Про кутилу и его замок
Я очень люблю разные истории. Чтоб неожиданно, интересно и забавно. Чтобы хотелось воскликнуть "Ну надо же!", причем желательно не один раз. В Москве же одно из моих любимых зданий, с которым связана одна из моих любимых историй, - особняк Арсения Морозова на Воздвиженке, "испанское подворье". 
Арсений - младший сын Абрама Абрамовича Морозова, потомка Саввы Васильевича Морозова, и его жены Варвары, урожденной Хлудовой. Абрам Абрамович умер рано, оставив молодой жене троих детей, огромное состояние, ткацкую мануфактуру в Твери, а также распоряжение лишить всего наследства, если она второй раз выйдет замуж. Замуж Варвара Алексеевна не вышла, ткацким производством управляла грамотно и успешно, состояние преумножила, занималась благотворительностью, и вообще дама была во всех отношениях весьма достойная, но, разумеется, властная.
Сыновья у нее уродились прямо по русским народным сказкам - двое умных, а третий дурак. Старшие занимались делом, стали известными в Москве меценатами и коллекционерами. Младший - пил да гулял. Иван Владимирович Цветаев сетовал: "Ходят они в смокингах и фраках, но внутри носороги-носороговичи". Видимо, для присмотра за младшеньким, выкупила Варвара Алексеевна землю у разорившегося антрепренера Карла Гинне, рядом со своим особняком. Немец Карл Гинне держал деревянный конный цирк, который сгорел от неосторожного обращения с газовым освещением. На месте этого цирка и выстроила Морозова для 24-летнего Арсения небольшой особняк в русском стиле с башенками.
Но, разумеется, не мог кутила и мот Арсений жить в таком банальном доме. Чтобы перещеголять своих братьев-коллекционеров, он решил построить особняк, которого Москва еще не видывала, говоря братьям "Мой дом будет вечно стоять, а с вашими картинами еще неизвестно что будет". На вопрос архитектора, в каком стиле хотел бы Арсений видеть свой дом, тот возмущенно ответил "Во всех стилях строй, у меня есть деньги!"
Год ездил Арсений с архитектором Мазыриным по Европе в поисках вдохновения. Больше всего им понравились королевский замок Паласиу ди Пена в португальской Синтре (здание до того эклектичное, что Сальвадору Дали и не снилось) и Каса-де-лас-Кончас - "дом ракушек" в испанской Саламанке, построенный в XV веке рыцарем из ордена Сантьяго, ракушка была символом этого ордена.
Дом Морозова строился быстро и был закончен к 1899 году. Он стал безусловно самым роскошным особняком в городе. Замок в Синтре увит виноградом, который в Москве по понятным причинам не растет, и Мазырин предусмотрел изящную резьбу по камню в виде виноградные лозы.
Кроме того, cтены декорированы "корабельными канатами", завязанными в морские узлы - символ удачи в Португалии, главный вход сделан в виде подковы - символ удачи в России, а над ним - прикованный цепью дракон, чей символ удачи, не помню, но тоже чей-то. Теперь Арсений был уверен, что удача от него никуда не денется.
Та самая дверь. Тот самый дракон.
Корабельные канаты, связанные в узел над окном кабинета.
Дом вызывал недоумение и даже насмешки. Все залы особняка были решены в разных стилях - не было повторяющихся, даже похожих, как и потребовал Морозов изначально. Варвара Алексеевна сказала "Раньше только я знала, что у меня сын дурак, а теперь вся Москва увидит". Лев Николаевич Толстой в романе "Воскресение" дал и особняку, и хозяину убийственную характеристику: проезжая по Воздвиженке, Нехлюдов размышляет о строительстве "глупого ненужного дворца какому-то глупому ненужному человеку".
Впрочем, от гостей отбою не было. Дом на Воздвиженке славился шикарными банкетами, которые устраивал хозяин, гостей собиралось столько, что "дамскому вееру было негде упасть". Арсений мог пригласить на банкет целый кавалерийский полк, а однажды заходивших встречало чучело медведя, в лапах у которого был серебряный поднос, полный черной икры.
Но никакие уловки не помогут удержать удачу, если ума не дано. Умер Арсений в 35 лет нелепо, по собственной глупости. В 1908 году в Твери на банкете после местных выборов речь зашла о силе воли, и он пытался доказать присутствовавшим, что настоящий мужчина может преодолеть любую боль. Арсений тайком прострелил себе ногу и никому не сказал об этом. Пари он выиграл, но рану вовремя не обработали, произошло заражение крови, и вскоре Морозова не стало.
Впрочем, c его смертью не прошла скандальная слава особняка. Дом кутила и любитель женщин Морозов оставил не жене с детьми, а некой даме полусвета Коншиной. И даже старания лучших московских юристов не увенчались успехом, Морозовы были бессильны оспорить это завещание. Коншина продолжала закатывать в особняке шикарные банкеты, но, впрочем, не так уж долго - в мае 1918 года здание перешло к объединению Пролеткульта.
