Спасти рядового пса!
Так вот, собрались мы залезть на Шхару Южную по самому простому маршруту, который на эту гору был (3А). Так удачно сложилось, что потом мы снова собирались залезть на эту же Шхару, но только по более сложному маршруту. При этом спускаться со сложного маршрута мы планировали по простому, так что его не дурно было разведать, а заодно и размяться.
Жили мы теперь в живописнейшем месте. На высоком травянистом склоне, а кругом ледники, километровые заснеженные стены, тысячетонные ледники свисают, то и дело лавины бьют, камнепады, ледовые обвалы, и мы, такие крохотные, прямо в центре всего этого, как в первых рядах, но в безопасности и с должным комфортом. Такие ночёвки - редкость.
Для начала мы просто сходили посмотреть, где там начало маршрута. И даже немного прошли по нему, потому что ничего сложного вначале не было. Собака, между тем, продемонстрировала намерение идти до самого конца. Карабкалась по скалам и не отставала ни на шаг. Тут-то мы и поняли, что дело принимает скверный оборот. В тот день мы вернулись в лагерь и начали думать, что делать с псом.
У пса, похоже, мысли тоже были мрачные. Бумбор, больше не подпитываемый никем кроме нас начал ненавязчиво требовать расширенный паёк. То мусорку на клочки раздербанит, то норовит что-нибудь где-нибудь умыкнуть. А мы подпитывали его так себе, честно говоря, потому что никак его в раскладке не учитывали и в целом еды взяли не очень много. Конечно, те несколько ложек каши с тушёнкой совершенно никак не могли его удовлетворить, потому что было похоже, что он претендует на всё, что мы приготовили. И даже мешок сухарей не сделал его счастливым. Днём вскрыли коробку сушеных яблок и обнаружили, что их поела моль. Все яблоки в дырочках, какашках и гусеницах.Делать было особо нечего, Маруся читала вслух, а я взялся перебирать яблоки. В конце концов, яблоки были отделены от какашек и гусениц. Последних я вывалил на камень, куда с интересом подбежал Бумбор и стоптал всё как было. Вошёл в режим Биара Гриллса, подумал я. Вопрос, что мы будем делать с собакой, встал в полный рост.
Вариантов было несколько.
Вариант первый - попытаться убедить собаку, что альпинизм - занятие для него не самое подходящее. Работать много надо, кушать мало. Если бы он понимал человеческую речь, уверен, сразу бы одумался. Но у нас основной идеей было обругать его, возможно поколотить. Так мы и поступили, но Бумбор - пес упертый, и, похоже, не совсем понимал, за что его ругают. Минут десять мы его укладывали у палатки и всячески объясняли, что ему отходить от неё нельзя. За непослушание били палкой по попе и грозно махали руками. Бумбор был в ужасе и трясся от страха, но ещё через десять минут мы заметили, что он так, без палева крадётся за нами. Если, вдруг, мы оборачивались, то он садился к нам спиной и типа такой не при делах. Хоть камнями в него кидай, хоть что. Он же просто сидит, отдыхает, причём тут мы. И так посматривает косо. Больше не смотрят? Язык на плечо и вперёд!
Второй вариант - привязать собаку куда-нибудь. Не обращая внимания на очевидные сложности воплощения этого плана, не совсем было понятно, что будет с Бумбором, если его привязать и оставить без присмотра, еды и питья на день-два довольно высоко в горах.
Третий вариант - привязать собаку к себе и страховать как участника. Тут проблем ещё больше. Бумбор не мог никак подтвердить свой альпинистский опыт, и, очевидно, не был готов к восхождению по маршруту данной категории сложности. Но самое важное, что он не понимал по-русски никаких команд (а может и по-грузински тоже, но для нас это было не актуально) и управлялся только лишь своим собачьим автопилотом. Его очень трудно было остановить и просто невозможно куда-то направить или подозвать к себе. В общем, если что-то такое и придумывать, то начинать надо было с самых простых маршрутов.
