Как Дельвиг корону берёг
Из истории Выборгской губернии
Местные краеведы знают, что на бывшем острове Киркконсаари, где ныне стоит отель «Дружба», когда-то находилось, как считается, древнейшее городское кладбище. Умерших горожан для предания земле доставляли туда на лодках. Русское население позднее называло его «Кладбищем на курьей лапке», по былым очертаниям острова.
Чей же был могильник?
Вполне возможно, что невдалеке от современного Монрепо было ещё более древнее захоронение. Об этом мы можем судить по донесению в магистрат выборгского коменданта Карла Дельвига. В мае 1785 года он осматривал Аннинские укрепления, и вот какие впечатления оставил:
«Усмотрено мною за Крепостью Короны вблизи во многих местах брани там беспорядочно великие ямы поделаны, а тем самым и могильник открыт и обнаружены похороненных в прежние времена умерших человеческих тел не только гробы, но и кости, что для крепостного укрепления весьма противно. В пресечение сего отданы распоряжения все их в одном месте собрать и в землю глубоко зарыть».
Дело в том, что для строительного цемента в этих местах здешние жители добывали песок. И наткнулись на старый могильник, обрушение которого довершила весенняя распутица, явив на свет многочисленные человеческие останки. Возможно, они сохранились со времён частых походов на Выборг новгородских дружин или со времён раннего карельского поселения. К сожалению, Дельвиг не вдаётся в подробности.
Его на тот момент больше волновали непорядок вокруг самих укреплений и то, что люди брали песок непосредственно с могил. Антисанитария…
А свиней - под расстрел…
Окончательно возведённые в 40-е годы XVIII века оборонительные укрепления крепости Короны Анны имели важнейшее стратегическое значение, поэтому все выборгские коменданты внимательнейшим образом следили за их состоянием. Известно, что Александр Суворов, будучи в начале 1790-х годов в Выборге с инспекторской проверкой, остался обороной города весьма довольным.
И хотя Аннинским укреплениям никогда не довелось принимать участие в реальных военных баталиях, сражения кровопролитные здесь, всё же, происходили…
«Всем здешним купцам, крестьянам и другим жителям, имеющим у себя рогатый и прочий скот, тож свиной строжайше предписано о недопущении бродить по крепостным укреплениям и во рвах, отчего крепости сделано немалое повреждение, как представляется местной инженерной команде…»
Такая переписка Карла Дельвига с Выборгским магистратом регулярно продолжалась с 1784 по 1787 годы, пока терпение у него не лопнуло. Оказывается, местные хавроньи, целыми стадами пасущиеся во рвах и поблизости, со временем совершенно разрушали земляные укрепления.
Комендант принял радикальное решение: «Караулам повелел я, чтобы свиней оных тотчас стрелять, а рогаток кругом брать под караул и доносить по команде о хозяевах оных…» Когда солдаты стали гоняться за обезумевшими животными и палить в свиней из ружей (картина была не из приятных), Дельвиг для пущей острастки нерадивым хозяевам тогда же приказал «быть стреляемым всем собакам, бегающим без присмотру, чтоб на цепях содержали для безопасности народу…»
«Почём ноне штрафы»
Добрую часть вливаний в городской бюджет Выборгского магистрата составляли средства от административных штрафов. Суть статей штрафных санкций по содержанию не слишком изменилась за 300 последних лет. Всё те же свалка мусора в неположенных местах, нарушение правил торговли, пожарной безопасности, передвижение верхом или на телеге с превышением допустимой - мелкой рысью - скорости, незаконное «винное кормчество», нецензурная брань при скоплении народа, драки и мелкие хулиганства… Дословная цитата из «промемории» - служебной записки, докладной того времени:
«Года 1787 апреля месяца числа 2-га здешний купец Ефим Антонов за ударение жены карельского фурнёра Анны Петровой в рожу на публичной улице 42 талерами оштрафован. Надлежит оной Петровой третья часть из тех штрафных денег…»
Описания бытовых конфликтов, заканчивавшихся драками и прилюдными оскорблениями, сегодня читаются как анекдоты, невольно вызывая улыбку. Увы, по известным соображениям их неудобно цитировать.
