Ещё о том, против чего
- быть против »»» ... - во исполнение бытийно-исторической судьбы в человеке миро-проектирующем »»» ...
Самое в данном материале ключевое по затронутой в нём проблеме - собственно вот это: ... Теперь нашему адмиралу "Свобода", "Медуза" и иже с ними вменяют в вину, что он не почитает Канта.
Как будто он непременно обязан его почитать ..
В историческо-культурном аспекте мы, калининградцы, все чтим и уважаем земляка-философа, но имя аэропорта "Храброво" уже заранее говорит само за себя, в честь храбрых солдат назван посёлок с взлётной полосой в 1946г- и сейчас как его именовать дополнительно - вопрос принципиальный.
Вот, очевидно же, если имя уже заранее говорит само за себя, тогда следует категорически признать неприемлемой самое затею с "дополнительными" наименованиями аэропортов. А ввиду холиваров, типа: "адмиралы vs. свободы-медузы", возникающих в связи с этой затеей, рассматривать её как провокацию.
Но нет, надо непременно встать на одну из сторон холивара, и тем самым потворствовать раскручиванию провокации в публичном пространстве.
И при этом подливать масла в огонь, адресуясь к сомнительным инфо.источникам, транслирующим вот такоеиное мнение о Канте :
"...Русские мыслители давно определили место Канта в становлении западной мысли. Кант стал учителем Маркса, "диалектически" уравняв добро и зло, восславив революцию и войну как средство обретения человеческой свободы во всемирном масштабе ...".
Хотя оба философа относятся к одной интеллектуальной традиции - в лице немецкой классической философии, - И. Канта вряд ли можно считать учителем К. Маркса. В то же время, справедливости ради, следует всякий раз отмечать то принципиальное, в чём эти философы сходятся по сути:
к родовой сущности человека до́лжно относиться как к цели (Кант) - строго против того, чтобы эта сущность превращалась посредством отчужденного труда в средство индивидуального существования (Маркс).
Именно так - диалектически (без кавычек): всемирное Добро - против всемирного Зла! И для победы первого над вторым - революционное высвобождение человечества как Путь уничтожения всяческих форм войны всех против всех.
И вот, что ещё хотелось бы здесь заметить по поводу провокационно-конфликтологической связки, в которой пост-модернистские "медузы", якобы защищая авторитеты Модерна, нападают на представителей патриотической части государственной элиты России.
В материалах моего блога можно встретить много философских терминов, содержание которых я, конечно же, проясняю в ходе рассуждения. Но при этом уповаю на готовность читателей максимально активно задействовать имеющийся у них интеллектуальный ресурс, а также на их стремление, по необходимости, этот ресурс преумножить (в том числе - в процессе дискуссий в комментариях). И конечно, меня неизбывно терзает чувство вины - за то что, с этими своими упованиями, возможно, слишком завышаю планку требований к читателю. В общем, как тот маньяк в анекдоте: "насилую - и плачу". )))
И вот, одно мировое инфо.событие вселило в меня надежду, что не так уж всё затруднительно с интеллектуальными ресурсами у моих соотечественников, которым я, преимущественно, адресую свои материалы.
Этим инфо.событием было высказывание одного высокого чина ВС США о том, что "Россия представляет собой непреходящую экзистенциальную угрозу для Соединенных Штатов, их союзников и международного порядка (Russia poses an enduring existential threat to the United States, its allies, and the international order)". То есть, если даже для американских военных философские концепты, типа экзистенциальный, это - как само собой, то уж для российского читателя такие концепты, это вообще - уровень "ма-ма-мы-ла-ра-му".
Вообще-то, даже без интеллектуальных изысков, просто задействуя нутро (являющееся, кстати, основным органом понимания для граждан России), - нетрудно понять, о чём речь. А именно: самим фактом своего существования (экзистенции) Россия "угрожает" существованию Запада. Но вот, о чём неоднократно, - в том числе, в связи с упоминанием заявок об этой "угрозе", и главное, во внимании к тому неадеквату, который, по отношению к такого рода заявкам, демонстрирует социально-политическая система России, особенно, на её высших уровнях и в медиа-слое. По поводу всего политически актуального этого - метафизически каверзное: если нутряно ясно, что "экзистенциальная угрожаемость" Запада со стороны России создаёт такого же рода угрозу для второй со стороны первого, то почему же сама внутренняя политика российского государства продолжает быть угрозой самому факту существования страны?
