Эпоха конца гуманизма? Или нет?
Интересно, кто-нибудь сейчас еще помнит о том, что во время эпидемии "ковида" от данной болезни в мире умерло 6,7 млн. человек, а в нашей страны - более 300 тысяч. Это только от самой болезни, если считать еще умерших от сопутствующих причин - в том числе и перегрузке медучреждений в связи с необходимостью лечения "ковидников" - то это число увеличится раза в два. То есть, можно говорить если не о катастрофе, то об очень серьезной общественной проблеме. (Хотя, например, стихийные бедствия с числом погибших на порядка два меньшим, считаются катастрофой по умолчанию.)
Однако общество все это восприняло с потрясающим стоицизмом. Со спокойствием, поражающим воображение, в особенности на фоне господствующего в последние несколько десятилетий мнении о "неготовности развитых стран к большим жертвам". Ну да: сколько раз говорилось, что "современный европеец не согласен умирать так же, как его предок". (Как будто несовременный европеец был подобен японскому самураю - то есть, всю жизнь только и делал, что готовился к смерти.)
Про постсоветские страны, разумеется, утверждали то же самое, считая их относящимися к европейской культуре. В качестве примера приводили, например, отношение к погибшим в Афганистане - там за все время боевых действий было убито порядка 15 тысяч человек (за 11 лет), и это воспринималось обществом, как очень большая величина. Ну, или можно взять те же "чеченские войны", которые унесли жизни порядка 10 тысяч человек. (5500 в "первой чеченской", и 4700 во "второй чеченской".) Надо ли указывать на то, что отношение ко всему этому было очень и очень негативным. (Настолько, что, например, "завершение войны" - на чеченских условиях - стала одним из "козырей" ельцинского правительства в 1996 году. То есть, тогда консенсусом стала идея о том, что можно отдать все, что можно - лишь бы прекратились смерти.)
И вдруг - поразительное безразличие. Категорическое нежелание менять что-либо в своей жизни даже при наличии смертельной опасности. Смертельная - тут не риторический прием: вероятность отправиться в Аид при легочной форме болезни была равна 5%, что очень и очень много. А вероятность получить легочную форму от той же "дельты" была достаточно большая. (Среди моего круга общения легочной формой переболели порядка 10%, причем несколько человек - и я в том числе - вынуждены были лечь в больницу.) Конечно сейчас, после того, как данный вирус мутировал до "омикрона" эта величина более, чем на порядок ниже - но суть данный момент не меняет.
В том смысле, что не меняет той легкости, с которой население встретило подобную болезнь. И которая сохранялась даже тогда, когда свирепствовала пресловутая "дельта", а количество умерших росло с каждым днем. Более того - главной проблемой для людей оказалась не эпидемия, а меры борьбы с ней, которые, собственно, и вызывали возмущения. (Вроде пресловутых QR-паспортов для непривитых. Кстати, если брать последние - по крайней мере, в России - то можно увидеть забавную закономерность. А именно: вводить их решено было тогда, когда наступил переход от "дельты" к "омикрону". То есть, когда опасность уже миновала - что позволило с легкостью "отменить данный шаг".)
Подобное положение - то есть, спокойное принятие не только относительно массовых смертей соседей, но и своей возможности "неожиданно погибнуть" - на самом деле оказалось гораздо более фундаментальным, нежели может показаться на самом деле. Потому, что в действительности "привязки" относительно "типа опасности", тут нет: эти самые возможные смерти могут иметь различную природу. Кстати, подобный момент, в принципе, был замечен и в "доковидные времена": например, в последние десятилетия в мире практически исчезло т.н. "антивоенное движение". Точнее сказать - что-то подобное, конечно, осталось. Но оно имеет сейчас чисто "технологическое" значение - в том смысле, что используется теми или иными акторами против "контракторов".
При том, что в недалеком прошлом - скажем, в 1960, 1970 или, даже, 1980 годы - борьба за мир, причем, не важно, против "глобальной" (ядерной) войны или войн локальных, была одним из важнейших элементов общественного сознания. По крайней мере, для "развитых стран" - включая социалистические. (Но, разумеется, максимальный накал эта борьба имела на Западе, где на соответствующие митинги выходили сотни тысяч, а то и миллионы людей. (Например, та же Вьетнамская война закончилась, в том числе, и потому, что по всем западным странам прокатилась мощная антивоенная волна.)