Составители текстов промеморий зачастую не церемонились в выборе речевых ресурсов и не слишком утруждали себя поиском нормативных синонимов для замены инвектив. В аналогичных официальных документах за 19 век такого мы уже не встретим. Весьма грустный вывод напрашивается, что мужчины любых сословий при оскорблении слабого пола, даже приличных и уважаемых дам, всякий раз пользовались бранной и грубо-просторечной лексикой, самое невиннейшее из слов в которой неизменно подразумевало падшую женщину. Отрадно, что штрафы за такие оскорбления предусматривались весьма высокие. Ведь и царствующая особа тогда была женщиной, к тому же на дух не переносила русский мат даже из уст своих фаворитов…
В одной из докладных Выборгскому магистрату за 1784 год описывается типичная история. Прапорщик погранбатальона Андриан Зорин с конвойными солдатами осуществлял рейд с целью поимки самогонщиков «из числа военных нижних чинов». Зашли в квартиру к сержанту Василию Донскому. Того дома не оказалось, и требования «для обыску кормчего вина» предъявили его жене Варваре. Та решительно отказалась без мужа пускать посторонних. Тогда Зорин привычным для себя упомянутым выше образом оскорбил женщину и, чтобы не мешала, «беспричинно ударил её по щеке». Обыск положительных результатов не имел, и участники облавы удалились восвояси.
Когда сержант вернулся и обо всём узнал, понятно, какие чувства его обуревали. Но благоразумие одержало верх - за малейшее оскорбление, тем более применение насилия в отношении старшего по званию «нижнему чину» грозили шпицрутены и каторга. И он направляется с жалобой прямиком к коменданту.
Выборгская комендатура и рада была бы дело замять мировой. Ну, в смысле, выплатил бы прапорщик из своего жалования отступные, что часто и практиковалось. Но оскорблённая им женщина оказалась свободной жительницей Выборга, а не крепостной «солдаткой», то есть без вмешательства городского магистрата было уже не обойтись. А подвергнуть штрафу русского вояку для тогдашних градоначальников дело вдвойне приятное…
Местные краеведы знают, что на бывшем острове Киркконсаари, где ныне стоит отель «Дружба», когда-то находилось, как считается, древнейшее городское кладбище. Умерших горожан для предания земле доставляли туда на лодках. Русское население позднее называло его «Кладбищем на курьей лапке», по былым очертаниям острова.
Чей же был могильник?
Вполне возможно, что невдалеке от современного Монрепо было ещё более древнее захоронение. Об этом мы можем судить по донесению в магистрат выборгского коменданта Карла Дельвига. В мае 1785 года он осматривал Аннинские укрепления, и вот какие впечатления оставил:
«Усмотрено мною за Крепостью Короны вблизи во многих местах брани там беспорядочно великие ямы поделаны, а тем самым и могильник открыт и обнаружены похороненных в прежние времена умерших человеческих тел не только гробы, но и кости, что для крепостного укрепления весьма противно. В пресечение сего отданы распоряжения все их в одном месте собрать и в землю глубоко зарыть».
Дело в том, что для строительного цемента в этих местах здешние жители добывали песок. И наткнулись на старый могильник, обрушение которого довершила весенняя распутица, явив на свет многочисленные человеческие останки. Возможно, они сохранились со времён частых походов на Выборг новгородских дружин или со времён раннего карельского поселения. К сожалению, Дельвиг не вдаётся в подробности.
Его на тот момент больше волновали непорядок вокруг самих укреплений и то, что люди брали песок непосредственно с могил. Антисанитария…
А свиней - под расстрел…
Окончательно возведённые в 40-е годы XVIII века оборонительные укрепления крепости Короны Анны имели важнейшее стратегическое значение, поэтому все выборгские коменданты внимательнейшим образом следили за их состоянием. Известно, что Александр Суворов, будучи в начале 1790-х годов в Выборге с инспекторской проверкой, остался обороной города весьма довольным.
