Первое грехопадение. Новогодние сказания -5.
Предыдущее здесь:
http://artur-s.livejournal.com/102069.html?nc=14
Пробыв там некоторое время, потраченное на бессмысленное биение головой о стенки узкого помещения и о какие-то тряпки, развешенные тут и там, я вывалился оттуда с ощущением усиливающейся тошноты.
В коридорчике было уже темно, но одна дверь была приоткрыта и оттуда светил неяркий жёлтый свет.
- Ага, - сказал я, - вас понял.
И пошёл на свет.
Первое, что я увидел в узкой комнатке - была раскладушка, на которой лежала моя Лиза, держа двумя руками открытую книгу.
Книга была по математике.
А Лиза была совершенно голая. Абсолютно.
Лёгкий сибирский загар в лучах тускловатой, наверняка сороковаттной, лампочки казался шоколадным и резко контрастировал с двумя молочно-белыми полосами шириной в мою руку, одна из которых представляла собой слегка просевшие груди с розовыми сосочками, а вторая прерывалась посредине кучерявым тёмным пушком.
- Картина Иерепина "Даная", - пробормотал я, - или даже "Маха обнажённая" того же автора!
Лиза продолжала внимательно изучать математику к завтрашнему экзамену. Уже минут пять, пока я бился нетрезвой башкой о стенки в клозете.
Ну, что взять с пьяного в дупель молодого человека, только вчера полюбившего всей душой молодую же красавицу? Я плюхнулся, как был, в костюме на юное и совершенно бесподобное тело, отшвырнув книгу в дальний угол.
Лиза заботливо стянула мою одежду и шустро, практически профессионально, приняла меня в своё лоно. Причём, по пьянке я делал всё механически, фактически ничего не ощущая! "Солнцедар" лишил моё неопытное тело всех тактильных центров и точек! Помню только одно. Будучи неопытным девственником, я навалился на неё, широко раздвинув свои, подчёркиваю, господа, свои ноги! Она удивлённо хихикнула, спросив:
" - Ты и вправду ни разу ещё…?", после чего аккуратно направила всё, что требуется туда, куда надо.
- Жуткая, зубодробительная история, - рассмеялся Друг.
- Жертва неправильной алкогольной политики тоталитарного государства! - подтвердил Старик.
- Но это не всё, - продолжил я. - Самое знаменательное случилось потом!
После краткого и бурного извержения меня стало рвать прямо на лежащую подо мной Мону Лизу Новосибирскую! Стоит отметить, господа, что она не кричала: " Фу, пра-а-а-тивный!", а добросовестно вытерла себя, меня и облёванное помещение и повела меня знакомой тропинкой к сортиру, причём и эту дорожку я старательно поливал наполовину переваренным "Солнцедаром" с какими-то ингредиентами!
Мимоходом облевал и пару кирзовых сапог, притулившихся у одной из дверей этой коммуналки, успев подумать:
- А не Яшкины ли?
Имея при этом в виду ночную встречу с бандюками в аналогичной обуви.
Но вслух сказал только:
- Сейчас все мы, собственно говоря, подобно гоголевскому герою Акакию Акакиевичу, вышли в кирзовых сапогах на широкие просторы…
Лиза не отреагировала. Она была увлечена переносом тяжести.
На довольно-таки неприятные звуки, исторгаемые мною из утробы, повысовывались соседи и с интересом наблюдали, как два незнакомых, совершенно голых, человека тащились по их родному коридору, причём один из них буквально висел на другом.
Подружка Лизы с приятелем даже не проснулись, что характерно, ибо это говорило о том, что они были людьми закалёнными и привыкшими к подобным экзерсисам! Похоже на то, что это была спец-хата, вертеп, дом всеобщей терпимости!
Мы стали встречаться регулярно. Лиза даже как бы сняла квартирку своей сестры, уехавшей в длительный отпуск! По нескольку раз в день она тащила меня на себя, объясняя это тем, что в какой-то аварии от удара в голову был затронут какой-то нерв или центр, или ещё что-то там, после чего ей необходим мужчина практически постоянно, то есть регулярно, а точнее - всегда. Кончала она шумно, с криками, закатыванием глаз и последующими долгими стонами, чем пугала меня неимоверно, поскольку я уже докладывал вам, друзья мои, что я был совершенно неопытен, абсолютно неграмотен в вопросах секса, а потому шарахался от неё и затаивался на расстоянии.