Ну и, наконец, пятый, самый простой вариант - это ничего не делать. Основывается на предположении, что собака не дурная, как только пойдут крутые стенки развернётся и пойдёт домой. Или, может быть залезет на гору, а потом слезет, раз уж залез. Кто его знает. После провала первого варианта, мы решили воспользоваться пятым. Собаководов-то среди нас нет, а вот наивности хоть попой ешь.
Маршрут на удивление оказался очень простым, и настолько же длинным. Собака кое-где скулила не в силах забраться, но потом находила либо обходной, но более длинный вариант, либо всё-таки преодолевала себя и пролезала. А по снегу лупила по нашим следам, вообще не зная проблем.
И чем дальше мы шли, тем более туманными становились перспективы спуска. Потом, от усталости и просто чтобы не сойти с ума, как-то переживания приутихли. Идёт и идёт.
В час дня мы подошли под последний жандарм в гребне. Нам предстояло перелезть через него и по длинному снежному склону взойти на вершину. Это был плохой расклад по времени, мы двигались слишком медленно. Наверное, чуть быстрее сонной мухи-инвалида. Ну и Бумбор скорости тоже не добавлял. Таким образом, перспективы подъёма, так же как и спуска, были несколько туманными, пока Бумбор не решил внести определённую долю ясности. В поисках очередного обхода он как-то незаметно для всех, кроме Маруси улетел вниз.
К тому моменту я нашёл дюльферную петлю от предыдущих групп и страховал Марусю с Димой. Маруся подошла ко мне, и мы без труда увидели Бумбора далеко внизу, который смиренно лежал на окровавленном снегу и не предпринимал никаких действий к спасению.
На то, чтобы осознать, во что мы вляпались потребовалось время. Для начала пришлось немного накричать на Марусю, которая мешала думать, обзывая себя и всех вокруг плохими словами. Маруся быстро прекратила истерику, так что получилось немного обдумать сложившуюся ситуацию.
Собака была жива, в сознании, очевидно, что умирать прямо сейчас не собиралась, но так же было ясно, что без нашей помощи она не жилец. Упала совсем не в то ущелье, куда нам надо было бы спускаться. Надо будет поднимать. Как бы там ни было - это всего лишь местная собака, так что никаких геройств, безопасность группы на первом плане. В любом случае, вверх мы уже не пойдём. Что же, надо было спускаться, смотреть, что там с псом.
50 метров верёвки не хватило. Бумбор лежал на достаточно пологом снежном склоне, внизу сбросы, но до них ещё далеко. Подошёл, вколол псу две трети ампулы обезболивающего. Человеку положено две, но он пёс и я боялся, что ненароком усыплю его. Дальше осмотр. Там ссадина, тут ссадина. Одна на голове. Черепно-мозговая травма? Колоть собаке дексаметазон? Нет, долой дурные мысли, продолжаем. Грудь какая-то красная, внутреннее кровотечение может? Что ж ты собака по-русски не разговариваешь, коза ты такая! Губа разбита, лапа кровоточит. Потрогал, вроде бы кости целы, анатомия не нарушена, кровь идёт откуда-то между «пальцев». Бинтов в аптечке нет. Даже дежурного какого. Видимо предполагалось, что перевязочные материалы должны быть у участников. А, была, не была, снял баффик, замотал так. И в снег лапу закопал. Бумбор был не против.
На связи доложил, специально акцентируя на этом внимание, что в группе все живы, здоровы, вот только собака сорвалась, и мы теперь её спасаем. Валера, который в это время дежурил на связи, отнёсся к сообщению без интереса. Ответил, что понял нас и сразу переключился на другую группу, чтобы узнать, к какому времени им чай подогреть. Мы были высоко вверху, не далеко от вершины, на которую нет совсем простых маршрутов, во второй половине дня, с раненной собакой на борту, так что мне было всё равно, что он ответит, потому что никто кроме нас помочь нам не мог.
