В городе V.
Набросала текст два дня назад, до Майерлинга.
По счастью.
Иначе бы сегодня на тему РиДж вряд ли что-то из себя выдавила.
РиДж Джона Крэнко
(гастроли Штутгартского балета) 02.05.13.
Странное дело, очень понравился РиДж Крэнко Штутгартского балета. Несмотря на множество нареканий, несмотря на не большую мою любовь к костюмным версиям РиДж. Составчик был серединка на половинку, танцевали местами так себе, но смотрелось на одном дыхании.
Не знаю почему.
Старая запись с Марсией Хайде хорошая, но слегка тяжеловесная. И пышная, почти как версии Лавровского и Макмиллана (для меня это недостаток).
А живой спектакль вроде и классический-классический, но весьма энергичный - музейностью не душил.
Пишу не о версии Крэнко в целом, а об увиденном мной 2 мая. Никакой игры высокого рока, никаких огромных шекспировских страстей. Это не было ни историей великой любви, ни душераздирающей рыдательной мелодрамой.
Получилась балетная реалистическая драма. Занятный, оказывается, жанр.
Мне часто кажется, что Прокофьев слишком велик для балета РиДж, и его космическая музыка накрывает с головой творящееся на сцене. Почему-то в этот раз музыка мне не мешала. Звучала качественно (кроме предательской горе-тубы, которая периодически утробно мычала), подвижно, местами страстно, но не слишком масштабно (дирижировал оркестром БТ Вольфганг Хайнц).
Лаконичные декорации и в меру пестренькие возрожденческие костюмы Юргена Розе не перегружали картинку, излишней старомодностью от нее не веяло.
А может, именно на нашей большой сцене в спектакле появилось достаточно пространства, чтобы обилие "красоты" не давило.
Радость: Джульетта полюбилась мне с первого взгляда.
Мария Эйхвальд, изящная, легонькая, компактная, подвижная, большеглазая ... Больше двадцати лет назад выпустилась из Алмаатинского училища и сделала очень достойную карьеру на западе.
Тот случай, когда смотреть на опытную Джульетта - сплошное удовольствие. Жизненного опыта бездна. Девочку играет без малейшей фальши. И так же уместно во взрослеющей не по дням а по часам героине проскальзывают нотки женственности.
Джульетта у Крэнко и Марии Эйхвальд появляется на своем первом балу сущим ребенком, теряется, когда ей представляют Париса и посылают танцевать с ним. Принужденно двигается в танце... пока случайно не встречается глазами с Ромео. И от взаимно вспыхнувшей искры тут же преображается - начинает двигаться с манящим кокетством истинной дочери Евы.
От стремления остаться наедине с предметом интереса в безгрешной юнице мгновенно просыпается женская хитрость: она попеременно избавляется от компании няньки и матушки и бездумно мимоходом кружит голову Парису.
Весь спектакль она балансирует между собственными слабостью и силой, волей и покорностью, страхом и отвагой. Очень по-женски и очень по-джульеттински.
Ромео (Джейсон Райли) попался внешне довольно невзрачный, без харизмы и не блещущий техникой. (Мужчины вообще классической выучкой не поразили, в пятую не приземлялся никто.) Но с поддержками справился уверенно, внятно сыграл все что Крэнко прописал и сильно меня не расстроил.
Крэнко же в спектакле насочинял немало сочных деталек, и если просто без халтуры сыграть "все ноты", то малопросвещенная публика, которая не имеет возможности сравнивать составы и исполнителей (типа меня) , по-любому получит достойный спектакль.
Вот для чего нужен Фонд и сохранение наследия (ох, как-то у нас в Большом обойдутся с Крэнко, артистов БТ я знаю куда лучше штутгартских, тут обмануться будет проблематично...)
Александр Зайцев был недостаточно быстроног и точен для правильного Меркуцио. Но меня тронул образ, им созданный.
Не поэт-острослов-задира, а милый младший братик. Обаятельный мальчишка с открытым сердцем, вечно путающийся под ногами, бесполезный для рода, но любимый старшими братьями. По-детски верящий в собственное бессмертие.
Вообще, что удивительно, в этом спектакле до поединка Меркуцио с Тибальдом конфликт между кланами был подан явно смягченно. Не чувствовалось постоянного давления смерти.
