Дин Лин
Читая сопроводительную литературу по китайской литературе сталкиваешься порой с удивительнейшими судьбами. Например, с таковой писательницы Динг Линг (или Дин Лин, а собственно Цзян Бинчжи). Я даже решил запостить её историю сюда, тем более, что в рунете об этом удивительном и талантливом человеке ничего, кроме родилась-писала-умерла не стоит.
В нежном возрасте 23 лет Линг уже была повсеместно известной в Китае писательницей. Особенно после выхода в свет повести «Дневник Софии» в 1928-ом имя Динг Линг прочно вошло в плеяду талантливейших прозаиков Китая. Ей дал высокую оценку «отец» современной китайской литературы Лу Ссюн. Но радоваться славе и почёту Динг было суждено не долго. Надо сказать, что в ту пору в Китае властвовал Гуоминданг (Гоминдан), республиканская партия, которую коммунисты в 1949 загнали на Тайвань, и откуда она сейчас так кичится своей демократичностью. В ту же пору в Гуоминданге царили другие нравы. Время от времени устраивались гонения на интеллигенцию, жертвой которых пал муж Динг Линг, писатель Ху Епин. Местный Берия переусердствовал на допросе и живым своего мужа Динг уже не увидела. Данный случай вывел её из душевного равновесия, следствием чего стало её вступление в ряды Коммунистической Партии Китая. Долго бегать на свободе новоявленной комсомолке не пришлось - буржуины отправили её в места не столь отдалённые. Динг едва успела передать друзьям рукопись нового романа-трилогии «Мать». Проведя 3 года в застенках Динг бежала в Енан, главную ставку коммунистов.
Там Динг познакомилась с высоким молодым человеком с пышной шевелюрой, которая у него потом повылазит. Мао (а это был, конечно, именно он) принял Динг с распростёртыми объятьями. Появления личности с мировым именем в крестьянском Енане сильно поднимало планку престижа КПК. Через некоторое время Япония напала на Китай, и Динг Линг стала духовным вдохновителем сопротивления. Её появление на фронте значило даже больше, чем визит партийных чинуш. Мао уже тогда верховодил в партии, но его беда была в том, что его никто не знал. Динг Линг знали все. У Динг Линг были баснословные связи в Китае и мире. Поэтому Мао Динг уважал и побаивался.
И совершенно справедливо. Писательнице как всегда на месте не сиделось и кофе, за который её сильно чистили по приезду на партсобрании не пилось. Помотавшись по районам, где победила уже советская власть, понаблюдав и послушав, Динг заметила, что то, что говорят боссы в Енане не совсем походит на то, что происходит в действительности. Она пишет небольшую повесть «В Госпитале», где выворачивает наизнанку лицемерие и жестокость любимой партии. Это дало толчок. Теперь каждый открыто высказывал то, что «давно хотел сказать, но стеснялся». Вокруг Линг быстро собирается группа молодой интеллигенции, возникает мода на сатирические фельетоны политического содержания - наследство того-же Лу Ссюна, который к тому времени помер. 8 марта 1942 Динг Линг держала речь перед всей партийной верхушкой, где особенно бушевала по поводу дискриминации женщин (покойница была заядлой феминисткой). Когда после этого конгресса делегаты собрались в кучу для группового фото, Мао отыскал Динг и поставил вместо себя в центр, приговаривая: «Мы же не хотим на следующее 8 марта снова выслушивать Ваши нотации!»
Мао лукавил. К тому времени он уже успел основательно подкопать под Динг, хоть боссы и пили валерьянку литрами после её и Ванг Шывэя выступлений. Для начала Динг лишили поста редактора главного литоргана КПК. После, на знаменитой Енанской Конференции, Мао лично разъяснил писателям и поэтам, как им следует писать. Впрочем, не надо думать, что он продвигал это исключительно насильно. Если-бы Динг очень захотела, она-бы сбросила его, и посему Дзе-Дуну приходилось действовать осторожно, взывать к патриотизму, благо ещё шла война. В конце концов большинство перешло на позицию Мао. Ванг был обвинён в троцкизме и позже расстрелян, Динг отделалась устным заклеймением и ссылкой в глубинку. Навероно уже тогда Динг смекнула, что с новой властью шутки плохи.
Уже через 2 года она возвращается в Енан. Её политическая активность заметно снижается, равно как и творческая. Однако в 1948 она заканчивает роман «Солнце над рекой Сангган», повествующий о торжестве простых крестьян над помещиками и буржуями и написанный в тошнотворных революционных тонах. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, между строк то и дело замечаешь сарказм и протест.