Однако на связь вышел Воеводов Толя и стал выяснять подробности, даже не смотря на то, что Валера продолжал забивать эфир своим чаем. Толя сообщил, что он с новичками выдвигается к нам на помощь. Это вселяло надежду, словно свет в конце тоннеля, потому что обрисовались границы нашей работы. Надо было лишь только спустить пса к помощникам, а дальше они сами.
Попробовал засунуть Бумбора в свой рюкзак. Едва поместился на треть. Господи, ну почему с нами пошёл этот конь, а не какая-нибудь компактная собака! Прорезал внизу дырки для лап, но Бумбор решительно отверг эту идею и углубляться в рюкзак не собирался. Наконец, Дима продёрнул дюльфер, сделал станцию внизу и подошёл ко мне. Я попытался надеть рюкзак с Бумбором так, как есть, но ничего не получилось. Пришлось идею с рюкзаком отложить.
На связи доложил, что дела плохи, мы продвинулись максимум на полтора метра и то, в основном не туда, куда нам надо было. Валера снова забивал эфир чаем, так что я, наверное, не очень деликатно предложил ему выключить рацию и, по возможности, больше не включать. Валера это как-то пропустил мимо ушей.
Сделал Бумбору грудную обвязку, пристегнул к себе вместе со страховкой, взвалил пса на плечи и попытался идти. Но относительно крутой склон, глубокий снег и живая ноша весом больше 20 килограмм не дали мне пройти и десяти метров. Завалился на бок, уткнулся в снег, беда. Накатило жуткое отчаяние. Вот собака, вот мы. Собака живая, лапку побила только, но мы, сколько не бьёмся, а даже с такой пустяковой раной не можем её спасти. Хоть ты сдохни, а всё равно ничего не получается. Аж поплакать захотелось, но это было бы как-то совсем стрёмно, так что приступ отчаяния отложил на потом.
Видя такое дело, на помощь подошёл Дима. Говорит, давай натянем перила, я взвалю Бумбора на себя и как троллейбус пойду по перилам. Мне будет просто, я справлюсь. Ну, думаю, может, в самом деле, как троллейбус пойдёт?
Пошёл, сделал станцию. Дима взвалил на себя пса, сделал несколько пьяных шагов, абсолютно не пользуясь перилами и постепенно начал заваливаться на спину, всё ближе и ближе приближаясь к проклятым сбросам. Дело дрянь, подумал я, этак снова ничего не получится. И пошёл назад к Диме что-то придумывать.
Думали мы долго. Перебрали все варианты. Разрезали мой рюкзак совсем и почти порезали Димину байку, в надежде сделать из Бумбора какое-то подобие кокона с ручками, но он всячески сопротивлялся любым попыткам ограничить свободу его конечностей. Думал, может вколоть ему всё обезболивающее, что у нас есть (а у нас было довольно много). От этого он, наверное, уснёт и не проснётся. Не мучить не себя ни пса. Но спешить с этим не стали. В конце концов, это мы были в печали, а Бумбор-то держался молодцом.
Когда варианты и вещи, которые мы без серьёзных последствий могли порезать, подошли к концу я предложил вколоть ему ещё обезболивающего и тащить как есть. Мордой по снегу? Пускай! Всё равно ведь сдохнет, если ничего не делать. Так и поступили. Взялись за его грудную обвязку с двух сторон и потащили. Как только дотащили до следов, случилось чудо. Собака одумалась и сама заковыляла по следам! Кажется, кризис миновал.
Две верёвки траверсом вниз и мы обошли гребешок. Оставалось забраться наверх. Метод со следами работал хорошо. Бумбор шёл по ним сам, даже вверх. Скоро, правда, мы узнали, что скал он стал бояться так, что отказывался даже шевелиться, как только на них оказывался.
Мы забрались на гребень и, конечно, речи даже не шло о том, чтобы двигаться вниз по нему. Надо было спускаться прямо на ледник, по которому собака может кое-как передвигаться сама и который, если не считать лавинных выкатов был пологим и безопасным.