Да, в начале, как и положено по сюжету, столкнулись: простонародье яблоками покидалось, дворяне нафехтовали на пару трупов, главы родов скрестили гигантские тяжеленные мечи, но как-то не убедительно, символически.
Словно бы это и не легендарная шекспировская Верона, с повисшей в воздухе ненавистью. А какой-то среднестатистический городишко, теплый и уютный, с вялой криминальной хроникой. И, кстати, Капулетти на своей вечеринке бравировали мрачной гордыней гораздо меньше, чем привычно нам.
А Парис (Александр Джонс) в этот раз оказался неплохим парнем, без бесящего нарциссизма. Оторопев от неприязни Джульетты, он в принципе был даже готов отступить.
Казалось, что этот симпатичный городок населяют вполне адекватные люди.
Кроме одной-единственной тупой самовлюбленной сволочи - Тибальда. (Именно таким получился этот персонаж у красавчика Дамиано Петенеллы, между прочим, коренного веронца!)
И только когда погибает младшенький в семье Монтекки, Меркуцио, - по городу расползается зло, безумие и беспросветное отчаянье. Внутреняя, душевная "чума" начинает выкашивать оба веронских дома.
Первым "вирус" цепляет Ромео.
Страшные судороги Тибальда переходят в уродливую натуралистичную сцену оплакивания.
Марсия Хайде нынче исполняет роль леди Капулетти, а ей лет 75. Для мамы Джульетты она, по-честному, старовата, т.ч. первую половину спектакля она воспринимается просто как талисман спектакля.
Но в сцене смерти Тибальда, когда смотришь на обезумевшую старуху, конвульсивно рвущую на себе платье, будто в бездну заглядываешь - и становится реально жутко.
Родители Джульетты, наубивавшиеся над телом пляменника (и наследника?), мертвеют душой. И потому на дочь у них уже не находится чувств ни при принуждении ее к замужеству, ни после ее скоропостижной смерти. Обнаружив Джульетту бездыханной, леди Капулетти принимает еще один удар судьбы с обреченностью проклятой и просто тихо разваливается.
В этот момент понимаешь, что в городе V. нет больше места нормальной жизни - "чумой" заражены все, вчерашние благополучные веронцы живьем оказываются в аду.
Единственно место, где Ромео не вдыхает адский жар - комната Джульетты. Прохладный небесно-голубой навес над кроватью, того же цвета одеяло. Крошечный успокоительный рай для двоих.
Джульетта нутром чует, что им нельзя расставаться, что разъеднившись, они потеряют свою общую защиту, и потому так отчаянно цепляется за мужа.
Когда Ромео появляется в склепе, он уже "как все". Полностью поглощенный чернотой зла.
И над траурным ложем Джульетты нос к носу сталкивается с таким же озверевшим Парисом. Эти двое - зеркальное отражение друг друга. То, что показывает зеркало - страшно и мерзко. И заслуживает уничтожения. Убийство Париса для Ромео - репетиция самоубийства.
Как зомби, он бредет к своей Джульетте, рядом с которой он был когда-то человеком, чтобы для него всё наконец закончилось в ее объятиях.
Вырвавшаяся из сна Джульетта попадает в кромешную жуть: склеп, мертвый муж.. Она бежать - а под ногами опять тело!
Труп нежеланного жениха последняя капля отчаянья, приводящая к суициду. Когда кругом ад - бежать некуда. Только в небытие.
Финальной сцене чего-то не хватило. То ли у Крэнко оба самоубийства слишком быстрые. Или не все получилось у исполнителей. Не знаю. Но нужна была пауза... вдох перед уходом.
Чтобы каждый зритель сам глотнул кислорода и содрогнулся от мысли о разнице между жизнью и не-жизнью.
Но, к моему громадному сожалению, сильный спектакль остался и без траурной завершающей точки, и без пульсирующего тревожного многоточия, а словно бы просто сошел на нет.
Зато, спасибо Крэнко, он лишил Ромео дамского способа самоубийства - яда, а вложил в руку дворянина более подобающую ему сталь. Пусть и не по Шекспиру, но, на мой взгляд, более логично и более по-мужски.
Запись с Марсией Хайде:
http://www.youtube.com/watch?v=TGETzCSmGqc
На спектакль, увиденный 2-го, не слишком похоже, но все равно интересно.
