Ревизор.
Ревизор.
1.
Говорят, существовала еще одна авторская версия «Ревизора», где вместо немой сцены в конце был другой неожиданный конец. Когда всем этим людям открывается, что над ними издевался не страшный ревизор, а проходимец, которого они почему-то приняли за ревизора, городничий вдруг снова переворачивает все с ног на голову и заявляет: «…Я знал, что он никакой не ревизор».
Самое поразительное, что он на самом деле это знал. И не только он один, каждый знал. Каждый после городничего стал признаваться себе и всем, что знал, что не ревизор это был. Что же это с ними со всеми было?
Сказать, что это массовый психоз - тоже самое, что дать себе взятку и создать впечатление, что понимаешь тему.
Ключевые слова в самом начале - «…К нам едет ревизор. Инкогнито…» - как только они были произнесены, все действующие лица оказались вовлеченными в хитрую игру с самими собой. Шансов вести себя в ней по-другому не было ни у кого.
Каждый знает, с каких слов начинается «Ревизор», но даже маститые театралы не представляют, с какой именно магией связались действующие там лица, какой соблазн на них всех напал.
«Инкогнито…» - значит «тайно». Что значит «тайно»? Значит - скрывает себя. Значит, ревизор, которого они ждут, опустится до самого дна, претворится последним проходимцем, вором, нищим, мертвым, если нужно, чтобы в самый неожиданный момент застать всех нормальных людей врасплох.
Каждый деклассированный элемент, каждый сумасшедший, каждый больной, каждый таракан, может оказаться гигантских размеров Ревизором из Петербурга.
Если этот незнакомец такой жалкий, побирается, плачет, кается, просит его отпустить с миром - значит он точно ревизор. Валяется в ногах - потому что хорошо скрывает себя, хорошо играет. Играет с нами, юродствует - значит, каким-то особым изуверским способом хочет нас погубить. Идет на нас своим театром.
Что ж, чем театральнее он себя ведет, тем откровеннее будем себя вести мы! Он говорит, что он наш раб. Значит, мы будем рабами нашего раба!
Чем меньше этот проходимец похож на Ревизора, тем больше они узнавали в нем последнего. Что он и есть тот самый тайный ревизор, которого они ждали и который пришел. Что это и есть Иисус Христос, который пришел их судить и карать - тот Иисус Христос, которого они заслуживают.
Лицо Ревизора
Здесь столько столетий люди находились под пятой высшей государственной власти, что у них этот моральный и физический гнет перешел в ответное чувство, похоть. Поэтому народ в этих местах всегда за власть, прелюбодействует с властью. И она за это покрывает его.
На всех уровнях власти люди страдают исторически сложившейся патологией, когда похотливая жертва возбуждается от страха перед своим палачом, возбуждает его, манипулирует им, меняется с ним ролями. Поэтому каждый чиновник в России - профессиональный юродивый.
Если власть от Бога, верующие при такой власти страдают от похоти - того, что впутывает народ и власть в садомазохистские отношения друг с другом. Народ прикидывается жертвой и манипулирует властью снизу. И у него начинаются ломки, если власть ничего с ним не делает, не наказывает. Он болен этой зависимостью. И чиновники страдают от этой болезни, особенно. У них самые сильные ломки. Потому что они всесильны перед народом, как власть и бесправны перед высшей властью, как народ.
На тайного ревизора из Петербурга отозвалась их историческая болезнь. Пришел час их болезни показать себя. И чтобы она могла показать себя во всей своей красе, они должны были начать вести себя откровенно, правдиво, как часто в сексе себя люди ведут.
Почему-то действующие лица в постановках «Ревизора» показываются такими идиотами, будто они на самом деле идиоты. Но они совсем не идиоты. Они дурака валяют, они юродствуют. Но подоплека у этого юродства понимается слишком плоско; она не просто лакейская, она глубже.
Тот, кого они принимают за Ревизора, тоже юродствует. Так обычно любят юродствовать развлекаться палачи перед своими жертвами. Но он тоже боится, что его разоблачат. Поэтому не выходит из роли, поэтому позволяет им предаваться похоти, позволят себя любить, ухаживать за собой, как за ребенком. Он позволяет им делать с собой - что они хотят. За то, что он им это позволяет - они не видят, кто он такой. Он и они покрывают и возбуждают друг друга в этой сексуальной ролевой игре.
