Игорь АРТЁМОВ: Русский ОбщеНациональный Союз (РОНС) в борьбе за Россию и русских 1990 - 2005 годах
Русский общенациональный союз (РОНС) официально действовал на территории России более 20 лет, с декабря 1990 по сентябрь 2011 года. Таким образом РОНС - старейшая и наиболее устойчивая из русских национальных организаций, возникших после распада СССР.
В истории РОНС много такого, что будет важно для всех русских патриотов и националистов сегодня. Русские люди часто легкомысленно относятся к своему прошлому и, в отличие, например, от образованных европейцев, мы плохо знаем свою историю. Не хочется следовать этой дурной традиции. Попробую написать о РОНС то, что сохранила моя память. Конечно, она сохранила далеко не все. Время идет, все стирается, а дневниковых записей я, к сожалению, никогда не вел. Некоторые мои записные книжки и ежедневники разных лет, которые могли бы отчасти помочь, находятся сейчас сейфах следователей прокуратуры и ФСБ РФ. Их изъяли в моем доме и в офисе РОНС на обысках в июне 2010 года. А может их давно выбросили - со зла или за ненадобностью. Я старался никогда не доверять бумаге то, что не должно быть разглашено. Вряд ли мои книжки - клад для «пинкертонов». Но мне самому они могли бы, по никому другому не понятным знакам и приметам, помочь многое вспомнить и восстановить.
В общем, текст мой будет, конечно, неполным и неизбежно субъективным. Надеюсь, однако, что его появление стимулирует других соратников движения тоже взяться за перо, дополнить и расширить нашу общую историю, которая сегодня уже - неотъемлемая часть истории русского освободительного движения.
Понятие «освободительное движение» я употребляю не ради эпатажа, так как глубоко убежден, что моя родная страна - Россия, уже почти сто лет находится под духовной и политической оккупацией и о сегодняшних властях РФ, как и об их предшественниках начиная с Ленина, можно говорить не в терминах «плохие» или «хорошие» - но только как о структурах оккупационных, служащих интересам не коренных народов России, а внешним силам и собственной корысти. Значит и наше движение не столько преобразовательное, сколько освободительное. Его главная цель - вернуть власть и собственность в России в руки русского и других коренных народов нашей страны. Сделать это можно только путем объединения и самоорганизации всех активных русских националистов и поднятием общего уровня сознания и личной ответственности каждого русского человека.
Поскольку власти РФ не успокоились после юридического запрета деятельности РОНС на территории РФ в 2011 году и продолжают преследования тех, кто составлял его костяк, некоторые из наших соратников были вынуждены уехать в эмиграцию, другие продолжают жить в подполье в России. Поэтому я должен буду в этом повествовании не называть или изменять имена некоторых людей и опускать некоторые события. Придет время - станут известными и они. РОНС всегда выживал и сохранялся благодаря русским людям - низкий поклон им всем за это. А Бог, уверен, знает и имя, и дела каждого.
О конкретных, ныне живущих, людях писать достаточно сложно. Если я, политический противник режима, напишу о человеке хорошо, не захотят ли мелочные и мстительные власти РФ сделать ему плохо? Не наврежу ли я ему своим добрым словом? Поэтому в каждом конкретном случае приходилось детально взвешивать обстоятельства и давать оценку тем людям, чья общественная позиция и так широко известна или тем, до кого власти РФ уж никак не смогут дотянуться. О многих других пока придется умалчивать. Кроме того, о делах давних лет, конечно же, можно писать свободнее и полнее, чем о событиях недавних.
Безусловной нравственной проблемой является то, что невозможно, не кривя душой и не впадая в ошибку, написать только хорошее обо всех людях, которые встречались на моем пути за прошедшие долгие годы. Есть добро и есть зло, и это категории абсолютно объективные. И о тех людях, которые принесли зло русскому движению или стали предателями, не могу умолчать. Но можете поверить, что даже о тех фигурах, чьи оценки с моей стороны в данном повествовании окажутся негативными, буду стараться писать максимально мягко. Даже если до сих пор душа клокочет а сердце возмущается от их поступков. Не потому, что мне жаль этих людей, но потому, что я тоже могу ошибаться, быть необъективным или перегибать палку.
Меньше всего хотелось бы сделать этот текст простой хронологией. Надеюсь написать его живым и человеческим. Не знаю только, хватит ли на это способностей.
Прекрасно отдаю себе отчет в том, что мой взгляд на вещи, дела и события может не совпадать с оценкой их значимости или трактовкой со стороны других участников нашего движения. У всех свой взгляд на вещи и разная, иногда не совпадающая, информация. Понимаю также, что смогу передать только малую часть той огромной информации о делах РОНС, которая существует. Но лучше так, чем никак.
Первая часть этого текста охватывает деятельность РОНС в период с 1990 по 2006 год, когда, несмотря на трудности и препоны со стороны властей РФ, мы действовали все же в основном и преимущественно в общем политическом поле страны. 2006 год стал водоразделом, после которого власти РФ отбросили всякую видимость демократичности и обрушили на русское движение каток репрессий. С этого момента в деятельности РОНС неизбежно появляется все больше элементов, характерных для внесистемной оппозиции. Этому периоду нашей работы - с 2006 по 2011 год, когда деятельность РОНС в РФ была юридически запрещена, посвящена вторая часть моей «политической поэмы».
О делах дня сегодняшнего надо будет писать отдельно.
Об авторе
Чтобы читателю стала более понятна личность автора этого текста - скажу несколько слов о себе. Я родился в семье русского офицера-артиллериста Владимира Федоровича Артемова и русского врача Ирины Николаевны Копыловой (Артемовой) в июле 1964 года в Ашхабаде, столице советской Туркмении. Существует неправильное мнение, что в СССР среди русских не было национализма. Это не так. Своим национальным самосознанием я прежде всего обязан родителям, которые всегда подчеркивали, что мы - русские, что этим надо гордиться, что русские очень талантливый и великий народ. Меня воспитывали так, что представителей других наций обижать и задевать не надо, но никому нельзя позволять задевать русских.
Вторым фактором национального воспитания была сама жизнь в Азии, где русские составляли меньшинство и где права «коренного» тюркского населения всегда обеспечивались во многом за счет славян. Я на всю жизнь запомнил цифры, что в Ашхабаде, с его более, чем трехсотпятидесятитысячным населением, было в конце ХХ века чуть больше тысячи промышленных рабочих. В любом областном центре России, при такой же численности населения, в десятки раз больше. При этом туркмены, которых в городе было больше половины, среди рабочих составляли менее 1%. Зато в милиции и в партийных органах - почти 100%. Аналогичная картина была во всех местах, которые считались престижными. Такая в СССР была национальная политика. Шла она из Москвы, из ЦК КПСС, и в этом выражался пресловутый коммунистический интернационализм, в рамках которого все народы СССР развивались за счет русских и других славян, а на местах эту практику, конечно, поддерживали местные коммунистические бонзы. Естественно, что русские это видели. И делали выводы. Но и нацмены это видели. И понимали, что власть на их стороне.
Впрочем, туркмены - это не кавказцы. Особо жестких конфликтов на национальной почве у нас с ними не было. У меня к ним сохранилось вполне ровное отношение. Враждовать нам с народами бывшего СССР нет смысла. Но ни в коем случае русские не должны смешиваться с азиатскими, мусульманскими и со всеми другими далекими от нас по культуре народами. Лучший путь для этого - жить отдельно.
Я учился в лучшей школе (№ 6) города и учился хорошо. Но первым в классе никогда не был. Потом был первым на курсе на историческом факультете университета (ТГУ) и окончил его с красным дипломом в 1986 году. Но это было не сложно, так как большая часть моих однокурсников были сельские туркмены и перегнать их в учебе было легко.