Разъяснение я получил через три месяца от своего приятеля Вовки, увидевшего меня с ней на подходе как раз к дому сестры для очередной экзекуции.
- Ты чо, спятил? - спросил меня Вовка, отведя в сторонку.
- А что такое?
- Да эта чмара переспала с половиной города! Её каждая собака знает! Как ты её заловил, парень? У неё же бешенство матки, дурень ты кудрявый! Это всем давно известно!
Я, конечно, не поверил Вовке. Подумал - завидует. Такая девушка - да не его! Моя!
Осознание чего-то подозрительного пришло позже. Значительно позже. Когда я уже стал приводить её в дом и даже познакомил с мамой. Когда я уже заявил на свадьбе друга, что тоже женюсь и приглашаю всех на свою свадьбу с Лизой! Когда…
И вдруг вечерком вижу, как она прошмыгнула мимо моего дома вместе с кем-то. Под ручку. Потом она пропала на недельку, ничего мне не сказав. Потом она пришла в слезах и принесла справку о беременности предлагала стать папой того, который внутри!..
Потом мы расстались.
А через пару дней я увидел её на том же Красном проспекте! Весёлую, счастливую! Под руку с одним пожилым мужичком, которого я пару раз видел с авоськой в хлебном магазине.
Се ля ви, граждане!
Любовь зла!
С тех пор к женщинам отношусь настороженно.
Каждую минуту ожидая подвоха. Кто знает, может быть, их тоже в детстве ударило каким-то транспортом, задев за важную точку в голове? Опасные они люди, граждане! Поостерегитесь!
Вот, например, видите, идёт приятная во всех отношениях дама? Посмотрите, какие замечательные у неё…
- Эй, эй, Дока! Ты же сейчас сам говорил… Ну, ты даёшь, Дока! Ну, ты даёшь…
Солнце уже перевалило зенит, и тени в Ципори стали удлиняться. От всех этих древних руин, от разрушенных временем колонн, от трапецеидального купола церкви Святой Анны и от крепости, рядом с которой мы втроём допивали хорошее вино из галилейских подвалов.
А вокруг ходили люди.
И любовались древним городом, который у римлян назывался Сепфорис, у крестоносцев - Ла-Сафури, у арабов Сафурийе, а у нас - просто Ципори, потому что ципор на иврите - это птица.
http://artur-s.livejournal.com/102069.html?nc=14
Пробыв там некоторое время, потраченное на бессмысленное биение головой о стенки узкого помещения и о какие-то тряпки, развешенные тут и там, я вывалился оттуда с ощущением усиливающейся тошноты.
В коридорчике было уже темно, но одна дверь была приоткрыта и оттуда светил неяркий жёлтый свет.
- Ага, - сказал я, - вас понял.
И пошёл на свет.
Первое, что я увидел в узкой комнатке - была раскладушка, на которой лежала моя Лиза, держа двумя руками открытую книгу.
Книга была по математике.
А Лиза была совершенно голая. Абсолютно.
Лёгкий сибирский загар в лучах тускловатой, наверняка сороковаттной, лампочки казался шоколадным и резко контрастировал с двумя молочно-белыми полосами шириной в мою руку, одна из которых представляла собой слегка просевшие груди с розовыми сосочками, а вторая прерывалась посредине кучерявым тёмным пушком.
- Картина Иерепина "Даная", - пробормотал я, - или даже "Маха обнажённая" того же автора!
Лиза продолжала внимательно изучать математику к завтрашнему экзамену. Уже минут пять, пока я бился нетрезвой башкой о стенки в клозете.
Ну, что взять с пьяного в дупель молодого человека, только вчера полюбившего всей душой молодую же красавицу? Я плюхнулся, как был, в костюме на юное и совершенно бесподобное тело, отшвырнув книгу в дальний угол.
Лиза заботливо стянула мою одежду и шустро, практически профессионально, приняла меня в своё лоно. Причём, по пьянке я делал всё механически, фактически ничего не ощущая! "Солнцедар" лишил моё неопытное тело всех тактильных центров и точек! Помню только одно. Будучи неопытным девственником, я навалился на неё, широко раздвинув свои, подчёркиваю, господа, свои ноги! Она удивлённо хихикнула, спросив:
" - Ты и вправду ни разу ещё…?", после чего аккуратно направила всё, что требуется туда, куда надо.
- Жуткая, зубодробительная история, - рассмеялся Друг.
- Жертва неправильной алкогольной политики тоталитарного государства! - подтвердил Старик.
