О невосполнимых потерях
Товарищ Буркина Фасо поднял поднял достаточно интересную тему «невосполнимых потерь». А именно - обратил внимание на то, насколько быстро удалось восполнить понесенные в войну утраты. Оказалось - что это удалось сделать уже в 1960 годах. Впрочем, основной задачей упомянутого поста стало разоблачение известных фальшивок с завышенным числом погибших - которых насчитывали то 27 млн. человек, то 30 млн., а то - вообще 42 миллиона. Буркина Фасо достаточно аргументировано указывает на некорректность указанных представлений исходя из данных статистики. Впрочем, если честно, то данная деятельность есть напрасный труд - поскольку, начиная с Земского, на данную тему уже было сказано столько всего, что указанные цифры давно должны восприниматься, как некий нелепый курьез.
* * *
Поэтому данный вопрос я рассматривать тут не буду. Тем более, что поднятая проблема на самом деле выступает намного шире его - да и вообще, «победной» и «военной» темы. Поскольку понимание того, когда те или иные потери можно считаться «невосполнимыми», а когда нет, важно в огромном количестве самых разных областей. Хотя, если честно, то смысл этого понятия заключен в нем самом: «невосполнимыми» потерями является то, что рассматриваемая система не может восполнить никоим образом. То есть, такие, после которых можно говорить о гибели, или, по крайней мере, о стагнации развития данной системы. То есть, переход ее к катастрофичному сценарию. Применительно к социумы мы можем увидеть это, например, в 1917 году - когда Россия реально оказалась в одном шаге до своего исчезновения. И лишь крайне маловероятные и абсолютно верные действия большевиков позволили тогда нашей стране сохраниться. Вот про этот момент мы реально можем утверждать, что потери Российской Империи были невосполнимыми. (Кстати, если брать именно Империю, как государство, то она, как таковая, все-таки погибла.)
В 1945 годы же, разумеется, ничего подобного не наблюдалось. Да, количество разрушений на порядок превосходило то, что было в Первую Мировую войну. Да, число убитых было много выше. Но критичного положения, способного привести к развалу страны, не было. Более того, даже в самые тяжелые дни 1941 года - когда оказались потеряны самые развитые регионы страны, огромное число войск оказалось в окружении, а немецкие войска подступали к столице - даже тогда социальное устройство оказывалось абсолютно устойчивым. Эвакуированные заводы вводились в строй - сейчас даже представить тяжело, как это было возможным! Как, при крайне примитивных информационных технологиях, можно было не перетерять сотни тысяч, если не миллионы единиц производственного оборудования, технологических материалов, конструкторской документации и т.д. А потом, в условиях крайнего дефицита всего - от рабочих до электричества - развернуть работу на новых площадках. Впрочем, всего указанного для нормального функционирования промышленности еще мало: требовалось в оперативном порядке перестроить все логистические цепочки, сменить направления транспортных потоков и т.д.
Как в этом случае не вспомнить тот коллапс, в который впала транспортная система уже упомянутой Российской Империи во время Первой Мировой войны. И это при том, что реальных разрушений она практически не понесла, транспортные потоки остались практически теми же, а уровень эвакуации производств был на несколько порядков ниже. Но, тем не менее, три военных года привели более-менее работающую в мирное время систему к катастрофическому состоянию - из которого выйти удалось только к середине 1920 годов. А в 1917 году даже такую задачу, как обеспечение продовольствием столиц, решить было невозможно -в итоге в Петрограде стояли очереди за хлебом, в то время, как в Сибири гнило зерно. А ведь в условиях мелкотоварного производства для этого требовалось только закупить хлеб и отвести его в город - сравнивать это действие с логистическим обеспечением промышленного производства просто смешно.
Впрочем, если рассматривать «некатастрофические последствия» Великой Отечественной войны, то там что не область - то удивительная эффективность. Например, можно упомянуть такую важную вещь,
как отсутствие массовых эпидемий. А ведь упомянутая эвакуация - это, прежде всего, массовые перемещения населения - при условии однозначного падения уровня жизни. (Начиная с качества питания и заканчивая здравоохранением.) Всю человеческую историю подобные события значили одно: дизентерия, холера, тиф. Можно, к примеру, вспомнить, что еще недавно, в период Гражданской войны, именно тиф - болезнь массовых перемещений - унес больше жизней, нежели все боевые действия сами по себе. А вот в Великую Отечественную, а так же после нее (когда началось возвращение эвакуированных), подобной беды удалось избежать - и это притом, что особых, специфических методов борьбы с массовыми инфекциями не было: антибиотики только приходили в жизнь. То есть, отсутствие эпидемий - это заслуга исключительно санитарии и гигиены, действий, в общем-то, несложных, но при этом требующих особой тщательности в исполнении. В общем, заслуга системности.