Для продумывания этого вопроса, в блоге сказано предостаточно, - хоть в философских терминах, хоть напрямую адресуясь к нутру. Здесь же, сообразуясь с актуальной проблематикой инфо.повода, - по поводу значимости наследия Канта в контексте фундаментальной проблематики общественно-исторического целеполагания, соизмеряющегося с экзистенциально-метафизическими вызовами (о чём тоже предостаточно - см., например, материал по 2-й ссылке в подзаголовке).
Что касается термина "экзистенция" - в том его устоявшемся значении, которое подразумевает бытие человеком, - будучи введён в оборот датским философом С. Киркегором, своим концептуальным наполнением он, в определенной мере, обязан также И. Канту.
На это, в своё время, обратил внимание М. Хайдеггер - пристально сосредоточившийся на "Тезисе Канта о бытии".Согласно формулировке в главном произведении Канта «Критика чистого разума» (1781), его тезис о бытии гласит:
«Бытие явно не есть реальный предикат, т.е. понятие о чём-то таком, что могло бы входить в понятие той или иной вещи. Оно есть просто полагание вещи или известных определений самих по себе» (А 598, В 626).
Перед лицом того, что сегодня есть, что теснит нас как сущее и грозит как возможное небытие, тезис Канта о бытии кажется нам отвлеченным, ущербным и бледным. К тому же за минувшее время от философии уже потребовали, чтобы она не довольствовалась больше объяснением мира и не вращалась в абстрактных спекуляциях, а пришла к практическому изменению мира. Правда, широко задуманное изменение мира требует сначала, чтобы изменилось мышление, подобно тому как ведь и за названным требованием уже стоит некоторое изменение мышления. (Ср. Карл Маркс. «Немецкая идеология», «Тезисы о Фейербахе»: «Философы лишь различным образом объясняли мир; но дело заключается в том, чтобы изменить его».)
Только каким образом должно измениться мышление, если оно не вступит на путь того, что достойно мысли? А что именно бытие выступает как достойное осмысления - это и не произвольная посылка, и не праздная выдумка. Это голос традиции, которая еще определяет нас сегодня, притом гораздо решительнее, чем людям хотелось бы замечать.
Ситуация такова и поныне: людское (не)хотение замечать - против решимости.
Ввиду какового "против", наша ещё-определяемость метафизической традицией превращается таким образом, что делает всё более решительной болтливую немоту, которая способна дать голос лишь физически вещественному. И тем самым заглушается зов того невещественного, которое правит миром, и внятие которому способно сообщить нашей воле возможность творчески изменить мир.
И вот, для того чтобы всё-таки внять, предлагается сначала продумать нечто ключевое в _тезисе Канта о бытии_.В «Критике чистого разума» отрицающе-отклоняющее высказывание содержит вводное слово «явно». Соответственно, сказанное там должно быть сразу очевидным для каждого: бытие - «явно» не реальный предикат. Для нас, теперешних, такое утверждение вовсе не непосредственно очевидно. Бытие - это ведь значит реальность. Как же тогда бытие нельзя считать реальным предикатом? Однако для Канта слово «реальный» обладает еще исконным значением. Оно означает нечто относящееся к той или иной res [лат. - вещь, прим. моё - а/р], к предмету, к предметному содержанию вещи. Реальный предикат, относящееся к предмету определение - это, например, предикат «тяжелый» в отношении камня независимо от того, существует камень в действительности или нет. В тезисе Канта «реальный» означает, таким образом, не то, что мы имеем в виду, говоря о реальной политике, считающейся с фактами, с действительным. Реальность означает для Канта не действительность, а вещность. Реальный предикат есть нечто такое, что относится к предметному содержанию вещи и может быть ей приписано. Предметное содержание вещи представляется нами в ее понятии. Мы можем представить себе то, что названо словом «камень», и без того чтобы это представленное непременно существовало в виде какого бы то ни было непосредственно наличного камня. Экзистенция, существование, т.е. бытие, говорит тезис Канта, «явно не есть реальный предикат». Очевидность этого отрицательного высказывания проступает сразу, стоит нам понять слово «реальный» в кантовском смысле. Бытие не есть нечто реальное.
Так вот, "реальность" (вещность) классической метафизики - как полагаемое наличествование вещи, которая предстаёт в качестве под-лежащего логических суждений, выделяющих наличествующие в этой вещи свойства-предикаты, - низводится до конструкции, которая формируется на основе расчетливого выхватывания фактов из действительности. В том числе, и сегодня по преимуществу, выхватывания в соответствии с "реал.политическими" интересами.