Всегда с удовольствием бегал, плавал и старался следить за своей физической формой. Но ни особой физической силой, ни лидерскими задатками в молодости не отличался. Никогда не верховодил в группах сверстников. Правда, говорят, никому никогда не подчинялся и всегда делал то, что сам считал правильным. Думаю, так оно и есть.
Пишу это для того, чтобы показать, что характер человека не только закладывается в молодости, но и сознательно воспитывается в течение всей жизни. Впоследствии, когда стал заниматься политикой, жизнь заставила делать то, к чему не был приучен смолоду - принимать решения, руководить и брать на себя ответственность. Значит, все дело в духе и самовоспитании.
Думаю, что уже в старших классах школы я был уверен в том, что не останусь жить в Азии и уеду в Россию. Жизнь в тех краях воспринимал, как временную. Мой отец очень рано, в 1985 году, умер от рака - ему еще не исполнилось полных 45 лет. Россию мы мало знали и очень ее идеализировали. Стремились в Россию вернуться, хотя родились мы все - и я, и мама, и младшая сестра Лариса, в Ашхабаде. В итоге так и получилось - в Россию уехали из Туркмении не только мы трое, но и все наши родственники и знакомые.
Первые «университеты»
Если я правильно помню, летом 1986 года в газете «Комсомольская правда» появилась серия «разоблачительных» публикаций против общества «Память», которое действовало тогда в Москве, Петербурге и Новосибирске. В статьях утверждалось, что активисты этого общества не признают коммунизм правильной идеологией, говорят о необходимости охраны памятников русской истории и культуры и выступают за трезвость. Я тут же подумал - какие правильные люди, приеду в Москву - обязательно их найду. Так и сделал. Приехал и нашел. Но об этом немного позже.
После окончания университета я один год проработал старшим лаборантом института истории АН ТССР в Ашхабаде. А осенью 1987 года добился направления на стажировку в институт истории СССР АН СССР в Москву. Сам институт находился на на улице Дмитрия Ульянова, метро Академическая, аспирантское общежитие, в котором я прожил с весны 1987 по весну 1991 года, на улице Островитянова, метро Коньково. Именно в институте истории СССР сформировался кружок молодых русских националистов, аспирантов и младших научных сотрудников, в котором мои стихийные националистические настроения стали приобретать ясную форму и структуру. В этот кружок входили, кроме меня, Валера Соловей, Саша Виноградов, Сергей Белоусов и еще несколько человек.
Мы активно встречались, и в институте, и на частных квартирах, обсуждали статьи, которые печатались в журнале «Наш современник», ходили на все публичные акции. Нашими интеллектуальными наставниками были в те годы русские философы и мыслители Константин Леонтьев, Николай Данилевский, Александр Солженицын и Игорь Шафаревич. Конечно, большинство московских ученых и интеллигентов были тогда «демократами». Но мы считали, что демократия, как и другие формы правления, может быть полезной только в том обществе, где на первом месте стоят интересы нации. В нашем случае, конечно, государствообразующей и наиболее пострадавшей от коммунистических злодеяний русской нации.
Церковь Троицы в Коньково
Другим местом, где мы встречались и обсуждали происходящее в стране, была Церковь Троицы в Коньково. Вернее, ее развалины. В советское время в Церкви размещались какие-то научные приборы. Потом их вывезли и храм разрушался. Реставрационные работы вели профессионалы-реставраторы. А мы - добровольные помощники, выносили мусор и делали другую неквалифицированную работу. Работы этой, надо сказать, было много. Каждое воскресенье приходили новые люди, обычно собиралась группа в 20-25 человек. В одно из таких воскресений, в декабре 1988 года, я познакомился с девушкой - Ольгой Павловной Васильченко, которая вскоре стала моей женой и единомышленницей. Эта церковь для меня с тех пор очень дорога.
После работы все собирались в трапезной - она была устроена в перекрытой полуразрушенной колокольне. Вот здесь-то, за чаем и пряниками, и обсуждали мы глобальные вопросы прошлого, настоящего и будущего. Не преувеличу, если скажу, что в ходе таких обсуждений выкристаллизовались и некоторые основы будущей программы и идеологии РОНС.
В общегосударственных интеллектуальных баталиях тех лет русские националисты оказались в меньшинстве. Советская российская интеллигенция (из которой интеллигенция русская только начала в те годы выделяться) - очень влиятельная сила в обществе, формирующая через СМИ настроения народа, была сильно, за малыми исключениями, одурманена «общечеловеческими» идеями. А потом, благодаря «общечеловеческим» реформам Гайдара, русская интеллигенция была почти полностью ликвидирована как класс. Тем самым оказались серьезно подорваны надежды на скорое русское возрождение.
Многие думали и думают сейчас, что Горбачев был «завербован» западными спецслужбами и разрушал СССР по их указке. Уверен, что это бред. Горбачев искренне хотел перемен, он хотел уйти от сталинизма и построить «хороший» социализм. Но ни достаточного ума, ни воли, ни помощников для решения такой эпохальной задачи он не имел. И, конечно, он не был русским националистом. В те годы спасти страну от распада и хаоса мог только очень умный и волевой русский националист. Таких среди бывших коммунистов не могло быть по определению.
Советский Союз развалил и уничтожил не Запад. СССР был приговорен к ликвидации верхушкой КПСС и КГБ. Они поняли, что времена, когда обществом можно было управлять только через страх и насилие, прошли. И они решили начать управлять Россией через доллар, через людскую алчность и жадность. Свой план они назвали «перестройка». Наверное, Горбачев этого не понимал. Он не понимал, что управляет страной номинально, что есть параллельная тайная власть, которая смела и его самого, когда он стал ненужным. План этот был направлен, главным образом, на ослабление русской нации. На разрушение тех сфер жизни СССР, где этнические русские к тому времени прочно доминировали - высокотехнологической промышленности, точной науки и армии. Этот план врагов России, к сожалению, им полностью удался.
Первые дела
Наша группа, которая сложилась в Москве в 1988-1989 годах, стала называть себя «Возрождение России». Костяк - примерно 20 человек. Появились новые интересные люди. Один из них - предприниматель Володя Груздев, владел небольшой полиграфической фирмой. В результате мы стали печатать на ризографе и ксероксе газету «Третий Рим». Всего за год с небольшим было издано 8 номеров. В «Третьем Риме» начал писать свои первые публицистические статьи ныне довольно известный правый публицист, в те годы член нашей группы, историк Сергей Сергеев.
Активную роль играли, некоторое время, Сергей Цветков, Михаил Косенков и Александр Семипятнов. Но потом, в середине 1991 года, именно Семипятнов, энергичный молодой человек, представлявшийся тогда предпринимателем а ныне живущий в Чехии, стал инициатором нашего первого, небольшого по масштабам, но все-таки раскола. Он выступил против того, чтобы наша группа в своей деятельности выходила за рамки Москвы. Говорил, что сил у нас немного, поэтому надо работать только в городе а организацию назвать «Московский русский союз». Вероятно, были и другие мотивы. Но о них вслух ничего не говорилось. Ушедшая от нас в вольное плавание группа состояла из 4 или 5 человек. Очень жаль, что уже в те годы в русском движении поселился вирус самостийности и негибкости, который процветает до сих пор. Некоторые из ушедших от нас тогда соратников были, безусловно, людьми толковыми и талантливыми. Но Московский русский союз они так никогда и не создали. Оставшись вместе мы, конечно, добились бы большего. Следующий раз мы встретились с Семипятновым уже в 2009 году в Москве.
