Кенозерский могиканин
Открываю новый раздел - «Голоса родины». В поездках по России и бывшим советским республикам я всегда много общался с местными жителями, и часто встречались очень интересные люди. С кем-то я сам разговаривал, чьи-то беседы случайно подслушивал, что-то записывал, что-то западало в память так, что я до сих пор могу дословно воспроизвести эти разговоры.
Не музеи, не памятники, а именно эти простые слова случайно встреченных людей, их нехитрые истории помогли мне глубже понять, что такое моя родина, сделать свои представления о ней более чёткими и глубокими, избавиться от каких-то заблуждений. Иногда в таких разговорах, порой совсем коротких, раскрывались человеческие судьбы, а за ними и нечто большее. Я подумал, что эти зарисовки могут быть интересны и вам, и решил время от времени их публиковать.
* * *Как-то в походе по Кенозерью я немного заблудился. Места там малолюдные, медвежьи, деревни стоят большей частью заброшенные, опустевшие дома со временем заваливаются на сторону, зарастая густой травой. Давно заросли и тропы, а тракторные колеи я оставил позади. Уже темнело, и я решил переночевать на берегу озера, а с утра продолжить поиски правильной дороги.
В сумерках я нашёл чистый мысок. В траве под склонившимися ивами виднелась перевёрнутая лодка с рассохшимся днищем. Место было тихое; чистая, не заросшая ряской вода была рядом, и я решил поставить палатку здесь. Через пять минут я уже разжигал костёр. Вдруг собака, прибившаяся ко мне ещё в Масельге, подняла уши, насторожилась, а потом вскочила и залилась отчаянным лаем, глядя в ту сторону, откуда мы пришли. Вариантов было два - либо человек, либо медведь.
Это были люди. Плечистый мужчина в ватнике и женщина с ребёнком. Женщина с ребёнком, поздоровавшись, прошла мимо меня к воде, а мужчина остановился. Мы разговорились.
- Из Москвы, значит, приехал. Это хорошо, из Москвы к нам сюда каждый год приезжают. А я живу здесь. Да, прямо здесь, километрах в трёх отсюда деревня. А это сестра моя с дочкой в гости приезжала, вот, домой их провожаю. Лодка там в траве стоит.
Я один в деревне остался, все разъехались: брат в Усть-Поче, одна вот сестра в Вершинино живёт, другая с мужем в Онегу уехала, совсем далеко она, редко с ней видимся. Ещё один брат погиб этим летом - поехал пьяным кататься на тракторе и под кардан попал. Как - так и не понятно, то ли на ходу выпал, то ли сам остановил трактор и под него спать полез… Короче, так получилось, кардан зацепил его, а трактор работал, пока соляра не кончилась. Мясорубка получилась...
Короче, пока хватились, пока нашли его… А лето жаркое было, сам понимаешь. Так на кардане и похоронили. Семья-то большая была, а я сейчас один в деревне остался. И мать ещё, старушка, жива. Жена? Не, не женился я. Сначала всё откладывал, в армии отслужил, потом на ноги хотел встать, а сейчас, видишь, разъехались все, некого в жёны брать стало. Молодые уехали, старики умирают, не только у нас, во всех деревнях здесь так. Где-то и совсем никого не осталось. Но я руки не опускаю, что мне, тридцать четыре всего, успею ещё жениться, верно?
Я вот, знаешь, дом сейчас строю. Мне мать говорит: что, мол, строишь впустую, жить в нём никто не будет, старый дом есть, и достаточно. А я так считаю: начали строить, надо закончить, правильно? Когда-нибудь брат с сёстрами вернутся. Всё-таки родина здесь у них. Поживут там и вернутся, где-то им надо будет жить. Так что дострою я. Пусть стоит дом.
Я вот ещё лес себе выписал - на стройку. Я работать по дереву люблю, рубить, резать. Это меня брат научил, который погиб. Я ещё пацаном был, когда он меня учил, с тех пор и люблю это дело А ходить по лесу я не любитель, это мой отец был любитель. В том году ушёл он в лес…
В этот момент женщина позвала его из темноты, и он заторопился. Сунув мне ручищу, он коротко сказал: «Ну, бывай. Сестра зовёт», - и растворился в сумраке. Зашуршало по траве днище лодки, скрипнули уключины, раздалось несколько удаляющихся всплесков, и снова наступила тишина.