И хотя Аннинским укреплениям никогда не довелось принимать участие в реальных военных баталиях, сражения кровопролитные здесь, всё же, происходили…
«Всем здешним купцам, крестьянам и другим жителям, имеющим у себя рогатый и прочий скот, тож свиной строжайше предписано о недопущении бродить по крепостным укреплениям и во рвах, отчего крепости сделано немалое повреждение, как представляется местной инженерной команде…»
Такая переписка Карла Дельвига с Выборгским магистратом регулярно продолжалась с 1784 по 1787 годы, пока терпение у него не лопнуло. Оказывается, местные хавроньи, целыми стадами пасущиеся во рвах и поблизости, со временем совершенно разрушали земляные укрепления.
Комендант принял радикальное решение: «Караулам повелел я, чтобы свиней оных тотчас стрелять, а рогаток кругом брать под караул и доносить по команде о хозяевах оных…» Когда солдаты стали гоняться за обезумевшими животными и палить в свиней из ружей (картина была не из приятных), Дельвиг для пущей острастки нерадивым хозяевам тогда же приказал «быть стреляемым всем собакам, бегающим без присмотру, чтоб на цепях содержали для безопасности народу…»
«Почём ноне штрафы»
Добрую часть вливаний в городской бюджет Выборгского магистрата составляли средства от административных штрафов. Суть статей штрафных санкций по содержанию не слишком изменилась за 300 последних лет. Всё те же свалка мусора в неположенных местах, нарушение правил торговли, пожарной безопасности, передвижение верхом или на телеге с превышением допустимой - мелкой рысью - скорости, незаконное «винное кормчество», нецензурная брань при скоплении народа, драки и мелкие хулиганства… Дословная цитата из «промемории» - служебной записки, докладной того времени:
«Года 1787 апреля месяца числа 2-га здешний купец Ефим Антонов за ударение жены карельского фурнёра Анны Петровой в рожу на публичной улице 42 талерами оштрафован. Надлежит оной Петровой третья часть из тех штрафных денег…»
Описания бытовых конфликтов, заканчивавшихся драками и прилюдными оскорблениями, сегодня читаются как анекдоты, невольно вызывая улыбку. Увы, по известным соображениям их неудобно цитировать.
Составители текстов промеморий зачастую не церемонились в выборе речевых ресурсов и не слишком утруждали себя поиском нормативных синонимов для замены инвектив. В аналогичных официальных документах за 19 век такого мы уже не встретим. Весьма грустный вывод напрашивается, что мужчины любых сословий при оскорблении слабого пола, даже приличных и уважаемых дам, всякий раз пользовались бранной и грубо-просторечной лексикой, самое невиннейшее из слов в которой неизменно подразумевало падшую женщину. Отрадно, что штрафы за такие оскорбления предусматривались весьма высокие. Ведь и царствующая особа тогда была женщиной, к тому же на дух не переносила русский мат даже из уст своих фаворитов…
В одной из докладных Выборгскому магистрату за 1784 год описывается типичная история. Прапорщик погранбатальона Андриан Зорин с конвойными солдатами осуществлял рейд с целью поимки самогонщиков «из числа военных нижних чинов». Зашли в квартиру к сержанту Василию Донскому. Того дома не оказалось, и требования «для обыску кормчего вина» предъявили его жене Варваре. Та решительно отказалась без мужа пускать посторонних. Тогда Зорин привычным для себя упомянутым выше образом оскорбил женщину и, чтобы не мешала, «беспричинно ударил её по щеке». Обыск положительных результатов не имел, и участники облавы удалились восвояси.
Когда сержант вернулся и обо всём узнал, понятно, какие чувства его обуревали. Но благоразумие одержало верх - за малейшее оскорбление, тем более применение насилия в отношении старшего по званию «нижнему чину» грозили шпицрутены и каторга. И он направляется с жалобой прямиком к коменданту.
Выборгская комендатура и рада была бы дело замять мировой. Ну, в смысле, выплатил бы прапорщик из своего жалования отступные, что часто и практиковалось. Но оскорблённая им женщина оказалась свободной жительницей Выборга, а не крепостной «солдаткой», то есть без вмешательства городского магистрата было уже не обойтись. А подвергнуть штрафу русского вояку для тогдашних градоначальников дело вдвойне приятное…