По счастью.
Иначе бы сегодня на тему РиДж вряд ли что-то из себя выдавила.
РиДж Джона Крэнко
(гастроли Штутгартского балета) 02.05.13.
Странное дело, очень понравился РиДж Крэнко Штутгартского балета. Несмотря на множество нареканий, несмотря на не большую мою любовь к костюмным версиям РиДж. Составчик был серединка на половинку, танцевали местами так себе, но смотрелось на одном дыхании.
Не знаю почему.
Старая запись с Марсией Хайде хорошая, но слегка тяжеловесная. И пышная, почти как версии Лавровского и Макмиллана (для меня это недостаток).
А живой спектакль вроде и классический-классический, но весьма энергичный - музейностью не душил.
Пишу не о версии Крэнко в целом, а об увиденном мной 2 мая. Никакой игры высокого рока, никаких огромных шекспировских страстей. Это не было ни историей великой любви, ни душераздирающей рыдательной мелодрамой.
Получилась балетная реалистическая драма. Занятный, оказывается, жанр.
Мне часто кажется, что Прокофьев слишком велик для балета РиДж, и его космическая музыка накрывает с головой творящееся на сцене. Почему-то в этот раз музыка мне не мешала. Звучала качественно (кроме предательской горе-тубы, которая периодически утробно мычала), подвижно, местами страстно, но не слишком масштабно (дирижировал оркестром БТ Вольфганг Хайнц).
Лаконичные декорации и в меру пестренькие возрожденческие костюмы Юргена Розе не перегружали картинку, излишней старомодностью от нее не веяло.
А может, именно на нашей большой сцене в спектакле появилось достаточно пространства, чтобы обилие "красоты" не давило.
Радость: Джульетта полюбилась мне с первого взгляда.
Мария Эйхвальд, изящная, легонькая, компактная, подвижная, большеглазая ... Больше двадцати лет назад выпустилась из Алмаатинского училища и сделала очень достойную карьеру на западе.
Тот случай, когда смотреть на опытную Джульетта - сплошное удовольствие. Жизненного опыта бездна. Девочку играет без малейшей фальши. И так же уместно во взрослеющей не по дням а по часам героине проскальзывают нотки женственности.
Джульетта у Крэнко и Марии Эйхвальд появляется на своем первом балу сущим ребенком, теряется, когда ей представляют Париса и посылают танцевать с ним. Принужденно двигается в танце... пока случайно не встречается глазами с Ромео. И от взаимно вспыхнувшей искры тут же преображается - начинает двигаться с манящим кокетством истинной дочери Евы.
От стремления остаться наедине с предметом интереса в безгрешной юнице мгновенно просыпается женская хитрость: она попеременно избавляется от компании няньки и матушки и бездумно мимоходом кружит голову Парису.
Весь спектакль она балансирует между собственными слабостью и силой, волей и покорностью, страхом и отвагой. Очень по-женски и очень по-джульеттински.
Ромео (Джейсон Райли) попался внешне довольно невзрачный, без харизмы и не блещущий техникой. (Мужчины вообще классической выучкой не поразили, в пятую не приземлялся никто.) Но с поддержками справился уверенно, внятно сыграл все что Крэнко прописал и сильно меня не расстроил.
Крэнко же в спектакле насочинял немало сочных деталек, и если просто без халтуры сыграть "все ноты", то малопросвещенная публика, которая не имеет возможности сравнивать составы и исполнителей (типа меня) , по-любому получит достойный спектакль.
Вот для чего нужен Фонд и сохранение наследия (ох, как-то у нас в Большом обойдутся с Крэнко, артистов БТ я знаю куда лучше штутгартских, тут обмануться будет проблематично...)
Александр Зайцев был недостаточно быстроног и точен для правильного Меркуцио. Но меня тронул образ, им созданный.
Не поэт-острослов-задира, а милый младший братик. Обаятельный мальчишка с открытым сердцем, вечно путающийся под ногами, бесполезный для рода, но любимый старшими братьями. По-детски верящий в собственное бессмертие.
Вообще, что удивительно, в этом спектакле до поединка Меркуцио с Тибальдом конфликт между кланами был подан явно смягченно. Не чувствовалось постоянного давления смерти.
