Сергей Есин. Часть вторая
Дедушка Лев Толстой учил нас делать пропуски. Следуя его учению, здесь я вынуждена сделать пропуск, ибо, убей меня, не помню, что ответила Есину на вопрос "итак, о чем мы с вами будем говорить".
Кажется, в этот момент я посмотрела наверх и увидела, что на потолке у С.Н. красуется большая люстра Чижевского. Точно такую же люстру я видела в библиотеке имени Федорова на заседании философского общества, куда я иногда хожу.
Благодаря Люстре на потолке у Есина, в голове всплыла фамилия Федорова и я поняла, что идеи Федорова о воскресении можно увязать с дневниками Есина.
- Вот вы утверждаете, что вы федоровец. Но почему вы в своих дневниках постоянно пишете неправду.
- Как неправду, - возмутился Есин. - С чего вы взяли.
Я возликовала. Теперь можно считать, что беседа состоялась.
***
Пропускаю сцену разговора о Прилепине, которого Есин хвалит, а я не люблю.
- Ну да, - согласился, наконец С.Н. - Иногда я чувствую, что грешу перед истиной. У меня в каждой записи, если приглядеться, есть построение, а внутри книги эти сюжеты переплетаются и выстраивают узоры. В общем, я сознательно изменяю реальность, потому что я драматург.
- А бог что, по-вашему не драматург?
- И бог драматург. И я драматург. - отрезал С.Н.
При упоминании Бога мне почему-то вспомнился Михалков и я спросила Есина, почему он так похож на Михалкова.
- Так получилось, - грустно ответил С.Н. - в молодости я был ужасно похож на Табакова, а теперь - на Михалкова.
- Надо же, - удивилась я и подумала о кильке в томате, которая лежала у меня в сумке. Кажется, ее время настало.
***
Кажется, в этот момент я посмотрела наверх и увидела, что на потолке у С.Н. красуется большая люстра Чижевского. Точно такую же люстру я видела в библиотеке имени Федорова на заседании философского общества, куда я иногда хожу.
Благодаря Люстре на потолке у Есина, в голове всплыла фамилия Федорова и я поняла, что идеи Федорова о воскресении можно увязать с дневниками Есина.
- Вот вы утверждаете, что вы федоровец. Но почему вы в своих дневниках постоянно пишете неправду.
- Как неправду, - возмутился Есин. - С чего вы взяли.
Я возликовала. Теперь можно считать, что беседа состоялась.
***
Пропускаю сцену разговора о Прилепине, которого Есин хвалит, а я не люблю.
- Ну да, - согласился, наконец С.Н. - Иногда я чувствую, что грешу перед истиной. У меня в каждой записи, если приглядеться, есть построение, а внутри книги эти сюжеты переплетаются и выстраивают узоры. В общем, я сознательно изменяю реальность, потому что я драматург.
- А бог что, по-вашему не драматург?
- И бог драматург. И я драматург. - отрезал С.Н.
При упоминании Бога мне почему-то вспомнился Михалков и я спросила Есина, почему он так похож на Михалкова.
- Так получилось, - грустно ответил С.Н. - в молодости я был ужасно похож на Табакова, а теперь - на Михалкова.
- Надо же, - удивилась я и подумала о кильке в томате, которая лежала у меня в сумке. Кажется, ее время настало.
***