Не музеи, не памятники, а именно эти простые слова случайно встреченных людей, их нехитрые истории помогли мне глубже понять, что такое моя родина, сделать свои представления о ней более чёткими и глубокими, избавиться от каких-то заблуждений. Иногда в таких разговорах, порой совсем коротких, раскрывались человеческие судьбы, а за ними и нечто большее. Я подумал, что эти зарисовки могут быть интересны и вам, и решил время от времени их публиковать.
* * *Как-то в походе по Кенозерью я немного заблудился. Места там малолюдные, медвежьи, деревни стоят большей частью заброшенные, опустевшие дома со временем заваливаются на сторону, зарастая густой травой. Давно заросли и тропы, а тракторные колеи я оставил позади. Уже темнело, и я решил переночевать на берегу озера, а с утра продолжить поиски правильной дороги.
В сумерках я нашёл чистый мысок. В траве под склонившимися ивами виднелась перевёрнутая лодка с рассохшимся днищем. Место было тихое; чистая, не заросшая ряской вода была рядом, и я решил поставить палатку здесь. Через пять минут я уже разжигал костёр. Вдруг собака, прибившаяся ко мне ещё в Масельге, подняла уши, насторожилась, а потом вскочила и залилась отчаянным лаем, глядя в ту сторону, откуда мы пришли. Вариантов было два - либо человек, либо медведь.
Это были люди. Плечистый мужчина в ватнике и женщина с ребёнком. Женщина с ребёнком, поздоровавшись, прошла мимо меня к воде, а мужчина остановился. Мы разговорились.
- Из Москвы, значит, приехал. Это хорошо, из Москвы к нам сюда каждый год приезжают. А я живу здесь. Да, прямо здесь, километрах в трёх отсюда деревня. А это сестра моя с дочкой в гости приезжала, вот, домой их провожаю. Лодка там в траве стоит.
Я один в деревне остался, все разъехались: брат в Усть-Поче, одна вот сестра в Вершинино живёт, другая с мужем в Онегу уехала, совсем далеко она, редко с ней видимся. Ещё один брат погиб этим летом - поехал пьяным кататься на тракторе и под кардан попал. Как - так и не понятно, то ли на ходу выпал, то ли сам остановил трактор и под него спать полез… Короче, так получилось, кардан зацепил его, а трактор работал, пока соляра не кончилась. Мясорубка получилась...
Короче, пока хватились, пока нашли его… А лето жаркое было, сам понимаешь. Так на кардане и похоронили. Семья-то большая была, а я сейчас один в деревне остался. И мать ещё, старушка, жива. Жена? Не, не женился я. Сначала всё откладывал, в армии отслужил, потом на ноги хотел встать, а сейчас, видишь, разъехались все, некого в жёны брать стало. Молодые уехали, старики умирают, не только у нас, во всех деревнях здесь так. Где-то и совсем никого не осталось. Но я руки не опускаю, что мне, тридцать четыре всего, успею ещё жениться, верно?
Я вот, знаешь, дом сейчас строю. Мне мать говорит: что, мол, строишь впустую, жить в нём никто не будет, старый дом есть, и достаточно. А я так считаю: начали строить, надо закончить, правильно? Когда-нибудь брат с сёстрами вернутся. Всё-таки родина здесь у них. Поживут там и вернутся, где-то им надо будет жить. Так что дострою я. Пусть стоит дом.
Я вот ещё лес себе выписал - на стройку. Я работать по дереву люблю, рубить, резать. Это меня брат научил, который погиб. Я ещё пацаном был, когда он меня учил, с тех пор и люблю это дело А ходить по лесу я не любитель, это мой отец был любитель. В том году ушёл он в лес…
В этот момент женщина позвала его из темноты, и он заторопился. Сунув мне ручищу, он коротко сказал: «Ну, бывай. Сестра зовёт», - и растворился в сумраке. Зашуршало по траве днище лодки, скрипнули уключины, раздалось несколько удаляющихся всплесков, и снова наступила тишина.