Lupus est
Хотела б я быть твоей ... кискою, птичкою, феей.
Вначале скакала щеночком, радостно лижущим шею,
А вот выросла - нет, не в собаку, а в женщину-волка,
С оскалом, и рыком, и шерстью из серого шелка.
В волка-урода, живущего в будке на привязи,
В волка, что должен был вырасти псиной игривой,
Таскающей палочки через поля, и леса, и репейник,
В серого волка, что помнит про палку, капкан и ошейник.
В волка, привычно живущего в сжатом пространстве флажков,
В готовности к выстрелу, в злом напряжении перед прыжком,
Где сквозь лес рвется ищущий луч фонаря прямо в лоб, напрямик,
И крадется охотник-лесник то ль стрелять в него, то ли кормить.
Быть невротиком-трусом для волка - невозможное лишнее счастье,
Психопатом-агрессором - можно с рогатиной вдруг повстречаться,
Он рыщет, жесток поневоле, зубами сжимая волчье отчаянье,
И ищет, и тащит - то нежность чужую, то чье-то чужое дыханье.
Приласкай-ка волчонка, волченьку, волчье отродье!..
Он кладет тебе голову на плечо, пряча оскал своей морды,
и смотрит за стену, за забор, в лес, давай-не давай ему пищу,
Он смотрит в спину тебе, пока спишь, и точит зубищи.
Он почти как собака - апорт - принеси! - прибегает,
в зубах тапки, не рыкнет, и даже хвостом он виляет.
И он знает, куда укусить, чтобы наверняка, чтоб надолго,
Но он не укусит, ведь в стае главней, кто с винтовкой.
Какие уж игры с женщиной-волком?
Волк никогда не ослабит хватку,
Волк никого не пустит за спину,
Волк никогда не мурлыкает кошкой,
Волк слишком напуган, чересчур осторожен.
Волк постепенно научится хитрости:
Увидев волка с лапою раненой,
Пинай по ней, попрекай хромотою.
Потом волк хромает на лапу здоровую,
Чтоб не пинали в брюхо больное.
Однажды попав под горячую руку
Волк больше не ляжет в ногах на кровати.
Волк - не собачка, не мелкая шавка!
У волка есть миска, луна и веревка,
Она же страховка, она же удавка...
И как же так вышло-то?..
Что за превращение?
Горькая правда, как горькое рвотное:
Любая собака звереет в волка,
если хозяин ее - животное.
И бывает недолгим короткое волчее счастье:
Перележать у порога злое ненастье...
Вначале скакала щеночком, радостно лижущим шею,
А вот выросла - нет, не в собаку, а в женщину-волка,
С оскалом, и рыком, и шерстью из серого шелка.
В волка-урода, живущего в будке на привязи,
В волка, что должен был вырасти псиной игривой,
Таскающей палочки через поля, и леса, и репейник,
В серого волка, что помнит про палку, капкан и ошейник.
В волка, привычно живущего в сжатом пространстве флажков,
В готовности к выстрелу, в злом напряжении перед прыжком,
Где сквозь лес рвется ищущий луч фонаря прямо в лоб, напрямик,
И крадется охотник-лесник то ль стрелять в него, то ли кормить.
Быть невротиком-трусом для волка - невозможное лишнее счастье,
Психопатом-агрессором - можно с рогатиной вдруг повстречаться,
Он рыщет, жесток поневоле, зубами сжимая волчье отчаянье,
И ищет, и тащит - то нежность чужую, то чье-то чужое дыханье.
Приласкай-ка волчонка, волченьку, волчье отродье!..
Он кладет тебе голову на плечо, пряча оскал своей морды,
и смотрит за стену, за забор, в лес, давай-не давай ему пищу,
Он смотрит в спину тебе, пока спишь, и точит зубищи.
Он почти как собака - апорт - принеси! - прибегает,
в зубах тапки, не рыкнет, и даже хвостом он виляет.
И он знает, куда укусить, чтобы наверняка, чтоб надолго,
Но он не укусит, ведь в стае главней, кто с винтовкой.
Какие уж игры с женщиной-волком?
Волк никогда не ослабит хватку,
Волк никого не пустит за спину,
Волк никогда не мурлыкает кошкой,
Волк слишком напуган, чересчур осторожен.
Волк постепенно научится хитрости:
Увидев волка с лапою раненой,
Пинай по ней, попрекай хромотою.
Потом волк хромает на лапу здоровую,
Чтоб не пинали в брюхо больное.
Однажды попав под горячую руку
Волк больше не ляжет в ногах на кровати.
Волк - не собачка, не мелкая шавка!
У волка есть миска, луна и веревка,
Она же страховка, она же удавка...
И как же так вышло-то?..
Что за превращение?
Горькая правда, как горькое рвотное:
Любая собака звереет в волка,
если хозяин ее - животное.
И бывает недолгим короткое волчее счастье:
Перележать у порога злое ненастье...