Методологическое
Прочел вот запись у danuvius. Я все понимаю - люди грамотные, не мне с ними спорить, но какие-то грани должны быть соблюдаемы, чтоб всем уж было действительно ясно, что это люди серьезные и не мне с ними спорить. А то смотришь и оторопь берет: "Там ВПЕРВЫЕ переведены на русский акты КНП Собора 1691 г., в которых ясно сказано, что принимается не только термин "пресуществление", но и необходимо связанное с ним учение (что сущности хлеба и вина неостается). Отрицающие это предаются страшным отлучениям и анафемам ("участь их будет вместе с Иудой"). Также ВПЕРВЫЕ опубликовано послание патриарха Адриана, развернуто цитирующее постановления Собора и подтверждающее анафемы. Тем самым вопрос о рецепции КНП Собора можно считать закрытым, а целый рядпреподавателей МДА и ПСТГУ должен быть снят со своих постов". Полистал я, посмотрел - многим на этом вопросе методологическую почву из под ног уносит. Вот смотрю еще одного обличителя: "Мысль об универсальном единосущии тварного мира святитель Афанасий отвергал категорически: «безумен был бы тот, кто стал бы утверждать, что дом единосущен с плотником, и ладья единосущна с кораблестроителем»", ясно, что исходная мысль святителя мне становится ничуть не менее интересной, однако же нахожу у него: "Как безумен был бы тот, кто стал бы утверждать, что дом единосущен с плотником, и ладья единосущна с кораблестроителем; так прилично будет сказать, что всякий сын единосущен с своим отцом. Поэтому, ежели есть Отец и Сын, то Сыну необходимо быть сыном по естеству и в действительности; а это, как многими доводами доказано, значит - быть единосущным Отцу". Оно и с преподавателем догматики мне спорить не с руки, но издавали бы они первично пособие по своей догматической логике что ли, ибо...
Словом, кого ни посмотри, но тем, кто ныне обличает взгляд на сохранение природы хлеба и вина в Таинстве Евхаристии в разной степени присущи общие черты. Черты эти - крайняя публицистическая некорректность, проявляющаяся многообразно: тенденциозность ссылок, поспешное объявление неочевидных выражений окончательно подтверждающими, неаккуратность ссылок на оппонентов, игнорирование текстов оппонентов, поспешное объявление святоотеческим консенсусом бездоказательного и произвольного набора цитат, уверенное и охотное подведение оппонентов под анафемы.
Ясно, скажем, что одним из ключевых авторов для рассматриваемого вопроса несомнено является св. Иоанн Дамаскин. Связано это как с фиксацией им нормативной философско-богословской терминологии, в которой выражается рассматривается проблема, так и с неким его высказыванием, на верное понимание которого претендуют обе полемизирующие стороны. Что, однако, интересно, к непосредственно изложенному у Дамаскина философскому аппарату обращений почти не видно. Авторы предпочитают говорить о “внешних признаках”, глагол “изменять” смело, без пояснений и обоснований понимать именно как “заменять” (другой природой), “превращаться”. Не получается считать обращением к понятийному аппарату, изложенному у Дамаскина, и просто брошенные на ходу замечания типа “Осипов … сущность путает с материей (ДНК и проч.)” [1]. В связи с этим напрашивается одно небольшое замечание. Для Дамаскина природа-субстанция(сущность)-форма являются синонимами, После рассмотрения различных пониманий терминов он говорит:
Но святые отцы, отказавшись от бесполезных словопрений, общее и о многих предметах высказываемое, т.е. низший вид назвали субстанцией (ousian), природой (phusin) и формой (morphe|n), - например, ангела, человека, собаку и т.п.
В отношении же проявлений природы в ипостасях важен уже некоторый ряд понятий. Помимо акциденций надо говорить еще хотя бы о качествах, свойствах, а также - о видах, родах и принципах классфикации (здесь у Дамаскина явно есть некие недоговоренности для случаев многоурвневой классификации и ее подвижности). Скажем, свойство и акциденция должны допускать противоположение себе, но в рамках одного вида свойство не может быть противоположенным себе, а акциденция - может. И, например, необходимая способность вина опьянять - это именно свойство, а не акциденция, то есть именно необходимо относится к природе, а не произвольно - к ипостасному носителю природы (хотя бы и ко всем):
Определяя его, мы говорим: свойство есть то, что принадлежит всему виду, одному этому виду и всегда ([2, гл. XIV]);
...