Субъекты этих интересов, внедряя такого рода конструкции в публичное пространство и тем самым обустраивая "реальную политику", собственно и оглашают наличествование "угроз" для себя и, в своём лице, "для мира".
Таким образом, Кантов _тезис о бытии_ обозначил предел, достигая которого классическая метафизика свидетельствовала о своей исторической судьбе - как о забвении бытия.
Вся метафизическая классика, чем больше она вперивалась вдумчивым взором во всё то сложное и многообразное, что заключено в бытии как наличествовании, и чем очевиднее и шире тогда раскрывались возможности и границы человеческой мысли, рефлексивно вперивавшейся в себя и извлекающей новые концептуальные ракурсы представления о мире и пребывании в нём человека, тем настойчивей обходилась стороной самая бытийственность бытия и та возможность его мышления, которая заключена в конкретнейшем вот экзистирования человека. И чем настойчивей эссенциальное _что_ утверждалось в качестве незыблемого основания (суб-станции, или "вещи в себе", по Канту), тем неотвратимей оно растворялось в многообразных вариациях его полагания. Вариациях, возможно, бесконечных для интеллектуальной игры, но исторически исчерпывающихся. А посему, там, где классически метафизическая мысль встречалась вперивающимся взглядом с наличествующим _вот_, ныне оттуда паноптически взирает ничтожнейшее Ничто.
Именно будучи гипнотизируемы Ужасом перед Бездной этой предельной ничтожественности, "реал.политические" субъекты устраивают свои глобально-мировые игрища, действительно втягивая человечество в самоуничтожение.
Имея в виду масштаб этого вызова, следует максимально сосредоточиться на том принципиальнейшем в социально-политических размежеваниях/объединениях внутри отдельно взятых государств, что диктуется политико-метафизической партийностью.
Прежде всего, следует действительно уразуметь следующее. Как бытийно-исторические свидетельства об исчерпании классической метафизики не имеют ничего общего с пост-модернистскими "похоронами" человека, как субъекта общественно-исторических миро-проектов и, в целом, субъекта культурно-исторического творчества, - так и свидетельства о "реал.политических" жупелах не подразумевают бегства с поля реальной политической борьбы. Но дело в том, чтобы этими свидетельствами высветить неоклассическую перспективу, возводя мыслительный взор к авангардно-революционному началу общественно-исторического миро-проектирования, и тем самым сообщая волевым устремлениям конкретных коллективных субъектов смысловые векторы их политического действия.
В соответствии с этими принципиальными пояснениями, целокупная суть вызова/ответа такова.
Субъектность, в её социально-политическом, общественно-историческом и, в целом, культуро-творческом измерениях, отчуждена. Но тем дальше будет отодвигаться возможность обретения этой субъектности, чем упорнее стремящиеся обеспечить её наличие будут идти на поводу интеллектуально-политических игроков, изощренность комбинаций которых питаема беспредельным простором ничтожащей Бездны. Как обеспечение наличия субъектности не есть цель в себе (являясь средством в целеполагании родовой сущности человека), так и противоход к отчуждающим её действиям не является строго противоположно направленной механической реакцией на источник этих действий. Дело же в том, чтобы, обращаясь к перспективе творческого изменения мира, и изменяя в поиске этой перспективы мышление, подчинить свою волю принципам - как тем невещественным началам, которые, устремляя в беспредельность Бытия, дают отчётливое руководство на пути к Высшим Смыслам свершения Истории.
Наконец, во избежание и той опасности, которая появляется здесь в виде идеалистического воспарения над реальностью (в смысле классического идеализма кантианского или гегельянского толка, а также в смысле специфически экзистенциалистского идеализма), важно то концептуально-методологически принципиальное, что связано с различием предметной и проектной интенциональности, как интенциональности, присущей, соответственно, сознанию и, в целом, бытию человеком.
Это, соответственно, различие
- зрительно-осязательного внятия, которому доступны только наличные данности (= эссенциальная реальность классической метафизики), и
- открывающе-удерживающей способности-внятия значениям этих данностей (= экзистенциальная бытийственность реальности неоклассической метафизики).
Именно так: на фоне действительности, данной в ощущениях, но отчужденной от воли, различать смыслы - как спасительные возможности преодоления своего отчуждения и творческого преображения самих себя и мира.
Пст.Скрптм. В тему (от 07.12.2018, 01:13 мск): Существование России - акт неприемлемой агрессии против Запада »»» ...
