Мюрриэль звонит
Оказалось, что Мюрриэль - растеряша. Она забывает телефон тут и там. И ее друг Жиль очень к ней в этом снисходителен, как к ребенку. Мюрриэль и Жиль - замечательные. Мы повстречали их в Сен-Поль-де-Ванс, и уже больше никогда не забудем. Это - важная часть моего сердца, которая осталась в горах Ванса навсегда: моя Мюрриэль. Сегодня я получила письмо. "Пиши чаще, чтобы я могла поправить твой французский". На лестнице ее дома я спела свои любимые песни, и даже "Катюшу".
Наша летняя Франция произошла вопреки всему. Только в крайних случаях я иду по тонкой леске, выжимая максимум: силы воли и других важных ресурсов. Но, если год, который нас с самого начала иссушает и расстраивает, воспринимать, как ленту, как хронологию, то в ее замысле отсутствовал главный риск - невосполненности. Я тратила, и тут же наполнялась. Пока я переводила силы, организуя поездку для себя и еще семерых участников нашего трипа, то несколько раз прижималась лбом к главной своей иконе - телефону нокиа, который чего только не перевидал, и был для меня и хлебом, и солью, и постелью, и вообще. Отчаяние подступало не хаотично, а вполне рационально. Фины не давали детям визу. А потом поехал этот чертов грузовик, и перекроил жизнь на Лазурном берегу навсегда. Словом, чувствовались всяческие виды неподдержки, будто меня притягивало к земле и мешало парить, и удивляться. Затем что-то произошло. И сейчас я точно знаю, что оно случилось намного раньше, просто я вовремя надела очки. Алексей Воробьев очень сильно помог мне сориентироваться во франкоязычном интернете, и так я познакомилась с нашей Мюрриэль. Часто я попадала на автоответчик, и это было прекрасно. Я укладывалась с вопросами в две минуты. И собеседник такой приятный - не перебивает. Поначалу, переходя на французский, я волновалась так, что шла пятнами от лба до пяток. Она это учла, и отправляла мне короткие весточки, общаясь со мной вежливо и не спеша.
Когда мы приехали в Ла-Колль-сюр-Лу, было уже темно. Обессиленные Питером и Хельсинки, дети просили воды или, на худой конец, еды. В чемодане у меня лежала шоколадка. Мюрриэль показала нам черепах, кастрюли, цветы, Жиля, Шарлотту, подсвечники, полотенца. Я уточнила, где можно покурить. Оля достала из чемодана спагетти. Пришел Жиль, и укомплектавал нас арбузом, пивом, сыром и... Да, чего уж там. Мы были в шоке. Я не спала - всю ночь говорила спасибо, и дрожала, предвкушая кальвадос, Грас и Шагала. Потом написала Любочке. В этот момент ее рейс в Барселону какие-то ушлые парни задерживали, и задержали на 12 часов. И, пока она и еще 200 пассажиров мерзли в шортиках на цокольном этаже, я писала возвышенное, чувственное. О благодарности, о таком редком чувстве взлета, которое могут подарить только норвежские авиалинии:) Господи, как это прекрасно, что меня кто-то любит такой мерой, которой, возможно, я вовсе не достойна. Я обожаю тебя, я обожаю тебя, я - тебя. Будто кто-то нежный, влюбленный, тоскующий поливал мои руки и голову самой чистой росой. Национальный музей парфюмерии Граса, дом Ренуара, музей современного искусства и совершенно роскошный океанографический музей Монако, и еще прекрасные Ванс и Сен-Поль - мои драгоценные камни, роса, которая с рассветом не изчезает.
Это было очень, извините, удобно. Наша остановка называлась Кладбище. Каждый день с нее мы начинали путешествие по непослушным, горным дорогам, не выпуская словарь из рук. Всегда и каждого буду отправлять в Ниццу, даже, если вы совсем не обожаете Францию. Просто я слегка обезумела, когда, как сказала Аня, нашла свои места.
Мы приходили на пляж, как орда. Целый турслет из трусов, шлепок и рюкзаков. И это было чудесно. Мы были всякие: сытые и голодные, трезвые и не очень, грустные и веселые, озадаченные и легкомысленные, но мы были очень довольны и полны. Каждый шаг под солнцем Ниццы был самый нужный и какой-то предопределенный. Может быть, это чутье, может быть люди вокруг меня - это я, может быть, я скоро узнаю что-то большое и важное. Я все пойму. Потому что все плохое и тяжелое уже было. И теперь - только хорошее. Со мной, навсегда, как я того хочу. Галька, плюс тридцать шесть, манго, лазурь, Эз, вершина - синонимы моего никому неинтересного счастья. О, Боже. Фрагонар. Да, Солей. Именно его винтажный дух носит мое сердце по горам, наполняя пульс баюльным ароматом, который ночью - из луны, цветов и плеска воды.
Хэлло Китти валялась на черепице. Ева увидела ее из окна в ту же минуту, как вошла в спальню. Во время завтрака она неожиданно сорвалась с места в карьер, и я застала ее страдающее сердечко и взгляд возле этого драного японского кота. Он обгорел и выцвел, но я уже все решила. Вместе с Мюрриэль мы полезли на крышу, спасать Китти. Трудно представить, как туда попала такая увесистая, толстопузая игрушка. И знаете, что я скажу: мы привезли ее в Новгород. И я сшила ей наряд.
А вот один раз я накрыла на стол - к нам пришли ожиданные гости: Аня и Дима. По пути в Каркассон они заглянули в Ванс, и решили, что очень кстати. Так вот я угощала их кактусом. Взрослые дипломатично плевались зернами в кулачок, а мы с детьми доели оставшееся кактусные плоды. Мне очень понравилось.
Жиль посвятил нам пастис и еще такой крепкий алкоголь с ароматом ландышей, которого не знает русский интернет, и отправляет вместо напитка - в Руан смотреть сад Клода Моне. Эх. Если бы было возможно, то мой парадный гостинчик состоял бы из ста альбомов с репродукциями. Сама я люблю именно современное, такое художество, обрекшее себя на непонимание без осязания современного контекста. Поэтому центр Помпиду - наше все. Но иметь дома через десять лет хорошую библиотеку - не могу себе отказать. Именно книги из поездок, каких бы распрекрасных издателей я не заказывала дома, эти книги являются образцом культуры бумаги и печати для моих остальных книжных полок.
Платье. Это бон тай и кружево. И на этом все.
Можно еще сказать, что море я не люблю. Это скучно и солоно. Еще на море - солнце, я не люблю загар. В Ницце я поняла, что это дикий предрассудок, и что часть культуры белокожих людей - это странное, но очень приятное увлечение, связанное с поглощением ультрафиолета. Конечно, в поездке я ценю возможность уединения и наслаждения своим темпоритмом. Я люблю любить. Люблю смотреть и не видеть. Выключать слух, качаться на волнах бесстыдства, и выпивать игристые напитки. Это совсем не то же самое, что заказывать билеты и напитки на восьмерых. И еще арбуз, пожалуйста, мамочка. С тонкой корочкой. И можно я не пойду ножками. И что-то животик. И где мои плавки. А зарядка от планшета? А кто такой автоматчик? А я боюсь медуз. Опять есть эту гадость. Хочу кетчуп. Это все из-за тебя. Я уже сегодня мылся. В музее скучно. Когдамыпоедемнаморекогдамыпоедемнаморекогдамыпоедемнаморе. Я готова.
