Война, которую ложно называют специальной военной операцией. Часть 5.
Последнее, что следует затронуть по части войны, - это несколько моральных тем. Во-первых, тему об отношении к государствам и правительствам. Во-вторых, тему о реакции на войну со стороны некоторых людей. В-третьих, о том как украинцам жить после всего этого.
Тема об отношении к государствам и правительствам. В прошлой части текста я писал, что опыт - один из способов познания мира. На его основании можно убедиться не только в существовании объективного мира, но и существовании объективных нравственных ценностей и обязанностей. Все объективные вещи не зависят от мнений людей. Поскольку нравственные ценности и обязанности являются объективными, то они не зависят от мнений людей. Это кое что значит в отношении государств, их законов и слов политиков. Поскольку все частные мнения людей являются тем, от чего не зависят нравственные ценности и обязанности, а слова политиков в отношении того, как нужно себя вести, являются частными мнениями людей, то слова политиков в отношении того, как нужно себя вести, являются тем, от чего не зависят нравственные ценности и обязанности. Таким образом, те или иные ценности и обязанности существуют независимо от слов политиков и принимаемых ими законов. Объективные нравственные ценности превосходят любые государства, их законы и слова политиков относительно того, как нужно себя вести. Если объективно неправильно делать те или иные вещи, то их будет делать объективно неправильно даже если в политики в каком-то государстве примут закон о том, что эти вещи делать правильно. В таком случае объективно правильно будет нарушать законы этого государства, поступая так, как правильно, а не так, как требует государство.
Следует также заметить, что в числе черт объективных моральных обязанностей есть очень большие авторитет и власть. В моральном опыте человек может ощущать, как будто объективные моральные обязанности подчиняют себе весь окружающий мир. И эта черта объективных моральных обязанностей тоже имеет определённые следствия в отношении государств, их законов и слов политиков. Все объективные нравственные обязанности имеют очень большие авторитет и власть. Но слова политиков в отношении того, как следует себя вести, не имеют очень больших авторитета и власти. Следовательно, слова политиков в отношении того, как следует себя вести, не являются объективными нравственными обязанностями. Объективные нравственные обязанности имеют такие авторитет и власть, что превосходят любые государства, их законы и слова политиков. Если слова политиков в отношении того, как сдледует себя вести, противоречат объективным нравственным обязанностям, то авторитет и власть последних будут требовать отдать им предпочтение перед словами политиков. И объективно правильно будет сделать именно это.
Написанное выше в отношении объективных нравственных ценностей и обязанностей имеет отношение к войне России против Украины. Некоторые люди, по-видимому, убеждены, будто направление деятельности государства, в котором живёшь, всегда нужно поддерживать. Они считают, что государству всегда нужно подчиняться и ценить всё, что оно делает. Такие люди есть и среди россиян. На основании написанного выше они думают, что поскольку их государство начало войну, то его нужно в этом поддерживать. Но исходя из приведённой выше аргументации это полностью ошибочная точка зрения. Благом является не то, что определяется как благо государством, а то, что является благом объективно. И нравственными обязанностями является не то, что определено государством как нравственные обязанности, а то, что является нравственными обязанностями объективно. И если государство требует совершать нечто, что является объективно неправильным, то объективно правильно будет не совершать этого. Поскольку поддержка этой войны является объективно неправильной, то россияне имеют объективную нравственную обязанность не поддерживать эту войну даже вопреки тому, что их государство требует её одобрять.
Вторая тема - реакция на войну некоторых людей. Я не раз видел, как люди в "Интернете" спорили по поводу оправданности или неоправданности этой войны. Россияне, которые её поддерживают, порой рассуждали о войне так, как будто речь идёт о каких-то отвлечённых и морально нейтральных вещах, какой-то интеллектуальной игре, от которой ничего не зависит. Но речь не идёт об отвлечённых и морально нейтральных вещах, а также об интеллектуальной игре, от которой ничего не зависит. Речь идёт о бойне, разрушениях и убийствах. Смотреть на фотографии разрушенных домов и буквально ни за что убитых людей, после чего возвышенно философствовать о какой-то там справедливости и оправданности этого аморально. Ещё более аморально пытаться это делать в присутствии жертвы этой самой "справедливости". Стоять перед выжившим под обстрелами человеком, дом которого разрушили, а семью буквально ни за что убили, и рассказывать ему, что это всё нормально и оправданно, может только редкостный психопат или злодей. Стоять на костях ни за что убитых людей и рассуждать о каком-то там добре, ради которого всё это случилось, может только лицемер, притворяющийся защитником добра, но в действительности оправдывающий зло. Одна журналистка однажды неплохо подметила, что после того, как террористы из "Аль-Каиды" 11 сентября 2001 года взорвали в Нью-Йорке башни-близнецы, стало понятно, что больше не имеет значения, каковы были отношения между США и "Аль-Каидой". Имеет значение только то, что совершённому террористами нет никакого оправдания и нужно сделать всё, что бы они были осуждены и больше не могли совершать подобных вещей. Я думаю это то, что должен чувствовать в отношении террористов "Аль-Каиды" любой человек, видящий фотографию горящих после терракта башен-близнецов. Это верно и в отношении этой войны. Не имеет значения какие государственные интересы или военные цели двигают российскими войсками. Факт состоит в том, что если они уничтожают гражданские сооружения и убивают невинных людей, то совершают злодеяния, которым нет оправдания. Любой, кто об этом знает, должен осуждать деятельность российских войск. О чем-то похожем я писал и в прошлой части текста. Но сейчас я делаю особый акцент на личном отношении к войне, а не о её оценке с точки зрения морали как таковой.