Самое в данном материале ключевое по затронутой в нём проблеме - собственно вот это: ... Теперь нашему адмиралу "Свобода", "Медуза" и иже с ними вменяют в вину, что он не почитает Канта.
Как будто он непременно обязан его почитать ..
В историческо-культурном аспекте мы, калининградцы, все чтим и уважаем земляка-философа, но имя аэропорта "Храброво" уже заранее говорит само за себя, в честь храбрых солдат назван посёлок с взлётной полосой в 1946г- и сейчас как его именовать дополнительно - вопрос принципиальный.
Вот, очевидно же, если имя уже заранее говорит само за себя, тогда следует категорически признать неприемлемой самое затею с "дополнительными" наименованиями аэропортов. А ввиду холиваров, типа: "адмиралы vs. свободы-медузы", возникающих в связи с этой затеей, рассматривать её как провокацию.
Но нет, надо непременно встать на одну из сторон холивара, и тем самым потворствовать раскручиванию провокации в публичном пространстве.
И при этом подливать масла в огонь, адресуясь к сомнительным инфо.источникам, транслирующим вот такоеиное мнение о Канте :
"...Русские мыслители давно определили место Канта в становлении западной мысли. Кант стал учителем Маркса, "диалектически" уравняв добро и зло, восславив революцию и войну как средство обретения человеческой свободы во всемирном масштабе ...".
Хотя оба философа относятся к одной интеллектуальной традиции - в лице немецкой классической философии, - И. Канта вряд ли можно считать учителем К. Маркса. В то же время, справедливости ради, следует всякий раз отмечать то принципиальное, в чём эти философы сходятся по сути:
к родовой сущности человека до́лжно относиться как к цели (Кант) - строго против того, чтобы эта сущность превращалась посредством отчужденного труда в средство индивидуального существования (Маркс).
Именно так - диалектически (без кавычек): всемирное Добро - против всемирного Зла! И для победы первого над вторым - революционное высвобождение человечества как Путь уничтожения всяческих форм войны всех против всех.
И вот, что ещё хотелось бы здесь заметить по поводу провокационно-конфликтологической связки, в которой пост-модернистские "медузы", якобы защищая авторитеты Модерна, нападают на представителей патриотической части государственной элиты России.
В материалах моего блога можно встретить много философских терминов, содержание которых я, конечно же, проясняю в ходе рассуждения. Но при этом уповаю на готовность читателей максимально активно задействовать имеющийся у них интеллектуальный ресурс, а также на их стремление, по необходимости, этот ресурс преумножить (в том числе - в процессе дискуссий в комментариях). И конечно, меня неизбывно терзает чувство вины - за то что, с этими своими упованиями, возможно, слишком завышаю планку требований к читателю. В общем, как тот маньяк в анекдоте: "насилую - и плачу". )))
И вот, одно мировое инфо.событие вселило в меня надежду, что не так уж всё затруднительно с интеллектуальными ресурсами у моих соотечественников, которым я, преимущественно, адресую свои материалы.
Этим инфо.событием было высказывание одного высокого чина ВС США о том, что "Россия представляет собой непреходящую экзистенциальную угрозу для Соединенных Штатов, их союзников и международного порядка (Russia poses an enduring existential threat to the United States, its allies, and the international order)". То есть, если даже для американских военных философские концепты, типа экзистенциальный, это - как само собой, то уж для российского читателя такие концепты, это вообще - уровень "ма-ма-мы-ла-ра-му".
Вообще-то, даже без интеллектуальных изысков, просто задействуя нутро (являющееся, кстати, основным органом понимания для граждан России), - нетрудно понять, о чём речь. А именно: самим фактом своего существования (экзистенции) Россия "угрожает" существованию Запада. Но вот, о чём неоднократно, - в том числе, в связи с упоминанием заявок об этой "угрозе", и главное, во внимании к тому неадеквату, который, по отношению к такого рода заявкам, демонстрирует социально-политическая система России, особенно, на её высших уровнях и в медиа-слое. По поводу всего политически актуального этого - метафизически каверзное: если нутряно ясно, что "экзистенциальная угрожаемость" Запада со стороны России создаёт такого же рода угрозу для второй со стороны первого, то почему же сама внутренняя политика российского государства продолжает быть угрозой самому факту существования страны?
