Зармина, гл. 1 ч. 2 (продолжение)
Еще один небольшой фрагмент. Продолжение ч. 2 гл. 1.
UPD: дополнено 21.11.2011
Штаб-квартира Планетарного Содружества Наций, расположенная на маленьком средиземноморском острове, принимала делегатов на весеннюю сессию. Главный зал заседаний понемногу заполнялся. В проходах между кресел уже вовсю разъезжали на роликах неуклюжие автоматы по раздаче напитков, одна за другой включались панели для голосования, и их включение отображалось на огромном экране-голограмме, парящей в центре зала на высоте, почти под самым куполом. Серый - панель отключена, нежно-голубой - в режиме ожидания, зеленый - за, красный - против, желтый - воздержался. Голограмма была запрограммирована таким образом, что с любой точки зала казалось, будто она находится прямо перед глазами. После III мировой войны и образования Содружества все важные вопросы международной жизни решались только поименным голосованием - так что представитель Австралии знал не только о том, как голосует его сосед по креслу, представляющий Конфедерацию Океании, но и за что отдал свой голос делегат от Западноевропейского Союза, Евразийской Федерации, Великого Халифата или Поднебесной - как до сих пор еще по старинной привычке, по названию крупнейшего из государств-основателей, именовали в неофициальных источниках молодую Восточноазиатскую Народную Империю.
Джагдиш Бхопалу был Председателем Содружества уже не первый год. Его внимательные темные глаза-миндалины зорко следили за происходящим в зале, выражение лица, спроецированного на главный голоэкран, было привычно-радушным (что бы ни было, картинка на мониторе должна быть образцовой, имидж Председателя есть важнейшая часть имиджа организации - он хорошо запомнил эти наставления своего предшественника), в то время как неспокойная мысль лихорадочно тасовала последние события в мире, как карты в фантасмагорической колоде, тщетно пытаясь отыскать в этом хаосе странных, трагических и пугающих происшествий хотя бы малейший намек на общую логику, первопричину и глобальный смысл.
Нет, Джагдиш Бхопалу и не рассчитывал на то, что существование Содружества - рожденного в муках и пожаре третьей мировой, на пепелище старой «постиндустриальной» цивилизации, - само по себе гарантирует человечеству покой, благоденствие и процветание. Уж кем-кем, а наивным идеалистом он не был уже давно. Никаких гарантий не существовало и не могло существовать в этом жестком, нестабильном, перенаселенном, раздираемом противоречиями мире. И все же Содружество, с его могучим аппаратом чиновников, наделенных серьезными полномочиями в любой точке земного шара, - полномочиями не просто пропечатанными на куске гербового полигамента, а подкрепленными реальной военной силой и политической волей, - имеющее прекрасно обученные полицейские и вооруженные формирования, собственную разведывательную службу, и формально не подчиняющееся никому и ничему на этой планете, кроме решений своего же Конгресса - было главной и едва ли не единственной силой, способной предотвратить глобальный хаос и более-менее успешно с этой задачей справлявшейся. По крайней мере, до недавнего времени. С тех самых пор, как главы уцелевших в огне мировой войны государств собрались вместе, чтобы - как они думали - открыть новую страницу в истории человечества. Единство, скрепленное огнем и кровью - так писали газеты тех времен. Память услужливо разворачивала перед мысленным взором Джагдиша Бхопалу кадры архивной хроники, страницы документов, мелькали кадры, даты и лица - с одними он был знаком сам, другие, давно ушедшие, были для него лишь историческими персонажами, но все равно он чувствовал, воспринимал их судьбы и деяния, славные и не очень, как часть своей собственной жизни. Председатель Содружества погрузился в поток воспоминаний...
Третья мировая началась, как всегда, внезапно. Нет, о ней говорили задолго до того, ее наводящий ужас призрак витал в воздухе начиная с последнего десятилетия 20-го века, ей были посвящены прогнозы, стратегические планы и зловеще-жуткие романы-антиутопии, но никто не смог предсказать главного: когда, где и как начнется предсказанный многочисленными прорицателями апокалипсис? В качестве «точки старта» называли многострадальное Косово, бурлящие после недавней «арабской весны» страны Ближнего Востока, Кавказ, Среднюю Азию, Кашмир, даже Северную Корею. И никто не мог предположить, что первой спичкой станут золотые пляжи Анталии, на которых курдские террористы, отчаявшиеся привлечь внимание «мирового сообщества» к своему неприкаянному народу, учинили в один теплый, прекрасный сентябрьский день настоящую бойню. И хуже всего было не то, что этот кровавый кошмар унес в общей сложности более десятка тысяч жизней. И даже не то, что вслед за первым терактом последовали другие - в разных уголках Земли, менее масштабные, но от этого нисколько не менее устрашающие. Хуже было другое - у террористов оказалось в огромных количествах химическое оружие. Зарин. Тот самый, все запасы которого к тому времени должны были быть давно уничтожены и сам факт хранения которого (не говоря уже о производстве!) автоматически превращал страну в мишень международных санкций, вплоть до вооруженного вторжения. И след этих боеприпасов вел не куда-нибудь, а в штаб-квартиру НАТО. В Брюссель.
