Ниоткуда с любовью
Сентябрь несется как бешеный козел - это обнаружилось внезапно, когда я отложила просмотр «Довода» на очередные выходные. Позже выяснилось, что «завтра» фильм идет последний день - мы успели на предпоследний ночной сеанс. Не знаю, как вы готовитесь к походу в кино, я снаряжаюсь, как Джон Сноу, наверняка, чтобы выжить. Первым делом за день до сеанса я легла спать в семь часов вечера, чтобы за пару часов наспать свой «впрок» - никакая динамика в кинозале не заставит меня смотреть с открытым сердцем, если я, как худой мужик, голодная и сонная. Спала я целых два часа - кто был в отпуске перед родами, тот поймет, что отоспаться впрок - вполне реально.
Сэкономленные силы я потратила на проделывание уроков на три дня вперед и стирку. То есть люди просто покупают билет и идут на сеанс, а мне еще для этого нужна чистая хозяйственная совесть, ненормально. Но, бог мой, вся эта мышиная возня была вознаграждена.
Сладкий горький Нолан пришпилил внимание сразу, как только взорвал Норд-Ост, и стало ясно, что на каждом шагу меня ожидает конструктивный фидбек. Правильно, на двадцатый век. Никакой интеллектуальной доминанты, определяющей сегодняшний дух времени - нет: это все назад в будущее.
Поэтому для меня палиндромичное течение картины - в том, какой общий масштаб, грандиозный мазок, она развернула еще до своего начала и сразу после завершения. Довод не закончился и не начался, он существовал как лента мебиуса - ее присутствие поднималось где-то в гортани бэками из раннего детства, когда ты аутически залипаешь перед доской: кладешь мелок, поднимаешь, опускаешь руку, поднимаешь. И так в нерешительности - до бесконечности. Это похоже, как, если бы вы закрыли вкладку в браузере, а потом решили, что на ней есть нужный текст, который нужно скопировать. Вы уже нажали на крестик, но интернет висит, и, прежде, чем произойдет схлопывание, вы успеваете скопировать текст, но фактически-то вкладка была уже закрыта. Сразу скажу, что битемпоральный хлопок - это вообще не загадка, и не требует особого умственного погружения и напряжения; при всей нелинейности, которой чуть ли не гордятся персонажи, все довольно просто, и сюжет явно просится к лаконичному пересказу. Этот мой страх, что я буду бродить между лимбами, и так и не выберусь, был отметен решительно и сразу. Сюжет как раз не сложнее чем маховик времени в Гарри Поттере. Все-таки была дверь, от входа в которую протагониста решительно предостерегали.
Так что там двадцатый век? Фемтема прекрасно раскрыта. В определенный момент ты вываливаешься из полнометражной картины в сериал «Рассказ служанки», не веря поначалу глазам, но уши подтверждают: ржавый скрежет сэмплов тот же, та же волна мешанины ядовитых слюней, ненависти и беззащитности. Очень круто.
Неважно, что изображены как будто бы Таллин и Мумбаи (вообще-то после просмотра «Дюнкерка» я собрала чемоданы и поехала по местам боевой славы маэстро, а теперь ехать куда, в никуда?!) все это происходит в глубоком-глубоком Нигде-Ниоткуда. И эта географическая вырожденность созидает еще одну правду места, когда ты окончательно начинаешь верить. Меня, как человека, который ценит дом, чашку, родное полотенце, всегда шокирует эта абстрактность, поскольку я вижу за ней полный космизм, где координаты дома - несколько размыты и не закреплены. Все происходит везде и одновременно - вот такой дом у Нолана, такая углеводородная земля, точка отсчета. Это, наверное, вообще основное для понимания: выбрать ее для себя, и, уже оттолкнувшись от поверхности, чувствовать больше легкости и уверенности в том, что ты не интерпретируешь, а, действительно, что-то там соображаешь.