У них не было до этого событий; у них событие - когда черешня поспеет. И у них там все на виду, они ничего не могут себе позволить - ничего, чтобы их по-настоящему возбудило. Чтобы возбудить такую похоть, которой они страдали, нужен был страх, исходящий от высшей власти. Ревизор нужен был им, как воздух. Тогда к ним тайно приезжает ревизор и возбуждает всеобщую похоть.
Чем ничтожнее выглядит тайный ревизор, тем он больше себя скрывает - и тем больше хочется ему отдаться. Им нужен был именно такой «тайный» ревизор, чтобы можно было предаваться разврату. Им надо было, чтобы возникла игровая ситуация, в которой можно не стесняться ни себя, ни других - и откровенно себя вести. Чтобы страх перед Ревизором возбуждал любовь и страсть к нему. Чтобы хотелось под этого ревизора ложиться и ложиться. И класть под него своих детей.
Ничтожество, которым маленькие вороватые люди могли играть в страшного ревизора, явилось им согласно их внутреннему социальному заказу. Их влекло заняться с этой куклой своего страха групповым сексом. Упиваться своим ничтожеством и не стесняться его.
Они не могли себе признаться, что это никакой не ревизор, потому что их болезни, чтобы явить себя миру, нужен был театр, именно такой театр. Они платили за него. Давали взятки не столько ревизору, сколько себе за молчание. Давали самим себе взятки, чтобы не проговориться, что это никакой не ревизор. Чтобы, как бы, не знать - и с чистой совестью предаваться разврату.
Ревизор - это обман, в котором тянет участвовать всех. Люди находят подходящее ничтожество - и выдают его самим себе за Ревизора, который может их погубить и возбудить. И отдаются ему. И поэтому не могут признаться себе в этом. И на этом негласном тайном договоре работает психика власти в России.
Люди в этих местах хотят такую власть, которая нужна их болезни, чтобы их болезнь могла себя выражать, показывать. Они хотят такую власть, которая желанна вражеским голосам, мировому заговору у них в голове. Поэтому эта власть сакральна и вечна.
Власть в России не избирается в принципе; она была сакральна при Иване Грозном, по-прежнему сакральна при Путине, сакральна при культе личности, сакральна при демократии - дается свыше, но идет снизу, с самого низа, с самого дна. Потому что болезнь хочет, чтобы ее видели.
Болезнь хочет быть услышанной, поэтому люди безошибочно выбирают ложь и обман. На том и стоит Россия. На таком театре. Народные депутаты находятся в Думе только для того, чтобы показывать всему свету свою болезнь и не стыдиться получать от нее извращенное удовольствие. Что ни закон у них, то диагноз. И крик о помощи.
Такой театр позволяет демонстрировать болезнь и выдавать ее за лояльность, патриотизм, и за охранную грамоту, если понадобиться. Чуть что, всегда можно сказать: «…Я больной, разве непонятно». И это будет правда. И это будет неправда, театр.
2.
Навальный - не Ревизор. Такая же воровская морда, как и другие. И Маша Алехина - не Ревизор. Хотя прибыла Маша на зону, как Ревизор из Москвы. Неважно, что на тот момент она была заключенной. Я говорил с начальником Машиной колонии и понял, что он пережил. Для него, как для провинциального человека, что Маша Алехина, что ФСБ, что еще что-то из Москвы - это угроза, неприятности. Для его маленького мира Маша Алехина, ФСБ, Следственный Комитет, Кремль являются одной силой, направившей на него свое недоброе внимание. И он прав. Он правильно видит. Ничего хорошего не жди, если это из Москвы - это в любом случае Ревизор.
Перед тем, как судить Навального в Кирове, местные власти, пока Навальный добирался к ним из Москвы, навели в городе порядок, подстригли деревья, помыли улицы, разогнали бомжей, посадили на время всех своих сумасшедших в сумасшедший дом, с глаз долой. Потому что к ним направился обвиняемый Навальный из Москвы - Ревизор. Ничего не значит, что он вождь оппозиции, что его судят. Навальный - Ревизор. Но! Навальный может быть юридически ревизором, он не мистический Ревизор.
Григорий Распутин - ревизор от народа, снизу. И ревизор от Высшей Власти, Божий человек. Под него лег весь императорский двор, императорская семья. Он мог с ними делать все, что хотел. И делал. Они этого хотели. И погибли. Он их забрал себе.
Посмотрите в глаза ревизору: взгляд - зеркало народное. Такое ощущение, что сам боится того, что видит. Человек рискнул открыть глаза. И увидел, что даже самые ужасные галлюцинации милее реальности.