В любой организации сразу встает вопрос финансирования. Средства наши складывались из «самообложения». Каждый платил взносы, сколько мог. По совести. Не помню, чтобы кто-то увиливал. В те времена, мне кажется, люди были более честными и безкорыстными.
Мы устраивали огромные пикеты, конечно, несанкционированные - тогда никаких разрешений от власти на выражение своих мыслей и не требовалось, в крытых переходах метро: 20-30 человек выстраивались в две параллельных линии и «контролировали» потоки людей, идущих на вход и выход. Продавали свою газету - люди охотно платили по одному рублю за экземпляр, это были по тем временам немалые деньги. Какие искренние и честные велись тогда разговоры между людьми! Страха ни у кого не было. Было упоение свободой. И вера в будущее. С огромным удовольствием и ностальгией вспоминаю те годы надежд. Мы тогда и жили, и дышали полной грудью.
На вырученные средства и взносы издавали новые номера газеты. Часть денег уходила на организацию работ по восстановлению Церкви в Коньково. Появилась у нас возможность печатать листовки (в типографии Историко-архивного института) и направлять своих «гонцов» в другие города России - устанавливать связи с близкими по духу организациями. Так возникли связи в Твери (Владимир Лавренов), Нижнем Новгороде (Дмитрий Кривцов, Игорь Соловьев), Петербурге (Петр Василенко). Потребности у нас были очень скромными, энергии - хоть отбавляй, а потому проблем с деньгами не возникало. Помню только один неприятный инцидент. Некто Виктор Якушев взял на распространение около 500 газет и не вернул ни газет, которые он, по словам очевидцев, продал, ни денег. Конечно, была «разборка» . Но денег мы так и не вернули.
В избирательных кампании по выборам в Верховные советы СССР и РСФСР мы поддержали ученого-эколога Михаила Лемешева и, казавшегося тогда героем, полковника Руцкого. Несколько лет спустя, в 1994 году во время поездки на Украину, судьба свела меня с удачливым соперником Лемешева на выборах - Сергеем Станкевичем. Я смог оценить его ум и убедиться, что наши взгляды на национальный вопрос в России во многом совпадают. Не удивительно, что Станкевич не прижился на вершине власти в РФ и позже стал политэмигрантом. Но в тот момент мы были по разные стороны баррикад.
В 1989 -1990 годах в РОНС пришли Александр Сергеевич Голигузов, Владимир Владимирович Афанасьев - люди взрослые, с опытом научной и инженерной работы. Именно А.С.Голигузова который, к сожалению, вскоре умер - можно считать основателем Информационно-аналитического центра РОНС и многих наших оригинальных исследовательских методик. Человек очень глубокий и содержательный, Александр Сергеевич в повседневной жизни был скромным, почти незаметным человеком. Именно на таких людях, по моим наблюдениям, в те годы держались многие Научные институты и Коннструкторские бюро.
А ученый-экономист, кандидат наук Алексей Олегович Кибальчич, пришедший в РОНС вскоре после его основания, стал автором экономического раздела программы РОНС, а затем и руководителем Московской региональной организации РОНС.
Люди и поездки
В 1990 году по приглашению журналистки Татьяны Мошковой я несколько недель, как волонтер, проработал в редакции газеты «Советская Россия» в отделе писем. Разбирал корреспонденцию, на что у сотрудников газеты, видимо не хватало ни сил, ни желания. Думаю, что я тогда стал одним из первых в России читателей трудов Григория Климова. Он посылал их в редакцию «Совраски» в больших почтовых конвертах, кусками, отпечатанными мелким шрифтом на машинке. Читать было интересно. Особенно запомнилось, что ругая евреев, автор признавался, что все его три жены были еврейками…. Метаморфозы!
Удалось также несколько месяцев поработать социологом в редакции «Известий». Проводил опросы, ездил по центральной России, попутно занимался делами РОНСа. И конечно, это было важнее и интереснее социологии. Опросы было делать легко. Из Москвы звонили в предприятия «на места» и велели, скажем, выделить 50 или 100 человек для опроса. На местах неохотно, с руганью - но выделяли. Мне же оставалось только собрать людей в актовом зале, раздать привезенные анкеты а потом посчитать результаты. Свободное время использовал для поиска местных групп патриотов. Кстати, одно из таких исследований по теме «сельское хозяйство» проводилось в Тульской области в вотчине ГКЧПиста Стародубцева.
Кроме меня по стране ездили и другие соратники. Старались использовать каждую частную поездку для привлечения новых людей. Вскоре мы стали ощущать, что «перерастаем» свои первоначальные рамки. Задумались о создании более системной и структурированной организации русских националистов. К тому времени в Москве существовали общество «Память» и организация профессора Аполлона Кузьмина «Отечество», которая казалась нам черезчур «красной». А с «Памятью» у меня связан такой эпизод.
Весной 1989 года мы с аспирантом-археологом Сергеем Гусевым нашли телефон лидера «Памяти» Дмитрия Васильева и договорились с ним о встрече. Приехали вечером в довольно большой дом в центре Москвы, где жил Васильев и одновременно был штаб его организации. Везде царило возбуждение, бродили какие-то люди. Нас провели в зал, в одном углу задумчиво сидел перед печатной машинкой импозантный бородатый человек по фамилии Русанов. В другом - менее заметный Баркашов. На стене висел огромный топор. Скорее всего - не бутафорский. Баркашову явно не терпелось показать себя, он встал и заявил:
- Я записываю Вас в свою сотню.
- Спасибо за честь, но мы пришли не записываться, а знакомиться.
- Что тут знакомиться? Россия во власти жидов, ее надо спасать, все должны встать в строй..
…красноречием он особым не отличался.
Потом Баркашов решил прибегнуть к «убойному», по его мнению, средству. Встав передо мной почти впритык, он грозно спросил:
- А сколько лично Вы прочитали книг про евреев, сколько? И, не дождавшись моего ответа, выпалил - я прочитал их две тысячи!
Тут он попался. Забыл, или не понял, что имеет дело с аспирантами. В то время я практически ежедневно проводил по 8 - 10 часов в московских архивах и библиотеках, перерывал горы книг, работая над своей диссертацией и хорошо знал, что библиография в 200 книг - это уже очень, очень много! А 2000 книг по теме, на русском языке (не думаю, что он читал на иностранных) - просто явный блеф!
Стараясь быть предельно спокойным - так как он меня раздражал, я спросил:
- А Вы можете мне все эти книги перечислить или дать письменный список? Я тоже почитаю. Но там должно быть не меньше 2000 названий. Иначе буду считать Вас треплом…
Возможно, дальше был бы конфликт, но дело спас сам Дмитрий Васильев. Он появился в зале в каком-то ярком парадном мундире, произнес перед нами речь о том, что враги всех добрых людей на земле, это «жиды», а вот китайцы, японцы (при чем тут они?) и все другие народы - наши братья в борьбе с «жидами». При этом он тащил за рукав какого-то мелкого и мятого субъекта, приговаривая:
- Вот он киргиз, но он мне как брат, мы с ним в походе одним одеялом укрывались…. Русанов во время всех наших разговоров монументально молчал.
В общем, ушли мы из дома-штаба Д.Васильева сильно разочарованные. Чушь, воинствующее невежество, актерство и бутафория. Нас не впечатлило. Были, конечно, в «Памяти» и другие, достойные и деловые люди. Но нам они в тот момент не встретились. Некоторое время спустя, когда Баркашов отделился от Васильева и создал РНЕ, я всегда этому сильно удивлялся. Вспоминал «2000 книг про евреев».