В течение недели всю Европу охватил хаос. Забастовки и демонстрации очень быстро переросли в погромы и вооруженные стычки. Что хуже всего, большинство их происходило с четким разделением по религиозно-этническому признаку: здесь - наши, там - чужаки. А когда отчаявшееся руководство Евросоюза попыталось навести хоть какое-то подобие порядка при помощи военной силы, вспыхнула полномасштабная гражданская война. Когда стало ясно, что своими силами европейским государствам не справиться, Соединенные Штаты, не дожидаясь санкции Совета безопасности ООН, объявили о высадке десанта для оказания союзнической помощи. Казалось, разгорающийся пожар удастся потушить силами «морских котиков» при поддержке уже сформировавшегося «Народного ополчения Европы». И в это время на Белый Дом упал маленький частный самолетик, до отказа набитый взрывчаткой. Обычной химической взрывчаткой, но с начинкой из радиоактивных отходов. «Грязная бомба». Из представителей администрации остался в живых в тот день только вице-президент, выступавший на открытии съезда республиканской партии в своем родном штате Канзас. А на следующее утро, прямо на летном поле, у трапа спецсамолета, которым он прилетел в столицу, чтобы принять, согласно конституции, власть в Соединенных Штатах, вице-президента застрелили из снайперской винтовки...
...Недавно переизбранный на второй срок президент Пакистана Абдулла Нуриддин считался в странах Запада прогрессивным политиком и «своим человеком». Он не был замечен ни в контактах с «Аль-Каедой», ни в поддержке «Талибана». Он не произносил гневных филиппик, призывающих к уничтожению Израиля или террору против Соединенных Штатов. Среди западных политиков он имел репутацию умеренного правого консерватора - ну и пусть с некоторым уклоном в авторитаризм, зато надежного делового партнера, строго следящего за тем, чтобы крупнейшие международные корпорации в его стране чувствовали себя вольготно и безопасно. А что может быть ценнее этого, думали они, пожимая его узкую смуглую руку с тонкими, как у пианиста, пальцами или провозглашая здравицы в его честь на очередном приеме. Абдулла Нуриддин был обходительным, вежливым и приятным собеседником, он получил хорошее образование, и с ним можно было поговорить не только на протокольные темы, но и о музыке, литературе, живописи - во всем этом пакистанский президент прекрасно разбирался, более того, сам писал акварели и сочинял неплохие стихи, а его блог, который вел он самолично, пользовался большой популярностью не только среди соотечественников, но и у просвещенной зарубежной интернет-публики.
И когда президент Нуриддин появился на телеэкранах на следующий день после уничтожения Белого дома, миллионы зрителей ожидали, что он произнесет очередную дежурную речь, выразит соболезнования «стратегическому партнеру», заклеймит позором «преступную клику террористов» и, как всегда, призовет сограждан к бдительности и гражданской сознательности. Но они ошиблись, как ошиблись и разведчики, аналитики, политические деятели всего мира - и за ошибку эту человечество расплачивалось еще двенадцать долгих лет.
- Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Братья мои, мусульмане! Поистине, мы принадлежим Аллаху, и к нему мы возвращаемся! Долг нас, рабов Его - джихад против врагов веры, для возвышения слова Его, утверждения закона Его и обуздания ополчившихся на призыв Его. Ибо сказано: «Сражайтесь с ними, - накажет их Аллах вашими руками, и опозорит их, и поможет вам против них, и исцелит грудь у людей верующих».
Братья мои! От имени Хизб ут-Тахрир аль-Ислами призываю вас под единое знамя ради правого дела. Настало для уммы счастливое время единства, которого она так давно ждет. Поборники джихада и все моджахеды, где бы вы ни находились! Пришло время воздать врагам веры за их злодеяния, ибо подточены столпы у основания дома их. Вы - дети войн, наследники непобедимого Халида ибн-аль Валида, и не счесть среди вас доблестных бойцов! Вы родились и выросли с оружием, клинок и автомат вам верные спутники с самого младенчества - так бейте же ими всякого отступника и неверного! Весь мир содрогнется великим победам вашим, ибо, если дозволит Аллах, руками моджахедов карта мира будет заново перекроена. Исчезнут границы нелепые, установленные врагами закона и Аллаха, сметены будут с лица земли государства неверных - и появится государство правды и справедливости, великое государство ислама от океана до океана!..
