потолок
Бабушка встретила меня на диване.
- Наталья, тебе не холодно ли в этом пальто? - спросила она, прищуриваясь, - дай материю потрогаю…
я разулась и прошла в комнату. пару минут она мяла подкладку пальто, потом стащила его с меня и повесила на вешалку.
- сколько стоит-то?
- полторы, - соврала я. на самом деле пальтишко стоило пять с половиной, но бабушкина голова этого принять не может, поэтому я сказала «полторы», а она скрестила руки на груди и сквозь зубы произнесла:
- дорого что-то… щас все дорого… дорожает все… вон Риза джинсы купила за сто пейсят рублей, так ты могла бы десять таких джинс купить вместо своего пальто.
- мне пальто больше нравится, чем десять джинс… - вздохнула я.
- кушать будешь? у меня тут рыбка жареная с морковочкой, вкусная, хочешь?
- спасибо, баб, я ела.
- может все-таки будешь? со сметанкой, а? только что выключила, горяченькая? чуть-чуть? а?
- давай вначале поработаем, а потом есть будем.
- ну давай.
Бабушка, вздыхая и коря меня в душе за дорогое пальто, выдала мне свой черный с белыми цветами халат с поясом и платок. Халат пах бабушкой. Уютно. Я разделась и обернула себя халатом на два раза. На голову повязала платок. Посмотрелась в трюмо - стройненькая, думаю, три меня стоит в трюмо, - стройненькие. Хорошо.
- Щас я стол принесу, Наталья, подожди,
- Дай я сама, баб. куда тебе.
Вместе приволокли стол. Из бумажного хрустящего мешка она высыпала в таз изместку. налила воды.
- Густо да?
- не знаю.
- Щас мы миксером ее. У меня ручной миксер есть.
Она принесла из кухни ручной миксер и, брызгая, стала взбивать известку в тазике как тесто для торта. Я стояла на столе, вставая на носки и пытаясь дотянуться до потолка. Ростом обидели, а белить заставляют.
- не достаешь?
- не-а.
- сойди. сойди-ка.
Бабушка с трудом подняла один за другим большие банки с краской. На них водрузила непонятную доску.
- Вставай.
- Я боюсь, грохнусь.
- Не грохнешься. Вставай.
…
- Ну как? Достала?
- угу.
- на кисть.
Я начала белить. Радио в соседней комнате рассказывало историю любви Экзюпери к какой-то взбалмошной бабе. Потом пела Кристаллинская. Потом бодрый голос советовал всем покупать магнитноволновой лечебный аппарат.
Бабушка в это время бегала вокруг стола, задрав голову кверху и приговаривала:
- вот хорошо…вот и славно… вот и потолок будет чистенький… вот и славно… Подожди, Наталья, там ещё забыла, справа мазни… что, подвинем стол?
Я слезала, мы двигали стол. Залезала опять и снова белила. Огромный халат на мне совсем распоясался, сиськи вываливались. Я белила. Доска пошатывалась, когда я наступала на край.
- Вокруг люстры аккуратней! Олифу там у стен не закапай…
Грянул детский хор.
«Вместе весело шагать по просторам! по просторам! по просторам!»
доска под пяткой накренилась вниз, я с грохотом свалилась со стола, получив доской по лбу и подмяв под себя стоящий тут же табурет.
- Наталья ты что? - запричитала бабушка, - ну как тебя угораздило-то? смотри куда ногу ставишь. ну? ушиблась? белить можешь?
слезы у меня высохли, зло разбирает, говорю,
- не буду. не могу. я пойду домой.
- а когда добелишь? завтра?
- нет. не завтра.
- послезавтра?
- не знаю, - тихо так, щас заплачу наверное, у меня все ноги в синяках и царапина вкровь на бедре. Она сидит рядом и говорит вполголоса:
- как же так, Наталья, помирать буду, что люди-то подумают, неряха что, вон жену Степан Иваныча хоронили, поминали, а квартира-то какая запущенная у них… не хочу я чтобы у меня так же было… надо чтоб порядок… Мишу потом попрошу обои мне… а пол уж сама покрашу, а то ж он страшный… совсем… а то буду в гробу лежать, а людям стыдно за меня…
- Баб, тебе будет уже все равно, ты краснеть не будешь…
- нет не все равно.
- все равно будет, побелен потолок или не побелен.
- вон разводы-то какие, глянь…
- ничего страшного
- перебелить надо.
медленно я встала, на стол оперевшись, закинула ногу, влезла, взяла кисть и стала молча белить. потом молча мылась в ванной, молча пила старый чай с желейной конфетой.
- может рыбки поешь? вкусная?
- не хочу.
- смотри какая. ммм… а я поем.
Бабушка взяла одну рыбку за хвостик и стала откусывать, запивая холодным чаем.
- огурцов возьми матери. и капусты.
- ага.
- вон лечо ещё у меня вам стоит.
у дверей она сунула мне в карман 100 рублей.
«ну джинсы», - подумала я.
на улице то и дело с хрустом отваливались с карнизов и падали сосульки.