Не буду оригинальной, но у Нолана меня поражает свобода масштабирования художественного плана. У нас я просто не представляю даже человека, который мог бы, если бы не начать, то осмыслить такую гигантскую художественную свободу. Дело, конечно, не в боинге, хотя и в нем тоже. Но вот представьте: Россия, мегаполис, пригород, полный техники, звезд, павильонов, короче, голливуд. Можно ли здесь снять такое? Конечно, нет. Это не плохо (на днях я смотрела Хуциева «Мне двадцать лет» на французском языке, и это не просто гениально, а гениально мистически, фаулзовщина какая-то), просто у нас это невозможно. И меня безумно греет мысль, что где-то ЭТО есть. Не на уровне, а давайте на двадцать восемь триллиардов золотых красиво сожжем планету, а вот вообще, идеи, как изобразить сожжение пространства, времени, личности, а потом - хлоп - Жанна Д"Арк все еще жива. Почему? Потому что инквизиции не было? Было преследование себя - собой, борьба, самоподжигание, завершившееся термическим ожогом, исчезающим в момент встречи прошлого с будущим.
А еще здесь совсем нет злодеев. Невероятно, как это возможно, но даже антагониста я отказываюсь считать негодяем. Знаете, у нас с ним единоутробная мучающая мысль. Он размышляет о сыне, как о грехе, потому что привел потомство в обреченный мир. Слава богу, я уже взрослая женщина, и давно по этому поводу справилась. Ну, правда. Доживи я до этих обнулений с белорусиями, стала бы я рожать?! Нет. Как говорила незабвенная Олечка Ершова незадолго до смерти, «мы - тупиковая ветвь развития».
Наши щенячьи надежды - пустой вымысел, нет оснований надеяться, что жизнь пройдет хорошо. Нет. Никому нельзя верить, маньяки существуют, боль будет каждый день. Вырождение неизбежно. Остается только красота, великая красота, которая не нуждается в том, веришь ли ты, в твоем одобрении или присутствии. Потому в а розе, которая упала на лапу Азора - роза главнее, потому что с точки зрения синтаксиса - она в начале, то есть присутствует указание на то, что мы видим первым. А первым мы всегда видим красоту: вы просто вернитесь во времени (ха-ха) на жизнь назад, когда все только начиналось. Ваше первое впечатление, вкус, небо из колыбели. Все было - прекрасно. Невероятно, но, возможно, это то начало, куда все стремится, обратная энтропия, ощущение которой Нолан передал неповторимым на свой собственный вкус методом «мы выдвигаемся с разницей в один час, но одновременно», для того, чтобы в момент схлопывания отстроить цельность и безопасность, спасая мир и дом. #ChristopherNolan
Сэкономленные силы я потратила на проделывание уроков на три дня вперед и стирку. То есть люди просто покупают билет и идут на сеанс, а мне еще для этого нужна чистая хозяйственная совесть, ненормально. Но, бог мой, вся эта мышиная возня была вознаграждена.
Сладкий горький Нолан пришпилил внимание сразу, как только взорвал Норд-Ост, и стало ясно, что на каждом шагу меня ожидает конструктивный фидбек. Правильно, на двадцатый век. Никакой интеллектуальной доминанты, определяющей сегодняшний дух времени - нет: это все назад в будущее.
Поэтому для меня палиндромичное течение картины - в том, какой общий масштаб, грандиозный мазок, она развернула еще до своего начала и сразу после завершения. Довод не закончился и не начался, он существовал как лента мебиуса - ее присутствие поднималось где-то в гортани бэками из раннего детства, когда ты аутически залипаешь перед доской: кладешь мелок, поднимаешь, опускаешь руку, поднимаешь. И так в нерешительности - до бесконечности. Это похоже, как, если бы вы закрыли вкладку в браузере, а потом решили, что на ней есть нужный текст, который нужно скопировать. Вы уже нажали на крестик, но интернет висит, и, прежде, чем произойдет схлопывание, вы успеваете скопировать текст, но фактически-то вкладка была уже закрыта. Сразу скажу, что битемпоральный хлопок - это вообще не загадка, и не требует особого умственного погружения и напряжения; при всей нелинейности, которой чуть ли не гордятся персонажи, все довольно просто, и сюжет явно просится к лаконичному пересказу. Этот мой страх, что я буду бродить между лимбами, и так и не выберусь, был отметен решительно и сразу. Сюжет как раз не сложнее чем маховик времени в Гарри Поттере. Все-таки была дверь, от входа в которую протагониста решительно предостерегали.