Основная сложность была в том, что крючьев мы не взяли, потому что шли на пешеходную тройку, а оставлять на каждой верёвке по камалоту ценой в 50$ во-первых очень жирно (8 верёвок - 400$), а во-вторых полностью перечёркивало все остальные наши планы (остались бы без снаряжения). Поэтому Маруся дюльферяла первой и делала станцию в укромном месте, Дима спускался с собакой по всем правилам спуска пострадавшего с сопровождающим, а я скидывал вниз верёвки, чтобы они мне не мешали, и слезал так. Благо не очень сложно было.
На первой верёвке, где была отвесная стенка несколько метров, Бумбор как увидел, куда мы его собираемся спускать, так рванул куда глаза глядели со всех трёх лап и почти выбрался из всех тесёмочек, которые мы вокруг него навязали. Но не смог.
А когда повис, не касаясь лапами ничего твёрже Димы, то как-то приобнял его и, очевидно, принял со смирением свою скорую кончину. В общем, расслабился трохи. На последней верёвке удачно получилось сделать станцию на петле, которую мы без особых сожалений и оставили.
А на леднике уже считай, спаслись.
Справа виден кусок гребня.
Кольнули псу ещё ампулу обезболивающего, чтобы у него не был такой страдальческий вид и медленно пошли. Потом сдюльфернули с восьмидесятиметрового ледопада, и, в сумерках уже встретились с Толей и группой новичков, которые полдня ждали нас внизу.
Бумбору выдали банку тушёнки, которую он засосал одним глотком, после чего и вовсе задремал. Жизнь определённо налаживалась. Ребята продели связанные трекинговые палки через грудную и поясную петли собаки и понесли его на весу.
До трёх часов ночи несли в базовый лагерь. А мы, к часу ночи, пошатываясь, добрались до палатки и завалились спать.
Завтра предстояло поразмышлять о будущем, ведь мы формально не сходили разминочную тройку, но размялись как никогда раньше. Хотим на пляж в Батуми, но это сегодня. Завтра-то будет иначе. Завтра нас ждут подвиги и от нас ждут подвигов, и мы ведь от подвига не откажемся?
З.Ы.
вот я дурак, улетел, теперь на 5А не взяли..
Жили мы теперь в живописнейшем месте. На высоком травянистом склоне, а кругом ледники, километровые заснеженные стены, тысячетонные ледники свисают, то и дело лавины бьют, камнепады, ледовые обвалы, и мы, такие крохотные, прямо в центре всего этого, как в первых рядах, но в безопасности и с должным комфортом. Такие ночёвки - редкость.
Для начала мы просто сходили посмотреть, где там начало маршрута. И даже немного прошли по нему, потому что ничего сложного вначале не было. Собака, между тем, продемонстрировала намерение идти до самого конца. Карабкалась по скалам и не отставала ни на шаг. Тут-то мы и поняли, что дело принимает скверный оборот. В тот день мы вернулись в лагерь и начали думать, что делать с псом.
У пса, похоже, мысли тоже были мрачные. Бумбор, больше не подпитываемый никем кроме нас начал ненавязчиво требовать расширенный паёк. То мусорку на клочки раздербанит, то норовит что-нибудь где-нибудь умыкнуть. А мы подпитывали его так себе, честно говоря, потому что никак его в раскладке не учитывали и в целом еды взяли не очень много. Конечно, те несколько ложек каши с тушёнкой совершенно никак не могли его удовлетворить, потому что было похоже, что он претендует на всё, что мы приготовили. И даже мешок сухарей не сделал его счастливым. Днём вскрыли коробку сушеных яблок и обнаружили, что их поела моль. Все яблоки в дырочках, какашках и гусеницах.Делать было особо нечего, Маруся читала вслух, а я взялся перебирать яблоки. В конце концов, яблоки были отделены от какашек и гусениц. Последних я вывалил на камень, куда с интересом подбежал Бумбор и стоптал всё как было. Вошёл в режим Биара Гриллса, подумал я. Вопрос, что мы будем делать с собакой, встал в полный рост.