Дороги и портреты
К лету 1990 года мы решили создавать организацию русских православных националистов. Названия еще не было. Его придумал позднее, когда мы сидели ясным летним солнечным днем на траве, на вершине живописной сопки вдоль автомобильной дороги Иркутск-Листвянка, Александр Степанович Турик, издатель газеты «Русский Восток», ставший одним из основателей РОНС.
Летом-осенью 1990 года мне удалось объездить несколько регионов России и СССР и предварительно решить вопросы объединения в единую организацию. Яркие впечатления остались от Иркутска и Байкала. В Иркутске, который привлек меня красотой и необычностью своего деревянного центра, под руководством А.С. Турика действовала одна из самых активных в стране русских организаций, издавалась газета «Русский Восток» и работал превосходный магазин русской патриотической, православной и детской литературы. Был я так же в Верхнеудинске (Улан-Уде).
Запомнилась поездка в Среднюю Азию. В Душанбе мы с Владимиром Дайбовым, прекрасным человеком и энтузиастом возрождения Казачества, прилетели в апреле 1990 года, вскоре после антирусских выступлений таджиков. Лидером русской общины там был Валерий Иванович Юшин. Он считал, что русские не должны уезжать из Азии. Интересный, яркий человек. Но удержать славян в Таджикистане было невозможно. Сейчас русских в Таджикистане осталось не более 7000 человек (в 1990 году было почти 400 тысяч). Сам Юшин остался в Таджикистане и сейчас возглавляет там Русский фонд.
В Киргизии, во Фрунзе (до революции - Пишпек, сейчас - Бишкек) были очень интересные встречи с людьми по линии Общества Славянской культуры. Отмечу, что главными русскими националистами, которые нас встретили во Фрунзе, были Виктор Гринченко, Николай Кунченко и Геннадий Павлюк. Этот лишний раз показывает весь идиотизм разделения великороссов с украинцами. Разделения, вина за которое, в первую очередь, лежит на коммунистах с их поганым интернационализмом, который они строили на костях и разделении славян.
В Киргизии, летом 1990 года, я впервые, на прекрасных лекциях врача Виктора Ивановича Гринченко, познакомился с идеологией и методами работы русского трезвеннического движения, действующего по методикам академика Углова и доктора Шичко. Сам я алкоголь не употреблял и не употребляю. Испытывал и испытываю к нему абсолютное отвращение. Но необходимость сделать русских народом трезвым и здоровым ясна, кажется, большинству людей. Поэтому РОНС всегда поддерживал трезвенническое движение. В.И. Гринченко стал одним из основателей РОНС, безсменным куратором программы «Здоровье нации», автором многих изданных нами брошюр и пособий на эту тему.
Решение о создании РОНС мы приняли на конференции на озере Тургояк (Южный Урал) в середине 1990 года. Народу там было великое множество. Туда же из Петербурга приехал Николай Николаевич Лысенко. Он агитировал всех поддержать создаваемую им Национально-республиканскую партию России (кажется, вначале она именовалась Республиканская народная партия). Мы, с Володей Дайбовым, Михаилом Кристи и другими, агитировали за РОНС. В итоге о единой организации не договорились. Но договорились о сотрудничестве. Лысенко создал НРПР с центром в Питере. Я считаю, что он был одним из самых дельных и талантливых организаторов русского движения за весь послеперестроечный период. В 1993-1995 годах Николай был депутатом Госдумы РФ первого созыва, выиграв выборы по одномандатному избирательному округу в Саратовской области. К сожалению, после 1995 года он фактически ушел из политики.
Учредительный съезд.
1-2 декабря 1990 года в Москве, в Церкви Великомученицы Варвары на Ильинке, где тогда размещалось одно из подразделений ВООПИК (общества охраны памятников истории и культуры), состоялся учредительный съезд Русского общенационального союза (РОНС). В нем участвовали около 30 делегатов, представители семи русских организаций из Москвы, Иркутска, Читы, Верхнеудинска, Краснодара, Н.Новгорода и Твери, которые и составили первый костяк нашего движения. На съезде приняли решение о создании организации и договорились об общих принципах ее функционирования.
Программу и устав РОНС мы утвердили позднее, на втором съезде РОНС в августе 1992 года в Москве. Они были проработаны настолько тщательно, что, с небольшими правками и дополнениями, действовали весь период существования организации - 20 лет. Думаю, и сейчас не очень устарели. Текст нашей программы есть на сайте RONSRU.COM. В написании программы большую роль сыграли москвичи Сергей Анисифоров и Алексей Кибальчич. Избирали руководство. Никакой борьбы за первое место не было, более того, все категорически отказались от единоличного лидерства. Поэтому избрали Совет с двумя сопредседателями - ими стали Александр Степанович Турик из Иркутска и доктор исторических наук из Москвы Сергей Владимирович Волков. Меня избрали членом Совета и председателем Правления РОНС - постоянного рабочего аппарата организации.
Как в море корабли
Александр Турик и его жизненный путь в Русском движении хорошо известны. А про Сергея Волкова скажу несколько слов, забегая вперед. Мы познакомились в Институте востоковедения АН СССР, где я в декабре 1990 года защитил кандидатскую диссертации по истории русской востоковедческой науки. Сергей Владимирович, будучи старше меня на 9 лет, был уже доктором исторических наук, специалистом по средневековой Корее. Мы сошлись на почве антикоммунизма и «белогвардейства». К тому времени Волков стал писать ( и сейчас продолжает это делать), достаточно хорошие и добротные исторические исследования по истории Императорской русской армии и русского офицерского корпуса.
Волков считал себя абсолютным «белым». Со временем он стал говорить о том, что в РОНСе появилась «краснота». В розовости, в частности, он обвинял Александра Турика. До сих пор не знаю, думал ли он так искренне, или это была просто тактическая уловка. Ведь после расстрела Дома Советов в 1993 году стало ясно, что националисты не могут скоро добиться власти в стране, и быть националистом становилось все опаснее. Прагматичный доктор наук не мог этого не понимать. Постепенно, особенно после 1995 года, Сергей Владимирович стал несколько отдалялся от РОНС, хотя официально заявления о выходе из организации не писал никогда, оставался членом совета РОНС и время от времени в нашем московском штабе на улице Сергея Лазо читал исторические лекции.
Общение наше прекратилось в начале 2000-х годов, и вот как это случилось. Меня пригласили на круглый стол по проблемам соотечественников, проживающих за рубежом, в фонд имени печально знаменитого Александра Яковлева. Пригласили то ли сам Сергей Волков, то ли Владимир Махнач. Публика в целом подобралась весьма антирусская. Вел заседание человек, не скрывающий своей принадлежности к ФСК(ФСБ). Понятно, что мое выступление им не понравилось. Присутствовавший там некто профессор Андрей Зубов стал меня довольно резко оскорблять и прерывать выступление. В ходе возникшего конфликта пришлось поработать кулаками. Присутствовавшие на круглом столе профессор Владимир Леонидович Махнач и его ученик Сергей Марочкин встали на мою сторону, закрыли со спины и тем самым не дали противнику одолеть числом. Мы вместе пробились к выходу. Потасовка заканчивалась. До сих пор очень благодарен Махначу и Марочкину, они повели себя как мужчины, не испугались. Зато С.В. Волков, тогда еще формально член РОНС, даже не встал со стула. На круглые столы в фонд А.Яковлева меня после этого больше, конечно же, не приглашали.