* * *
То есть, можно сказать, что даже в самое тяжелое время советское общество сохраняло свои системные свойства, позволяя осуществлять сложнейшие задачи. Данное свойство позволило нашей стране не только выдержать удар, но и осуществить полную перестройку своей структуры на военные рельсы. Но и это еще не все - как уже не раз говорилось, сразу после окончания страшнейшей войны СССР смог приступить не просто к восстановлению нанесенных ей разрушений. (Что было бы невозможно в том случае, если бы нанесенные ему потери действительно были невосполнимыми.) Нет, дело обстояло еще интереснее: в послевоенное время страна взяла курс на «инновацию» своей экономики, на развертывания уже не просто современных, а самых современных из возможных тогда отраслей. Ракетостроение и реактивная авиация - причем, не только военная, но и гражданская - атомная и химическая промышленность, электроника и вычислительная техника… Фундамент всего этого закладывался именно в послевоенные годы. Да что там атом или космос - даже создание массовой строительной отрасли, через полтора десятка лет позволившей совершить «домостроительный переворот», и то являлось действием невероятной эффективности.
А ведь каждая новая отрасль - это, прежде всего, рабочие руки. А нахождение этих отраслей на самом острие прогресса - это то, что данные руки должны быть, прежде всего, квалифицированными. Если этого ресурса нет, то никакие действия не помогут. Следовательно, ситуация с быстрым развертыванием Советским Союзом передовых производств может означать, во-первых, что в стране были в определенном количестве квалифицированные рабочие. Ну, а во-вторых, из указанного положения можно понять, что в послевоенных условиях было возможно начать массовую подготовку новой рабочей силы - то есть, имелись потребные «качественные» людские ресурсы. Иначе говоря, считать в подобном случае, что «демографический удар» фашизма был для страны критичен, нет никаких оснований. Тем более, что если говорить о времени окончания советской атомной программы - условно 1949 года, ракетной программы - условно 1948 год, или, скажем, началом «эры реактивной гражданской авиации» - 1956 год - то, с учетом времени, потребного на создание необходимого промышленного потенциала, можно увидеть, что это происходило еще до времени «входа новых поколений».
Если учесть при этом демографическую структуру тогдашнего общества с ее многодетностью, то можно понять, что 40 миллионов уничтоженного трудоспособного населения при общем населении в 200 миллионов в подобном контексте выглядят странными. (Ведь очевидно, что не детей же уничтожали.) Впрочем, даже если брать 20 или 16 миллионов потерь, то эта цифра так же внушительна - однако, в любом случае, именовать «невосполнимыми» мы эти потери не можем. То есть, можно сказать, что это страшные цифры, ужасные цифры, кошмарные цифры - но не катастрофические. Поскольку катастрофу они не вызвали - а напротив, позволили осуществить технологический и социальный прорыв последующих десятилетий. То есть, да - война убила миллионы, но десятки и сотни миллионов оказались спасены. В том числе, и в прямом смысле - если вспомнить тот же план Dropshot, по которому предполагалось «выжигать» советские города путем атомных ударов, то можно догадаться, от чего нас спасло создание атомного, а затем и ракетного оружия. Впрочем, массовая смерть от голода, холода или массовых эпидемий - что было бы неизбежностью в том случае, если бы советский социум реально рухнул - представляла собой не более радостную перспективу.
* * *
Поэтому совершенно очевидно, что указанная сверхустойчивость советского общества к материальным и людским потерям выступила ни чем иным, как гарантией от более серьезных потерь. А значит, как это не странно прозвучит, но следует понять, что потери СССР в Великой Отечественной войне не были невосполнимыми - в отличие от на порядок меньших потерь Российской Империи в Первой Мировой войне. Собственно, это и есть самое главное, что стоит понимать по указанной теме. Но отсюда следует, что современная - а точнее, идущая где-то с 1970 годов - акцентация внимания на нанесенном стране ущербе, на понесенной народом трагедии является, в общем смысле, ошибочной. Поскольку она, указывая понесенные потери, не оставляет места для понимание того, чего же удалось избежать. В результате чего данный подход к рассмотрению указанного исторического события полностью лишается своего прогностического смысла - то есть, своего места в построении адекватной модели реальности. Вместо него возникают уже упомянутые всевозможные культы - архаичные элементы миропонимания, в конечном итоге ведущие к «потере реальности».