Подобным же образом все, чем различается вид от вида, называется естественной, существенной, образующей (sustatike|) видовой (eidopoios) разностью, или качеством ([2, гл. XII]);
...
Одним словом, ипостасям каждого самого низшего вида свойственны одни и те же существенные разности, которые, с одной стороны, соединяют их друг с другом через понятие субстанции, с другой, отделяют их от ипостасей другого
вида. Подобным же образом созерцаются в них, т.е. в ипостасях, и акциденции, обособляя каждую ипостась от ипостасей того же вида” ([2, гл. XLII]).
Таким образом, отказ говорить о природе хлеба в преложенных дарах ведет не просто к вопросу об объяснении сохранения акциденций, но к вопросу о сохранении природных свойств. Замечу также, что в этом ключе забавно смотрится следующее понимание слов св. Иоанна Златоуста (авторство оспаривается): "Хлеб по освящении уже свободен от наименования хлебом, но стал достоин имени Тела Господня, хотя натура хлеба в нём и осталась":
Диакон Андрей Юрченко отмечает, что у древних писателей словом “natura” иногда означались свойства, а не сущность предмета
Замечу, кроме того, что на аргументы относительно вполне классического понимания Златоустом этого слова и созвучности других его высказываний приведенному [6] - оппонентами по существу так ничего и не сказано.
Ну и касательно традиционно упоминаемых в этой дискуссии слов Дамаскина:
Угль (пылающий) видел Исайя; но угль - не простое дерево, а соединенное с огнем, так и хлеб общения не простой хлеб, но соединенный с Божеством; тело же, соединенное с Божеством есть не одно естество; но одно - естество тела, другое - естество соединенного с ним Божества; так что то и другое вместе не одно естество, но два ([3, гл. XIII (86)]).
Обычный комментарий на эти слова заключается в неясных ссылках типа: “Отец Андрей Юрченко разъясняет мысль св. Иоанна Дамаскина его же словами в других местах его творения и показывает, “что преп. Иоанн Дамаскин ясно и определённо говорит об изменении природы евхаристических элементов, о преложении их в Таинстве”. (Ничуть не более убедительно прочтение отрывка, когда рассуждения о соединении относят не просто к хлебу, но к Хлебу, то есть Телу. Логика мысли Дамаскина никак не предполагает такого прочтения, хотя бы потому соединение природ во Христе никак не стоит в данный момент его рассказа под сомнением, разъясняется в ином месте с должной подробностью и ясностью). Выше уже вскользь отмечалось, что разговор об изменении природы никак не предполагает сам по себе утверждений о замене природы, как не предполагается их, скажем, в высказываниях о Воплощением в той аналогии, которую приводит сам Дамаскин (там же):
Тело воистину объединяется с Божеством, тело, (родившееся) от святой Девы, но (объединяется) не (так), что вознесшееся тело нисходит с неба, а (так), что самый хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Божию. Если же ты доискиваешься способа, как (именно) это делается, то тебе достаточно, услышать, что - с помощью Св. Духа, подобно тому, как Господь, при содействии Св. Духа составил Себе и в Себе, плоть от святой Богородицы ... хлеб
предложения, вино и вода через призывание и наитие Св. Духа сверхъестественно претворяются в тело Христово и кровь и суть не два, но единое и то же самое
Аналогию нельзя счесть окончательно ясной, но уподобление воплощению однозначней концовки фразы, которую естественней понимать выражением диалектики неслитности-нераздельности, чем утверждением о замене природ. Приведу также комментарий прот. Георгия Флоровского:
Образ таинственного преложения Дамаскин поясняет сравнением с самим Воплощением и еще с тем, как хлеб и вино и в естественном питании претворяются в плоть и кровь вкушающего и становятся неразличимо тожественны с прежним телом. Евхаристический хлеб уже дву-природен через соединение с Божеством, как некий угль пламенеющий, срастворенный огнем (срв. "сугубо-естественный угль" в некоторых литургических текстах).
Ну и, кроме того, есть же и иные цитаты, что стоит рассмотреть, есть же и возможность более "классические" высказывания согласовать с указанным пониманием приведенных, много есть чего, но...