Последние фразы речи президента... нет, уже халифа Абдуллы I совпали по времени с тремя взрывами - термоядерные бомбы мощностью по полторы мегатонны полностью уничтожили Дели и Мумбай. А третья, обычная ядерная, превратила Тель-Авив в оплавленные, сочащиеся смертельной радиацией руины. А еще через несколько часов огромная пакистанская армия выступила на северо-запад, соединилась с талибами на афганской территории и вместе с ними вторглась в Таджикистан и Узбекистан под черным с белыми письменами знаменем Халифата. Знаменем, под которое вскоре встало полмира.
Среднеазиатские страны сдались без единого выстрела, признав верховную власть халифа. Президенты Ирана, Индонезии, Малайзии, Бангладеш, Турции и всех арабских стран немедленно присягнули на верность Абдулле I. Вскоре к ним присоединились все мусульманские государства Африки. Восстали Кавказ, Крым и Татарстан. Остатки светских властей были растоптаны и сметены. Мировой пожар забушевал.
Генерал Энтони Маркус, ставший военным диктатором США в условиях введенного там чрезвычайного положения, действовал решительно и быстро. Восстания сторонников Халифата в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и Бостоне были подавлены, а их лидеры - истреблены все до единого, без суда и следствия. Американская флотилия, в составе которой были авианосцы «Рональд Рейган» и «Джон Стеннис», двинулась к берегам Индостана, а вторая, почти такая же по величине - в Средиземное море. У Гибралтара она соединилась с ударной группировкой российского ВМФ. Одновременно три танковых армии Российской Федерации, утопив в крови мятежную Казань, двинулись на помощь союзнику - Казахстану, где верные президенту войска с трудом сдерживали натиск повстанцев. Казалось, Халифату нечего этому противопоставить. Но халиф Абдулла хорошо знал историю. И в этой истории у него был один любимый персонаж. Шейх Хасан ас-Саббах...
Весь высший командный состав американской флотилии, собравшийся на совещание на борту «Стенниса», сразу после общего ужина почувствовал сильный зуд губ и языка. Еще через несколько минут большинство билось в конвульсиях, а спустя несколько часов никого из них не было в живых. Антидота к тетродотоксину, яду рыбы фугу, к тому времени еще не существовало. А отравителя, скромного мичмана малайзийского происхождения, допросить оказалось невозможным: доза, которую он принял, была куда больше, чем у остальных, и он умер первым, с блаженной улыбкой и словами «Аллах акбар» на синеющих, покрытых пеной губах. И пока на «Стеннисе» пытались спасти хоть кого-то из командиров и спешно связывались с базой в Сан-Диего, страшной силы ядерный взрыв разнес реактор «Рональда Рейгана», превратив огромное судно в несколько радиоактивных обломков, почти мгновенно погрузившихся в пучину океана. Вместе с почти сотней самолетов и вертолетов и более чем пятитысячным экипажем. И хотя взявший на себя командование миссией капитан подводной лодки «Огайо» не только довел оставшиеся корабли к месту назначения, но и выполнил вторую часть миссии, уничтожив ракетно-бомбовым огнем несколько военных баз, разбомбив города Карачи и Хайдарабад, а также проведя удачный рейд на штаб-квартиру пакистанских вооруженных сил в Раваллинди, это была пиррова победа, и это вскоре поняли все.
Агенты Халифата - убийцы, шпионы, саботажники - были повсюду. Их очень сложно было распознать, и совершенно невозможно - запугать, подкупить или перевербовать. Никто не знал, кто из политических или военных лидеров завтра станет жертвой покушения, на каком промышленном предприятии или военном объекте завтра произойдет диверсия, какой город подвергнется атаке террористов - и не бомбистов-одиночек, а хорошо подготовленных мобильных подразделений, вооруженных современнейшим обычным и химическим оружием, а иногда и ядерными фугасами. И, совершенно в духе своих идейных предшественников-ассасинов, прекрасно владеющих искусством перевоплощения и появляющихся в облике то ремонтной бригады рабочих, то подразделения полиции, то группы школьников, а то и свадебной процессии. Результат всегда был один: смерть, огонь и кровь. Казалось, этому кошмару, этой бесконечной катавасии убийств, взрывов, пожаров, диверсий не будет конца. Жизнь рядового обывателя превратилась в кромешный ад, различие между «фронтом» и «тылом» исчезло полностью, да и где он проходил теперь, этот самый фронт?