Однако уже в самом конце 1980 ситуация начала меняться: скажем, против участия "западных держав" в операции против Ирака "Буря в пустыне", особого возмущения не возникло. То же самом можно сказать и про бомбардировки Югославии в 1999 году. Правда, тогда это объяснялось тем, что "Запад не испытывает в данном случае опасности", и что "обывателям ничего не угрожает". Но уже в случае с Ливией и Сирией и это объяснение начало "сбоить". В том смысле, что вполне ожидаемая и прогнозируемая волна беженцев в Европу принесла неудобства и обычным людям. Подобный момент, по мнению многих, должен был "остудить горячие головы" - но нет, никаких протестов против войн не последовало.
Скорее наоборот - западные обыватели стали еще больше желать "борьбы против диктатуры тирании", причем, не важно где. Причем - как показал пример с Трампом и трампистами - не важным оказался даже фактор нахождения этой "тиранической диктатуры" вне территории самого Запада. Но об этом, разумеется, будет уже отдельно. Тут же стоит только указать на то, что подобная модель поведения уже настолько радикально расходилась с общепринятыми представлениями, что можно только удивляться о том, почему же они сохранились до самого последнего времени.
Впрочем, они и после "ковида" сохранились - и, скажем, еще в начале этого года мало кто мог ожидать того, что в центре Европы будут открыто разжигать "большую войну". Нет, не гражданский конфликт на Украине - которым все дело ограничивалось до февраля этого года, и даже не российско-украинский конфликт. А именно что "большую войну", с активным включением в нее множества авторов и очень резким повышением ставок. В том числе и в виде прямого участия США и стран ЕС - что до самого последнего времени выглядело невозможным. (Если честно, то я считал, что Европа будет до последнего избегать подобной участи - а если избежать ее не удастся, то будет минимизировать свою роль.
В действительности же произошло обратное - именно ЕС стал главным фактором активизации конфликта, начиная с поставок вооружения и заканчивая инструкторами и наемниками. Самое же невероятное - она (Европа) при этом открыто заявила о готовности "поступиться комфортом" ради политической победы. На самом деле, конечно, это так же было раньше заявлено - еще во времена "климатической повестки" и "зеленой дури" - но тогда речь шла, все же, о "постепенном" процессе, о плавном снижении уровня жизни, при этом еще и "замаскированным" ростом "цифрового изобилия". Теперь же речь идет о падении "здесь и сейчас", о конкретной необходимости мерзнуть ради "украинской победы".
Да, скажи это года два назад - никто бы не поверил. Так же, как никто бы не поверил, например, в то, что украинские войска будут готовы умирать тысячами вместо того, чтобы разбегаться или сдаваться в плен. Какой там "Афган" с его 1,2 тыс. погибших в год, над которыми "плакал" весь Союз! Или, скажем, "Чечня" с 5 тысячами - сейчас в конфликте речь идет уже о десятках, если не сотнях тысяч убитых, но украинское общество даже не думает "ужасаться". (Наподобие того, как ужасалось российское общество "образца 1996 года".) Впрочем, если вспомнить о том, что от "ковида" в данной стране умерло более 100 тыс. человек - и это вообще ничего не вызвало - то удивляться тут не приходится.
В общем, да, надо признать: гуманизм - все! В смысле: времена, когда люди руководствовались идеей "минимизации жертв" - хотя бы своих - завершились. Теперь же можно говорить, фактически, о "возвращении к исторической норме", при которой смерть никогда не было действительно важным фактором. (Это, кстати, не означает, что ее не боялись - суть в другом.) Поэтому теперь можно ожидать, фактически, любого движения событий - вплоть до кажущихся до сих пор невероятными повторениями ситуации первой половины XX столетия. (С лагерями смерти и массовыми геноцидами.)
Конечно, тут сразу же стоит сказать, что данный момент не означает "конца цивилизации" - ведь существует же она после 2 Мировых войн и многочисленных геноцидов. Более того - это не означает и "конца гуманизма", как такового - поскольку, если кто помнит, данная идея возникла в еще более жестоких условиях. Но вот руководствоваться в своих действиях идеей о "доброте людей" сейчас, действительно, не стоит. Более того - не стоит даже руководствоваться представлениями о "непреодолимом страхе смерти" - в том смысле, что не стоит думать, что люди будут всячески "обходить" опасные решения. (И что никто не решиться первым "нажать на кнопку", как это было во времена Карибского кризиса.)
