Левиафан
Все уже знают, что "Левиафану" дали Золотой Глобус. Все уже знают, что Глобусов Россия не получала никогда, а СССР получил в последний раз в 1969 году.
Я не особенно слежу за церемонией, я ещё даже сам фильм не посмотрела - буду ждать 5 февраля и официальных кинопоказов. Но с 7 часов утра я радуюсь как ребенок. Причину объяснить самой для себя было непросто, но для меня это выглядит как-то так.
С 2006 года, когда я, собственно, начала толком интересоваться кинематографом, бытует мнение о российских фильмах как о второсортной жвачке, с довольно плоским и пошлы юмором, активным пережевыванием старых сюжетов и идей и довольно топорными спецэффектами. Большинство выпускаемых на большой экран фильмов, к сожалению, это подтверждают.
Поэтому я смотрю мало современного российского кино (2-3 фильма в год), в кинотеатрах - ещё меньше (1-2 в год). Из режиссеров, на которых надо идти однозначно, Шамиров, Вырыпаев, Каримов, Меликян, квартетовцы и, собственно, Звягинцев. Всё. Остальные - редкие и чаще всего одиночные выстрелы, с которыми и не угадаешь. 3 из 6 перечисленных широко известны тем, что прежде всего состоялись как театральные постановщики, которые в дальнейшем адаптировали свои удачные сценарии для широкого экрана. Это довольно камерные и плотные по структуре произведения, которые мне бесконечно нравятся. Но при этом у фильмов этих режиссеров отсутствует легкость и какая-то воздушность внутреннего пространства из-за привычки к максимальному насыщению жизненного пространства героев.
2 из 6 выпускают фильмы раз в 3-7 лет, что, конечно, мало.
На фоне этого выдающаяся победа Звягинцева даёт надежду, что всё ещё может стать лучше. Конечно, у нас в стране это не всегда работает, но, помимо городости и радости за всю съемочную группу фильма, появляется вера в то, что у нас могут наконец-то начать относиться к хорошим режиссерам более внимательно, и нам снова будет кем гордиться
Я не жалуюсь, но чего стоили три года сомнений и рефлексии, прежде чем окончательно решены были все вопросы, связанные с замыслом. Да и с остальными фильмами бывало непросто. Ты приходишь на свою будущую площадку, где, как ты мечтаешь, будет построен дом - декорация для фильма, - и находишь там вспаханное поле и посаженные ростки будущих акаций. «Видел бы ты себя!» - сказал мне оператор Миша Кричман, когда мы это нашли у оврага в долине на юге Молдавии, где собирались построить дом главного героя для съемок «Изгнания». Глубоко вспаханная борозда, черенки будущих деревьев, которых в помине не было еще три месяца назад… Разумеется, это трудно. Как и любая другая серьезная работа - ни меньше ни больше. Снять фильм - это тяжелая задача, а снять его таким, каким ты его хочешь снять, еще тяжелей. Так сложилось, что «Левиафан» был самым трудным из всех моих фильмов. Он действительно дался нам большой кровью.
Однако потом сидишь с материалом - а это было восемьдесят пять тысяч метров пленки - и размеренно, никуда не спеша, монтируешь изображение, наблюдаешь, как на твоих глазах рождается фильм. И вот что скажу: ничего более полного и настоящего в жизни своей я не испытывал. И потому, когда я делаю кино, другого мотива у меня и нет: просто хочу вновь почувствовать себя счастливым, а жизнь свою - исполненной смысла. Я знаю, что когда фильм родится окончательно и я увижу его эталонную копию на экране, тут я и пойму, ради чего были все эти муки. Тут же забуду, как было тяжело под Мурманском, на скалистом берегу Баренцева моря, забуду о бессонных ночах в тревогах - и буду помнить только о замысле, который волновал меня до мурашек вдоль позвоночного столба и который стал теперь достоянием зрителя. Невероятное, тотальное, удивительной красоты счастье. Без этого я себя не мыслю. Неужели действительно кино для меня важнее, чем жизнь, как об этом сказал как-то Леша Серебряков?
Андрей Звягинцев, интервью для "Афиши-Воздух"
Довольно долго хорошие российские фильмы оставались в тени. Хочется верить, что теперь к ним станут относиться внимательнее - не какое-то условное мировое сообщество, а мы сами.
