Турецкий мир - самый мирный
Продолжая изучать тюркче, обнаружил, что «мир» по-турецки - «барыш».
В смысле, тот мир, который «невойна».
И это, вроде бы, основное значение слова barış.
Прикинул, как бы оно могло войти в русский с несколько иным значением - «навар», «профит».
Конечно, вовсе не факт, что оно вошло именно из турецкого.
Славяне контактировали со многими тюркскими языками, и плотно, и много веков. Где-то, у половцев, у татар ли - значение этого «барыш» могло и немножко «дрейфануть по семантике» (во всяком случае, уж этих-то языков я точно не знаю).
Но даже если оно изначально и было «мир» - тоже легко представить, как бы оно вошло в славянские со значением «гешефт».
Вот скачут по степи какие-либо татары (крымские, скажем). Да даже - пусть и оттоманские янычары скачут (если бывали конные янычары, в чём я не уверен).
Приближаются к селению казаков - то ли днепровских, то ли донских, не важно.
И издали кричат: «Барыш! Барыш!» - имея в виду, что пришли с миром, что не надо по ним сразу вот так палить из всех стволов.
А пришли, естественно, с каким-то товаром, на обмен.
Ну, они же, татары с казаками, не только «набегали» друг на друга - они и торговали (как раньше это и с половцами бывало, и с печенегами). Какие бы народы воинственные ни были, но когда они долго по соседству обитают - неизбежно бывают периоды затишья и взаимовыгодного обмена.
А славяне, значит, это «барыш» воспринимали как приглашение вести бизнес. С таким значением и укоренилось.
Но если вдуматься поглубже, то лишь «барыш» - и может дать прочный, надёжный мир.
Вот мечтатель Кубертен говорил: «О спорт, ты мир!» - но футбольные фанаты могли бы оспорить. Для них спорт - просто ещё один предлог для мордобоя.
Однако ж, «барыги», коммерсы, деляги - это реально самые миролюбивые люди из всех возможных. По сути своей, экзистенциально миролюбивые - и имеют к тому самые веские логические резоны.
Как говаривал один мой приятель, человек деловой и в то же время добрейшей души: «Когда на людях можно нажиться - их даже убивать не хочется!»
И вот торгаш - он изначально готов видеть в каждом другом человеке потенциального клиента, партнёра, потенциальный источник наживы и, соответственно, собственного благополучия.
С таким настроем - действительно, не будешь спешить поднимать топор войны. И даже если этот чужак тебе чем-то неприятен - ну, постараешься примириться с его недостатками, когда бизнес с ним всё-таки обещает выгоду.
Говорю же: истинные добродетели нашего мира - Эгоизм, Пофигизм и Корыстолюбие. Жаль, что их так мало осталось в этом мире наскипидаренных идеалистов и беззаветных альтруистов (хотя, скорее, в большинстве-то случаев - беспардонных мерзавцев и властолюбивых маньяков, научившихся паразитировать на доверчивой людской вере в альтруизм).
Впрочем, не спорю, бывают и истинные, чистосердечные альтруисты, реально готовые поиграть в Данко и спалить своё чистое пламенное сердечко на ладошке, только б осветить путь другим.
Вот только когда они убеждаются, что никому нахрен не впёрлись их превеликие и светлые жертвы, что они не приносят людям счастья - очень часто подобный герой в один момент решает жестоко отомстить человечеству за то, что имело наглость презреть его дар и не «осчастливиться».
С барыгами - такого всё же не происходит.
Да, они могут порою быть суровы, преследуя свой «барыш» - но всё же без лишнего фанатизма и маньячества. Их от безумств - всё же оберегает основополагающий прагматизм.
А когда люди настроены прагматичны и готовы обсуждать взаимные интересы, взаимные притязания на «барыш», нисколько не скрывая своего эгоизма и своекорыстия, - ну, это уже первый и большой шаг к миру.
Поэтому, мудрый он, турецкий язык.
А вот султаны Блистательной Порты - порою не очень мудрыми бывали.
Порою - они манкировали главным правилом жизни на этой планете последних веков: Don’t fuck with anglosaxons!
“Англосаксы» - они «барыги». А потому - миротворцы. То есть - реально способны закатывать в асфальт тех, кто мешает им делать цивилизованный бизнес из какой-то своей троглодитской маниакальной вредности. И поэтому все, кто пытался противопоставить их «пошлому стяжательству» свой «высокий идеализм» - жестоко обламывались в долгой гонке, когда внезапно выяснялось, что никому, собственно, их идеализм «на хлеб не мажется».