Вариантов было несколько.
Вариант первый - попытаться убедить собаку, что альпинизм - занятие для него не самое подходящее. Работать много надо, кушать мало. Если бы он понимал человеческую речь, уверен, сразу бы одумался. Но у нас основной идеей было обругать его, возможно поколотить. Так мы и поступили, но Бумбор - пес упертый, и, похоже, не совсем понимал, за что его ругают. Минут десять мы его укладывали у палатки и всячески объясняли, что ему отходить от неё нельзя. За непослушание били палкой по попе и грозно махали руками. Бумбор был в ужасе и трясся от страха, но ещё через десять минут мы заметили, что он так, без палева крадётся за нами. Если, вдруг, мы оборачивались, то он садился к нам спиной и типа такой не при делах. Хоть камнями в него кидай, хоть что. Он же просто сидит, отдыхает, причём тут мы. И так посматривает косо. Больше не смотрят? Язык на плечо и вперёд!
Второй вариант - привязать собаку куда-нибудь. Не обращая внимания на очевидные сложности воплощения этого плана, не совсем было понятно, что будет с Бумбором, если его привязать и оставить без присмотра, еды и питья на день-два довольно высоко в горах.
Третий вариант - привязать собаку к себе и страховать как участника. Тут проблем ещё больше. Бумбор не мог никак подтвердить свой альпинистский опыт, и, очевидно, не был готов к восхождению по маршруту данной категории сложности. Но самое важное, что он не понимал по-русски никаких команд (а может и по-грузински тоже, но для нас это было не актуально) и управлялся только лишь своим собачьим автопилотом. Его очень трудно было остановить и просто невозможно куда-то направить или подозвать к себе. В общем, если что-то такое и придумывать, то начинать надо было с самых простых маршрутов.
Ну и, наконец, пятый, самый простой вариант - это ничего не делать. Основывается на предположении, что собака не дурная, как только пойдут крутые стенки развернётся и пойдёт домой. Или, может быть залезет на гору, а потом слезет, раз уж залез. Кто его знает. После провала первого варианта, мы решили воспользоваться пятым. Собаководов-то среди нас нет, а вот наивности хоть попой ешь.
Маршрут на удивление оказался очень простым, и настолько же длинным. Собака кое-где скулила не в силах забраться, но потом находила либо обходной, но более длинный вариант, либо всё-таки преодолевала себя и пролезала. А по снегу лупила по нашим следам, вообще не зная проблем.
И чем дальше мы шли, тем более туманными становились перспективы спуска. Потом, от усталости и просто чтобы не сойти с ума, как-то переживания приутихли. Идёт и идёт.
В час дня мы подошли под последний жандарм в гребне. Нам предстояло перелезть через него и по длинному снежному склону взойти на вершину. Это был плохой расклад по времени, мы двигались слишком медленно. Наверное, чуть быстрее сонной мухи-инвалида. Ну и Бумбор скорости тоже не добавлял. Таким образом, перспективы подъёма, так же как и спуска, были несколько туманными, пока Бумбор не решил внести определённую долю ясности. В поисках очередного обхода он как-то незаметно для всех, кроме Маруси улетел вниз.
К тому моменту я нашёл дюльферную петлю от предыдущих групп и страховал Марусю с Димой. Маруся подошла ко мне, и мы без труда увидели Бумбора далеко внизу, который смиренно лежал на окровавленном снегу и не предпринимал никаких действий к спасению.
На то, чтобы осознать, во что мы вляпались потребовалось время. Для начала пришлось немного накричать на Марусю, которая мешала думать, обзывая себя и всех вокруг плохими словами. Маруся быстро прекратила истерику, так что получилось немного обдумать сложившуюся ситуацию.
Собака была жива, в сознании, очевидно, что умирать прямо сейчас не собиралась, но так же было ясно, что без нашей помощи она не жилец. Упала совсем не в то ущелье, куда нам надо было бы спускаться. Надо будет поднимать. Как бы там ни было - это всего лишь местная собака, так что никаких геройств, безопасность группы на первом плане. В любом случае, вверх мы уже не пойдём. Что же, надо было спускаться, смотреть, что там с псом.