И еще очень важно. После той истории никто из присутствовавших на круглом столе не написал заявление в милицию и не пожаловался, как » русский националист зверски избивал» бедных ФСБешников и их придворных «аналитиков» (фонд А.Яковлева впоследствие оказался не более, чем конторой ФСБ). Подлые времена с их тотальным стукачеством тогда только начинались. И даже наши противники еще придерживались некоторых традиционных понятий о чести. Сейчас не придерживаются
продолжение следует
читайте материалы на сайте РОНС
В истории РОНС много такого, что будет важно для всех русских патриотов и националистов сегодня. Русские люди часто легкомысленно относятся к своему прошлому и, в отличие, например, от образованных европейцев, мы плохо знаем свою историю. Не хочется следовать этой дурной традиции. Попробую написать о РОНС то, что сохранила моя память. Конечно, она сохранила далеко не все. Время идет, все стирается, а дневниковых записей я, к сожалению, никогда не вел. Некоторые мои записные книжки и ежедневники разных лет, которые могли бы отчасти помочь, находятся сейчас сейфах следователей прокуратуры и ФСБ РФ. Их изъяли в моем доме и в офисе РОНС на обысках в июне 2010 года. А может их давно выбросили - со зла или за ненадобностью. Я старался никогда не доверять бумаге то, что не должно быть разглашено. Вряд ли мои книжки - клад для «пинкертонов». Но мне самому они могли бы, по никому другому не понятным знакам и приметам, помочь многое вспомнить и восстановить.
В общем, текст мой будет, конечно, неполным и неизбежно субъективным. Надеюсь, однако, что его появление стимулирует других соратников движения тоже взяться за перо, дополнить и расширить нашу общую историю, которая сегодня уже - неотъемлемая часть истории русского освободительного движения.
Понятие «освободительное движение» я употребляю не ради эпатажа, так как глубоко убежден, что моя родная страна - Россия, уже почти сто лет находится под духовной и политической оккупацией и о сегодняшних властях РФ, как и об их предшественниках начиная с Ленина, можно говорить не в терминах «плохие» или «хорошие» - но только как о структурах оккупационных, служащих интересам не коренных народов России, а внешним силам и собственной корысти. Значит и наше движение не столько преобразовательное, сколько освободительное. Его главная цель - вернуть власть и собственность в России в руки русского и других коренных народов нашей страны. Сделать это можно только путем объединения и самоорганизации всех активных русских националистов и поднятием общего уровня сознания и личной ответственности каждого русского человека.
Поскольку власти РФ не успокоились после юридического запрета деятельности РОНС на территории РФ в 2011 году и продолжают преследования тех, кто составлял его костяк, некоторые из наших соратников были вынуждены уехать в эмиграцию, другие продолжают жить в подполье в России. Поэтому я должен буду в этом повествовании не называть или изменять имена некоторых людей и опускать некоторые события. Придет время - станут известными и они. РОНС всегда выживал и сохранялся благодаря русским людям - низкий поклон им всем за это. А Бог, уверен, знает и имя, и дела каждого.
О конкретных, ныне живущих, людях писать достаточно сложно. Если я, политический противник режима, напишу о человеке хорошо, не захотят ли мелочные и мстительные власти РФ сделать ему плохо? Не наврежу ли я ему своим добрым словом? Поэтому в каждом конкретном случае приходилось детально взвешивать обстоятельства и давать оценку тем людям, чья общественная позиция и так широко известна или тем, до кого власти РФ уж никак не смогут дотянуться. О многих других пока придется умалчивать. Кроме того, о делах давних лет, конечно же, можно писать свободнее и полнее, чем о событиях недавних.
Безусловной нравственной проблемой является то, что невозможно, не кривя душой и не впадая в ошибку, написать только хорошее обо всех людях, которые встречались на моем пути за прошедшие долгие годы. Есть добро и есть зло, и это категории абсолютно объективные. И о тех людях, которые принесли зло русскому движению или стали предателями, не могу умолчать. Но можете поверить, что даже о тех фигурах, чьи оценки с моей стороны в данном повествовании окажутся негативными, буду стараться писать максимально мягко. Даже если до сих пор душа клокочет а сердце возмущается от их поступков. Не потому, что мне жаль этих людей, но потому, что я тоже могу ошибаться, быть необъективным или перегибать палку.
Меньше всего хотелось бы сделать этот текст простой хронологией. Надеюсь написать его живым и человеческим. Не знаю только, хватит ли на это способностей.
Прекрасно отдаю себе отчет в том, что мой взгляд на вещи, дела и события может не совпадать с оценкой их значимости или трактовкой со стороны других участников нашего движения. У всех свой взгляд на вещи и разная, иногда не совпадающая, информация. Понимаю также, что смогу передать только малую часть той огромной информации о делах РОНС, которая существует. Но лучше так, чем никак.
Первая часть этого текста охватывает деятельность РОНС в период с 1990 по 2006 год, когда, несмотря на трудности и препоны со стороны властей РФ, мы действовали все же в основном и преимущественно в общем политическом поле страны. 2006 год стал водоразделом, после которого власти РФ отбросили всякую видимость демократичности и обрушили на русское движение каток репрессий. С этого момента в деятельности РОНС неизбежно появляется все больше элементов, характерных для внесистемной оппозиции. Этому периоду нашей работы - с 2006 по 2011 год, когда деятельность РОНС в РФ была юридически запрещена, посвящена вторая часть моей «политической поэмы».
О делах дня сегодняшнего надо будет писать отдельно.
Об авторе
Чтобы читателю стала более понятна личность автора этого текста - скажу несколько слов о себе. Я родился в семье русского офицера-артиллериста Владимира Федоровича Артемова и русского врача Ирины Николаевны Копыловой (Артемовой) в июле 1964 года в Ашхабаде, столице советской Туркмении. Существует неправильное мнение, что в СССР среди русских не было национализма. Это не так. Своим национальным самосознанием я прежде всего обязан родителям, которые всегда подчеркивали, что мы - русские, что этим надо гордиться, что русские очень талантливый и великий народ. Меня воспитывали так, что представителей других наций обижать и задевать не надо, но никому нельзя позволять задевать русских.
Вторым фактором национального воспитания была сама жизнь в Азии, где русские составляли меньшинство и где права «коренного» тюркского населения всегда обеспечивались во многом за счет славян. Я на всю жизнь запомнил цифры, что в Ашхабаде, с его более, чем трехсотпятидесятитысячным населением, было в конце ХХ века чуть больше тысячи промышленных рабочих. В любом областном центре России, при такой же численности населения, в десятки раз больше. При этом туркмены, которых в городе было больше половины, среди рабочих составляли менее 1%. Зато в милиции и в партийных органах - почти 100%. Аналогичная картина была во всех местах, которые считались престижными. Такая в СССР была национальная политика. Шла она из Москвы, из ЦК КПСС, и в этом выражался пресловутый коммунистический интернационализм, в рамках которого все народы СССР развивались за счет русских и других славян, а на местах эту практику, конечно, поддерживали местные коммунистические бонзы. Естественно, что русские это видели. И делали выводы. Но и нацмены это видели. И понимали, что власть на их стороне.
Впрочем, туркмены - это не кавказцы. Особо жестких конфликтов на национальной почве у нас с ними не было. У меня к ним сохранилось вполне ровное отношение. Враждовать нам с народами бывшего СССР нет смысла. Но ни в коем случае русские не должны смешиваться с азиатскими, мусульманскими и со всеми другими далекими от нас по культуре народами. Лучший путь для этого - жить отдельно.
Я учился в лучшей школе (№ 6) города и учился хорошо. Но первым в классе никогда не был. Потом был первым на курсе на историческом факультете университета (ТГУ) и окончил его с красным дипломом в 1986 году. Но это было не сложно, так как большая часть моих однокурсников были сельские туркмены и перегнать их в учебе было легко.
