Зима, весна, лето и один день осени
Под новый год мы загадали себе новых детей, и уже к Рождеству я почувствовала, что желание сбылось. На святки в шутку взяли две бумажки и надписали их "мальчик" и "девочка" - хотя было, в общем-то, все равно кто, главное, чтоб этот кто-то был рыжий - а Коля вытянул дочку. С того дня стали звать ребенка Машей.
Я, было, нахохлилась и самоуверенно решила, что все пойдет по накатанной дорожке, но куда там. Характер беременности было не узнать, а еще народ удивляется, как это у одних родителей получаются разные дети. А вот так. Чуть ли не с момента зачатия все перевернулось и стало так, как вообще никогда до. Помню, как рассказывала о чудных переменах Альке, а она глубокомысленно заметила: "либо это другой пол, либо другой отец" - и, главное, смотрит так вопросительно.
Беременная Ромой я пребывала в вечном драйве, не зная, куда девать энергию: плавала в бассейне через день, готовила новое, училась водить, белила потолки, ходила на курсы начинающих мам, занималась йогой, посещала трижды в неделю репетитора по английскому, собирала вечеринки и ездила за город по грибы. Он бы меня и с парашютом уговорил прыгнуть, но какой-никакой здравый смысл у меня все же присутствовал. Короче, доктора были мною довольны, самочувствие радовало, дни летели.
С Машей с первых же дней стал проявляться синдром улитки - чем больше становился живот, чем активнее она шевелилась, тем вернее я превращалась в филина в теле женщины - мне нужно было в дупло и чтобы все отстали, отстали. Этому очень способствовала затянувшаяся зима, буквально до конца апреля меня надежно укрывали непроходимые сугробы, в которых мы с Ромой гуляли серыми мутными часами, бодро сдувая сопли с лица. По воскресеньям мальчишки уходили в бассейн, а я с книжкой шла завтракать в кафе - и то был мой единственный досуг в те хорошие, тихие дни расцвета социопатии.
В мае я немного взбодрилась, стала выбираться аут и даже заправила автомобиль, чтоб ездить на дачу - там росла редиска, которую я была готова есть целыми полями. Но тут начались траблы с анализами, скринингами и прочими прогнозами - буквально каждое посещение врача уводило и без того нетвердую почву из-под ног. У меня, кстати, была лучшая консультация в городе и врач, мнения которой по самым разным вопросам близки к совершенству, но сама система, когда надо сдавать анализы и посещать очередного специалиста в среднем раз в неделю не оставляла шансов на психоэмоциональный покой. На разных сроках мне пророчили: ребенка с синдромом Дауна, преждевременные роды, гипоксию, страшные последствия тонуса и прочая, прочая. С одной стороны я слышала свое тело, в котором все было хорошо, с другой подписывала бумажечки типа «отказываюсь от тестов на генетические отклонения, всю ответственность беру на себя». В журналах из приемной доктора писали, что вот, мол, плохо женщинам Мадагаскара - на весь остров две повитухи. А я думала - купить билет, что ли? Разве не прелесть - за всю беременность показался один раз знахарке, она тебе - не носи, милая, одежд с перевернутыми треугольниками. И всех делов. И живешь себе, в океан поплевываешь.
Так собственно о чем я? Вторым ведущим ощущением в беременность (помимо филина) стала растущая тревожность за Машу - спасибо традиционной медицине. Я стала бояться быстро ходить, много есть и рассказывать кому-либо про мои дела. И без того широкую палитру переживаний дополнял стресс из-за Ромы. Перемены давались ему нелегко, мы пробовали няню, потом с ним стала гулять бабушка. Раз за разом я возвращалась домой, находила его с опухшим от слез лицом и не знала, где мне путь и где пристанище.
За две недели до дня Х Маша перевернулась попой на выход. Я, конечно, делала специальную гимнастику, уговаривая ее вернуться назад, но это было маловероятно, и врач записала меня на кесарево. 31 августа безумно захотелось рыбы. Был чудесный летний вечер, теплынь, тишина, пустая Уфа, какой она бывает только по воскресеньям. В ресторане, кроме нас, было всего пару человек, Рома ел мороженое лежа на полу.