В 1949 году коммунизм побеждает во всём Китае. Динг Линг снова при делах. Её делегируют в разные концы света на всевозможные съезды (главное, чтоб в Китае поменьше находилась), назначают на кучу постов. В 1952 году она в зените славы - после получения Сталинской Премии за «Сангган». Кто бы мог подумать, что медные трубы окажут на человека большее воздействие чем тюрьмы и невзгоды? Динг Линг, честный и талантливый человек, всегда резавшая правду в глаза при всех режимах, что называется, зажирела. Когда партия развернула компанию против «правого крыла в искусстве» Динг без зазрения совести предала всех бывших друзей. Боязнь потерять посты привела к тому, что она оболгала всех и каждого, по малейшему признаку недовольства партии тем или иным писателем. Шли ожесточённые нападки на Шэн Цонгвэна, кандидата нобелевской премии. Шэн был лучшим другом молодости Динг и её мужа, с ним они проехали пол-Китая, годами жили вместе, что даже дало повод разным кривотолкам. Унижения и травля довели писателя в 1953 до попытки самоубийства. И после этого Динг вонзила и свой кинжал в его спину, выступив в печати с абсурднейшими обвинениями и руганью.
Но это её не спасло. Мао отнюдь не забыл, как он краснел 8 марта 1942. В 1955 травля стартовала и против неё. Динг решила заняться активным самобичеванием, признавая все прошлые «ошибки» но и это не принесло спасения. «Клику Динг Линг» обвинили в попытке захватить власть в творческих кругах, буржуазном индивидуализме и игнорировании руководящей роли партии. И валить бы Линг уже тогда ёлки в Манчжурии, еслиб не движение «100 цветов». Мао пришла голову великолепная идея, объявить в стране полную свободу мнений, чтобы потом скосить все головы, высунувшиеся на призыв критиковать партию. Так он и сделал. Смешнее всего, что на эту мякину попалась такой стреляный воробей как Динг Линг, решившая, что Мао спасовал перед ней, как тогда в начале 40-х. Через 2 года некоторых любителей демократии помельче расстреляли, а Динг отправили на границу с СССР (севернее не могли) выращивать цыплят.
На Амуре Динг работала прилежно, организовала самодеятельность, больницу, давала уроки безграмотным крестьянам, спроектировала улучшенное устройство для птицефабрики, писала продолжение «Санггана». Она добилась такого уважения, что спустя пару лет ей позволили вернуться в Пекин. Однако не надолго. Разразилась культурная революция уже старую Динг снова сослали в глушь. На сей раз ей попались гораздо более суровые слуги партии. Словно в наказание за предательство друзей на неё сваливалось одно несчастье за другим. Динг заставляли работать с утра до вечера в самых тяжёлых условиях. Неделями шли «критические собрания», где её психологически терроризировали, а нередко издевались физически, били. Все её манускрипты были сожжены. Лишь записки от второго мужа, которые тому иногда удавалось проносить в колонию, засунув в початок кукурузы, или написав на внутренней стороне коробка спичек, были её утешением.
Через 6 лет, в 1970, её переводят в пекинскую тюрьму. Теперь Динг попадает под «патронтаж» жены Мао, Дзянг Чинг. По настоянию этой завистливой и злобной «мадам» Динг бросили в маленькую клетушку, без обстановки и туалета, выводя на свет 2 раза в месяц. Там она провела ещё 5 лет. Позже Динг сокрушалась, что ни один из друзей не посетил её, не поддержал в столь трудном положении. Вероятно, она запамятовала, что в своё времясвоими руками отправила многих друзей на плаху, или в застенок. Когда одна из студенток-диссиденток в середине 70-х спросила у Шэн Цонгвэна, нет ли известий от Динг Линг, тот довольно резко ответил, что: «Не беспокойся, такая везде пробьётся».
И был не так уж и не прав. Мао умер, Банда Четырёх была разогнана, во главе страны встал демократический реформатор Дэнг Сяопин. Все «политические» были освобождены, вместе с ними и Динг Линг, в 1979 году. Её окружили почётом, она выступила на съезде партии, но на резкую критику у 70-ти летней бабушки после 20 лет заключения силы воли не хватило. Хотя она порядком прошлась по культурной революции и Мао лично. После этого она восстановила по памяти 2-ую часть «Санггана» и выпустила в свет. Целое поколение китайцев, выросших, не слыша имён своих талантливейших писателей, жадно начинало с ними знакомится.