Последняя тема, которую я затрону, касается вопроса о том, как после всего этого украинцам жить. Это сложный вопрос. Ещё перед началом войны президент России во времы какого-то из обращений сказал, что россиян ненавидят просто за факт их существования. Это утверждение не соответствовало действительности. До начала войны я нормально относился к россиянам, как и многие украинцы. После начала войны за то, что сделали российские войска и за одобрение их деятельности многими жителями России многие украинцы стали ненавидеть россиян так, что это даже сложно описать словами. Наверное это можно сравнить с желанием, что бы россияне оказались в аду, где вечно испытывали самые жестокие муки, которые только могут быть. Причём многие украинцы стали ненавидеть всех россиян. Даже зная о том, что не все россияне злодеи, может быть чисто эмоционально тяжело не делать таких обобщений. И вот вопрос: как жить после всего пережитого на этой войне? Очевидно, что ненависть - это зло и позволять ей собой овладеть значит сделать её частью себя. Как следствие, частью себя будет сделано зло. Но делать частью себя зло морально недопустимо. Стало быть, нужно подавлять в себе ненависть и не позволять ей владеть собой. Это необходимо для достижения блага. Мы не должны уподобляться злодеям. Мы должны одолеть в себе зло. Значит ли это простить? Похоже, что да. Но как такое можно простить? Разве это не оскорбление норм морали, не попытка закрыть глаза на совершённое зло? Здесь важно упомянуть, в чём состоит смысл идеи прощения. Простить не значит снять ответственность со злодея. Это значит просто, в некотором смысле, "отпустить" его, прекратить держать на него зло. В то же время он будет всё ещё ответственным за зло и должен быть осуждённым за него. Написанное можно проиллюстрировать следующим образом. Один человек ограбил другого, тем самым сделав себя ответственным за зло. Второй человек может простить первого, прекратив держать на него зло. Но человек, совершивший воровство, будет всё ещё ответственным зло и подлежать осуждению за это.
Но как сделать то, о чём я написал выше? Эндрю Лок пишет, что если человек стремится к добру, то ему проще избегать зла. И наоборот: если он стремится к злу, то ему сложнее делать добро. Хотя зло нас наполнило больше обычного и в какой-то мере утвердило в себе, но мы всё ещё можем делать добро. Вопрос: как именно реализовать эту возможность? Ответ: волевое усилие. Пауль Тиллих писал, что мужество - это самоутверждение собственного бытия вопреки разным окружающим нас преградам. Можно похожим образом говорить о мужестве быть моральным: о самоутверждении собственного бытия на пути к благу. Это сложно. Это труд, напоминающий монашескую аскезу. А может быть это и есть монашеская аскеза. Но это морально необходимо. Мы должны стать выше зла и воспользоваться опытом столкновения с ним, что бы стать морально сильнее.
Юджин Нагасава сформулировал довольно необычную мысль следующего содержания. Понятие "чудо", грубо говоря, представляет собой событие, которое является маловероятным в естественных условиях. Если всякое маловероятное в естественных условиях событие - это чудо, а одоление в себе чудовищного зла - это маловероятное в естественных условиях событие, то одоление в себе чудовищного зла - это чудо. Размышляя в том же направлении, что и Юджин Нагасава, можно сказать, что украинцам, побеждая в себе зло на пути к благу, по-видимому, нужно совершить много чудес. Физик Алексей Буров говорит, что многие открытия в фундаментальной физике были совершены на пределе возможностей физиков. Думаю, что стремясь совершить упомянутое выше чудо, украинцам тоже придётся действовать на грани возможностей; только речь идёт о моральных возможностях. Но, как и в случае с физиками, их труд может принести очень хорошие плоды - в частности, особенно глубокое понимание блага. Люди, которые понимают, каким чудовищным может быть зло, но оказавшиеся способными его в себе одолеть, могут как никто другой понимать страдания других и помочь им. Они могут оказаться светом во тьме, способным изменить многих и помочь им двигаться в сторону блага. Если это то, к чему мы стремимся, то нам необходимо приложить немало усилий, что бы совершить чудо одоления в себе зла, которое позволит наиболее глубоко постичь благо.