На следующее утро начались схватки и мы поехали в роддом. 1 сентября выдалось классическим - серенькие ватные облачка, мелкий дождь, накрахмаленные дети с дурацкими гладиолусами испуганно плелись в школу. В такси я читала Роме стих про качели, а он все чувствовал, был притихшим, часто и внимательно смотрел мне в лицо. Врач сказала, что кесарево делать поздно, вообще все делать поздно, бросьте тапки, бежим рожать. Мы скакали по лестнице на третий этаж, а она по телефону заказывала кислород, реанимацию, «неонатолога срочно, скажи для меня!», капельницы, инкубатор - оказывается все это обычно требуется при родах в тазовом предлежании. Я поняла, что на волосок от проблем, и что надо родить быстро и четко. Так и случилось. Едва я успела залезть на кресло, а врач вымыть руки, как на четвертой схватке Маша уже была с нами. От радости и облегчения врачи устроили мне овации.
И сразу слетела вся тяжесть 9 месяцев, будто сняли с груди чугунный утюг. Машу положили рядом, она сладко зевнула и взялась за грудь, будто делала это много раз. Все ушли, настала тишина, и вдруг солнце совсем по-летнему заполнило весь родблок. Нянечка принесла больничную запеканку и открыла окно. И там, под солнцем, из школы бежали счастливые дети без всяких гладиолусов - и вот так вот лежать, слушать их и обнимать Машу - навсегда станет одним из счастливейших моих моментов.
А потом была неделя в роддоме, обеды по часам, обходы, младенцы, истории. Мы лежим в палате с Анжеликой, Демаридой и Ильсюяр, надо ли говорить, что они никак не могут запомнить, как меня зовут? И все мне в кайф, и страшные крики из родблоков, и бессонные ночи, и бесконечно открытые двери и вечный шум. Я впитываю каждый миг, Маша хорошо ест и невозмутимо спит, а я смотрю кино лежа на животе. И опыт мне уже подсказывает, что вот так с ней будет и дальше, все будет складываться легко и просто, и во мне растет огромное чувство благодарности к ней - за то, что я могу быть и такой мамой - несуетливой, спокойной, не знающей раздражения, счастливой.
Я, было, нахохлилась и самоуверенно решила, что все пойдет по накатанной дорожке, но куда там. Характер беременности было не узнать, а еще народ удивляется, как это у одних родителей получаются разные дети. А вот так. Чуть ли не с момента зачатия все перевернулось и стало так, как вообще никогда до. Помню, как рассказывала о чудных переменах Альке, а она глубокомысленно заметила: "либо это другой пол, либо другой отец" - и, главное, смотрит так вопросительно.
Беременная Ромой я пребывала в вечном драйве, не зная, куда девать энергию: плавала в бассейне через день, готовила новое, училась водить, белила потолки, ходила на курсы начинающих мам, занималась йогой, посещала трижды в неделю репетитора по английскому, собирала вечеринки и ездила за город по грибы. Он бы меня и с парашютом уговорил прыгнуть, но какой-никакой здравый смысл у меня все же присутствовал. Короче, доктора были мною довольны, самочувствие радовало, дни летели.
С Машей с первых же дней стал проявляться синдром улитки - чем больше становился живот, чем активнее она шевелилась, тем вернее я превращалась в филина в теле женщины - мне нужно было в дупло и чтобы все отстали, отстали. Этому очень способствовала затянувшаяся зима, буквально до конца апреля меня надежно укрывали непроходимые сугробы, в которых мы с Ромой гуляли серыми мутными часами, бодро сдувая сопли с лица. По воскресеньям мальчишки уходили в бассейн, а я с книжкой шла завтракать в кафе - и то был мой единственный досуг в те хорошие, тихие дни расцвета социопатии.
