеры.
Интересно, что смертельные ранения мужчин по большей части расположены на левой стороне головы, что логично, если сталкиваются двое противников-правшей лицом к лицу. У женщин же, напротив, больше страдала правая сторона головы. Вероятно, травмы они получали не находясь лицом к лицу к агрессору. Также заметна тенденция заживших травм лобной кости, что предполагает нелетальные столкновения.
Женщины неолитической Скандинавии страдали от насилия не намного меньше мужчин, но гибли чаще. В шведской выборке незажившие травмы были вообще только у женщин.
В этом регионе нет следов массовых убийств, погромов и разрушений, как в Германии или Австрии. Нет тут и значительного числа убийств вообще, что предполагает смерть противника как возможный, но не единственный сценарий конфликта. Преобладание заживших травм у мужчин делает их основными участниками конфликтов. Однако, наличие травм у женщин позволяет сделать вывод, что они также часто становились участниками столкновений. Вряд ли можно говорить о бытовых конфликтах, в них чаще страдают лицевые кости. Такие травмы тоже есть, однако большинство данных свидетельствуют о том, что женщины получали повреждения отвернувшись от угрозы, безоружные и неспособные к сопротивлению(лежа на земле?). Это говорит о характере столкновений в форме рейдов на поселения, а не упорядоченных сражений. Кроме того, можно сделать вывод, что детородный потенциал не защищал женщин от возможности стать жертвой нападения.
Размер и характер повреждений позволяют сказать, что в подавляющем большинстве случаев повреждения наносились примерно одинаковыми орудиями - метательным оружием, дубинками, каменными топорами.
Авторы сравнили распространенность травм на этом материале с некоторыми другими выборками. В выборке по культуре ямочной керамики Готланда лишь 11 % несло следы повреждения. Все были излеченными. Подобно обсуждаемому исследованию, травмы были у 14 % мужчин и 7,7 % женщин. У 109 индивидов из неолитической культуры Лендьел с территории Польши 12,8% обнаружило травмы головы (14/109), 20% мужчин, 10% женщин и 4,2% невзрослых. Из 320 поздненеолитических черепов (3500-2800 до н.э.) из северной Германии выявлено 4,4% (14/320) пострадавших, в основном мужчины. Далее на запад, 8,9% (31/350) ранненеолитических (3800-3200 до н.э.) черепов из Британии проявили признаки травмы. Хотя некоторые из результатов, особенно для ямочной керамики или Лендьел, схожи с цифрами шведской выборки, датчане демонстрируют более высокий процент травмированных. Эта разница требует последующего изучения, однако стоит заметить, что в региональном контексте она соответствует более ранним, позднемезолитическим показателям, отразившим также высокую распространенность травм. Еще один фактор - большая сохранность датского материала, что положительно сказывается на возможности диагностики повреждений.
Контекст погребений не дает возможности предполагать массовые одновременные убийства.
Жаль, что авторы не упорядочили исследованный материал хронологически и археологически. Вероятно, это позволило бы сделать гораздо больше выводов.
Southern Scandinavia», где рассмотрены свидетельства межличностных и межгрупповых конфликтов в неолитических Южной Швеции и Дании. Попробую кратко рассказать о чем она.
Как справедливо замечено в предисловии, из всех доступных нам свидетельств, только данные антропологии (конкретно травматические повреждения на скелете человека) могут дать явные и бесспорные свидетельства произошедших конфликтов. Присутствие других следов не всегда можно толковать однозначно. Ограждение не всегда призвано служить военной цели, изображения оружия или военных сцен могут иметь религиозное, сакральное или политическое значение. Да и специализированного военного оружия тогда как такового не было.
Насильственные травмы это обычно повреждения ребер, лопаток, рук. Но гораздо чаще страдает череп. Случайные травмы головы у взрослых и половозрелых людей довольно редки, они чаще встречаются у детей и стариков. Именно голова остается главной целью нападения на протяжении веков по психологическим и стратегическим причинам. Даже легкие и умеренные травмы головы имеют особенность повлечь за собой временной отключение сознания. Кроме того, лицо и голова психологически связаны с личностью жертвы и служат объектом вымещения агрессии.
Материалами данного исследования послужили останки 378 человек из 87 памятников неолита на следующей территории.
