Песнь о великом походе, часть 4
Часть 1
Часть 2
Часть 3
Анатолий Фёдорович, а именно такого обращения к себе требовал 19-летний кандидат в мастера спорта, был, в общем-то, неплохим парнем. Он считался вторым по значимости человеком после тренера, нёс в своём рюкзаке весь наш сахар и пакеты с карамельками, а также относился к нам по-отечески. «Чего стоишь, сопли жуёшь?!», - не раз прикрикивал он на всякого замешкавшегося неумеху, когда тот возился со снаряжением или валился на пенёк передохнуть. В этой фразе угадывалось ловко замаскированное участие и жгучее желание превратить соплячков в настоящих туряг. Его мускулистое и приземистое тело было приспособлено к переноске тяжёлых грузов и моральной ответственности, а походка вразвалочку говорила об изрядном опыте в пеших переходах. Я помню ловкие движения жилистых рук, которые славно умели вязать узлы и молниеносно собирать рюкзак, глуховатый жёсткий голос, одновременно похожий на командные выкрики военного и клич дворового заводилы, и взгляд исподлобья, от коего появлялось ощущение обречённости. Ведь за ним почти всегда следовала резкая и тяжкая команда: «На кулаки!».
В один из первых дней, когда мы уже спешно складывали палатки, я подошла к нему и попросила достать из рюкзака пачку сахара для хозяйственных нужд.
- Раньше не могла сказать? Я уже собрал рюкзак! - проворчал он и глянул исподлобья.
- Извиняюсь, исправлюсь… - неуклюже ввернула я, пародируя воинское обращение.
- Да ладно тебе… - смутившись, он быстро вынул сахар и слегка улыбнулся.
Кажется, с этого момента он проникся ко мне некоторой симпатией. Это было неплохо, поскольку с организованностью у меня всегда были проблемы, а наш суровый Анатолий Фёдорович был жаден до всяческих проверок и дисциплинарных взысканий.
Однажды, спешно собираясь, очень многие забыли на стоянке строительные рукавицы, необходимые для лазанья по верёвкам. У Анатолия имелось своё, кустарное лекарство от склероза. Он построил всех в шеренгу, даже тех, кто рукавицы не терял, и сказал скинуть рюкзаки. Где-то в десяти метрах от нас он бросил кучу рукавиц. Мы должны были по команде надеть рюкзаки, застегнуть поясные ремни, добежать до рукавиц, схватить свою пару, вернуться обратно и снова построиться. Если мы не успевали выполнить все действия на пять счётов, то дальше следовало коллективное отжимание и повторение процедуры. Где-то на шестом пробеге в парне проснулось чувство жалости: он роздал рукавицы хозяевам. В случае если владельцем оказывался мальчик, он сопровождал вручение пинком.
Будучи приверженцем таких возвышенных идеалов, как «мужество», «сплочённость», «организованность», он едва ли обращал внимание на всякие прозаические вещи. Действительно, что такое риск нарушения работы внутренних органов и сорванная спина по сравнению с коллективными ценностями? Что такое манипуляции и унижения в отношении какого-то новичка, когда перед взором кандидата в мастера спорта светится мифический идеал воспитания? У кого-то, может, развивался железобетонный характер, а кто-то превращался в тварь бессловесную.
Группа остановилась через три минуты после начала перехода, чтобы дождаться одного отстающего. Мы напряжённо глядели в направлении последнего места стоянки, пока не показался Анатолий Фёдорович, который размашисто шёл и подталкивал ковылявшего Валерика. Мальчишка выглядел подавленным, а грязные разодранные штаны, развязанные шнурки и плохо собранный рюкзак, болтавшийся за спиной, как мешок с картошкой, делали его ещё более нелепым и жалким. Валерик озлобленно швырнул рюкзак под дерево и волком посмотрел на группу. Анатолию такое поведение не понравилось. Он пихнул мальчика в спину и приказал: «На кулаки! Отжимания раз…» Валерик присел на корточки и зарыдал, спрятав лицо в ладони.Часто бывает так, что в группе появляется эдакий «козёл отпущения». Нельзя сказать, чтобы он был намного хуже, ленивей или трусливей других, просто однажды он проявил слабость, которая была замечена остальными. И с этих пор его халтура, слёзы или капризы замечаются и наказываются чуть ли не вдвое чаще, чем у других. Такая травля подавляет волю и выводит человека из равновесия, и он действительно начинает входить в роль слабака и труса, которую ему заботливо подсунули старшие товарищи. Так из мальчишки пытаются сделать «настоящего мужчину», а получается закомплексованный невротик. Меня теперь удивляет не столько тупость воспитателей, которая, увы, встречается часто, сколько бездействие группы. Практически все мы стояли на одной ступеньке и могли понять, насколько тяжело человеку в такой ситуации. Но старичков, похоже, радовало то привилегированное положение, в котором они находились, и вовсе им не хотелось тратить свои силы и нервы на защиту такого вот потрёпанного воробышка. Новички же, кажется, чувствовали облегчение от того, что им посчастливилось избежать такого незавидного положения и испытывали лишь притуплённую жалость. Можно было бы вступиться хотя бы словом, но мы, каждый по своей причине, предпочли малодушное молчание, которое, как известно, является знаком согласия. До сих пор не могу себе этого простить.
Продолжение следует...