- Но это не всё, - продолжил я. - Самое знаменательное случилось потом!
После краткого и бурного извержения меня стало рвать прямо на лежащую подо мной Мону Лизу Новосибирскую! Стоит отметить, господа, что она не кричала: " Фу, пра-а-а-тивный!", а добросовестно вытерла себя, меня и облёванное помещение и повела меня знакомой тропинкой к сортиру, причём и эту дорожку я старательно поливал наполовину переваренным "Солнцедаром" с какими-то ингредиентами!
Мимоходом облевал и пару кирзовых сапог, притулившихся у одной из дверей этой коммуналки, успев подумать:
- А не Яшкины ли?
Имея при этом в виду ночную встречу с бандюками в аналогичной обуви.
Но вслух сказал только:
- Сейчас все мы, собственно говоря, подобно гоголевскому герою Акакию Акакиевичу, вышли в кирзовых сапогах на широкие просторы…
Лиза не отреагировала. Она была увлечена переносом тяжести.
На довольно-таки неприятные звуки, исторгаемые мною из утробы, повысовывались соседи и с интересом наблюдали, как два незнакомых, совершенно голых, человека тащились по их родному коридору, причём один из них буквально висел на другом.
Подружка Лизы с приятелем даже не проснулись, что характерно, ибо это говорило о том, что они были людьми закалёнными и привыкшими к подобным экзерсисам! Похоже на то, что это была спец-хата, вертеп, дом всеобщей терпимости!
Мы стали встречаться регулярно. Лиза даже как бы сняла квартирку своей сестры, уехавшей в длительный отпуск! По нескольку раз в день она тащила меня на себя, объясняя это тем, что в какой-то аварии от удара в голову был затронут какой-то нерв или центр, или ещё что-то там, после чего ей необходим мужчина практически постоянно, то есть регулярно, а точнее - всегда. Кончала она шумно, с криками, закатыванием глаз и последующими долгими стонами, чем пугала меня неимоверно, поскольку я уже докладывал вам, друзья мои, что я был совершенно неопытен, абсолютно неграмотен в вопросах секса, а потому шарахался от неё и затаивался на расстоянии.
Разъяснение я получил через три месяца от своего приятеля Вовки, увидевшего меня с ней на подходе как раз к дому сестры для очередной экзекуции.
- Ты чо, спятил? - спросил меня Вовка, отведя в сторонку.
- А что такое?
- Да эта чмара переспала с половиной города! Её каждая собака знает! Как ты её заловил, парень? У неё же бешенство матки, дурень ты кудрявый! Это всем давно известно!
Я, конечно, не поверил Вовке. Подумал - завидует. Такая девушка - да не его! Моя!
Осознание чего-то подозрительного пришло позже. Значительно позже. Когда я уже стал приводить её в дом и даже познакомил с мамой. Когда я уже заявил на свадьбе друга, что тоже женюсь и приглашаю всех на свою свадьбу с Лизой! Когда…
И вдруг вечерком вижу, как она прошмыгнула мимо моего дома вместе с кем-то. Под ручку. Потом она пропала на недельку, ничего мне не сказав. Потом она пришла в слезах и принесла справку о беременности предлагала стать папой того, который внутри!..
Потом мы расстались.
А через пару дней я увидел её на том же Красном проспекте! Весёлую, счастливую! Под руку с одним пожилым мужичком, которого я пару раз видел с авоськой в хлебном магазине.
Се ля ви, граждане!
Любовь зла!
С тех пор к женщинам отношусь настороженно.
Каждую минуту ожидая подвоха. Кто знает, может быть, их тоже в детстве ударило каким-то транспортом, задев за важную точку в голове? Опасные они люди, граждане! Поостерегитесь!
Вот, например, видите, идёт приятная во всех отношениях дама? Посмотрите, какие замечательные у неё…
- Эй, эй, Дока! Ты же сейчас сам говорил… Ну, ты даёшь, Дока! Ну, ты даёшь…
Солнце уже перевалило зенит, и тени в Ципори стали удлиняться. От всех этих древних руин, от разрушенных временем колонн, от трапецеидального купола церкви Святой Анны и от крепости, рядом с которой мы втроём допивали хорошее вино из галилейских подвалов.
А вокруг ходили люди.
И любовались древним городом, который у римлян назывался Сепфорис, у крестоносцев - Ла-Сафури, у арабов Сафурийе, а у нас - просто Ципори, потому что ципор на иврите - это птица.