Ночное
Хочу внести ясность.
В моей жизни нет сплошных сюси-пуси и розовых щенят, катающихся на радуге.
Например, уже почти месяц любимый муж пребывает во внутренней Монголии, ковыряя прошлое, которому много лет не уделял никакого внимания. А последнюю неделю полезло такое, отчего ему очень плохо и больно. И мне от этого разумеется тоже нифига не весело. Я в жесточайшей депрессии и желаю лечь и умереть.
Вот только не делаю этого.
И не потому, что я такой неисправимый оптимист.
А потому что "в любом свинстве можно найти кусочек ветчины".
Так и здесь. Да, сейчас больно и горько. Да, ворошить прошлое, которое давно умерло - тяжело. Да, не знать кто ты - невыносимо. А не уметь помочь это пережить - просто запредельно.
Но когда опускаешься на дно, от него можно нехило так оттолкнуться.
Или встретиться с самим собой без всяческих масок, обосраться от ужаса, а потом понять, что все это время это тоже был ты.
Или выяснить наконец, что действительно важно, а что просто слова, на которые можно с легкостью забить.
Или взять на себя ответственность за происходящее и навести внутри порядок. Установить диктатуру, умеренную, но диктатуру. И никаких гвоздей.
Или, в конце концов, как следует всплакнуть над своей загубленной жизнью, несколько раз умереть, потом заржать от полноты чувств и снова воскреснуть для следующей жизни. Обновленной и настоящей.
В моей жизни нет сплошных сюси-пуси и розовых щенят, катающихся на радуге.
Например, уже почти месяц любимый муж пребывает во внутренней Монголии, ковыряя прошлое, которому много лет не уделял никакого внимания. А последнюю неделю полезло такое, отчего ему очень плохо и больно. И мне от этого разумеется тоже нифига не весело. Я в жесточайшей депрессии и желаю лечь и умереть.
Вот только не делаю этого.
И не потому, что я такой неисправимый оптимист.
А потому что "в любом свинстве можно найти кусочек ветчины".
Так и здесь. Да, сейчас больно и горько. Да, ворошить прошлое, которое давно умерло - тяжело. Да, не знать кто ты - невыносимо. А не уметь помочь это пережить - просто запредельно.
Но когда опускаешься на дно, от него можно нехило так оттолкнуться.
Или встретиться с самим собой без всяческих масок, обосраться от ужаса, а потом понять, что все это время это тоже был ты.
Или выяснить наконец, что действительно важно, а что просто слова, на которые можно с легкостью забить.
Или взять на себя ответственность за происходящее и навести внутри порядок. Установить диктатуру, умеренную, но диктатуру. И никаких гвоздей.
Или, в конце концов, как следует всплакнуть над своей загубленной жизнью, несколько раз умереть, потом заржать от полноты чувств и снова воскреснуть для следующей жизни. Обновленной и настоящей.