Большая часть происходит из коллективных погребений (90%) и хронологически охватывает период от 3300 г. до н. э. до 1700 г. При этом более 90 % представлено взрослыми индивидами, которые были разбиты на 6 категорий.
Итак, из 378 человек, 55 несли следы повреждений (14,6%). Практически все пострадавшие были взрослыми, кроме двух подростков из датской выборки. Большинство (41 индивид или 10,8 %) выжили после травм , которые успешно зажили. Лишь 15 человек или 4% умерли после удара в голову. Среди них один неолитический датчанин, который имел две травмы - одна зажила, а от второй он умер. Травмы распределяются следующим образом.
Замечена разница в распределении травм между полами. В Дании 16,9% мужчин обладали зажившими травмами против 7,2 % женщин. В шведской выборке 11,6 % у мужчин против 6,1 % у женщин. В объединенной выборке эта разница также значима (15,7 % заживших травм против 6,8%). Всего в общей выборке 18,8 % мужчин против 11,4 % женщин. Таким образом, женщины чаще, чем мужчины становились смертельными жертвами насилия - 4,5 % женщин против 3,6 % мужчин. Как правило, большинство ударов приходилось на правые передние и теменные кости черепа.
Подавляющее большинство (91,6 %) заживших травм головы представляли собой небольшие повреждения, до 2 см. В то время как значительная часть (60 %) смертельных травм имела более серьезные размеры.
Интересно, что смертельные ранения мужчин по большей части расположены на левой стороне головы, что логично, если сталкиваются двое противников-правшей лицом к лицу. У женщин же, напротив, больше страдала правая сторона головы. Вероятно, травмы они получали не находясь лицом к лицу к агрессору. Также заметна тенденция заживших травм лобной кости, что предполагает нелетальные столкновения.
Женщины неолитической Скандинавии страдали от насилия не намного меньше мужчин, но гибли чаще. В шведской выборке незажившие травмы были вообще только у женщин.
В этом регионе нет следов массовых убийств, погромов и разрушений, как в Германии или Австрии. Нет тут и значительного числа убийств вообще, что предполагает смерть противника как возможный, но не единственный сценарий конфликта. Преобладание заживших травм у мужчин делает их основными участниками конфликтов. Однако, наличие травм у женщин позволяет сделать вывод, что они также часто становились участниками столкновений. Вряд ли можно говорить о бытовых конфликтах, в них чаще страдают лицевые кости. Такие травмы тоже есть, однако большинство данных свидетельствуют о том, что женщины получали повреждения отвернувшись от угрозы, безоружные и неспособные к сопротивлению(лежа на земле?). Это говорит о характере столкновений в форме рейдов на поселения, а не упорядоченных сражений. Кроме того, можно сделать вывод, что детородный потенциал не защищал женщин от возможности стать жертвой нападения.
Размер и характер повреждений позволяют сказать, что в подавляющем большинстве случаев повреждения наносились примерно одинаковыми орудиями - метательным оружием, дубинками, каменными топорами.
Авторы сравнили распространенность травм на этом материале с некоторыми другими выборками. В выборке по культуре ямочной керамики Готланда лишь 11 % несло следы повреждения. Все были излеченными. Подобно обсуждаемому исследованию, травмы были у 14 % мужчин и 7,7 % женщин. У 109 индивидов из неолитической культуры Лендьел с территории Польши 12,8% обнаружило травмы головы (14/109), 20% мужчин, 10% женщин и 4,2% невзрослых. Из 320 поздненеолитических черепов (3500-2800 до н.э.) из северной Германии выявлено 4,4% (14/320) пострадавших, в основном мужчины. Далее на запад, 8,9% (31/350) ранненеолитических (3800-3200 до н.э.) черепов из Британии проявили признаки травмы. Хотя некоторые из результатов, особенно для ямочной керамики или Лендьел, схожи с цифрами шведской выборки, датчане демонстрируют более высокий процент травмированных. Эта разница требует последующего изучения, однако стоит заметить, что в региональном контексте она соответствует более ранним, позднемезолитическим показателям, отразившим также высокую распространенность травм. Еще один фактор - большая сохранность датского материала, что положительно сказывается на возможности диагностики повреждений.
Контекст погребений не дает возможности предполагать массовые одновременные убийства.
Жаль, что авторы не упорядочили исследованный материал хронологически и археологически. Вероятно, это позволило бы сделать гораздо больше выводов.