До трех часов я прибывал в возбужденном состоянии. Я надел лучшую рубашку, побрился, впервые за последние дни нормально причесался, зачесав уже ставшую навязчиво длинной челку назад. Потом вспомнил о недуге Алисы, чертыхнулся и заскочил к Ларику за одеколоном. Но у него явно был слишком резкий для Алисы запах, поэтому я побежал к Глебу на другой ( Read more... )

Она захлопнула крышку и провела по выпуклой золотой жар-птице на ее поверхности. Очень красивая шкатулка и, наверное, очень приятная на ощупь, такая гладкая… Она наверно любит такие вещи ( Read more... )

Мы помолчали. Она выложила новый блестящий узор на песке ( Read more... )

( Read more... )

 После обеда я поехал в Севастополь и весь оставшийся день бесцельно слонялся по городу. Небо перестало проливать свои слезы на землю, и жаркое солнце снова превратило мир в одну большую парную ( Read more... )

 Побродив еще немного по пляжу и окончательно промокнув, я решил уже пойти обратно в пансион или еще лучше куда-нибудь в бар. Но мой взгляд наткнулся на недостроенный отель неправильной лестничнообразной формы, и я пошел туда. Внутри пахло затхлостью и сыростью. Огромные голые бетонные плиты, мощные лестницы ( Read more... )

 
( Read more... )

 Весь остальной день прошел, как в бреду. Я не мог ни спать, ни бодрствовать, я все время думал, думал и думал об этой встрече на берегу, о самой Алисе, о ее французском акценте, о ее глупой гувернантке (и как только могли доверить этого ангела такой, как она), в общем, я вспоминал это утро и не мог успокоится ( Read more... )

( Read more... )

 В молчании мы прошли половину пути, пока она не оборвала паузу вопросом ( Read more... )