Трудно быть Богом
Наконец появилась возможность аналитически подойти к последнему кинематографическому полотну Алексей Германа «Трудно быть богом». Не скажу, что рад правоте отдельных «попсовиков», но «Трудно быть богом» действительно не вклинивается в рамки развлекательного просмотра в кинотеатре. Германовская кино-штуковина донельзя интенсифицирована знаками и образами, поэтому стандартизированный кинопросмотр ни придаст устойчивых ощущений и ни вооружит оценочными суждениями. Идти на кинопоказ этой работы - нечто из области бессознательных перверсий. «Трудно быть богом» по своей фактуре, стилистике, знаковой интенсификации, композиционной структуре - это уже не авторское исполнение классического киноаттракциона, но, напротив, мастерская модернистская реализация постинформационного медиа-продукта (в оболочке вполне классической киноработы). «Трудно быть богом» следует перманентно дешифруя этот интенсифицированный продукт (в медиа-плеере останавливая и перематывая назад, препарируя каждый запомнившийся кадр и удачную мизансцену). Герман фактически сотворил кинематографические «Поминки по Финнегану»; это - монструозный семиотический универсум, восприятие которого идентично процессу декодирования вселенского послания. Как в свое время Джойс радикализировал свою литературную методу, доведя технему художественного письма до эзотерической степени знаковой кодификации, так и Герман вывел степень интенсификации киноязыка за возможные границы. Герман репродуцировал парадоксальный медиа-продукт, который невозможно пересматривать в целостности (к примеру, с позиции обывательского восприятия) и к которому невозможно не обращаться за образами, знаками, кадрами, художественными решениями. «Трудно быть богом» в своей целостности, фильм как таковой, останется мимолетной наррацией в могучем постинформационном потоке множеств повествований, но как радикализирующий художественный опыт (построенный на жесточайшей интенсификации кадра), он останется революционной областью образов и «технем», местом бесконечных интеллектуалистских рецепций и трактовок. Эдакий мастерский ликбез для всех профессиональных режиссеров. «Трудно быть богом» можно интерпретировать как гениальный игровой «движок» (первичный программный код, на основании которого создаются самые разнообразные игры); его фундаментальных образов хватит на десяток крепких интеллектуальных киноповествований. Да и для самой игровой индустрии, находящейся в затяжной депрессии, великая образность и художественный стиль Германа могли бы стать оптимальным решением для божественного спасения. «Трудно быть богом» дал концентрированный выход германовской методологии; здесь наблюдалась пролиферация образов и знаков. В фильме почти отсутствуют лирические отступления и поэтические планы, хоть как-то способствующие передышке и отдохновению (присущая Герману гармония планов-и-дичи была утрачена). От здешнего концентрата пострадала актерская игра как таковая (классический театрализм репрезентировал лишь один Цурило, а самые впечатляющие и оригинальные сцены происходят с женщинами - Ари-Мотева, Овсянникова), ведь главными действующими героями были отнюдь не люди-персонажи… в авангарде оказался «грязевой» средневековый антураж (именно контекст был максимально переработан и репрезентирован). Герман насобирал целый взвод отечественных фриков-актеров, поставив их над армией собранных по всей РФ обычных уродцев, чтобы не дать им «играть», но презентовать мрачное средневековье из их безумных полупустых глаз. В этом смысле, с точки зрения кинематографических канонов, «Трудно быть богом» безусловно проигрывает предыдущим германовским работам, где на него работала куча харизматичных звезд; в этой работе единственной звездой оказался сам Герман, самонадеянно ограничивший целостность фильма диктатом собственного художественного чутья (интенсификация кадра, фактура лиц и поверхностей, рельефность и непрозрачность образов).