Впрочем, халиф Абдулла не был садистом. Убедившись по донесениям своей разветвленной агентурной сети, что население и власти враждебных стран достаточно деморализованы, он выступил с очередным заявлением, на этот раз не к собратьям-мусульманам, а к своим врагам, иноверцам. Его речь буквально струилась медом, он выражал искреннюю скорбь по многочисленным жертвам и сожалел о том, что для справедливой обороны пришлось прибегнуть к кровопролитию. Он говорил о том, что сильные должны быть милосердны, и ссылался на суры Корана и на Новый Завет. Он сочувствовал пострадавшему мирному населению, возмущался разгулом уличной преступности в разоренных европейских городах и предлагал единоверцам сформировать «Исламские добровольные дружины» для содействия полиции в наведении порядка. И все же обманываться не стоило - это был ультиматум. Халиф предлагал мирные переговоры с целью «закрепления нового, более справедливого миропорядка». И не таясь, озвучивал свои условия. Вся Средняя Азия, Ближний Восток и часть Океании, весь Кавказ и юг Европы - от Гибралтара до Крыма - отходят в состав Великого Халифата. На территории Африки образуется отдельный Африканский Халифат как независимое образование. Оба Халифата получают постоянное членство в Совете Безопасности и право вето, а также законным образом вступают в клуб ядерных держав. Правительства стран, в которых есть мусульманское население, не должны препятствовать осуществлению шариатского правосудия на их территории, а также терпимо относиться к изъявлению мусульманами лояльности к Халифату. И в качестве жеста доброй воли он, халиф Абдулла, объявляет о прекращении всякого террора и всяких боевых действий на месяц - разумеется, при условии соблюдении перемирия противником.
Прошла неделя, две, а со стороны властей воюющих стран не было никакой реакции на ультиматум. Даже несмотря на то, что халиф сдержал свое слово, и теракты действительно прекратились. А к концу третьей недели неожиданно заговорил Китай, этот до сих пор молчавший загадочный гигант. Председатель КНР, молодой Фэн Ван, объявил о вступлении Китая в войну на стороне США и России. И сразу же нанес сильнейший удар в самое сердце Халифата, уничтожив ядерной бомбардировкой Лахор и Тегеран и одновременно введя большую армию на территорию Пакистанского Кашмира. Но перелом в войне еще не означал ее окончания. Лишь одиннадцать лет спустя, когда в мире почти не осталось стран, которые бы не пострадали от боевых действий, когда ядерным оружием были сожжены дотла несколько десятков крупнейших городов, когда население Земли уменьшилось почти на треть, а территория, пригодная для жизни, заметно сократилась, когда силы воюющих сторон были на исходе - только тогда на горизонте забрезжил мир...
...Тонкая, изящная индийская мелодия прервала размышления Председателя. Сигнал с коммуникатора в этот момент мог означать только новость исключительной важности. Бхопалу перевел изображение своего лица на главном экране в статический режим и нажал кнопку ответа. На коммуникаторе появилась круглая улыбчивая физиономия Касима Муртазы, его секретаря.
- Делегация от ВНИ задерживается. Непредвиденная задержка технического характера - так они сообщили. Ну Вы же знаете этих узкоглазых, разве они скажут правду?
- Перестаньте, Касим. Расизм вышел из моды еще в прошлом столетии. - Произнося эту дежурную фразу, Бхопалу, конечно, понимал, что наивно требовать расовой толерантности к бывшим врагам от человека, рожденного в местности, где, даже судя по благополучным отчетам Конгресса, обычаи кровной мести были искоренены только десяток лет назад. - Что они еще сказали?
- Сказали, что настоятельно требуют - да-да, именно в таких выражениях! - чтобы заседание ни в коем случае не начиналось без них. Сказали, что располагают чрезвычайно важной информацией и хотели бы предоставить ее Конгрессу до начала обсуждения всех вопросов повестки.
- И что же это за информация? - По многолетней профессиональной привычке, Председатель сохранял в этот момент бесстрастное выражение лица и интонацию, несмотря на то, что его не видел никто, кроме Касима.
- Они отказались говорить об этом. В категорической и резкой форме. Даже намекнуть не пожелали. Сказали, что прибудут через час и что их вице-спикер Синь Цзяо сам все объяснит. Да, и еще, босс...
- Что такое?
- Они потребовали провести заседание за закрытыми дверями, удалив всех журналистов. Тоже без объяснений.
Джагдиш Бхопалу задумался на несколько мгновений, и по его лицу пробежала тень тревоги.
- Спасибо за информацию, Касим. Свяжитесь с ними снова, поблагодарите за предупреждение об опоздании и скажите, что всё будет сделано, как они просят.
- Но, босс...
- Выполняйте приказ. Конец связи.
Выключив коммуникатор, Бхопалу помедлил пару секунд, а затем связался со вторым заместителем главного инженера по коммуникациям.
- Лейла, не могли бы Вы подойти ко мне как можно скорее? Здесь у меня небольшая проблема с аппаратурой, боюсь, что сам я, со своим гуманитарным образованием, с ней не справлюсь...
Через четыре минуты главный экран и панели для голосования внезапно отключились. По аудиоканалу было объявлено, что начало заседания Конгресса откладывается на час по техническим причинам.