- Наталья, тебе не холодно ли в этом пальто? - спросила она, прищуриваясь, - дай материю потрогаю…
я разулась и прошла в комнату. пару минут она мяла подкладку пальто, потом стащила его с меня и повесила на вешалку.
- сколько стоит-то?
- полторы, - соврала я. на самом деле пальтишко стоило пять с половиной, но бабушкина голова этого принять не может, поэтому я сказала «полторы», а она скрестила руки на груди и сквозь зубы произнесла:
- дорого что-то… щас все дорого… дорожает все… вон Риза джинсы купила за сто пейсят рублей, так ты могла бы десять таких джинс купить вместо своего пальто.
- мне пальто больше нравится, чем десять джинс… - вздохнула я.
- кушать будешь? у меня тут рыбка жареная с морковочкой, вкусная, хочешь?
- спасибо, баб, я ела.
- может все-таки будешь? со сметанкой, а? только что выключила, горяченькая? чуть-чуть? а?
- давай вначале поработаем, а потом есть будем.
- ну давай.
Бабушка, вздыхая и коря меня в душе за дорогое пальто, выдала мне свой черный с белыми цветами халат с поясом и платок. Халат пах бабушкой. Уютно. Я разделась и обернула себя халатом на два раза. На голову повязала платок. Посмотрелась в трюмо - стройненькая, думаю, три меня стоит в трюмо, - стройненькие. Хорошо.
- Щас я стол принесу, Наталья, подожди,
- Дай я сама, баб. куда тебе.
Вместе приволокли стол. Из бумажного хрустящего мешка она высыпала в таз изместку. налила воды.
- Густо да?
- не знаю.
- Щас мы миксером ее. У меня ручной миксер есть.
Она принесла из кухни ручной миксер и, брызгая, стала взбивать известку в тазике как тесто для торта. Я стояла на столе, вставая на носки и пытаясь дотянуться до потолка. Ростом обидели, а белить заставляют.
- не достаешь?
- не-а.
- сойди. сойди-ка.
Бабушка с трудом подняла один за другим большие банки с краской. На них водрузила непонятную доску.
- Вставай.
- Я боюсь, грохнусь.
- Не грохнешься. Вставай.
…
- Ну как? Достала?
- угу.
- на кисть.
Я начала белить. Радио в соседней комнате рассказывало историю любви Экзюпери к какой-то взбалмошной бабе. Потом пела Кристаллинская. Потом бодрый голос советовал всем покупать магнитноволновой лечебный аппарат.
Бабушка в это время бегала вокруг стола, задрав голову кверху и приговаривала:
- вот хорошо…вот и славно… вот и потолок будет чистенький… вот и славно… Подожди, Наталья, там ещё забыла, справа мазни… что, подвинем стол?
Я слезала, мы двигали стол. Залезала опять и снова белила. Огромный халат на мне совсем распоясался, сиськи вываливались. Я белила. Доска пошатывалась, когда я наступала на край.
- Вокруг люстры аккуратней! Олифу там у стен не закапай…
Грянул детский хор.
«Вместе весело шагать по просторам! по просторам! по просторам!»
доска под пяткой накренилась вниз, я с грохотом свалилась со стола, получив доской по лбу и подмяв под себя стоящий тут же табурет.
- Наталья ты что? - запричитала бабушка, - ну как тебя угораздило-то? смотри куда ногу ставишь. ну? ушиблась? белить можешь?
слезы у меня высохли, зло разбирает, говорю,
- не буду. не могу. я пойду домой.
- а когда добелишь? завтра?
- нет. не завтра.
- послезавтра?
- не знаю, - тихо так, щас заплачу наверное, у меня все ноги в синяках и царапина вкровь на бедре. Она сидит рядом и говорит вполголоса:
- как же так, Наталья, помирать буду, что люди-то подумают, неряха что, вон жену Степан Иваныча хоронили, поминали, а квартира-то какая запущенная у них… не хочу я чтобы у меня так же было… надо чтоб порядок… Мишу потом попрошу обои мне… а пол уж сама покрашу, а то ж он страшный… совсем… а то буду в гробу лежать, а людям стыдно за меня…
- Баб, тебе будет уже все равно, ты краснеть не будешь…
- нет не все равно.
- все равно будет, побелен потолок или не побелен.
- вон разводы-то какие, глянь…
- ничего страшного
- перебелить надо.
медленно я встала, на стол оперевшись, закинула ногу, влезла, взяла кисть и стала молча белить. потом молча мылась в ванной, молча пила старый чай с желейной конфетой.
- может рыбки поешь? вкусная?
- не хочу.
- смотри какая. ммм… а я поем.
Бабушка взяла одну рыбку за хвостик и стала откусывать, запивая холодным чаем.
- огурцов возьми матери. и капусты.
- ага.
- вон лечо ещё у меня вам стоит.
у дверей она сунула мне в карман 100 рублей.
«ну джинсы», - подумала я.
на улице то и дело с хрустом отваливались с карнизов и падали сосульки.