Всегда с удовольствием бегал, плавал и старался следить за своей физической формой. Но ни особой физической силой, ни лидерскими задатками в молодости не отличался. Никогда не верховодил в группах сверстников. Правда, говорят, никому никогда не подчинялся и всегда делал то, что сам считал правильным. Думаю, так оно и есть.
Пишу это для того, чтобы показать, что характер человека не только закладывается в молодости, но и сознательно воспитывается в течение всей жизни. Впоследствии, когда стал заниматься политикой, жизнь заставила делать то, к чему не был приучен смолоду - принимать решения, руководить и брать на себя ответственность. Значит, все дело в духе и самовоспитании.
Думаю, что уже в старших классах школы я был уверен в том, что не останусь жить в Азии и уеду в Россию. Жизнь в тех краях воспринимал, как временную. Мой отец очень рано, в 1985 году, умер от рака - ему еще не исполнилось полных 45 лет. Россию мы мало знали и очень ее идеализировали. Стремились в Россию вернуться, хотя родились мы все - и я, и мама, и младшая сестра Лариса, в Ашхабаде. В итоге так и получилось - в Россию уехали из Туркмении не только мы трое, но и все наши родственники и знакомые.
Первые «университеты»
Если я правильно помню, летом 1986 года в газете «Комсомольская правда» появилась серия «разоблачительных» публикаций против общества «Память», которое действовало тогда в Москве, Петербурге и Новосибирске. В статьях утверждалось, что активисты этого общества не признают коммунизм правильной идеологией, говорят о необходимости охраны памятников русской истории и культуры и выступают за трезвость. Я тут же подумал - какие правильные люди, приеду в Москву - обязательно их найду. Так и сделал. Приехал и нашел. Но об этом немного позже.
После окончания университета я один год проработал старшим лаборантом института истории АН ТССР в Ашхабаде. А осенью 1987 года добился направления на стажировку в институт истории СССР АН СССР в Москву. Сам институт находился на на улице Дмитрия Ульянова, метро Академическая, аспирантское общежитие, в котором я прожил с весны 1987 по весну 1991 года, на улице Островитянова, метро Коньково. Именно в институте истории СССР сформировался кружок молодых русских националистов, аспирантов и младших научных сотрудников, в котором мои стихийные националистические настроения стали приобретать ясную форму и структуру. В этот кружок входили, кроме меня, Валера Соловей, Саша Виноградов, Сергей Белоусов и еще несколько человек.
Мы активно встречались, и в институте, и на частных квартирах, обсуждали статьи, которые печатались в журнале «Наш современник», ходили на все публичные акции. Нашими интеллектуальными наставниками были в те годы русские философы и мыслители Константин Леонтьев, Николай Данилевский, Александр Солженицын и Игорь Шафаревич. Конечно, большинство московских ученых и интеллигентов были тогда «демократами». Но мы считали, что демократия, как и другие формы правления, может быть полезной только в том обществе, где на первом месте стоят интересы нации. В нашем случае, конечно, государствообразующей и наиболее пострадавшей от коммунистических злодеяний русской нации.
Церковь Троицы в Коньково
Другим местом, где мы встречались и обсуждали происходящее в стране, была Церковь Троицы в Коньково. Вернее, ее развалины. В советское время в Церкви размещались какие-то научные приборы. Потом их вывезли и храм разрушался. Реставрационные работы вели профессионалы-реставраторы. А мы - добровольные помощники, выносили мусор и делали другую неквалифицированную работу. Работы этой, надо сказать, было много. Каждое воскресенье приходили новые люди, обычно собиралась группа в 20-25 человек. В одно из таких воскресений, в декабре 1988 года, я познакомился с девушкой - Ольгой Павловной Васильченко, которая вскоре стала моей женой и единомышленницей. Эта церковь для меня с тех пор очень дорога.
После работы все собирались в трапезной - она была устроена в перекрытой полуразрушенной колокольне. Вот здесь-то, за чаем и пряниками, и обсуждали мы глобальные вопросы прошлого, настоящего и будущего. Не преувеличу, если скажу, что в ходе таких обсуждений выкристаллизовались и некоторые основы будущей программы и идеологии РОНС.
В общегосударственных интеллектуальных баталиях тех лет русские националисты оказались в меньшинстве. Советская российская интеллигенция (из которой интеллигенция русская только начала в те годы выделяться) - очень влиятельная сила в обществе, формирующая через СМИ настроения народа, была сильно, за малыми исключениями, одурманена «общечеловеческими» идеями. А потом, благодаря «общечеловеческим» реформам Гайдара, русская интеллигенция была почти полностью ликвидирована как класс. Тем самым оказались серьезно подорваны надежды на скорое русское возрождение.
Многие думали и думают сейчас, что Горбачев был «завербован» западными спецслужбами и разрушал СССР по их указке. Уверен, что это бред. Горбачев искренне хотел перемен, он хотел уйти от сталинизма и построить «хороший» социализм. Но ни достаточного ума, ни воли, ни помощников для решения такой эпохальной задачи он не имел. И, конечно, он не был русским националистом. В те годы спасти страну от распада и хаоса мог только очень умный и волевой русский националист. Таких среди бывших коммунистов не могло быть по определению.
Советский Союз развалил и уничтожил не Запад. СССР был приговорен к ликвидации верхушкой КПСС и КГБ. Они поняли, что времена, когда обществом можно было управлять только через страх и насилие, прошли. И они решили начать управлять Россией через доллар, через людскую алчность и жадность. Свой план они назвали «перестройка». Наверное, Горбачев этого не понимал. Он не понимал, что управляет страной номинально, что есть параллельная тайная власть, которая смела и его самого, когда он стал ненужным. План этот был направлен, главным образом, на ослабление русской нации. На разрушение тех сфер жизни СССР, где этнические русские к тому времени прочно доминировали - высокотехнологической промышленности, точной науки и армии. Этот план врагов России, к сожалению, им полностью удался.
Первые дела
Наша группа, которая сложилась в Москве в 1988-1989 годах, стала называть себя «Возрождение России». Костяк - примерно 20 человек. Появились новые интересные люди. Один из них - предприниматель Володя Груздев, владел небольшой полиграфической фирмой. В результате мы стали печатать на ризографе и ксероксе газету «Третий Рим». Всего за год с небольшим было издано 8 номеров. В «Третьем Риме» начал писать свои первые публицистические статьи ныне довольно известный правый публицист, в те годы член нашей группы, историк Сергей Сергеев.
Активную роль играли, некоторое время, Сергей Цветков, Михаил Косенков и Александр Семипятнов. Но потом, в середине 1991 года, именно Семипятнов, энергичный молодой человек, представлявшийся тогда предпринимателем а ныне живущий в Чехии, стал инициатором нашего первого, небольшого по масштабам, но все-таки раскола. Он выступил против того, чтобы наша группа в своей деятельности выходила за рамки Москвы. Говорил, что сил у нас немного, поэтому надо работать только в городе а организацию назвать «Московский русский союз». Вероятно, были и другие мотивы. Но о них вслух ничего не говорилось. Ушедшая от нас в вольное плавание группа состояла из 4 или 5 человек. Очень жаль, что уже в те годы в русском движении поселился вирус самостийности и негибкости, который процветает до сих пор. Некоторые из ушедших от нас тогда соратников были, безусловно, людьми толковыми и талантливыми. Но Московский русский союз они так никогда и не создали. Оставшись вместе мы, конечно, добились бы большего. Следующий раз мы встретились с Семипятновым уже в 2009 году в Москве.
В любой организации сразу встает вопрос финансирования. Средства наши складывались из «самообложения». Каждый платил взносы, сколько мог. По совести. Не помню, чтобы кто-то увиливал. В те времена, мне кажется, люди были более честными и безкорыстными.
