Трудовые будни.
Я очень люблю своих сотрудников. И особенно начальника. В самом прямом смысле. Учёные -- замечательные люди. На самом деле, на этой моей работе я поняла, что настоящим учёным может быть только человек, не потерявший детского восторженного восприятия мира.
У нас на работе куча аппаратуры. Самой разной. В лаборатории большинство аппаратов незаменимы, многие сделаны специально по особым чертежам -- на заказ, и вообще замене не подлежат, оставаясь при этом совершенно необходимыми звеньями общего научного процесса.
Соответственно, каждый, у кого есть в лаборатории проект над своими аппаратами дрожит, не дышит, пылинки сдувает и лишний раз дотронуться боится. Профессор дрожит над всем.
Время от времени, естественным своим ходом что-то приходит в негодность. И тут надо отметить, что наряду с новейшими словами и фразами современных технологий в нашей лаборатории живут в относительной целости и сохранности (и даже, местами, в рабочем состоянии) дремучие предметы старины, и даже доисторические артефакты.
Доисторические артефакты, понятное дело, оберегаются пуще прочих, поскольку не только дороги, незаменимы и уникальны, но и даже частично не воспроизводимы никак, поскольку никто вакуумных труб в качестве резисторов (или чего ради они там служили?) уже 50 лет как не использует.
Если кто ещё не догадался, доисторическими артефакты именуются по причине того, что старше не только поздока и студенток, но и самого профессора. И надёжность у них соответствующая. Закалка, конечно, эпохи холодной войны -- а тогда и в Америке всё делалось на века, но возраст даёт знать своё.
О профессоре надо ещё сказать, что на ряду с научной деятельностью, он активно интересуется всякими техническими штучками, читает slash-dot, majorgeeks.com, pc-magazine и кучу других похожих ресурсов, весьма прогрессивен в области использования различных операционных систем, нестандартных пакетов программного обеспечения, и разве что только чайника подключённого к USB-порту в его офисе нет. Всё остальное, включая кучу материнских плат, паяльник и несметные гирлянды проводов -- есть.
Детство своё глава нашей лаборатории провёл разбирая и собирая часы, радиоприёмники и прочие технические новшества конца 60-х, начала 70-х годов, к вящей радости родителей, становившихся безвинным жертвами сыновней тяги к знаниям. Хорошо, что тогда он ещё не увлекался нейробиологией...
И вот, 40 лет спустя, в начале прогрессивного XXI-ого века, нашу лабораторию постигло ужасное горе. Один из агрегатов доисторической системы электростимуляции крысиных мозгов заболел тяжёлой формой часо-недостаточности. Проще говоря, в нём остановились часы, без которых невозможно установить продолжительность той самой стимуляции, что полностью обессмысливает процесс.
Масштабы этой трагедии не поддаются описанию. Два эксперимента погибли на корню, третий грозит погибнуть в жуткой агонии, если не принять меры в ближайшие же дни.
Особая прелесть ситуации передаётся тем фактом, что доисторический агрегат (начала 60-х годов) не только был снят с производства производителями 30 с лишним лет назад, но и является чуть-ли не единственным напоминанием и свидетельством в мировой истории о том, что таковые производители вообще когда-либо существовали. Соответственно даже чертежей не осталось.
Это значит, что устранять поломку надо самостоятельно...
У Профессора загорелись глаза. Он вооружился отвёрткой и героически придвинул к себе безропотный и обесточенный аппарат, периодически поскуливая себе под нос жалобы на отсутствие положительного опыта работы с подобными приборами.
Такого буйства эмоций я не видела на его лице даже тогда, когда одно из 3-х ведущих научных периодических изданий согласилось напечатать его статью, а Нью-Йорк Таймс напечатало обзор статьи на первой странице секции о науке.
Пока крутилась отвёртка передо мной сидел восторженных мальчишка, которому в руки попалось бесценное техническое чудо, в святая святых которого ему дозволено заглянуть.
Разобрав наружный корпус (покрашенный под дерево по ретро-моде тех лет), и обнажив спирали, трубы и провода, наш исследователь застыл в священном благоговении и, затаив дыхание стал осматривать внутренности больного...
Часовой механизм был обнаружен и отвинчен и...
Тут в нашей истории самое грустное место.
Свято охраняя технологические секреты Соединённых Штатов от вездесущих коммунистических шпионов, производители нашего агрегата не просто спрятали часовой механизм от посторонних глаз. Они поместили его в металлический контейнер и запаяли намертво, после чего, по-видимому, не надеясь на надёжность металла, поместили в пластмассовую коробку, которую и прикрутили к корпусу механизма.
Я не знаю, видела ли мировая история когда-либо ещё такую бездну разочарования...