Тема об отношении к государствам и правительствам. В прошлой части текста я писал, что опыт - один из способов познания мира. На его основании можно убедиться не только в существовании объективного мира, но и существовании объективных нравственных ценностей и обязанностей. Все объективные вещи не зависят от мнений людей. Поскольку нравственные ценности и обязанности являются объективными, то они не зависят от мнений людей. Это кое что значит в отношении государств, их законов и слов политиков. Поскольку все частные мнения людей являются тем, от чего не зависят нравственные ценности и обязанности, а слова политиков в отношении того, как нужно себя вести, являются частными мнениями людей, то слова политиков в отношении того, как нужно себя вести, являются тем, от чего не зависят нравственные ценности и обязанности. Таким образом, те или иные ценности и обязанности существуют независимо от слов политиков и принимаемых ими законов. Объективные нравственные ценности превосходят любые государства, их законы и слова политиков относительно того, как нужно себя вести. Если объективно неправильно делать те или иные вещи, то их будет делать объективно неправильно даже если в политики в каком-то государстве примут закон о том, что эти вещи делать правильно. В таком случае объективно правильно будет нарушать законы этого государства, поступая так, как правильно, а не так, как требует государство.
Следует также заметить, что в числе черт объективных моральных обязанностей есть очень большие авторитет и власть. В моральном опыте человек может ощущать, как будто объективные моральные обязанности подчиняют себе весь окружающий мир. И эта черта объективных моральных обязанностей тоже имеет определённые следствия в отношении государств, их законов и слов политиков. Все объективные нравственные обязанности имеют очень большие авторитет и власть. Но слова политиков в отношении того, как следует себя вести, не имеют очень больших авторитета и власти. Следовательно, слова политиков в отношении того, как следует себя вести, не являются объективными нравственными обязанностями. Объективные нравственные обязанности имеют такие авторитет и власть, что превосходят любые государства, их законы и слова политиков. Если слова политиков в отношении того, как сдледует себя вести, противоречат объективным нравственным обязанностям, то авторитет и власть последних будут требовать отдать им предпочтение перед словами политиков. И объективно правильно будет сделать именно это.
Написанное выше в отношении объективных нравственных ценностей и обязанностей имеет отношение к войне России против Украины. Некоторые люди, по-видимому, убеждены, будто направление деятельности государства, в котором живёшь, всегда нужно поддерживать. Они считают, что государству всегда нужно подчиняться и ценить всё, что оно делает. Такие люди есть и среди россиян. На основании написанного выше они думают, что поскольку их государство начало войну, то его нужно в этом поддерживать. Но исходя из приведённой выше аргументации это полностью ошибочная точка зрения. Благом является не то, что определяется как благо государством, а то, что является благом объективно. И нравственными обязанностями является не то, что определено государством как нравственные обязанности, а то, что является нравственными обязанностями объективно. И если государство требует совершать нечто, что является объективно неправильным, то объективно правильно будет не совершать этого. Поскольку поддержка этой войны является объективно неправильной, то россияне имеют объективную нравственную обязанность не поддерживать эту войну даже вопреки тому, что их государство требует её одобрять.
Вторая тема - реакция на войну некоторых людей. Я не раз видел, как люди в "Интернете" спорили по поводу оправданности или неоправданности этой войны. Россияне, которые её поддерживают, порой рассуждали о войне так, как будто речь идёт о каких-то отвлечённых и морально нейтральных вещах, какой-то интеллектуальной игре, от которой ничего не зависит. Но речь не идёт об отвлечённых и морально нейтральных вещах, а также об интеллектуальной игре, от которой ничего не зависит. Речь идёт о бойне, разрушениях и убийствах. Смотреть на фотографии разрушенных домов и буквально ни за что убитых людей, после чего возвышенно философствовать о какой-то там справедливости и оправданности этого аморально. Ещё более аморально пытаться это делать в присутствии жертвы этой самой "справедливости". Стоять перед выжившим под обстрелами человеком, дом которого разрушили, а семью буквально ни за что убили, и рассказывать ему, что это всё нормально и оправданно, может только редкостный психопат или злодей. Стоять на костях ни за что убитых людей и рассуждать о каком-то там добре, ради которого всё это случилось, может только лицемер, притворяющийся защитником добра, но в действительности оправдывающий зло. Одна журналистка однажды неплохо подметила, что после того, как террористы из "Аль-Каиды" 11 сентября 2001 года взорвали в Нью-Йорке башни-близнецы, стало понятно, что больше не имеет значения, каковы были отношения между США и "Аль-Каидой". Имеет значение только то, что совершённому террористами нет никакого оправдания и нужно сделать всё, что бы они были осуждены и больше не могли совершать подобных вещей. Я думаю это то, что должен чувствовать в отношении террористов "Аль-Каиды" любой человек, видящий фотографию горящих после терракта башен-близнецов. Это верно и в отношении этой войны. Не имеет значения какие государственные интересы или военные цели двигают российскими войсками. Факт состоит в том, что если они уничтожают гражданские сооружения и убивают невинных людей, то совершают злодеяния, которым нет оправдания. Любой, кто об этом знает, должен осуждать деятельность российских войск. О чем-то похожем я писал и в прошлой части текста. Но сейчас я делаю особый акцент на личном отношении к войне, а не о её оценке с точки зрения морали как таковой.