Мы устраивали огромные пикеты, конечно, несанкционированные - тогда никаких разрешений от власти на выражение своих мыслей и не требовалось, в крытых переходах метро: 20-30 человек выстраивались в две параллельных линии и «контролировали» потоки людей, идущих на вход и выход. Продавали свою газету - люди охотно платили по одному рублю за экземпляр, это были по тем временам немалые деньги. Какие искренние и честные велись тогда разговоры между людьми! Страха ни у кого не было. Было упоение свободой. И вера в будущее. С огромным удовольствием и ностальгией вспоминаю те годы надежд. Мы тогда и жили, и дышали полной грудью.
На вырученные средства и взносы издавали новые номера газеты. Часть денег уходила на организацию работ по восстановлению Церкви в Коньково. Появилась у нас возможность печатать листовки (в типографии Историко-архивного института) и направлять своих «гонцов» в другие города России - устанавливать связи с близкими по духу организациями. Так возникли связи в Твери (Владимир Лавренов), Нижнем Новгороде (Дмитрий Кривцов, Игорь Соловьев), Петербурге (Петр Василенко). Потребности у нас были очень скромными, энергии - хоть отбавляй, а потому проблем с деньгами не возникало. Помню только один неприятный инцидент. Некто Виктор Якушев взял на распространение около 500 газет и не вернул ни газет, которые он, по словам очевидцев, продал, ни денег. Конечно, была «разборка» . Но денег мы так и не вернули.
В избирательных кампании по выборам в Верховные советы СССР и РСФСР мы поддержали ученого-эколога Михаила Лемешева и, казавшегося тогда героем, полковника Руцкого. Несколько лет спустя, в 1994 году во время поездки на Украину, судьба свела меня с удачливым соперником Лемешева на выборах - Сергеем Станкевичем. Я смог оценить его ум и убедиться, что наши взгляды на национальный вопрос в России во многом совпадают. Не удивительно, что Станкевич не прижился на вершине власти в РФ и позже стал политэмигрантом. Но в тот момент мы были по разные стороны баррикад.
В 1989 -1990 годах в РОНС пришли Александр Сергеевич Голигузов, Владимир Владимирович Афанасьев - люди взрослые, с опытом научной и инженерной работы. Именно А.С.Голигузова который, к сожалению, вскоре умер - можно считать основателем Информационно-аналитического центра РОНС и многих наших оригинальных исследовательских методик. Человек очень глубокий и содержательный, Александр Сергеевич в повседневной жизни был скромным, почти незаметным человеком. Именно на таких людях, по моим наблюдениям, в те годы держались многие Научные институты и Коннструкторские бюро.
А ученый-экономист, кандидат наук Алексей Олегович Кибальчич, пришедший в РОНС вскоре после его основания, стал автором экономического раздела программы РОНС, а затем и руководителем Московской региональной организации РОНС.
Люди и поездки
В 1990 году по приглашению журналистки Татьяны Мошковой я несколько недель, как волонтер, проработал в редакции газеты «Советская Россия» в отделе писем. Разбирал корреспонденцию, на что у сотрудников газеты, видимо не хватало ни сил, ни желания. Думаю, что я тогда стал одним из первых в России читателей трудов Григория Климова. Он посылал их в редакцию «Совраски» в больших почтовых конвертах, кусками, отпечатанными мелким шрифтом на машинке. Читать было интересно. Особенно запомнилось, что ругая евреев, автор признавался, что все его три жены были еврейками…. Метаморфозы!
Удалось также несколько месяцев поработать социологом в редакции «Известий». Проводил опросы, ездил по центральной России, попутно занимался делами РОНСа. И конечно, это было важнее и интереснее социологии. Опросы было делать легко. Из Москвы звонили в предприятия «на места» и велели, скажем, выделить 50 или 100 человек для опроса. На местах неохотно, с руганью - но выделяли. Мне же оставалось только собрать людей в актовом зале, раздать привезенные анкеты а потом посчитать результаты. Свободное время использовал для поиска местных групп патриотов. Кстати, одно из таких исследований по теме «сельское хозяйство» проводилось в Тульской области в вотчине ГКЧПиста Стародубцева.
Кроме меня по стране ездили и другие соратники. Старались использовать каждую частную поездку для привлечения новых людей. Вскоре мы стали ощущать, что «перерастаем» свои первоначальные рамки. Задумались о создании более системной и структурированной организации русских националистов. К тому времени в Москве существовали общество «Память» и организация профессора Аполлона Кузьмина «Отечество», которая казалась нам черезчур «красной». А с «Памятью» у меня связан такой эпизод.
Весной 1989 года мы с аспирантом-археологом Сергеем Гусевым нашли телефон лидера «Памяти» Дмитрия Васильева и договорились с ним о встрече. Приехали вечером в довольно большой дом в центре Москвы, где жил Васильев и одновременно был штаб его организации. Везде царило возбуждение, бродили какие-то люди. Нас провели в зал, в одном углу задумчиво сидел перед печатной машинкой импозантный бородатый человек по фамилии Русанов. В другом - менее заметный Баркашов. На стене висел огромный топор. Скорее всего - не бутафорский. Баркашову явно не терпелось показать себя, он встал и заявил:
- Я записываю Вас в свою сотню.
- Спасибо за честь, но мы пришли не записываться, а знакомиться.
- Что тут знакомиться? Россия во власти жидов, ее надо спасать, все должны встать в строй..
…красноречием он особым не отличался.
Потом Баркашов решил прибегнуть к «убойному», по его мнению, средству. Встав передо мной почти впритык, он грозно спросил:
- А сколько лично Вы прочитали книг про евреев, сколько? И, не дождавшись моего ответа, выпалил - я прочитал их две тысячи!
Тут он попался. Забыл, или не понял, что имеет дело с аспирантами. В то время я практически ежедневно проводил по 8 - 10 часов в московских архивах и библиотеках, перерывал горы книг, работая над своей диссертацией и хорошо знал, что библиография в 200 книг - это уже очень, очень много! А 2000 книг по теме, на русском языке (не думаю, что он читал на иностранных) - просто явный блеф!
Стараясь быть предельно спокойным - так как он меня раздражал, я спросил:
- А Вы можете мне все эти книги перечислить или дать письменный список? Я тоже почитаю. Но там должно быть не меньше 2000 названий. Иначе буду считать Вас треплом…
Возможно, дальше был бы конфликт, но дело спас сам Дмитрий Васильев. Он появился в зале в каком-то ярком парадном мундире, произнес перед нами речь о том, что враги всех добрых людей на земле, это «жиды», а вот китайцы, японцы (при чем тут они?) и все другие народы - наши братья в борьбе с «жидами». При этом он тащил за рукав какого-то мелкого и мятого субъекта, приговаривая:
- Вот он киргиз, но он мне как брат, мы с ним в походе одним одеялом укрывались…. Русанов во время всех наших разговоров монументально молчал.
В общем, ушли мы из дома-штаба Д.Васильева сильно разочарованные. Чушь, воинствующее невежество, актерство и бутафория. Нас не впечатлило. Были, конечно, в «Памяти» и другие, достойные и деловые люди. Но нам они в тот момент не встретились. Некоторое время спустя, когда Баркашов отделился от Васильева и создал РНЕ, я всегда этому сильно удивлялся. Вспоминал «2000 книг про евреев».
Дороги и портреты
К лету 1990 года мы решили создавать организацию русских православных националистов. Названия еще не было. Его придумал позднее, когда мы сидели ясным летним солнечным днем на траве, на вершине живописной сопки вдоль автомобильной дороги Иркутск-Листвянка, Александр Степанович Турик, издатель газеты «Русский Восток», ставший одним из основателей РОНС.