В 1986 году Динг скончалась в Пекине. Несмотря на то, что почти всю жизнь она существовала в крайне тяжёлых условиях, она дотянула до 82 лет, ещё застав начало экономического подъёма Китая.
В нежном возрасте 23 лет Линг уже была повсеместно известной в Китае писательницей. Особенно после выхода в свет повести «Дневник Софии» в 1928-ом имя Динг Линг прочно вошло в плеяду талантливейших прозаиков Китая. Ей дал высокую оценку «отец» современной китайской литературы Лу Ссюн. Но радоваться славе и почёту Динг было суждено не долго. Надо сказать, что в ту пору в Китае властвовал Гуоминданг (Гоминдан), республиканская партия, которую коммунисты в 1949 загнали на Тайвань, и откуда она сейчас так кичится своей демократичностью. В ту же пору в Гуоминданге царили другие нравы. Время от времени устраивались гонения на интеллигенцию, жертвой которых пал муж Динг Линг, писатель Ху Епин. Местный Берия переусердствовал на допросе и живым своего мужа Динг уже не увидела. Данный случай вывел её из душевного равновесия, следствием чего стало её вступление в ряды Коммунистической Партии Китая. Долго бегать на свободе новоявленной комсомолке не пришлось - буржуины отправили её в места не столь отдалённые. Динг едва успела передать друзьям рукопись нового романа-трилогии «Мать». Проведя 3 года в застенках Динг бежала в Енан, главную ставку коммунистов.
Там Динг познакомилась с высоким молодым человеком с пышной шевелюрой, которая у него потом повылазит. Мао (а это был, конечно, именно он) принял Динг с распростёртыми объятьями. Появления личности с мировым именем в крестьянском Енане сильно поднимало планку престижа КПК. Через некоторое время Япония напала на Китай, и Динг Линг стала духовным вдохновителем сопротивления. Её появление на фронте значило даже больше, чем визит партийных чинуш. Мао уже тогда верховодил в партии, но его беда была в том, что его никто не знал. Динг Линг знали все. У Динг Линг были баснословные связи в Китае и мире. Поэтому Мао Динг уважал и побаивался.
И совершенно справедливо. Писательнице как всегда на месте не сиделось и кофе, за который её сильно чистили по приезду на партсобрании не пилось. Помотавшись по районам, где победила уже советская власть, понаблюдав и послушав, Динг заметила, что то, что говорят боссы в Енане не совсем походит на то, что происходит в действительности. Она пишет небольшую повесть «В Госпитале», где выворачивает наизнанку лицемерие и жестокость любимой партии. Это дало толчок. Теперь каждый открыто высказывал то, что «давно хотел сказать, но стеснялся». Вокруг Линг быстро собирается группа молодой интеллигенции, возникает мода на сатирические фельетоны политического содержания - наследство того-же Лу Ссюна, который к тому времени помер. 8 марта 1942 Динг Линг держала речь перед всей партийной верхушкой, где особенно бушевала по поводу дискриминации женщин (покойница была заядлой феминисткой). Когда после этого конгресса делегаты собрались в кучу для группового фото, Мао отыскал Динг и поставил вместо себя в центр, приговаривая: «Мы же не хотим на следующее 8 марта снова выслушивать Ваши нотации!»
Мао лукавил. К тому времени он уже успел основательно подкопать под Динг, хоть боссы и пили валерьянку литрами после её и Ванг Шывэя выступлений. Для начала Динг лишили поста редактора главного литоргана КПК. После, на знаменитой Енанской Конференции, Мао лично разъяснил писателям и поэтам, как им следует писать. Впрочем, не надо думать, что он продвигал это исключительно насильно. Если-бы Динг очень захотела, она-бы сбросила его, и посему Дзе-Дуну приходилось действовать осторожно, взывать к патриотизму, благо ещё шла война. В конце концов большинство перешло на позицию Мао. Ванг был обвинён в троцкизме и позже расстрелян, Динг отделалась устным заклеймением и ссылкой в глубинку. Навероно уже тогда Динг смекнула, что с новой властью шутки плохи.
Уже через 2 года она возвращается в Енан. Её политическая активность заметно снижается, равно как и творческая. Однако в 1948 она заканчивает роман «Солнце над рекой Сангган», повествующий о торжестве простых крестьян над помещиками и буржуями и написанный в тошнотворных революционных тонах. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, между строк то и дело замечаешь сарказм и протест.