50 метров верёвки не хватило. Бумбор лежал на достаточно пологом снежном склоне, внизу сбросы, но до них ещё далеко. Подошёл, вколол псу две трети ампулы обезболивающего. Человеку положено две, но он пёс и я боялся, что ненароком усыплю его. Дальше осмотр. Там ссадина, тут ссадина. Одна на голове. Черепно-мозговая травма? Колоть собаке дексаметазон? Нет, долой дурные мысли, продолжаем. Грудь какая-то красная, внутреннее кровотечение может? Что ж ты собака по-русски не разговариваешь, коза ты такая! Губа разбита, лапа кровоточит. Потрогал, вроде бы кости целы, анатомия не нарушена, кровь идёт откуда-то между «пальцев». Бинтов в аптечке нет. Даже дежурного какого. Видимо предполагалось, что перевязочные материалы должны быть у участников. А, была, не была, снял баффик, замотал так. И в снег лапу закопал. Бумбор был не против.
На связи доложил, специально акцентируя на этом внимание, что в группе все живы, здоровы, вот только собака сорвалась, и мы теперь её спасаем. Валера, который в это время дежурил на связи, отнёсся к сообщению без интереса. Ответил, что понял нас и сразу переключился на другую группу, чтобы узнать, к какому времени им чай подогреть. Мы были высоко вверху, не далеко от вершины, на которую нет совсем простых маршрутов, во второй половине дня, с раненной собакой на борту, так что мне было всё равно, что он ответит, потому что никто кроме нас помочь нам не мог.
Однако на связь вышел Воеводов Толя и стал выяснять подробности, даже не смотря на то, что Валера продолжал забивать эфир своим чаем. Толя сообщил, что он с новичками выдвигается к нам на помощь. Это вселяло надежду, словно свет в конце тоннеля, потому что обрисовались границы нашей работы. Надо было лишь только спустить пса к помощникам, а дальше они сами.
Попробовал засунуть Бумбора в свой рюкзак. Едва поместился на треть. Господи, ну почему с нами пошёл этот конь, а не какая-нибудь компактная собака! Прорезал внизу дырки для лап, но Бумбор решительно отверг эту идею и углубляться в рюкзак не собирался. Наконец, Дима продёрнул дюльфер, сделал станцию внизу и подошёл ко мне. Я попытался надеть рюкзак с Бумбором так, как есть, но ничего не получилось. Пришлось идею с рюкзаком отложить.
На связи доложил, что дела плохи, мы продвинулись максимум на полтора метра и то, в основном не туда, куда нам надо было. Валера снова забивал эфир чаем, так что я, наверное, не очень деликатно предложил ему выключить рацию и, по возможности, больше не включать. Валера это как-то пропустил мимо ушей.
Сделал Бумбору грудную обвязку, пристегнул к себе вместе со страховкой, взвалил пса на плечи и попытался идти. Но относительно крутой склон, глубокий снег и живая ноша весом больше 20 килограмм не дали мне пройти и десяти метров. Завалился на бок, уткнулся в снег, беда. Накатило жуткое отчаяние. Вот собака, вот мы. Собака живая, лапку побила только, но мы, сколько не бьёмся, а даже с такой пустяковой раной не можем её спасти. Хоть ты сдохни, а всё равно ничего не получается. Аж поплакать захотелось, но это было бы как-то совсем стрёмно, так что приступ отчаяния отложил на потом.
Видя такое дело, на помощь подошёл Дима. Говорит, давай натянем перила, я взвалю Бумбора на себя и как троллейбус пойду по перилам. Мне будет просто, я справлюсь. Ну, думаю, может, в самом деле, как троллейбус пойдёт?