Да, в начале, как и положено по сюжету, столкнулись: простонародье яблоками покидалось, дворяне нафехтовали на пару трупов, главы родов скрестили гигантские тяжеленные мечи, но как-то не убедительно, символически.
Словно бы это и не легендарная шекспировская Верона, с повисшей в воздухе ненавистью. А какой-то среднестатистический городишко, теплый и уютный, с вялой криминальной хроникой. И, кстати, Капулетти на своей вечеринке бравировали мрачной гордыней гораздо меньше, чем привычно нам.
А Парис (Александр Джонс) в этот раз оказался неплохим парнем, без бесящего нарциссизма. Оторопев от неприязни Джульетты, он в принципе был даже готов отступить.
Казалось, что этот симпатичный городок населяют вполне адекватные люди.
Кроме одной-единственной тупой самовлюбленной сволочи - Тибальда. (Именно таким получился этот персонаж у красавчика Дамиано Петенеллы, между прочим, коренного веронца!)
И только когда погибает младшенький в семье Монтекки, Меркуцио, - по городу расползается зло, безумие и беспросветное отчаянье. Внутреняя, душевная "чума" начинает выкашивать оба веронских дома.
Первым "вирус" цепляет Ромео.
Страшные судороги Тибальда переходят в уродливую натуралистичную сцену оплакивания.
Марсия Хайде нынче исполняет роль леди Капулетти, а ей лет 75. Для мамы Джульетты она, по-честному, старовата, т.ч. первую половину спектакля она воспринимается просто как талисман спектакля.
Но в сцене смерти Тибальда, когда смотришь на обезумевшую старуху, конвульсивно рвущую на себе платье, будто в бездну заглядываешь - и становится реально жутко.
Родители Джульетты, наубивавшиеся над телом пляменника (и наследника?), мертвеют душой. И потому на дочь у них уже не находится чувств ни при принуждении ее к замужеству, ни после ее скоропостижной смерти. Обнаружив Джульетту бездыханной, леди Капулетти принимает еще один удар судьбы с обреченностью проклятой и просто тихо разваливается.
В этот момент понимаешь, что в городе V. нет больше места нормальной жизни - "чумой" заражены все, вчерашние благополучные веронцы живьем оказываются в аду.
Единственно место, где Ромео не вдыхает адский жар - комната Джульетты. Прохладный небесно-голубой навес над кроватью, того же цвета одеяло. Крошечный успокоительный рай для двоих.
Джульетта нутром чует, что им нельзя расставаться, что разъеднившись, они потеряют свою общую защиту, и потому так отчаянно цепляется за мужа.
Когда Ромео появляется в склепе, он уже "как все". Полностью поглощенный чернотой зла.
И над траурным ложем Джульетты нос к носу сталкивается с таким же озверевшим Парисом. Эти двое - зеркальное отражение друг друга. То, что показывает зеркало - страшно и мерзко. И заслуживает уничтожения. Убийство Париса для Ромео - репетиция самоубийства.
Как зомби, он бредет к своей Джульетте, рядом с которой он был когда-то человеком, чтобы для него всё наконец закончилось в ее объятиях.
Вырвавшаяся из сна Джульетта попадает в кромешную жуть: склеп, мертвый муж.. Она бежать - а под ногами опять тело!
Труп нежеланного жениха последняя капля отчаянья, приводящая к суициду. Когда кругом ад - бежать некуда. Только в небытие.
Финальной сцене чего-то не хватило. То ли у Крэнко оба самоубийства слишком быстрые. Или не все получилось у исполнителей. Не знаю. Но нужна была пауза... вдох перед уходом.
Чтобы каждый зритель сам глотнул кислорода и содрогнулся от мысли о разнице между жизнью и не-жизнью.
Но, к моему громадному сожалению, сильный спектакль остался и без траурной завершающей точки, и без пульсирующего тревожного многоточия, а словно бы просто сошел на нет.
Зато, спасибо Крэнко, он лишил Ромео дамского способа самоубийства - яда, а вложил в руку дворянина более подобающую ему сталь. Пусть и не по Шекспиру, но, на мой взгляд, более логично и более по-мужски.
Запись с Марсией Хайде:
http://www.youtube.com/watch?v=TGETzCSmGqc
На спектакль, увиденный 2-го, не слишком похоже, но все равно интересно.