В 1949 году коммунизм побеждает во всём Китае. Динг Линг снова при делах. Её делегируют в разные концы света на всевозможные съезды (главное, чтоб в Китае поменьше находилась), назначают на кучу постов. В 1952 году она в зените славы - после получения Сталинской Премии за «Сангган». Кто бы мог подумать, что медные трубы окажут на человека большее воздействие чем тюрьмы и невзгоды? Динг Линг, честный и талантливый человек, всегда резавшая правду в глаза при всех режимах, что называется, зажирела. Когда партия развернула компанию против «правого крыла в искусстве» Динг без зазрения совести предала всех бывших друзей. Боязнь потерять посты привела к тому, что она оболгала всех и каждого, по малейшему признаку недовольства партии тем или иным писателем. Шли ожесточённые нападки на Шэн Цонгвэна, кандидата нобелевской премии. Шэн был лучшим другом молодости Динг и её мужа, с ним они проехали пол-Китая, годами жили вместе, что даже дало повод разным кривотолкам. Унижения и травля довели писателя в 1953 до попытки самоубийства. И после этого Динг вонзила и свой кинжал в его спину, выступив в печати с абсурднейшими обвинениями и руганью.
Но это её не спасло. Мао отнюдь не забыл, как он краснел 8 марта 1942. В 1955 травля стартовала и против неё. Динг решила заняться активным самобичеванием, признавая все прошлые «ошибки» но и это не принесло спасения. «Клику Динг Линг» обвинили в попытке захватить власть в творческих кругах, буржуазном индивидуализме и игнорировании руководящей роли партии. И валить бы Линг уже тогда ёлки в Манчжурии, еслиб не движение «100 цветов». Мао пришла голову великолепная идея, объявить в стране полную свободу мнений, чтобы потом скосить все головы, высунувшиеся на призыв критиковать партию. Так он и сделал. Смешнее всего, что на эту мякину попалась такой стреляный воробей как Динг Линг, решившая, что Мао спасовал перед ней, как тогда в начале 40-х. Через 2 года некоторых любителей демократии помельче расстреляли, а Динг отправили на границу с СССР (севернее не могли) выращивать цыплят.
На Амуре Динг работала прилежно, организовала самодеятельность, больницу, давала уроки безграмотным крестьянам, спроектировала улучшенное устройство для птицефабрики, писала продолжение «Санггана». Она добилась такого уважения, что спустя пару лет ей позволили вернуться в Пекин. Однако не надолго. Разразилась культурная революция уже старую Динг снова сослали в глушь. На сей раз ей попались гораздо более суровые слуги партии. Словно в наказание за предательство друзей на неё сваливалось одно несчастье за другим. Динг заставляли работать с утра до вечера в самых тяжёлых условиях. Неделями шли «критические собрания», где её психологически терроризировали, а нередко издевались физически, били. Все её манускрипты были сожжены. Лишь записки от второго мужа, которые тому иногда удавалось проносить в колонию, засунув в початок кукурузы, или написав на внутренней стороне коробка спичек, были её утешением.
Через 6 лет, в 1970, её переводят в пекинскую тюрьму. Теперь Динг попадает под «патронтаж» жены Мао, Дзянг Чинг. По настоянию этой завистливой и злобной «мадам» Динг бросили в маленькую клетушку, без обстановки и туалета, выводя на свет 2 раза в месяц. Там она провела ещё 5 лет. Позже Динг сокрушалась, что ни один из друзей не посетил её, не поддержал в столь трудном положении. Вероятно, она запамятовала, что в своё времясвоими руками отправила многих друзей на плаху, или в застенок. Когда одна из студенток-диссиденток в середине 70-х спросила у Шэн Цонгвэна, нет ли известий от Динг Линг, тот довольно резко ответил, что: «Не беспокойся, такая везде пробьётся».
И был не так уж и не прав. Мао умер, Банда Четырёх была разогнана, во главе страны встал демократический реформатор Дэнг Сяопин. Все «политические» были освобождены, вместе с ними и Динг Линг, в 1979 году. Её окружили почётом, она выступила на съезде партии, но на резкую критику у 70-ти летней бабушки после 20 лет заключения силы воли не хватило. Хотя она порядком прошлась по культурной революции и Мао лично. После этого она восстановила по памяти 2-ую часть «Санггана» и выпустила в свет. Целое поколение китайцев, выросших, не слыша имён своих талантливейших писателей, жадно начинало с ними знакомится.
В 1986 году Динг скончалась в Пекине. Несмотря на то, что почти всю жизнь она существовала в крайне тяжёлых условиях, она дотянула до 82 лет, ещё застав начало экономического подъёма Китая.