Но это так же не катастрофа, потому, что в течение веков люди именно так и жили. Поэтому стоит только... впрочем, нет, об этом надо говорить уже отдельно.
Однако общество все это восприняло с потрясающим стоицизмом. Со спокойствием, поражающим воображение, в особенности на фоне господствующего в последние несколько десятилетий мнении о "неготовности развитых стран к большим жертвам". Ну да: сколько раз говорилось, что "современный европеец не согласен умирать так же, как его предок". (Как будто несовременный европеец был подобен японскому самураю - то есть, всю жизнь только и делал, что готовился к смерти.)
Про постсоветские страны, разумеется, утверждали то же самое, считая их относящимися к европейской культуре. В качестве примера приводили, например, отношение к погибшим в Афганистане - там за все время боевых действий было убито порядка 15 тысяч человек (за 11 лет), и это воспринималось обществом, как очень большая величина. Ну, или можно взять те же "чеченские войны", которые унесли жизни порядка 10 тысяч человек. (5500 в "первой чеченской", и 4700 во "второй чеченской".) Надо ли указывать на то, что отношение ко всему этому было очень и очень негативным. (Настолько, что, например, "завершение войны" - на чеченских условиях - стала одним из "козырей" ельцинского правительства в 1996 году. То есть, тогда консенсусом стала идея о том, что можно отдать все, что можно - лишь бы прекратились смерти.)
И вдруг - поразительное безразличие. Категорическое нежелание менять что-либо в своей жизни даже при наличии смертельной опасности. Смертельная - тут не риторический прием: вероятность отправиться в Аид при легочной форме болезни была равна 5%, что очень и очень много. А вероятность получить легочную форму от той же "дельты" была достаточно большая. (Среди моего круга общения легочной формой переболели порядка 10%, причем несколько человек - и я в том числе - вынуждены были лечь в больницу.) Конечно сейчас, после того, как данный вирус мутировал до "омикрона" эта величина более, чем на порядок ниже - но суть данный момент не меняет.
В том смысле, что не меняет той легкости, с которой население встретило подобную болезнь. И которая сохранялась даже тогда, когда свирепствовала пресловутая "дельта", а количество умерших росло с каждым днем. Более того - главной проблемой для людей оказалась не эпидемия, а меры борьбы с ней, которые, собственно, и вызывали возмущения. (Вроде пресловутых QR-паспортов для непривитых. Кстати, если брать последние - по крайней мере, в России - то можно увидеть забавную закономерность. А именно: вводить их решено было тогда, когда наступил переход от "дельты" к "омикрону". То есть, когда опасность уже миновала - что позволило с легкостью "отменить данный шаг".)
Подобное положение - то есть, спокойное принятие не только относительно массовых смертей соседей, но и своей возможности "неожиданно погибнуть" - на самом деле оказалось гораздо более фундаментальным, нежели может показаться на самом деле. Потому, что в действительности "привязки" относительно "типа опасности", тут нет: эти самые возможные смерти могут иметь различную природу. Кстати, подобный момент, в принципе, был замечен и в "доковидные времена": например, в последние десятилетия в мире практически исчезло т.н. "антивоенное движение". Точнее сказать - что-то подобное, конечно, осталось. Но оно имеет сейчас чисто "технологическое" значение - в том смысле, что используется теми или иными акторами против "контракторов".
При том, что в недалеком прошлом - скажем, в 1960, 1970 или, даже, 1980 годы - борьба за мир, причем, не важно, против "глобальной" (ядерной) войны или войн локальных, была одним из важнейших элементов общественного сознания. По крайней мере, для "развитых стран" - включая социалистические. (Но, разумеется, максимальный накал эта борьба имела на Западе, где на соответствующие митинги выходили сотни тысяч, а то и миллионы людей. (Например, та же Вьетнамская война закончилась, в том числе, и потому, что по всем западным странам прокатилась мощная антивоенная волна.)