Так что там двадцатый век? Фемтема прекрасно раскрыта. В определенный момент ты вываливаешься из полнометражной картины в сериал «Рассказ служанки», не веря поначалу глазам, но уши подтверждают: ржавый скрежет сэмплов тот же, та же волна мешанины ядовитых слюней, ненависти и беззащитности. Очень круто.
Неважно, что изображены как будто бы Таллин и Мумбаи (вообще-то после просмотра «Дюнкерка» я собрала чемоданы и поехала по местам боевой славы маэстро, а теперь ехать куда, в никуда?!) все это происходит в глубоком-глубоком Нигде-Ниоткуда. И эта географическая вырожденность созидает еще одну правду места, когда ты окончательно начинаешь верить. Меня, как человека, который ценит дом, чашку, родное полотенце, всегда шокирует эта абстрактность, поскольку я вижу за ней полный космизм, где координаты дома - несколько размыты и не закреплены. Все происходит везде и одновременно - вот такой дом у Нолана, такая углеводородная земля, точка отсчета. Это, наверное, вообще основное для понимания: выбрать ее для себя, и, уже оттолкнувшись от поверхности, чувствовать больше легкости и уверенности в том, что ты не интерпретируешь, а, действительно, что-то там соображаешь.
Не буду оригинальной, но у Нолана меня поражает свобода масштабирования художественного плана. У нас я просто не представляю даже человека, который мог бы, если бы не начать, то осмыслить такую гигантскую художественную свободу. Дело, конечно, не в боинге, хотя и в нем тоже. Но вот представьте: Россия, мегаполис, пригород, полный техники, звезд, павильонов, короче, голливуд. Можно ли здесь снять такое? Конечно, нет. Это не плохо (на днях я смотрела Хуциева «Мне двадцать лет» на французском языке, и это не просто гениально, а гениально мистически, фаулзовщина какая-то), просто у нас это невозможно. И меня безумно греет мысль, что где-то ЭТО есть. Не на уровне, а давайте на двадцать восемь триллиардов золотых красиво сожжем планету, а вот вообще, идеи, как изобразить сожжение пространства, времени, личности, а потом - хлоп - Жанна Д"Арк все еще жива. Почему? Потому что инквизиции не было? Было преследование себя - собой, борьба, самоподжигание, завершившееся термическим ожогом, исчезающим в момент встречи прошлого с будущим.
А еще здесь совсем нет злодеев. Невероятно, как это возможно, но даже антагониста я отказываюсь считать негодяем. Знаете, у нас с ним единоутробная мучающая мысль. Он размышляет о сыне, как о грехе, потому что привел потомство в обреченный мир. Слава богу, я уже взрослая женщина, и давно по этому поводу справилась. Ну, правда. Доживи я до этих обнулений с белорусиями, стала бы я рожать?! Нет. Как говорила незабвенная Олечка Ершова незадолго до смерти, «мы - тупиковая ветвь развития».
Наши щенячьи надежды - пустой вымысел, нет оснований надеяться, что жизнь пройдет хорошо. Нет. Никому нельзя верить, маньяки существуют, боль будет каждый день. Вырождение неизбежно. Остается только красота, великая красота, которая не нуждается в том, веришь ли ты, в твоем одобрении или присутствии. Потому в а розе, которая упала на лапу Азора - роза главнее, потому что с точки зрения синтаксиса - она в начале, то есть присутствует указание на то, что мы видим первым. А первым мы всегда видим красоту: вы просто вернитесь во времени (ха-ха) на жизнь назад, когда все только начиналось. Ваше первое впечатление, вкус, небо из колыбели. Все было - прекрасно. Невероятно, но, возможно, это то начало, куда все стремится, обратная энтропия, ощущение которой Нолан передал неповторимым на свой собственный вкус методом «мы выдвигаемся с разницей в один час, но одновременно», для того, чтобы в момент схлопывания отстроить цельность и безопасность, спасая мир и дом. #ChristopherNolan