Впрочем, об этом явлении уже было сказано достаточно. Поэтому тут можно сказать только о том, что, в отличие от древности, никакого положительного значения эти самые культы не принесли, а напротив, очень быстро выродились в однозначно деструктивные явления, в то самое «трупами завалили», «пили бы баварское» и т.д. Что прекрасно показывает необходимость системного рассмотрения для современного общества, и недостаточность для него архаики - даже с учетом того, что ранее она прекрасно работала. Но это, в общем-то, уже достаточно банальная истина…
* * *
Поэтому данный вопрос я рассматривать тут не буду. Тем более, что поднятая проблема на самом деле выступает намного шире его - да и вообще, «победной» и «военной» темы. Поскольку понимание того, когда те или иные потери можно считаться «невосполнимыми», а когда нет, важно в огромном количестве самых разных областей. Хотя, если честно, то смысл этого понятия заключен в нем самом: «невосполнимыми» потерями является то, что рассматриваемая система не может восполнить никоим образом. То есть, такие, после которых можно говорить о гибели, или, по крайней мере, о стагнации развития данной системы. То есть, переход ее к катастрофичному сценарию. Применительно к социумы мы можем увидеть это, например, в 1917 году - когда Россия реально оказалась в одном шаге до своего исчезновения. И лишь крайне маловероятные и абсолютно верные действия большевиков позволили тогда нашей стране сохраниться. Вот про этот момент мы реально можем утверждать, что потери Российской Империи были невосполнимыми. (Кстати, если брать именно Империю, как государство, то она, как таковая, все-таки погибла.)
В 1945 годы же, разумеется, ничего подобного не наблюдалось. Да, количество разрушений на порядок превосходило то, что было в Первую Мировую войну. Да, число убитых было много выше. Но критичного положения, способного привести к развалу страны, не было. Более того, даже в самые тяжелые дни 1941 года - когда оказались потеряны самые развитые регионы страны, огромное число войск оказалось в окружении, а немецкие войска подступали к столице - даже тогда социальное устройство оказывалось абсолютно устойчивым. Эвакуированные заводы вводились в строй - сейчас даже представить тяжело, как это было возможным! Как, при крайне примитивных информационных технологиях, можно было не перетерять сотни тысяч, если не миллионы единиц производственного оборудования, технологических материалов, конструкторской документации и т.д. А потом, в условиях крайнего дефицита всего - от рабочих до электричества - развернуть работу на новых площадках. Впрочем, всего указанного для нормального функционирования промышленности еще мало: требовалось в оперативном порядке перестроить все логистические цепочки, сменить направления транспортных потоков и т.д.
Как в этом случае не вспомнить тот коллапс, в который впала транспортная система уже упомянутой Российской Империи во время Первой Мировой войны. И это при том, что реальных разрушений она практически не понесла, транспортные потоки остались практически теми же, а уровень эвакуации производств был на несколько порядков ниже. Но, тем не менее, три военных года привели более-менее работающую в мирное время систему к катастрофическому состоянию - из которого выйти удалось только к середине 1920 годов. А в 1917 году даже такую задачу, как обеспечение продовольствием столиц, решить было невозможно -в итоге в Петрограде стояли очереди за хлебом, в то время, как в Сибири гнило зерно. А ведь в условиях мелкотоварного производства для этого требовалось только закупить хлеб и отвести его в город - сравнивать это действие с логистическим обеспечением промышленного производства просто смешно.
Впрочем, если рассматривать «некатастрофические последствия» Великой Отечественной войны, то там что не область - то удивительная эффективность. Например, можно упомянуть такую важную вещь,
как отсутствие массовых эпидемий. А ведь упомянутая эвакуация - это, прежде всего, массовые перемещения населения - при условии однозначного падения уровня жизни. (Начиная с качества питания и заканчивая здравоохранением.) Всю человеческую историю подобные события значили одно: дизентерия, холера, тиф. Можно, к примеру, вспомнить, что еще недавно, в период Гражданской войны, именно тиф - болезнь массовых перемещений - унес больше жизней, нежели все боевые действия сами по себе. А вот в Великую Отечественную, а так же после нее (когда началось возвращение эвакуированных), подобной беды удалось избежать - и это притом, что особых, специфических методов борьбы с массовыми инфекциями не было: антибиотики только приходили в жизнь. То есть, отсутствие эпидемий - это заслуга исключительно санитарии и гигиены, действий, в общем-то, несложных, но при этом требующих особой тщательности в исполнении. В общем, заслуга системности.