UPD: дополнено 21.11.2011
Штаб-квартира Планетарного Содружества Наций, расположенная на маленьком средиземноморском острове, принимала делегатов на весеннюю сессию. Главный зал заседаний понемногу заполнялся. В проходах между кресел уже вовсю разъезжали на роликах неуклюжие автоматы по раздаче напитков, одна за другой включались панели для голосования, и их включение отображалось на огромном экране-голограмме, парящей в центре зала на высоте, почти под самым куполом. Серый - панель отключена, нежно-голубой - в режиме ожидания, зеленый - за, красный - против, желтый - воздержался. Голограмма была запрограммирована таким образом, что с любой точки зала казалось, будто она находится прямо перед глазами. После III мировой войны и образования Содружества все важные вопросы международной жизни решались только поименным голосованием - так что представитель Австралии знал не только о том, как голосует его сосед по креслу, представляющий Конфедерацию Океании, но и за что отдал свой голос делегат от Западноевропейского Союза, Евразийской Федерации, Великого Халифата или Поднебесной - как до сих пор еще по старинной привычке, по названию крупнейшего из государств-основателей, именовали в неофициальных источниках молодую Восточноазиатскую Народную Империю.
Джагдиш Бхопалу был Председателем Содружества уже не первый год. Его внимательные темные глаза-миндалины зорко следили за происходящим в зале, выражение лица, спроецированного на главный голоэкран, было привычно-радушным (что бы ни было, картинка на мониторе должна быть образцовой, имидж Председателя есть важнейшая часть имиджа организации - он хорошо запомнил эти наставления своего предшественника), в то время как неспокойная мысль лихорадочно тасовала последние события в мире, как карты в фантасмагорической колоде, тщетно пытаясь отыскать в этом хаосе странных, трагических и пугающих происшествий хотя бы малейший намек на общую логику, первопричину и глобальный смысл.
Нет, Джагдиш Бхопалу и не рассчитывал на то, что существование Содружества - рожденного в муках и пожаре третьей мировой, на пепелище старой «постиндустриальной» цивилизации, - само по себе гарантирует человечеству покой, благоденствие и процветание. Уж кем-кем, а наивным идеалистом он не был уже давно. Никаких гарантий не существовало и не могло существовать в этом жестком, нестабильном, перенаселенном, раздираемом противоречиями мире. И все же Содружество, с его могучим аппаратом чиновников, наделенных серьезными полномочиями в любой точке земного шара, - полномочиями не просто пропечатанными на куске гербового полигамента, а подкрепленными реальной военной силой и политической волей, - имеющее прекрасно обученные полицейские и вооруженные формирования, собственную разведывательную службу, и формально не подчиняющееся никому и ничему на этой планете, кроме решений своего же Конгресса - было главной и едва ли не единственной силой, способной предотвратить глобальный хаос и более-менее успешно с этой задачей справлявшейся. По крайней мере, до недавнего времени. С тех самых пор, как главы уцелевших в огне мировой войны государств собрались вместе, чтобы - как они думали - открыть новую страницу в истории человечества. Единство, скрепленное огнем и кровью - так писали газеты тех времен. Память услужливо разворачивала перед мысленным взором Джагдиша Бхопалу кадры архивной хроники, страницы документов, мелькали кадры, даты и лица - с одними он был знаком сам, другие, давно ушедшие, были для него лишь историческими персонажами, но все равно он чувствовал, воспринимал их судьбы и деяния, славные и не очень, как часть своей собственной жизни. Председатель Содружества погрузился в поток воспоминаний...
Третья мировая началась, как всегда, внезапно. Нет, о ней говорили задолго до того, ее наводящий ужас призрак витал в воздухе начиная с последнего десятилетия 20-го века, ей были посвящены прогнозы, стратегические планы и зловеще-жуткие романы-антиутопии, но никто не смог предсказать главного: когда, где и как начнется предсказанный многочисленными прорицателями апокалипсис? В качестве «точки старта» называли многострадальное Косово, бурлящие после недавней «арабской весны» страны Ближнего Востока, Кавказ, Среднюю Азию, Кашмир, даже Северную Корею. И никто не мог предположить, что первой спичкой станут золотые пляжи Анталии, на которых курдские террористы, отчаявшиеся привлечь внимание «мирового сообщества» к своему неприкаянному народу, учинили в один теплый, прекрасный сентябрьский день настоящую бойню. И хуже всего было не то, что этот кровавый кошмар унес в общей сложности более десятка тысяч жизней. И даже не то, что вслед за первым терактом последовали другие - в разных уголках Земли, менее масштабные, но от этого нисколько не менее устрашающие. Хуже было другое - у террористов оказалось в огромных количествах химическое оружие. Зарин. Тот самый, все запасы которого к тому времени должны были быть давно уничтожены и сам факт хранения которого (не говоря уже о производстве!) автоматически превращал страну в мишень международных санкций, вплоть до вооруженного вторжения. И след этих боеприпасов вел не куда-нибудь, а в штаб-квартиру НАТО. В Брюссель.