Последняя тема, которую я затрону, касается вопроса о том, как после всего этого украинцам жить. Это сложный вопрос. Ещё перед началом войны президент России во времы какого-то из обращений сказал, что россиян ненавидят просто за факт их существования. Это утверждение не соответствовало действительности. До начала войны я нормально относился к россиянам, как и многие украинцы. После начала войны за то, что сделали российские войска и за одобрение их деятельности многими жителями России многие украинцы стали ненавидеть россиян так, что это даже сложно описать словами. Наверное это можно сравнить с желанием, что бы россияне оказались в аду, где вечно испытывали самые жестокие муки, которые только могут быть. Причём многие украинцы стали ненавидеть всех россиян. Даже зная о том, что не все россияне злодеи, может быть чисто эмоционально тяжело не делать таких обобщений. И вот вопрос: как жить после всего пережитого на этой войне? Очевидно, что ненависть - это зло и позволять ей собой овладеть значит сделать её частью себя. Как следствие, частью себя будет сделано зло. Но делать частью себя зло морально недопустимо. Стало быть, нужно подавлять в себе ненависть и не позволять ей владеть собой. Это необходимо для достижения блага. Мы не должны уподобляться злодеям. Мы должны одолеть в себе зло. Значит ли это простить? Похоже, что да. Но как такое можно простить? Разве это не оскорбление норм морали, не попытка закрыть глаза на совершённое зло? Здесь важно упомянуть, в чём состоит смысл идеи прощения. Простить не значит снять ответственность со злодея. Это значит просто, в некотором смысле, "отпустить" его, прекратить держать на него зло. В то же время он будет всё ещё ответственным за зло и должен быть осуждённым за него. Написанное можно проиллюстрировать следующим образом. Один человек ограбил другого, тем самым сделав себя ответственным за зло. Второй человек может простить первого, прекратив держать на него зло. Но человек, совершивший воровство, будет всё ещё ответственным зло и подлежать осуждению за это.
Но как сделать то, о чём я написал выше? Эндрю Лок пишет, что если человек стремится к добру, то ему проще избегать зла. И наоборот: если он стремится к злу, то ему сложнее делать добро. Хотя зло нас наполнило больше обычного и в какой-то мере утвердило в себе, но мы всё ещё можем делать добро. Вопрос: как именно реализовать эту возможность? Ответ: волевое усилие. Пауль Тиллих писал, что мужество - это самоутверждение собственного бытия вопреки разным окружающим нас преградам. Можно похожим образом говорить о мужестве быть моральным: о самоутверждении собственного бытия на пути к благу. Это сложно. Это труд, напоминающий монашескую аскезу. А может быть это и есть монашеская аскеза. Но это морально необходимо. Мы должны стать выше зла и воспользоваться опытом столкновения с ним, что бы стать морально сильнее.
Юджин Нагасава сформулировал довольно необычную мысль следующего содержания. Понятие "чудо", грубо говоря, представляет собой событие, которое является маловероятным в естественных условиях. Если всякое маловероятное в естественных условиях событие - это чудо, а одоление в себе чудовищного зла - это маловероятное в естественных условиях событие, то одоление в себе чудовищного зла - это чудо. Размышляя в том же направлении, что и Юджин Нагасава, можно сказать, что украинцам, побеждая в себе зло на пути к благу, по-видимому, нужно совершить много чудес. Физик Алексей Буров говорит, что многие открытия в фундаментальной физике были совершены на пределе возможностей физиков. Думаю, что стремясь совершить упомянутое выше чудо, украинцам тоже придётся действовать на грани возможностей; только речь идёт о моральных возможностях. Но, как и в случае с физиками, их труд может принести очень хорошие плоды - в частности, особенно глубокое понимание блага. Люди, которые понимают, каким чудовищным может быть зло, но оказавшиеся способными его в себе одолеть, могут как никто другой понимать страдания других и помочь им. Они могут оказаться светом во тьме, способным изменить многих и помочь им двигаться в сторону блага. Если это то, к чему мы стремимся, то нам необходимо приложить немало усилий, что бы совершить чудо одоления в себе зла, которое позволит наиболее глубоко постичь благо.