Арсений - младший сын Абрама Абрамовича Морозова, потомка Саввы Васильевича Морозова, и его жены Варвары, урожденной Хлудовой. Абрам Абрамович умер рано, оставив молодой жене троих детей, огромное состояние, ткацкую мануфактуру в Твери, а также распоряжение лишить всего наследства, если она второй раз выйдет замуж. Замуж Варвара Алексеевна не вышла, ткацким производством управляла грамотно и успешно, состояние преумножила, занималась благотворительностью, и вообще дама была во всех отношениях весьма достойная, но, разумеется, властная.
Сыновья у нее уродились прямо по русским народным сказкам - двое умных, а третий дурак. Старшие занимались делом, стали известными в Москве меценатами и коллекционерами. Младший - пил да гулял. Иван Владимирович Цветаев сетовал: "Ходят они в смокингах и фраках, но внутри носороги-носороговичи". Видимо, для присмотра за младшеньким, выкупила Варвара Алексеевна землю у разорившегося антрепренера Карла Гинне, рядом со своим особняком. Немец Карл Гинне держал деревянный конный цирк, который сгорел от неосторожного обращения с газовым освещением. На месте этого цирка и выстроила Морозова для 24-летнего Арсения небольшой особняк в русском стиле с башенками.
Но, разумеется, не мог кутила и мот Арсений жить в таком банальном доме. Чтобы перещеголять своих братьев-коллекционеров, он решил построить особняк, которого Москва еще не видывала, говоря братьям "Мой дом будет вечно стоять, а с вашими картинами еще неизвестно что будет". На вопрос архитектора, в каком стиле хотел бы Арсений видеть свой дом, тот возмущенно ответил "Во всех стилях строй, у меня есть деньги!"
Год ездил Арсений с архитектором Мазыриным по Европе в поисках вдохновения. Больше всего им понравились королевский замок Паласиу ди Пена в португальской Синтре (здание до того эклектичное, что Сальвадору Дали и не снилось) и Каса-де-лас-Кончас - "дом ракушек" в испанской Саламанке, построенный в XV веке рыцарем из ордена Сантьяго, ракушка была символом этого ордена.
Дом Морозова строился быстро и был закончен к 1899 году. Он стал безусловно самым роскошным особняком в городе. Замок в Синтре увит виноградом, который в Москве по понятным причинам не растет, и Мазырин предусмотрел изящную резьбу по камню в виде виноградные лозы.
Кроме того, cтены декорированы "корабельными канатами", завязанными в морские узлы - символ удачи в Португалии, главный вход сделан в виде подковы - символ удачи в России, а над ним - прикованный цепью дракон, чей символ удачи, не помню, но тоже чей-то. Теперь Арсений был уверен, что удача от него никуда не денется.
Та самая дверь. Тот самый дракон.
Корабельные канаты, связанные в узел над окном кабинета.
Дом вызывал недоумение и даже насмешки. Все залы особняка были решены в разных стилях - не было повторяющихся, даже похожих, как и потребовал Морозов изначально. Варвара Алексеевна сказала "Раньше только я знала, что у меня сын дурак, а теперь вся Москва увидит". Лев Николаевич Толстой в романе "Воскресение" дал и особняку, и хозяину убийственную характеристику: проезжая по Воздвиженке, Нехлюдов размышляет о строительстве "глупого ненужного дворца какому-то глупому ненужному человеку".
Впрочем, от гостей отбою не было. Дом на Воздвиженке славился шикарными банкетами, которые устраивал хозяин, гостей собиралось столько, что "дамскому вееру было негде упасть". Арсений мог пригласить на банкет целый кавалерийский полк, а однажды заходивших встречало чучело медведя, в лапах у которого был серебряный поднос, полный черной икры.
Но никакие уловки не помогут удержать удачу, если ума не дано. Умер Арсений в 35 лет нелепо, по собственной глупости. В 1908 году в Твери на банкете после местных выборов речь зашла о силе воли, и он пытался доказать присутствовавшим, что настоящий мужчина может преодолеть любую боль. Арсений тайком прострелил себе ногу и никому не сказал об этом. Пари он выиграл, но рану вовремя не обработали, произошло заражение крови, и вскоре Морозова не стало.
Впрочем, c его смертью не прошла скандальная слава особняка. Дом кутила и любитель женщин Морозов оставил не жене с детьми, а некой даме полусвета Коншиной. И даже старания лучших московских юристов не увенчались успехом, Морозовы были бессильны оспорить это завещание. Коншина продолжала закатывать в особняке шикарные банкеты, но, впрочем, не так уж долго - в мае 1918 года здание перешло к объединению Пролеткульта.