В течение недели всю Европу охватил хаос. Забастовки и демонстрации очень быстро переросли в погромы и вооруженные стычки. Что хуже всего, большинство их происходило с четким разделением по религиозно-этническому признаку: здесь - наши, там - чужаки. А когда отчаявшееся руководство Евросоюза попыталось навести хоть какое-то подобие порядка при помощи военной силы, вспыхнула полномасштабная гражданская война. Когда стало ясно, что своими силами европейским государствам не справиться, Соединенные Штаты, не дожидаясь санкции Совета безопасности ООН, объявили о высадке десанта для оказания союзнической помощи. Казалось, разгорающийся пожар удастся потушить силами «морских котиков» при поддержке уже сформировавшегося «Народного ополчения Европы». И в это время на Белый Дом упал маленький частный самолетик, до отказа набитый взрывчаткой. Обычной химической взрывчаткой, но с начинкой из радиоактивных отходов. «Грязная бомба». Из представителей администрации остался в живых в тот день только вице-президент, выступавший на открытии съезда республиканской партии в своем родном штате Канзас. А на следующее утро, прямо на летном поле, у трапа спецсамолета, которым он прилетел в столицу, чтобы принять, согласно конституции, власть в Соединенных Штатах, вице-президента застрелили из снайперской винтовки...
...Недавно переизбранный на второй срок президент Пакистана Абдулла Нуриддин считался в странах Запада прогрессивным политиком и «своим человеком». Он не был замечен ни в контактах с «Аль-Каедой», ни в поддержке «Талибана». Он не произносил гневных филиппик, призывающих к уничтожению Израиля или террору против Соединенных Штатов. Среди западных политиков он имел репутацию умеренного правого консерватора - ну и пусть с некоторым уклоном в авторитаризм, зато надежного делового партнера, строго следящего за тем, чтобы крупнейшие международные корпорации в его стране чувствовали себя вольготно и безопасно. А что может быть ценнее этого, думали они, пожимая его узкую смуглую руку с тонкими, как у пианиста, пальцами или провозглашая здравицы в его честь на очередном приеме. Абдулла Нуриддин был обходительным, вежливым и приятным собеседником, он получил хорошее образование, и с ним можно было поговорить не только на протокольные темы, но и о музыке, литературе, живописи - во всем этом пакистанский президент прекрасно разбирался, более того, сам писал акварели и сочинял неплохие стихи, а его блог, который вел он самолично, пользовался большой популярностью не только среди соотечественников, но и у просвещенной зарубежной интернет-публики.
И когда президент Нуриддин появился на телеэкранах на следующий день после уничтожения Белого дома, миллионы зрителей ожидали, что он произнесет очередную дежурную речь, выразит соболезнования «стратегическому партнеру», заклеймит позором «преступную клику террористов» и, как всегда, призовет сограждан к бдительности и гражданской сознательности. Но они ошиблись, как ошиблись и разведчики, аналитики, политические деятели всего мира - и за ошибку эту человечество расплачивалось еще двенадцать долгих лет.
- Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Братья мои, мусульмане! Поистине, мы принадлежим Аллаху, и к нему мы возвращаемся! Долг нас, рабов Его - джихад против врагов веры, для возвышения слова Его, утверждения закона Его и обуздания ополчившихся на призыв Его. Ибо сказано: «Сражайтесь с ними, - накажет их Аллах вашими руками, и опозорит их, и поможет вам против них, и исцелит грудь у людей верующих».
Братья мои! От имени Хизб ут-Тахрир аль-Ислами призываю вас под единое знамя ради правого дела. Настало для уммы счастливое время единства, которого она так давно ждет. Поборники джихада и все моджахеды, где бы вы ни находились! Пришло время воздать врагам веры за их злодеяния, ибо подточены столпы у основания дома их. Вы - дети войн, наследники непобедимого Халида ибн-аль Валида, и не счесть среди вас доблестных бойцов! Вы родились и выросли с оружием, клинок и автомат вам верные спутники с самого младенчества - так бейте же ими всякого отступника и неверного! Весь мир содрогнется великим победам вашим, ибо, если дозволит Аллах, руками моджахедов карта мира будет заново перекроена. Исчезнут границы нелепые, установленные врагами закона и Аллаха, сметены будут с лица земли государства неверных - и появится государство правды и справедливости, великое государство ислама от океана до океана!..