Судьба аппарата остаётся на данный момент неясной. Надежда ещё теплится в наших безрадостных лабораторных душах, но страшная угроза замены старой системы на более современный аналог тяжёлой ношей легла на наши сердца...
:).
У нас на работе куча аппаратуры. Самой разной. В лаборатории большинство аппаратов незаменимы, многие сделаны специально по особым чертежам -- на заказ, и вообще замене не подлежат, оставаясь при этом совершенно необходимыми звеньями общего научного процесса.
Соответственно, каждый, у кого есть в лаборатории проект над своими аппаратами дрожит, не дышит, пылинки сдувает и лишний раз дотронуться боится. Профессор дрожит над всем.
Время от времени, естественным своим ходом что-то приходит в негодность. И тут надо отметить, что наряду с новейшими словами и фразами современных технологий в нашей лаборатории живут в относительной целости и сохранности (и даже, местами, в рабочем состоянии) дремучие предметы старины, и даже доисторические артефакты.
Доисторические артефакты, понятное дело, оберегаются пуще прочих, поскольку не только дороги, незаменимы и уникальны, но и даже частично не воспроизводимы никак, поскольку никто вакуумных труб в качестве резисторов (или чего ради они там служили?) уже 50 лет как не использует.
Если кто ещё не догадался, доисторическими артефакты именуются по причине того, что старше не только поздока и студенток, но и самого профессора. И надёжность у них соответствующая. Закалка, конечно, эпохи холодной войны -- а тогда и в Америке всё делалось на века, но возраст даёт знать своё.
О профессоре надо ещё сказать, что на ряду с научной деятельностью, он активно интересуется всякими техническими штучками, читает slash-dot, majorgeeks.com, pc-magazine и кучу других похожих ресурсов, весьма прогрессивен в области использования различных операционных систем, нестандартных пакетов программного обеспечения, и разве что только чайника подключённого к USB-порту в его офисе нет. Всё остальное, включая кучу материнских плат, паяльник и несметные гирлянды проводов -- есть.
Детство своё глава нашей лаборатории провёл разбирая и собирая часы, радиоприёмники и прочие технические новшества конца 60-х, начала 70-х годов, к вящей радости родителей, становившихся безвинным жертвами сыновней тяги к знаниям. Хорошо, что тогда он ещё не увлекался нейробиологией...
И вот, 40 лет спустя, в начале прогрессивного XXI-ого века, нашу лабораторию постигло ужасное горе. Один из агрегатов доисторической системы электростимуляции крысиных мозгов заболел тяжёлой формой часо-недостаточности. Проще говоря, в нём остановились часы, без которых невозможно установить продолжительность той самой стимуляции, что полностью обессмысливает процесс.
Масштабы этой трагедии не поддаются описанию. Два эксперимента погибли на корню, третий грозит погибнуть в жуткой агонии, если не принять меры в ближайшие же дни.
Особая прелесть ситуации передаётся тем фактом, что доисторический агрегат (начала 60-х годов) не только был снят с производства производителями 30 с лишним лет назад, но и является чуть-ли не единственным напоминанием и свидетельством в мировой истории о том, что таковые производители вообще когда-либо существовали. Соответственно даже чертежей не осталось.
Это значит, что устранять поломку надо самостоятельно...
У Профессора загорелись глаза. Он вооружился отвёрткой и героически придвинул к себе безропотный и обесточенный аппарат, периодически поскуливая себе под нос жалобы на отсутствие положительного опыта работы с подобными приборами.
Такого буйства эмоций я не видела на его лице даже тогда, когда одно из 3-х ведущих научных периодических изданий согласилось напечатать его статью, а Нью-Йорк Таймс напечатало обзор статьи на первой странице секции о науке.
Пока крутилась отвёртка передо мной сидел восторженных мальчишка, которому в руки попалось бесценное техническое чудо, в святая святых которого ему дозволено заглянуть.
Разобрав наружный корпус (покрашенный под дерево по ретро-моде тех лет), и обнажив спирали, трубы и провода, наш исследователь застыл в священном благоговении и, затаив дыхание стал осматривать внутренности больного...
Часовой механизм был обнаружен и отвинчен и...
Тут в нашей истории самое грустное место.
Свято охраняя технологические секреты Соединённых Штатов от вездесущих коммунистических шпионов, производители нашего агрегата не просто спрятали часовой механизм от посторонних глаз. Они поместили его в металлический контейнер и запаяли намертво, после чего, по-видимому, не надеясь на надёжность металла, поместили в пластмассовую коробку, которую и прикрутили к корпусу механизма.
Я не знаю, видела ли мировая история когда-либо ещё такую бездну разочарования...
Судьба аппарата остаётся на данный момент неясной. Надежда ещё теплится в наших безрадостных лабораторных душах, но страшная угроза замены старой системы на более современный аналог тяжёлой ношей легла на наши сердца...
:).