Однако уже в самом конце 1980 ситуация начала меняться: скажем, против участия "западных держав" в операции против Ирака "Буря в пустыне", особого возмущения не возникло. То же самом можно сказать и про бомбардировки Югославии в 1999 году. Правда, тогда это объяснялось тем, что "Запад не испытывает в данном случае опасности", и что "обывателям ничего не угрожает". Но уже в случае с Ливией и Сирией и это объяснение начало "сбоить". В том смысле, что вполне ожидаемая и прогнозируемая волна беженцев в Европу принесла неудобства и обычным людям. Подобный момент, по мнению многих, должен был "остудить горячие головы" - но нет, никаких протестов против войн не последовало.
Скорее наоборот - западные обыватели стали еще больше желать "борьбы против диктатуры тирании", причем, не важно где. Причем - как показал пример с Трампом и трампистами - не важным оказался даже фактор нахождения этой "тиранической диктатуры" вне территории самого Запада. Но об этом, разумеется, будет уже отдельно. Тут же стоит только указать на то, что подобная модель поведения уже настолько радикально расходилась с общепринятыми представлениями, что можно только удивляться о том, почему же они сохранились до самого последнего времени.
Впрочем, они и после "ковида" сохранились - и, скажем, еще в начале этого года мало кто мог ожидать того, что в центре Европы будут открыто разжигать "большую войну". Нет, не гражданский конфликт на Украине - которым все дело ограничивалось до февраля этого года, и даже не российско-украинский конфликт. А именно что "большую войну", с активным включением в нее множества авторов и очень резким повышением ставок. В том числе и в виде прямого участия США и стран ЕС - что до самого последнего времени выглядело невозможным. (Если честно, то я считал, что Европа будет до последнего избегать подобной участи - а если избежать ее не удастся, то будет минимизировать свою роль.
В действительности же произошло обратное - именно ЕС стал главным фактором активизации конфликта, начиная с поставок вооружения и заканчивая инструкторами и наемниками. Самое же невероятное - она (Европа) при этом открыто заявила о готовности "поступиться комфортом" ради политической победы. На самом деле, конечно, это так же было раньше заявлено - еще во времена "климатической повестки" и "зеленой дури" - но тогда речь шла, все же, о "постепенном" процессе, о плавном снижении уровня жизни, при этом еще и "замаскированным" ростом "цифрового изобилия". Теперь же речь идет о падении "здесь и сейчас", о конкретной необходимости мерзнуть ради "украинской победы".
Да, скажи это года два назад - никто бы не поверил. Так же, как никто бы не поверил, например, в то, что украинские войска будут готовы умирать тысячами вместо того, чтобы разбегаться или сдаваться в плен. Какой там "Афган" с его 1,2 тыс. погибших в год, над которыми "плакал" весь Союз! Или, скажем, "Чечня" с 5 тысячами - сейчас в конфликте речь идет уже о десятках, если не сотнях тысяч убитых, но украинское общество даже не думает "ужасаться". (Наподобие того, как ужасалось российское общество "образца 1996 года".) Впрочем, если вспомнить о том, что от "ковида" в данной стране умерло более 100 тыс. человек - и это вообще ничего не вызвало - то удивляться тут не приходится.
В общем, да, надо признать: гуманизм - все! В смысле: времена, когда люди руководствовались идеей "минимизации жертв" - хотя бы своих - завершились. Теперь же можно говорить, фактически, о "возвращении к исторической норме", при которой смерть никогда не было действительно важным фактором. (Это, кстати, не означает, что ее не боялись - суть в другом.) Поэтому теперь можно ожидать, фактически, любого движения событий - вплоть до кажущихся до сих пор невероятными повторениями ситуации первой половины XX столетия. (С лагерями смерти и массовыми геноцидами.)
Конечно, тут сразу же стоит сказать, что данный момент не означает "конца цивилизации" - ведь существует же она после 2 Мировых войн и многочисленных геноцидов. Более того - это не означает и "конца гуманизма", как такового - поскольку, если кто помнит, данная идея возникла в еще более жестоких условиях. Но вот руководствоваться в своих действиях идеей о "доброте людей" сейчас, действительно, не стоит. Более того - не стоит даже руководствоваться представлениями о "непреодолимом страхе смерти" - в том смысле, что не стоит думать, что люди будут всячески "обходить" опасные решения. (И что никто не решиться первым "нажать на кнопку", как это было во времена Карибского кризиса.)
Но это так же не катастрофа, потому, что в течение веков люди именно так и жили. Поэтому стоит только... впрочем, нет, об этом надо говорить уже отдельно.