[1] http://danuvius.livejournal.com/80855.html
[2] Св. Иоанн Дамаскин “Философские главы”
[3] Св. Иоанн Дамаскин “Точное изложение Православной веры”
[4] диак. Андрей Юрченко “К вопросу о несторио-лютеранском мнении профессора Ленинградской духовной академии Н. Д. Успенского об образе присутствия Господа нашего Иисуса Христа в святом таинстве Евхаристии”
[5] Сарычев В.Д. “Отзыв о работе диакона Андрея ЮРЧЕНКО по сравнительно-богословскому анализу статьи проф. Н. Д. Успенского …[4]”
[6] Зайцев Алексей "Комментарий к статье иерея Вадима Леонова "Евхаристический докетизм" (интерес может также представлять обсуждаемая в работе статья и ответ ее автора на это обсуждение)
[7] Прот. Г. Флоровский “Пути Византийского богословия”
Словом, кого ни посмотри, но тем, кто ныне обличает взгляд на сохранение природы хлеба и вина в Таинстве Евхаристии в разной степени присущи общие черты. Черты эти - крайняя публицистическая некорректность, проявляющаяся многообразно: тенденциозность ссылок, поспешное объявление неочевидных выражений окончательно подтверждающими, неаккуратность ссылок на оппонентов, игнорирование текстов оппонентов, поспешное объявление святоотеческим консенсусом бездоказательного и произвольного набора цитат, уверенное и охотное подведение оппонентов под анафемы.
Ясно, скажем, что одним из ключевых авторов для рассматриваемого вопроса несомнено является св. Иоанн Дамаскин. Связано это как с фиксацией им нормативной философско-богословской терминологии, в которой выражается рассматривается проблема, так и с неким его высказыванием, на верное понимание которого претендуют обе полемизирующие стороны. Что, однако, интересно, к непосредственно изложенному у Дамаскина философскому аппарату обращений почти не видно. Авторы предпочитают говорить о “внешних признаках”, глагол “изменять” смело, без пояснений и обоснований понимать именно как “заменять” (другой природой), “превращаться”. Не получается считать обращением к понятийному аппарату, изложенному у Дамаскина, и просто брошенные на ходу замечания типа “Осипов … сущность путает с материей (ДНК и проч.)” [1]. В связи с этим напрашивается одно небольшое замечание. Для Дамаскина природа-субстанция(сущность)-форма являются синонимами, После рассмотрения различных пониманий терминов он говорит:
Но святые отцы, отказавшись от бесполезных словопрений, общее и о многих предметах высказываемое, т.е. низший вид назвали субстанцией (ousian), природой (phusin) и формой (morphe|n), - например, ангела, человека, собаку и т.п.
В отношении же проявлений природы в ипостасях важен уже некоторый ряд понятий. Помимо акциденций надо говорить еще хотя бы о качествах, свойствах, а также - о видах, родах и принципах классфикации (здесь у Дамаскина явно есть некие недоговоренности для случаев многоурвневой классификации и ее подвижности). Скажем, свойство и акциденция должны допускать противоположение себе, но в рамках одного вида свойство не может быть противоположенным себе, а акциденция - может. И, например, необходимая способность вина опьянять - это именно свойство, а не акциденция, то есть именно необходимо относится к природе, а не произвольно - к ипостасному носителю природы (хотя бы и ко всем):
Определяя его, мы говорим: свойство есть то, что принадлежит всему виду, одному этому виду и всегда ([2, гл. XIV]);
...
Подобным же образом все, чем различается вид от вида, называется естественной, существенной, образующей (sustatike|) видовой (eidopoios) разностью, или качеством ([2, гл. XII]);
...
Одним словом, ипостасям каждого самого низшего вида свойственны одни и те же существенные разности, которые, с одной стороны, соединяют их друг с другом через понятие субстанции, с другой, отделяют их от ипостасей другого
вида. Подобным же образом созерцаются в них, т.е. в ипостасях, и акциденции, обособляя каждую ипостась от ипостасей того же вида” ([2, гл. XLII]).