Летом-осенью 1990 года мне удалось объездить несколько регионов России и СССР и предварительно решить вопросы объединения в единую организацию. Яркие впечатления остались от Иркутска и Байкала. В Иркутске, который привлек меня красотой и необычностью своего деревянного центра, под руководством А.С. Турика действовала одна из самых активных в стране русских организаций, издавалась газета «Русский Восток» и работал превосходный магазин русской патриотической, православной и детской литературы. Был я так же в Верхнеудинске (Улан-Уде).
Запомнилась поездка в Среднюю Азию. В Душанбе мы с Владимиром Дайбовым, прекрасным человеком и энтузиастом возрождения Казачества, прилетели в апреле 1990 года, вскоре после антирусских выступлений таджиков. Лидером русской общины там был Валерий Иванович Юшин. Он считал, что русские не должны уезжать из Азии. Интересный, яркий человек. Но удержать славян в Таджикистане было невозможно. Сейчас русских в Таджикистане осталось не более 7000 человек (в 1990 году было почти 400 тысяч). Сам Юшин остался в Таджикистане и сейчас возглавляет там Русский фонд.
В Киргизии, во Фрунзе (до революции - Пишпек, сейчас - Бишкек) были очень интересные встречи с людьми по линии Общества Славянской культуры. Отмечу, что главными русскими националистами, которые нас встретили во Фрунзе, были Виктор Гринченко, Николай Кунченко и Геннадий Павлюк. Этот лишний раз показывает весь идиотизм разделения великороссов с украинцами. Разделения, вина за которое, в первую очередь, лежит на коммунистах с их поганым интернационализмом, который они строили на костях и разделении славян.
В Киргизии, летом 1990 года, я впервые, на прекрасных лекциях врача Виктора Ивановича Гринченко, познакомился с идеологией и методами работы русского трезвеннического движения, действующего по методикам академика Углова и доктора Шичко. Сам я алкоголь не употреблял и не употребляю. Испытывал и испытываю к нему абсолютное отвращение. Но необходимость сделать русских народом трезвым и здоровым ясна, кажется, большинству людей. Поэтому РОНС всегда поддерживал трезвенническое движение. В.И. Гринченко стал одним из основателей РОНС, безсменным куратором программы «Здоровье нации», автором многих изданных нами брошюр и пособий на эту тему.
Решение о создании РОНС мы приняли на конференции на озере Тургояк (Южный Урал) в середине 1990 года. Народу там было великое множество. Туда же из Петербурга приехал Николай Николаевич Лысенко. Он агитировал всех поддержать создаваемую им Национально-республиканскую партию России (кажется, вначале она именовалась Республиканская народная партия). Мы, с Володей Дайбовым, Михаилом Кристи и другими, агитировали за РОНС. В итоге о единой организации не договорились. Но договорились о сотрудничестве. Лысенко создал НРПР с центром в Питере. Я считаю, что он был одним из самых дельных и талантливых организаторов русского движения за весь послеперестроечный период. В 1993-1995 годах Николай был депутатом Госдумы РФ первого созыва, выиграв выборы по одномандатному избирательному округу в Саратовской области. К сожалению, после 1995 года он фактически ушел из политики.
Учредительный съезд.
1-2 декабря 1990 года в Москве, в Церкви Великомученицы Варвары на Ильинке, где тогда размещалось одно из подразделений ВООПИК (общества охраны памятников истории и культуры), состоялся учредительный съезд Русского общенационального союза (РОНС). В нем участвовали около 30 делегатов, представители семи русских организаций из Москвы, Иркутска, Читы, Верхнеудинска, Краснодара, Н.Новгорода и Твери, которые и составили первый костяк нашего движения. На съезде приняли решение о создании организации и договорились об общих принципах ее функционирования.
Программу и устав РОНС мы утвердили позднее, на втором съезде РОНС в августе 1992 года в Москве. Они были проработаны настолько тщательно, что, с небольшими правками и дополнениями, действовали весь период существования организации - 20 лет. Думаю, и сейчас не очень устарели. Текст нашей программы есть на сайте RONSRU.COM. В написании программы большую роль сыграли москвичи Сергей Анисифоров и Алексей Кибальчич. Избирали руководство. Никакой борьбы за первое место не было, более того, все категорически отказались от единоличного лидерства. Поэтому избрали Совет с двумя сопредседателями - ими стали Александр Степанович Турик из Иркутска и доктор исторических наук из Москвы Сергей Владимирович Волков. Меня избрали членом Совета и председателем Правления РОНС - постоянного рабочего аппарата организации.
Как в море корабли
Александр Турик и его жизненный путь в Русском движении хорошо известны. А про Сергея Волкова скажу несколько слов, забегая вперед. Мы познакомились в Институте востоковедения АН СССР, где я в декабре 1990 года защитил кандидатскую диссертации по истории русской востоковедческой науки. Сергей Владимирович, будучи старше меня на 9 лет, был уже доктором исторических наук, специалистом по средневековой Корее. Мы сошлись на почве антикоммунизма и «белогвардейства». К тому времени Волков стал писать ( и сейчас продолжает это делать), достаточно хорошие и добротные исторические исследования по истории Императорской русской армии и русского офицерского корпуса.
Волков считал себя абсолютным «белым». Со временем он стал говорить о том, что в РОНСе появилась «краснота». В розовости, в частности, он обвинял Александра Турика. До сих пор не знаю, думал ли он так искренне, или это была просто тактическая уловка. Ведь после расстрела Дома Советов в 1993 году стало ясно, что националисты не могут скоро добиться власти в стране, и быть националистом становилось все опаснее. Прагматичный доктор наук не мог этого не понимать. Постепенно, особенно после 1995 года, Сергей Владимирович стал несколько отдалялся от РОНС, хотя официально заявления о выходе из организации не писал никогда, оставался членом совета РОНС и время от времени в нашем московском штабе на улице Сергея Лазо читал исторические лекции.
Общение наше прекратилось в начале 2000-х годов, и вот как это случилось. Меня пригласили на круглый стол по проблемам соотечественников, проживающих за рубежом, в фонд имени печально знаменитого Александра Яковлева. Пригласили то ли сам Сергей Волков, то ли Владимир Махнач. Публика в целом подобралась весьма антирусская. Вел заседание человек, не скрывающий своей принадлежности к ФСК(ФСБ). Понятно, что мое выступление им не понравилось. Присутствовавший там некто профессор Андрей Зубов стал меня довольно резко оскорблять и прерывать выступление. В ходе возникшего конфликта пришлось поработать кулаками. Присутствовавшие на круглом столе профессор Владимир Леонидович Махнач и его ученик Сергей Марочкин встали на мою сторону, закрыли со спины и тем самым не дали противнику одолеть числом. Мы вместе пробились к выходу. Потасовка заканчивалась. До сих пор очень благодарен Махначу и Марочкину, они повели себя как мужчины, не испугались. Зато С.В. Волков, тогда еще формально член РОНС, даже не встал со стула. На круглые столы в фонд А.Яковлева меня после этого больше, конечно же, не приглашали.
И еще очень важно. После той истории никто из присутствовавших на круглом столе не написал заявление в милицию и не пожаловался, как » русский националист зверски избивал» бедных ФСБешников и их придворных «аналитиков» (фонд А.Яковлева впоследствие оказался не более, чем конторой ФСБ). Подлые времена с их тотальным стукачеством тогда только начинались. И даже наши противники еще придерживались некоторых традиционных понятий о чести. Сейчас не придерживаются
продолжение следует
читайте материалы на сайте РОНС