В прошлом году ощущение, что история - это то, что происходит вокруг нас, с начала лета было вязким и очень негативным. Начнём год с хорошего.
Я не особенно слежу за церемонией, я ещё даже сам фильм не посмотрела - буду ждать 5 февраля и официальных кинопоказов. Но с 7 часов утра я радуюсь как ребенок. Причину объяснить самой для себя было непросто, но для меня это выглядит как-то так.
С 2006 года, когда я, собственно, начала толком интересоваться кинематографом, бытует мнение о российских фильмах как о второсортной жвачке, с довольно плоским и пошлы юмором, активным пережевыванием старых сюжетов и идей и довольно топорными спецэффектами. Большинство выпускаемых на большой экран фильмов, к сожалению, это подтверждают.
Поэтому я смотрю мало современного российского кино (2-3 фильма в год), в кинотеатрах - ещё меньше (1-2 в год). Из режиссеров, на которых надо идти однозначно, Шамиров, Вырыпаев, Каримов, Меликян, квартетовцы и, собственно, Звягинцев. Всё. Остальные - редкие и чаще всего одиночные выстрелы, с которыми и не угадаешь. 3 из 6 перечисленных широко известны тем, что прежде всего состоялись как театральные постановщики, которые в дальнейшем адаптировали свои удачные сценарии для широкого экрана. Это довольно камерные и плотные по структуре произведения, которые мне бесконечно нравятся. Но при этом у фильмов этих режиссеров отсутствует легкость и какая-то воздушность внутреннего пространства из-за привычки к максимальному насыщению жизненного пространства героев.
2 из 6 выпускают фильмы раз в 3-7 лет, что, конечно, мало.
На фоне этого выдающаяся победа Звягинцева даёт надежду, что всё ещё может стать лучше. Конечно, у нас в стране это не всегда работает, но, помимо городости и радости за всю съемочную группу фильма, появляется вера в то, что у нас могут наконец-то начать относиться к хорошим режиссерам более внимательно, и нам снова будет кем гордиться
Я не жалуюсь, но чего стоили три года сомнений и рефлексии, прежде чем окончательно решены были все вопросы, связанные с замыслом. Да и с остальными фильмами бывало непросто. Ты приходишь на свою будущую площадку, где, как ты мечтаешь, будет построен дом - декорация для фильма, - и находишь там вспаханное поле и посаженные ростки будущих акаций. «Видел бы ты себя!» - сказал мне оператор Миша Кричман, когда мы это нашли у оврага в долине на юге Молдавии, где собирались построить дом главного героя для съемок «Изгнания». Глубоко вспаханная борозда, черенки будущих деревьев, которых в помине не было еще три месяца назад… Разумеется, это трудно. Как и любая другая серьезная работа - ни меньше ни больше. Снять фильм - это тяжелая задача, а снять его таким, каким ты его хочешь снять, еще тяжелей. Так сложилось, что «Левиафан» был самым трудным из всех моих фильмов. Он действительно дался нам большой кровью.
Однако потом сидишь с материалом - а это было восемьдесят пять тысяч метров пленки - и размеренно, никуда не спеша, монтируешь изображение, наблюдаешь, как на твоих глазах рождается фильм. И вот что скажу: ничего более полного и настоящего в жизни своей я не испытывал. И потому, когда я делаю кино, другого мотива у меня и нет: просто хочу вновь почувствовать себя счастливым, а жизнь свою - исполненной смысла. Я знаю, что когда фильм родится окончательно и я увижу его эталонную копию на экране, тут я и пойму, ради чего были все эти муки. Тут же забуду, как было тяжело под Мурманском, на скалистом берегу Баренцева моря, забуду о бессонных ночах в тревогах - и буду помнить только о замысле, который волновал меня до мурашек вдоль позвоночного столба и который стал теперь достоянием зрителя. Невероятное, тотальное, удивительной красоты счастье. Без этого я себя не мыслю. Неужели действительно кино для меня важнее, чем жизнь, как об этом сказал как-то Леша Серебряков?
Андрей Звягинцев, интервью для "Афиши-Воздух"
Довольно долго хорошие российские фильмы оставались в тени. Хочется верить, что теперь к ним станут относиться внимательнее - не какое-то условное мировое сообщество, а мы сами.
В прошлом году ощущение, что история - это то, что происходит вокруг нас, с начала лета было вязким и очень негативным. Начнём год с хорошего.