Последние фразы речи президента... нет, уже халифа Абдуллы I совпали по времени с тремя взрывами - термоядерные бомбы мощностью по полторы мегатонны полностью уничтожили Дели и Мумбай. А третья, обычная ядерная, превратила Тель-Авив в оплавленные, сочащиеся смертельной радиацией руины. А еще через несколько часов огромная пакистанская армия выступила на северо-запад, соединилась с талибами на афганской территории и вместе с ними вторглась в Таджикистан и Узбекистан под черным с белыми письменами знаменем Халифата. Знаменем, под которое вскоре встало полмира.
Среднеазиатские страны сдались без единого выстрела, признав верховную власть халифа. Президенты Ирана, Индонезии, Малайзии, Бангладеш, Турции и всех арабских стран немедленно присягнули на верность Абдулле I. Вскоре к ним присоединились все мусульманские государства Африки. Восстали Кавказ, Крым и Татарстан. Остатки светских властей были растоптаны и сметены. Мировой пожар забушевал.
Генерал Энтони Маркус, ставший военным диктатором США в условиях введенного там чрезвычайного положения, действовал решительно и быстро. Восстания сторонников Халифата в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско и Бостоне были подавлены, а их лидеры - истреблены все до единого, без суда и следствия. Американская флотилия, в составе которой были авианосцы «Рональд Рейган» и «Джон Стеннис», двинулась к берегам Индостана, а вторая, почти такая же по величине - в Средиземное море. У Гибралтара она соединилась с ударной группировкой российского ВМФ. Одновременно три танковых армии Российской Федерации, утопив в крови мятежную Казань, двинулись на помощь союзнику - Казахстану, где верные президенту войска с трудом сдерживали натиск повстанцев. Казалось, Халифату нечего этому противопоставить. Но халиф Абдулла хорошо знал историю. И в этой истории у него был один любимый персонаж. Шейх Хасан ас-Саббах...
Весь высший командный состав американской флотилии, собравшийся на совещание на борту «Стенниса», сразу после общего ужина почувствовал сильный зуд губ и языка. Еще через несколько минут большинство билось в конвульсиях, а спустя несколько часов никого из них не было в живых. Антидота к тетродотоксину, яду рыбы фугу, к тому времени еще не существовало. А отравителя, скромного мичмана малайзийского происхождения, допросить оказалось невозможным: доза, которую он принял, была куда больше, чем у остальных, и он умер первым, с блаженной улыбкой и словами «Аллах акбар» на синеющих, покрытых пеной губах. И пока на «Стеннисе» пытались спасти хоть кого-то из командиров и спешно связывались с базой в Сан-Диего, страшной силы ядерный взрыв разнес реактор «Рональда Рейгана», превратив огромное судно в несколько радиоактивных обломков, почти мгновенно погрузившихся в пучину океана. Вместе с почти сотней самолетов и вертолетов и более чем пятитысячным экипажем. И хотя взявший на себя командование миссией капитан подводной лодки «Огайо» не только довел оставшиеся корабли к месту назначения, но и выполнил вторую часть миссии, уничтожив ракетно-бомбовым огнем несколько военных баз, разбомбив города Карачи и Хайдарабад, а также проведя удачный рейд на штаб-квартиру пакистанских вооруженных сил в Раваллинди, это была пиррова победа, и это вскоре поняли все.
Агенты Халифата - убийцы, шпионы, саботажники - были повсюду. Их очень сложно было распознать, и совершенно невозможно - запугать, подкупить или перевербовать. Никто не знал, кто из политических или военных лидеров завтра станет жертвой покушения, на каком промышленном предприятии или военном объекте завтра произойдет диверсия, какой город подвергнется атаке террористов - и не бомбистов-одиночек, а хорошо подготовленных мобильных подразделений, вооруженных современнейшим обычным и химическим оружием, а иногда и ядерными фугасами. И, совершенно в духе своих идейных предшественников-ассасинов, прекрасно владеющих искусством перевоплощения и появляющихся в облике то ремонтной бригады рабочих, то подразделения полиции, то группы школьников, а то и свадебной процессии. Результат всегда был один: смерть, огонь и кровь. Казалось, этому кошмару, этой бесконечной катавасии убийств, взрывов, пожаров, диверсий не будет конца. Жизнь рядового обывателя превратилась в кромешный ад, различие между «фронтом» и «тылом» исчезло полностью, да и где он проходил теперь, этот самый фронт?