Для продумывания этого вопроса, в блоге сказано предостаточно, - хоть в философских терминах, хоть напрямую адресуясь к нутру. Здесь же, сообразуясь с актуальной проблематикой инфо.повода, - по поводу значимости наследия Канта в контексте фундаментальной проблематики общественно-исторического целеполагания, соизмеряющегося с экзистенциально-метафизическими вызовами (о чём тоже предостаточно - см., например, материал по 2-й ссылке в подзаголовке).
Что касается термина "экзистенция" - в том его устоявшемся значении, которое подразумевает бытие человеком, - будучи введён в оборот датским философом С. Киркегором, своим концептуальным наполнением он, в определенной мере, обязан также И. Канту.
На это, в своё время, обратил внимание М. Хайдеггер - пристально сосредоточившийся на "Тезисе Канта о бытии".Согласно формулировке в главном произведении Канта «Критика чистого разума» (1781), его тезис о бытии гласит:
«Бытие явно не есть реальный предикат, т.е. понятие о чём-то таком, что могло бы входить в понятие той или иной вещи. Оно есть просто полагание вещи или известных определений самих по себе» (А 598, В 626).
Перед лицом того, что сегодня есть, что теснит нас как сущее и грозит как возможное небытие, тезис Канта о бытии кажется нам отвлеченным, ущербным и бледным. К тому же за минувшее время от философии уже потребовали, чтобы она не довольствовалась больше объяснением мира и не вращалась в абстрактных спекуляциях, а пришла к практическому изменению мира. Правда, широко задуманное изменение мира требует сначала, чтобы изменилось мышление, подобно тому как ведь и за названным требованием уже стоит некоторое изменение мышления. (Ср. Карл Маркс. «Немецкая идеология», «Тезисы о Фейербахе»: «Философы лишь различным образом объясняли мир; но дело заключается в том, чтобы изменить его».)
Только каким образом должно измениться мышление, если оно не вступит на путь того, что достойно мысли? А что именно бытие выступает как достойное осмысления - это и не произвольная посылка, и не праздная выдумка. Это голос традиции, которая еще определяет нас сегодня, притом гораздо решительнее, чем людям хотелось бы замечать.
Ситуация такова и поныне: людское (не)хотение замечать - против решимости.
Ввиду какового "против", наша ещё-определяемость метафизической традицией превращается таким образом, что делает всё более решительной болтливую немоту, которая способна дать голос лишь физически вещественному. И тем самым заглушается зов того невещественного, которое правит миром, и внятие которому способно сообщить нашей воле возможность творчески изменить мир.
И вот, для того чтобы всё-таки внять, предлагается сначала продумать нечто ключевое в _тезисе Канта о бытии_.В «Критике чистого разума» отрицающе-отклоняющее высказывание содержит вводное слово «явно». Соответственно, сказанное там должно быть сразу очевидным для каждого: бытие - «явно» не реальный предикат. Для нас, теперешних, такое утверждение вовсе не непосредственно очевидно. Бытие - это ведь значит реальность. Как же тогда бытие нельзя считать реальным предикатом? Однако для Канта слово «реальный» обладает еще исконным значением. Оно означает нечто относящееся к той или иной res [лат. - вещь, прим. моё - а/р], к предмету, к предметному содержанию вещи. Реальный предикат, относящееся к предмету определение - это, например, предикат «тяжелый» в отношении камня независимо от того, существует камень в действительности или нет. В тезисе Канта «реальный» означает, таким образом, не то, что мы имеем в виду, говоря о реальной политике, считающейся с фактами, с действительным. Реальность означает для Канта не действительность, а вещность. Реальный предикат есть нечто такое, что относится к предметному содержанию вещи и может быть ей приписано. Предметное содержание вещи представляется нами в ее понятии. Мы можем представить себе то, что названо словом «камень», и без того чтобы это представленное непременно существовало в виде какого бы то ни было непосредственно наличного камня. Экзистенция, существование, т.е. бытие, говорит тезис Канта, «явно не есть реальный предикат». Очевидность этого отрицательного высказывания проступает сразу, стоит нам понять слово «реальный» в кантовском смысле. Бытие не есть нечто реальное.
Так вот, "реальность" (вещность) классической метафизики - как полагаемое наличествование вещи, которая предстаёт в качестве под-лежащего логических суждений, выделяющих наличествующие в этой вещи свойства-предикаты, - низводится до конструкции, которая формируется на основе расчетливого выхватывания фактов из действительности. В том числе, и сегодня по преимуществу, выхватывания в соответствии с "реал.политическими" интересами.