Таким образом, отказ говорить о природе хлеба в преложенных дарах ведет не просто к вопросу об объяснении сохранения акциденций, но к вопросу о сохранении природных свойств. Замечу также, что в этом ключе забавно смотрится следующее понимание слов св. Иоанна Златоуста (авторство оспаривается): "Хлеб по освящении уже свободен от наименования хлебом, но стал достоин имени Тела Господня, хотя натура хлеба в нём и осталась":
Диакон Андрей Юрченко отмечает, что у древних писателей словом “natura” иногда означались свойства, а не сущность предмета
Замечу, кроме того, что на аргументы относительно вполне классического понимания Златоустом этого слова и созвучности других его высказываний приведенному [6] - оппонентами по существу так ничего и не сказано.
Ну и касательно традиционно упоминаемых в этой дискуссии слов Дамаскина:
Угль (пылающий) видел Исайя; но угль - не простое дерево, а соединенное с огнем, так и хлеб общения не простой хлеб, но соединенный с Божеством; тело же, соединенное с Божеством есть не одно естество; но одно - естество тела, другое - естество соединенного с ним Божества; так что то и другое вместе не одно естество, но два ([3, гл. XIII (86)]).
Обычный комментарий на эти слова заключается в неясных ссылках типа: “Отец Андрей Юрченко разъясняет мысль св. Иоанна Дамаскина его же словами в других местах его творения и показывает, “что преп. Иоанн Дамаскин ясно и определённо говорит об изменении природы евхаристических элементов, о преложении их в Таинстве”. (Ничуть не более убедительно прочтение отрывка, когда рассуждения о соединении относят не просто к хлебу, но к Хлебу, то есть Телу. Логика мысли Дамаскина никак не предполагает такого прочтения, хотя бы потому соединение природ во Христе никак не стоит в данный момент его рассказа под сомнением, разъясняется в ином месте с должной подробностью и ясностью). Выше уже вскользь отмечалось, что разговор об изменении природы никак не предполагает сам по себе утверждений о замене природы, как не предполагается их, скажем, в высказываниях о Воплощением в той аналогии, которую приводит сам Дамаскин (там же):
Тело воистину объединяется с Божеством, тело, (родившееся) от святой Девы, но (объединяется) не (так), что вознесшееся тело нисходит с неба, а (так), что самый хлеб и вино прелагаются в тело и кровь Божию. Если же ты доискиваешься способа, как (именно) это делается, то тебе достаточно, услышать, что - с помощью Св. Духа, подобно тому, как Господь, при содействии Св. Духа составил Себе и в Себе, плоть от святой Богородицы ... хлеб
предложения, вино и вода через призывание и наитие Св. Духа сверхъестественно претворяются в тело Христово и кровь и суть не два, но единое и то же самое
Аналогию нельзя счесть окончательно ясной, но уподобление воплощению однозначней концовки фразы, которую естественней понимать выражением диалектики неслитности-нераздельности, чем утверждением о замене природ. Приведу также комментарий прот. Георгия Флоровского:
Образ таинственного преложения Дамаскин поясняет сравнением с самим Воплощением и еще с тем, как хлеб и вино и в естественном питании претворяются в плоть и кровь вкушающего и становятся неразличимо тожественны с прежним телом. Евхаристический хлеб уже дву-природен через соединение с Божеством, как некий угль пламенеющий, срастворенный огнем (срв. "сугубо-естественный угль" в некоторых литургических текстах).
Ну и, кроме того, есть же и иные цитаты, что стоит рассмотреть, есть же и возможность более "классические" высказывания согласовать с указанным пониманием приведенных, много есть чего, но...
[1] http://danuvius.livejournal.com/80855.html
[2] Св. Иоанн Дамаскин “Философские главы”
[3] Св. Иоанн Дамаскин “Точное изложение Православной веры”
[4] диак. Андрей Юрченко “К вопросу о несторио-лютеранском мнении профессора Ленинградской духовной академии Н. Д. Успенского об образе присутствия Господа нашего Иисуса Христа в святом таинстве Евхаристии”
[5] Сарычев В.Д. “Отзыв о работе диакона Андрея ЮРЧЕНКО по сравнительно-богословскому анализу статьи проф. Н. Д. Успенского …[4]”
[6] Зайцев Алексей "Комментарий к статье иерея Вадима Леонова "Евхаристический докетизм" (интерес может также представлять обсуждаемая в работе статья и ответ ее автора на это обсуждение)
[7] Прот. Г. Флоровский “Пути Византийского богословия”