* * *
То есть, можно сказать, что даже в самое тяжелое время советское общество сохраняло свои системные свойства, позволяя осуществлять сложнейшие задачи. Данное свойство позволило нашей стране не только выдержать удар, но и осуществить полную перестройку своей структуры на военные рельсы. Но и это еще не все - как уже не раз говорилось, сразу после окончания страшнейшей войны СССР смог приступить не просто к восстановлению нанесенных ей разрушений. (Что было бы невозможно в том случае, если бы нанесенные ему потери действительно были невосполнимыми.) Нет, дело обстояло еще интереснее: в послевоенное время страна взяла курс на «инновацию» своей экономики, на развертывания уже не просто современных, а самых современных из возможных тогда отраслей. Ракетостроение и реактивная авиация - причем, не только военная, но и гражданская - атомная и химическая промышленность, электроника и вычислительная техника… Фундамент всего этого закладывался именно в послевоенные годы. Да что там атом или космос - даже создание массовой строительной отрасли, через полтора десятка лет позволившей совершить «домостроительный переворот», и то являлось действием невероятной эффективности.
А ведь каждая новая отрасль - это, прежде всего, рабочие руки. А нахождение этих отраслей на самом острие прогресса - это то, что данные руки должны быть, прежде всего, квалифицированными. Если этого ресурса нет, то никакие действия не помогут. Следовательно, ситуация с быстрым развертыванием Советским Союзом передовых производств может означать, во-первых, что в стране были в определенном количестве квалифицированные рабочие. Ну, а во-вторых, из указанного положения можно понять, что в послевоенных условиях было возможно начать массовую подготовку новой рабочей силы - то есть, имелись потребные «качественные» людские ресурсы. Иначе говоря, считать в подобном случае, что «демографический удар» фашизма был для страны критичен, нет никаких оснований. Тем более, что если говорить о времени окончания советской атомной программы - условно 1949 года, ракетной программы - условно 1948 год, или, скажем, началом «эры реактивной гражданской авиации» - 1956 год - то, с учетом времени, потребного на создание необходимого промышленного потенциала, можно увидеть, что это происходило еще до времени «входа новых поколений».
Если учесть при этом демографическую структуру тогдашнего общества с ее многодетностью, то можно понять, что 40 миллионов уничтоженного трудоспособного населения при общем населении в 200 миллионов в подобном контексте выглядят странными. (Ведь очевидно, что не детей же уничтожали.) Впрочем, даже если брать 20 или 16 миллионов потерь, то эта цифра так же внушительна - однако, в любом случае, именовать «невосполнимыми» мы эти потери не можем. То есть, можно сказать, что это страшные цифры, ужасные цифры, кошмарные цифры - но не катастрофические. Поскольку катастрофу они не вызвали - а напротив, позволили осуществить технологический и социальный прорыв последующих десятилетий. То есть, да - война убила миллионы, но десятки и сотни миллионов оказались спасены. В том числе, и в прямом смысле - если вспомнить тот же план Dropshot, по которому предполагалось «выжигать» советские города путем атомных ударов, то можно догадаться, от чего нас спасло создание атомного, а затем и ракетного оружия. Впрочем, массовая смерть от голода, холода или массовых эпидемий - что было бы неизбежностью в том случае, если бы советский социум реально рухнул - представляла собой не более радостную перспективу.
* * *
Поэтому совершенно очевидно, что указанная сверхустойчивость советского общества к материальным и людским потерям выступила ни чем иным, как гарантией от более серьезных потерь. А значит, как это не странно прозвучит, но следует понять, что потери СССР в Великой Отечественной войне не были невосполнимыми - в отличие от на порядок меньших потерь Российской Империи в Первой Мировой войне. Собственно, это и есть самое главное, что стоит понимать по указанной теме. Но отсюда следует, что современная - а точнее, идущая где-то с 1970 годов - акцентация внимания на нанесенном стране ущербе, на понесенной народом трагедии является, в общем смысле, ошибочной. Поскольку она, указывая понесенные потери, не оставляет места для понимание того, чего же удалось избежать. В результате чего данный подход к рассмотрению указанного исторического события полностью лишается своего прогностического смысла - то есть, своего места в построении адекватной модели реальности. Вместо него возникают уже упомянутые всевозможные культы - архаичные элементы миропонимания, в конечном итоге ведущие к «потере реальности».
Впрочем, об этом явлении уже было сказано достаточно. Поэтому тут можно сказать только о том, что, в отличие от древности, никакого положительного значения эти самые культы не принесли, а напротив, очень быстро выродились в однозначно деструктивные явления, в то самое «трупами завалили», «пили бы баварское» и т.д. Что прекрасно показывает необходимость системного рассмотрения для современного общества, и недостаточность для него архаики - даже с учетом того, что ранее она прекрасно работала. Но это, в общем-то, уже достаточно банальная истина…