Пошёл, сделал станцию. Дима взвалил на себя пса, сделал несколько пьяных шагов, абсолютно не пользуясь перилами и постепенно начал заваливаться на спину, всё ближе и ближе приближаясь к проклятым сбросам. Дело дрянь, подумал я, этак снова ничего не получится. И пошёл назад к Диме что-то придумывать.
Думали мы долго. Перебрали все варианты. Разрезали мой рюкзак совсем и почти порезали Димину байку, в надежде сделать из Бумбора какое-то подобие кокона с ручками, но он всячески сопротивлялся любым попыткам ограничить свободу его конечностей. Думал, может вколоть ему всё обезболивающее, что у нас есть (а у нас было довольно много). От этого он, наверное, уснёт и не проснётся. Не мучить не себя ни пса. Но спешить с этим не стали. В конце концов, это мы были в печали, а Бумбор-то держался молодцом.
Когда варианты и вещи, которые мы без серьёзных последствий могли порезать, подошли к концу я предложил вколоть ему ещё обезболивающего и тащить как есть. Мордой по снегу? Пускай! Всё равно ведь сдохнет, если ничего не делать. Так и поступили. Взялись за его грудную обвязку с двух сторон и потащили. Как только дотащили до следов, случилось чудо. Собака одумалась и сама заковыляла по следам! Кажется, кризис миновал.
Две верёвки траверсом вниз и мы обошли гребешок. Оставалось забраться наверх. Метод со следами работал хорошо. Бумбор шёл по ним сам, даже вверх. Скоро, правда, мы узнали, что скал он стал бояться так, что отказывался даже шевелиться, как только на них оказывался.
Мы забрались на гребень и, конечно, речи даже не шло о том, чтобы двигаться вниз по нему. Надо было спускаться прямо на ледник, по которому собака может кое-как передвигаться сама и который, если не считать лавинных выкатов был пологим и безопасным.
Основная сложность была в том, что крючьев мы не взяли, потому что шли на пешеходную тройку, а оставлять на каждой верёвке по камалоту ценой в 50$ во-первых очень жирно (8 верёвок - 400$), а во-вторых полностью перечёркивало все остальные наши планы (остались бы без снаряжения). Поэтому Маруся дюльферяла первой и делала станцию в укромном месте, Дима спускался с собакой по всем правилам спуска пострадавшего с сопровождающим, а я скидывал вниз верёвки, чтобы они мне не мешали, и слезал так. Благо не очень сложно было.
На первой верёвке, где была отвесная стенка несколько метров, Бумбор как увидел, куда мы его собираемся спускать, так рванул куда глаза глядели со всех трёх лап и почти выбрался из всех тесёмочек, которые мы вокруг него навязали. Но не смог.
А когда повис, не касаясь лапами ничего твёрже Димы, то как-то приобнял его и, очевидно, принял со смирением свою скорую кончину. В общем, расслабился трохи. На последней верёвке удачно получилось сделать станцию на петле, которую мы без особых сожалений и оставили.
А на леднике уже считай, спаслись.
Справа виден кусок гребня.
Кольнули псу ещё ампулу обезболивающего, чтобы у него не был такой страдальческий вид и медленно пошли. Потом сдюльфернули с восьмидесятиметрового ледопада, и, в сумерках уже встретились с Толей и группой новичков, которые полдня ждали нас внизу.
Бумбору выдали банку тушёнки, которую он засосал одним глотком, после чего и вовсе задремал. Жизнь определённо налаживалась. Ребята продели связанные трекинговые палки через грудную и поясную петли собаки и понесли его на весу.
До трёх часов ночи несли в базовый лагерь. А мы, к часу ночи, пошатываясь, добрались до палатки и завалились спать.
Завтра предстояло поразмышлять о будущем, ведь мы формально не сходили разминочную тройку, но размялись как никогда раньше. Хотим на пляж в Батуми, но это сегодня. Завтра-то будет иначе. Завтра нас ждут подвиги и от нас ждут подвигов, и мы ведь от подвига не откажемся?
З.Ы.
вот я дурак, улетел, теперь на 5А не взяли..