Впрочем, халиф Абдулла не был садистом. Убедившись по донесениям своей разветвленной агентурной сети, что население и власти враждебных стран достаточно деморализованы, он выступил с очередным заявлением, на этот раз не к собратьям-мусульманам, а к своим врагам, иноверцам. Его речь буквально струилась медом, он выражал искреннюю скорбь по многочисленным жертвам и сожалел о том, что для справедливой обороны пришлось прибегнуть к кровопролитию. Он говорил о том, что сильные должны быть милосердны, и ссылался на суры Корана и на Новый Завет. Он сочувствовал пострадавшему мирному населению, возмущался разгулом уличной преступности в разоренных европейских городах и предлагал единоверцам сформировать «Исламские добровольные дружины» для содействия полиции в наведении порядка. И все же обманываться не стоило - это был ультиматум. Халиф предлагал мирные переговоры с целью «закрепления нового, более справедливого миропорядка». И не таясь, озвучивал свои условия. Вся Средняя Азия, Ближний Восток и часть Океании, весь Кавказ и юг Европы - от Гибралтара до Крыма - отходят в состав Великого Халифата. На территории Африки образуется отдельный Африканский Халифат как независимое образование. Оба Халифата получают постоянное членство в Совете Безопасности и право вето, а также законным образом вступают в клуб ядерных держав. Правительства стран, в которых есть мусульманское население, не должны препятствовать осуществлению шариатского правосудия на их территории, а также терпимо относиться к изъявлению мусульманами лояльности к Халифату. И в качестве жеста доброй воли он, халиф Абдулла, объявляет о прекращении всякого террора и всяких боевых действий на месяц - разумеется, при условии соблюдении перемирия противником.
Прошла неделя, две, а со стороны властей воюющих стран не было никакой реакции на ультиматум. Даже несмотря на то, что халиф сдержал свое слово, и теракты действительно прекратились. А к концу третьей недели неожиданно заговорил Китай, этот до сих пор молчавший загадочный гигант. Председатель КНР, молодой Фэн Ван, объявил о вступлении Китая в войну на стороне США и России. И сразу же нанес сильнейший удар в самое сердце Халифата, уничтожив ядерной бомбардировкой Лахор и Тегеран и одновременно введя большую армию на территорию Пакистанского Кашмира. Но перелом в войне еще не означал ее окончания. Лишь одиннадцать лет спустя, когда в мире почти не осталось стран, которые бы не пострадали от боевых действий, когда ядерным оружием были сожжены дотла несколько десятков крупнейших городов, когда население Земли уменьшилось почти на треть, а территория, пригодная для жизни, заметно сократилась, когда силы воюющих сторон были на исходе - только тогда на горизонте забрезжил мир...
...Тонкая, изящная индийская мелодия прервала размышления Председателя. Сигнал с коммуникатора в этот момент мог означать только новость исключительной важности. Бхопалу перевел изображение своего лица на главном экране в статический режим и нажал кнопку ответа. На коммуникаторе появилась круглая улыбчивая физиономия Касима Муртазы, его секретаря.
- Делегация от ВНИ задерживается. Непредвиденная задержка технического характера - так они сообщили. Ну Вы же знаете этих узкоглазых, разве они скажут правду?
- Перестаньте, Касим. Расизм вышел из моды еще в прошлом столетии. - Произнося эту дежурную фразу, Бхопалу, конечно, понимал, что наивно требовать расовой толерантности к бывшим врагам от человека, рожденного в местности, где, даже судя по благополучным отчетам Конгресса, обычаи кровной мести были искоренены только десяток лет назад. - Что они еще сказали?
- Сказали, что настоятельно требуют - да-да, именно в таких выражениях! - чтобы заседание ни в коем случае не начиналось без них. Сказали, что располагают чрезвычайно важной информацией и хотели бы предоставить ее Конгрессу до начала обсуждения всех вопросов повестки.
- И что же это за информация? - По многолетней профессиональной привычке, Председатель сохранял в этот момент бесстрастное выражение лица и интонацию, несмотря на то, что его не видел никто, кроме Касима.
- Они отказались говорить об этом. В категорической и резкой форме. Даже намекнуть не пожелали. Сказали, что прибудут через час и что их вице-спикер Синь Цзяо сам все объяснит. Да, и еще, босс...
- Что такое?
- Они потребовали провести заседание за закрытыми дверями, удалив всех журналистов. Тоже без объяснений.
Джагдиш Бхопалу задумался на несколько мгновений, и по его лицу пробежала тень тревоги.
- Спасибо за информацию, Касим. Свяжитесь с ними снова, поблагодарите за предупреждение об опоздании и скажите, что всё будет сделано, как они просят.
- Но, босс...
- Выполняйте приказ. Конец связи.
Выключив коммуникатор, Бхопалу помедлил пару секунд, а затем связался со вторым заместителем главного инженера по коммуникациям.
- Лейла, не могли бы Вы подойти ко мне как можно скорее? Здесь у меня небольшая проблема с аппаратурой, боюсь, что сам я, со своим гуманитарным образованием, с ней не справлюсь...
Через четыре минуты главный экран и панели для голосования внезапно отключились. По аудиоканалу было объявлено, что начало заседания Конгресса откладывается на час по техническим причинам.