В мае я немного взбодрилась, стала выбираться аут и даже заправила автомобиль, чтоб ездить на дачу - там росла редиска, которую я была готова есть целыми полями. Но тут начались траблы с анализами, скринингами и прочими прогнозами - буквально каждое посещение врача уводило и без того нетвердую почву из-под ног. У меня, кстати, была лучшая консультация в городе и врач, мнения которой по самым разным вопросам близки к совершенству, но сама система, когда надо сдавать анализы и посещать очередного специалиста в среднем раз в неделю не оставляла шансов на психоэмоциональный покой. На разных сроках мне пророчили: ребенка с синдромом Дауна, преждевременные роды, гипоксию, страшные последствия тонуса и прочая, прочая. С одной стороны я слышала свое тело, в котором все было хорошо, с другой подписывала бумажечки типа «отказываюсь от тестов на генетические отклонения, всю ответственность беру на себя». В журналах из приемной доктора писали, что вот, мол, плохо женщинам Мадагаскара - на весь остров две повитухи. А я думала - купить билет, что ли? Разве не прелесть - за всю беременность показался один раз знахарке, она тебе - не носи, милая, одежд с перевернутыми треугольниками. И всех делов. И живешь себе, в океан поплевываешь.
Так собственно о чем я? Вторым ведущим ощущением в беременность (помимо филина) стала растущая тревожность за Машу - спасибо традиционной медицине. Я стала бояться быстро ходить, много есть и рассказывать кому-либо про мои дела. И без того широкую палитру переживаний дополнял стресс из-за Ромы. Перемены давались ему нелегко, мы пробовали няню, потом с ним стала гулять бабушка. Раз за разом я возвращалась домой, находила его с опухшим от слез лицом и не знала, где мне путь и где пристанище.
За две недели до дня Х Маша перевернулась попой на выход. Я, конечно, делала специальную гимнастику, уговаривая ее вернуться назад, но это было маловероятно, и врач записала меня на кесарево. 31 августа безумно захотелось рыбы. Был чудесный летний вечер, теплынь, тишина, пустая Уфа, какой она бывает только по воскресеньям. В ресторане, кроме нас, было всего пару человек, Рома ел мороженое лежа на полу.
На следующее утро начались схватки и мы поехали в роддом. 1 сентября выдалось классическим - серенькие ватные облачка, мелкий дождь, накрахмаленные дети с дурацкими гладиолусами испуганно плелись в школу. В такси я читала Роме стих про качели, а он все чувствовал, был притихшим, часто и внимательно смотрел мне в лицо. Врач сказала, что кесарево делать поздно, вообще все делать поздно, бросьте тапки, бежим рожать. Мы скакали по лестнице на третий этаж, а она по телефону заказывала кислород, реанимацию, «неонатолога срочно, скажи для меня!», капельницы, инкубатор - оказывается все это обычно требуется при родах в тазовом предлежании. Я поняла, что на волосок от проблем, и что надо родить быстро и четко. Так и случилось. Едва я успела залезть на кресло, а врач вымыть руки, как на четвертой схватке Маша уже была с нами. От радости и облегчения врачи устроили мне овации.
И сразу слетела вся тяжесть 9 месяцев, будто сняли с груди чугунный утюг. Машу положили рядом, она сладко зевнула и взялась за грудь, будто делала это много раз. Все ушли, настала тишина, и вдруг солнце совсем по-летнему заполнило весь родблок. Нянечка принесла больничную запеканку и открыла окно. И там, под солнцем, из школы бежали счастливые дети без всяких гладиолусов - и вот так вот лежать, слушать их и обнимать Машу - навсегда станет одним из счастливейших моих моментов.
А потом была неделя в роддоме, обеды по часам, обходы, младенцы, истории. Мы лежим в палате с Анжеликой, Демаридой и Ильсюяр, надо ли говорить, что они никак не могут запомнить, как меня зовут? И все мне в кайф, и страшные крики из родблоков, и бессонные ночи, и бесконечно открытые двери и вечный шум. Я впитываю каждый миг, Маша хорошо ест и невозмутимо спит, а я смотрю кино лежа на животе. И опыт мне уже подсказывает, что вот так с ней будет и дальше, все будет складываться легко и просто, и во мне растет огромное чувство благодарности к ней - за то, что я могу быть и такой мамой - несуетливой, спокойной, не знающей раздражения, счастливой.