(no subject)
Не сильно антропологично и не вполне научно, зато и не слишком культурно…
Страшная штука - бурый медведь. Я его боюсь. Но и медведь боится меня, и может, убегая, даже обдристаться от страха - реакция, свидетельствующая о сильном нервном перевозбуждении, что на первый взгляд странно для такого могучего зверя. Какой-нибудь олень, убегая, тоже может сыпануть орешков, но, так сказать, в штатном режиме - он бы и так это сделал. Само бегство для оленя - реакция штатная, отработанная миллионами поколений предков: напугался, убежал, успокоился, давай дальше пастись. Было бы о чем говорить. Другое дело бурый медведь: до появления человека он был в своих краях не то чтобы верховным хищником, но достаточно сильной тварью, чтобы во взрослом состоянии никого не бояться. Опасаться - да, но реакция панического бегства от хищника была ему неведома: вероятно, ни одно из животных севера Евразии, способных в принципе одолеть бурого медведя - рычащие и саблезубые кошки, крупнейшие травоядные, другие медведи - не охотилось на него целенаправленно.
С появлением человека медведям срочно нужно было научиться пугаться - но они этого не знали. Посему "нормальные" бесстрашные медведи, першие на рожон, через некоторое время перевелись - странные двуногие создания в целом оказались сильнее - а уцелели только медведи-"неврастеники", которым ты "Эгеге!", а они "Пук!".и драпать. То есть поведенческая реакция страха перед человеком у медведя эволюционно молодая, неотработанная и поэтому зачастую связанная с избыточным, ненужным для выживания в такой ситуации перевозбуждением нервной системы - отсюда и дисфункция кишечника.
Так человек невольно вывел породу дрищущих медведей, исходным материалом для которой стали особи с изначально (в условиях до появления человека) ненормальной поведенческой реакцией. Возможно, другие виды, также не державшие в поведенческом арсенале нормальной "реакции жертвы", были истреблены, не имея в своих рядах достаточно неврастеников, чтобы выработать хотя бы патологическую.
Страшная штука - бурый медведь. Я его боюсь. Но и медведь боится меня, и может, убегая, даже обдристаться от страха - реакция, свидетельствующая о сильном нервном перевозбуждении, что на первый взгляд странно для такого могучего зверя. Какой-нибудь олень, убегая, тоже может сыпануть орешков, но, так сказать, в штатном режиме - он бы и так это сделал. Само бегство для оленя - реакция штатная, отработанная миллионами поколений предков: напугался, убежал, успокоился, давай дальше пастись. Было бы о чем говорить. Другое дело бурый медведь: до появления человека он был в своих краях не то чтобы верховным хищником, но достаточно сильной тварью, чтобы во взрослом состоянии никого не бояться. Опасаться - да, но реакция панического бегства от хищника была ему неведома: вероятно, ни одно из животных севера Евразии, способных в принципе одолеть бурого медведя - рычащие и саблезубые кошки, крупнейшие травоядные, другие медведи - не охотилось на него целенаправленно.
С появлением человека медведям срочно нужно было научиться пугаться - но они этого не знали. Посему "нормальные" бесстрашные медведи, першие на рожон, через некоторое время перевелись - странные двуногие создания в целом оказались сильнее - а уцелели только медведи-"неврастеники", которым ты "Эгеге!", а они "Пук!".и драпать. То есть поведенческая реакция страха перед человеком у медведя эволюционно молодая, неотработанная и поэтому зачастую связанная с избыточным, ненужным для выживания в такой ситуации перевозбуждением нервной системы - отсюда и дисфункция кишечника.
Так человек невольно вывел породу дрищущих медведей, исходным материалом для которой стали особи с изначально (в условиях до появления человека) ненормальной поведенческой реакцией. Возможно, другие виды, также не державшие в поведенческом арсенале нормальной "реакции жертвы", были истреблены, не имея в своих рядах достаточно неврастеников, чтобы выработать хотя бы патологическую.