Субъекты этих интересов, внедряя такого рода конструкции в публичное пространство и тем самым обустраивая "реальную политику", собственно и оглашают наличествование "угроз" для себя и, в своём лице, "для мира".
Таким образом, Кантов _тезис о бытии_ обозначил предел, достигая которого классическая метафизика свидетельствовала о своей исторической судьбе - как о забвении бытия.
Вся метафизическая классика, чем больше она вперивалась вдумчивым взором во всё то сложное и многообразное, что заключено в бытии как наличествовании, и чем очевиднее и шире тогда раскрывались возможности и границы человеческой мысли, рефлексивно вперивавшейся в себя и извлекающей новые концептуальные ракурсы представления о мире и пребывании в нём человека, тем настойчивей обходилась стороной самая бытийственность бытия и та возможность его мышления, которая заключена в конкретнейшем вот экзистирования человека. И чем настойчивей эссенциальное _что_ утверждалось в качестве незыблемого основания (суб-станции, или "вещи в себе", по Канту), тем неотвратимей оно растворялось в многообразных вариациях его полагания. Вариациях, возможно, бесконечных для интеллектуальной игры, но исторически исчерпывающихся. А посему, там, где классически метафизическая мысль встречалась вперивающимся взглядом с наличествующим _вот_, ныне оттуда паноптически взирает ничтожнейшее Ничто.
Именно будучи гипнотизируемы Ужасом перед Бездной этой предельной ничтожественности, "реал.политические" субъекты устраивают свои глобально-мировые игрища, действительно втягивая человечество в самоуничтожение.
Имея в виду масштаб этого вызова, следует максимально сосредоточиться на том принципиальнейшем в социально-политических размежеваниях/объединениях внутри отдельно взятых государств, что диктуется политико-метафизической партийностью.
Прежде всего, следует действительно уразуметь следующее. Как бытийно-исторические свидетельства об исчерпании классической метафизики не имеют ничего общего с пост-модернистскими "похоронами" человека, как субъекта общественно-исторических миро-проектов и, в целом, субъекта культурно-исторического творчества, - так и свидетельства о "реал.политических" жупелах не подразумевают бегства с поля реальной политической борьбы. Но дело в том, чтобы этими свидетельствами высветить неоклассическую перспективу, возводя мыслительный взор к авангардно-революционному началу общественно-исторического миро-проектирования, и тем самым сообщая волевым устремлениям конкретных коллективных субъектов смысловые векторы их политического действия.
В соответствии с этими принципиальными пояснениями, целокупная суть вызова/ответа такова.
Субъектность, в её социально-политическом, общественно-историческом и, в целом, культуро-творческом измерениях, отчуждена. Но тем дальше будет отодвигаться возможность обретения этой субъектности, чем упорнее стремящиеся обеспечить её наличие будут идти на поводу интеллектуально-политических игроков, изощренность комбинаций которых питаема беспредельным простором ничтожащей Бездны. Как обеспечение наличия субъектности не есть цель в себе (являясь средством в целеполагании родовой сущности человека), так и противоход к отчуждающим её действиям не является строго противоположно направленной механической реакцией на источник этих действий. Дело же в том, чтобы, обращаясь к перспективе творческого изменения мира, и изменяя в поиске этой перспективы мышление, подчинить свою волю принципам - как тем невещественным началам, которые, устремляя в беспредельность Бытия, дают отчётливое руководство на пути к Высшим Смыслам свершения Истории.
Наконец, во избежание и той опасности, которая появляется здесь в виде идеалистического воспарения над реальностью (в смысле классического идеализма кантианского или гегельянского толка, а также в смысле специфически экзистенциалистского идеализма), важно то концептуально-методологически принципиальное, что связано с различием предметной и проектной интенциональности, как интенциональности, присущей, соответственно, сознанию и, в целом, бытию человеком.
Это, соответственно, различие
- зрительно-осязательного внятия, которому доступны только наличные данности (= эссенциальная реальность классической метафизики), и
- открывающе-удерживающей способности-внятия значениям этих данностей (= экзистенциальная бытийственность реальности неоклассической метафизики).
Именно так: на фоне действительности, данной в ощущениях, но отчужденной от воли, различать смыслы - как спасительные возможности преодоления своего отчуждения и творческого преображения самих себя и мира.
Пст.Скрптм. В тему (от 07.12.2018, 01:13 мск): Существование России - акт неприемлемой агрессии против Запада »»» ...